***
— Вот ты где! — запыхавшись, поприветствовала его Рей, быстрым шагом подойдя вплотную; стоило их взглядам встретиться, как лицо девушки озарила ярчайшая улыбка. — Ещё издалека тебя заприметила, гордо возвышающегося над толпой, но потом подумала, что это не можешь быть ты, раз не в чёрном. Почувствовав, что заливается краской и ругая себя на чём свет стоит, Бен пробормотал, окончательно обомлев: — Ты же сама говорила, что я одеваюсь, как монстр из «Призрака оперы», так что… — Тебе очень идёт! — со всей серьезностью заметила она, кивая в знак одобрения. — Белый цвет тебе к лицу, он определённо придаёт твоему облику своеобразный… шарм. — Это… положительный момент? — Однозначно! Так ты кажешься более дружелюбным… располагающим к себе что ли… — Боже упаси! В таком случае, подожди здесь, пока я сбегаю домой и переоденусь в самые мрачные шмотки, которые только нарою в своём гардеробе, — протянул он, вынуждая девушку тихо рассмеяться в ответ. — Вот как тебе после этого делать комплименты! Всё-таки ты невыносимый ворчун. Неожиданно протянув ей билет, Бен многозначительно приподнял бровь, и его губы изогнулись в торжествующей улыбке, когда моргнув от неожиданности, Рей тут же поправила себя: — Ладно, ладно. Есть в тебе какая-то особая прелесть. По крайне мере моментами. — Неужели это всё, что требуется для того, чтобы завоевать твоё расположение? — А то! Ненавижу стоять в очередях. На дух не переношу толкучку. Весело усмехнувшись, Бен бросил быстрый взгляд на собственный билет, прежде чем предложить им направиться ко входу. Рей приняла предложение с энтузиазмом, поскольку, весь день находясь в приятном предвкушении, действительно не могла дождаться представления, и им не составило труда найти свои места. В ожидании начала спектакля они увлечённо болтали о разных пустяках, в конце концов каким-то образом погрузившись в бурную дискуссию о том, когда им в последний раз доводилось побывать в настоящем отпуске. Как выяснилось, обоим — довольно давно. Однако, даже в процессе увлечённой беседы, всё это время Бен активно пытался не позволить своему непослушному взгляду задерживаться на её длинных скрещённых ногах. Вполне вероятно, это стало ещё одной причиной, заставившей его почувствовать существенное облегчение, когда свет в помещении потускнел, а занавес поднялся, тем самым давая ему возможность сосредоточиться на чём-либо ещё. Сама пьеса выдалась на удивление любопытной, представляя собой свежий взгляд на то, что изначально уже являлось свежим индивидуальным взглядом Жана Ануя на древнюю как мир историю. Бен подозревал, что его удовольствие от просмотра было в большей степени обусловлено тем, что он находился в её компании. Сидя рядом с Рей, он чувствовал себя настолько легко и непринуждённо, что не удержался от того, чтобы допустить, наконец, мысль о том, не стоило ли ему попытаться общаться с ней чаще. До сих пор он так боялся ошибиться, сделав первый шаг, что позволил девушке полностью взять на себя инициативу касательно того, когда и как часто они пересекались, в результате даже не осмеливаясь посылать сообщения первым. Однако сейчас Бен больше не видел смысла отрицать, что под любым предлогом отчаянно нуждался в её присутствии, приняв решение не позволять своему страху потери вмешиваться в ход развития их отношений. Очутившись на улице и сложив руки на груди, Рей восторженно заявила: — Слушай, у меня столько мыслей по поводу этой пьесы! Тебе-то самому как? Понравилось? — Да, превосходная постановка, — кивнул он. — Хочешь куда-нибудь сходить? Может, посидим в баре? — Слушай, я буквально умираю с голода. Не возражаешь, если вместо этого мы где-нибудь перекусим? — Конечно, я только за. Есть какие-нибудь предпочтения? — Дай-ка пораскинуть мозгами, — колебалась она. — Даже не знаю, ничего не приходит в голову… Может выберешь сам? Ты же знаешь, я человек абсолютно всеядный. Внимательно всматриваясь в лицо девушки, Бен напряжённо обдумывал всевозможные варианты. Дело в том, что его первым импульсом было предложить какое-нибудь особенное местечко, но удручённо вспомнив о том, как Рей многократно упоминала, что ей не нравится тратить деньги впустую, продолжал медлить, поскольку, как никак, они сейчас находились не на свидании, и следовательно она бы не позволила ему оплатить счёт. — Ночь довольно тёплая. Хочешь, закажем тако на вынос и немного прогуляемся? — засевшее в его душе тайное разочарование тем, что у него даже не было возможности купить ей ужин в хорошем ресторане, испарилось, когда на красивом лице Рей отразился неподдельный, практически детский восторг, вызванный его спонтанным предложением. — Было бы просто замечательно. Бен же не мог сдержать самой нежной улыбки, наблюдая за тем, как девушка бойко заказывала тако со всеми возможными приправами и добавками, включая самый горячий соус, который только отыскала в меню. Поймав его вопросительный взгляд, она, как ни в чем не бывало, пожала плечами, прежде чем непринуждённо пояснить: — Раз уж всё равно суждено мучиться от изжоги, так хотя бы выжму максимум удовольствия из процесса. Дай-ка угадаю, ты, конечно, намериваешься заказать самый безобидный и невообразимо скучный вариант, мистер Ваниль? Добродушно фыркнув, Бен перевел взгляд на приветливого продавца, который только что осторожно вручил Рей её ужин и теперь терпеливо дожидался его заказа. — Два с говядиной, два с рыбой, пожалуйста. И пару бутылок колы. — Вот чёрт, забыла заказать напиток, — внезапно посетовала она, и Бен с улыбкой прокомментировал: — Я заметил. Поэтому одна из них для тебя. — Ух ты… Спасибо. В таком случае за мной порция чипсов с гуакамоле. Поделимся, как говорится, по-братски! Когда продавец быстро и умело справился с заказом, Бен схватил свои тако, протянув Рей одну бутылку с газировкой, и они отправились искать свободную скамейку. Девушка брела чуть впереди, беззаботно болтая и делясь своими впечатлениями, оставленными пьесой, при этом каким-то непостижимым образом умудряясь оживленно жестикулировать даже с занятыми едой руками. — Ты знаешь, что постановка «Антигоны» Жана Ануя впервые состоялась в Париже во время фашистской оккупации? — поинтересовался Бен, когда они наконец присели, вытаскивая несколько чипсов из пакетика, который она держала, и похрустывая, увлечённо продолжил: — Как своеобразная завуалированная атака на Вишистское правительство. — Читала об этом, — взволнованно кивнула девушка, подтверждая его догадку о том, что «конечно же она знала», прежде чем с искреннем энтузиазмом подхватить разговор, продолжая размышлять вслух. — Мне всегда было любопытно, как вызвав такой огромный резонанс, она всё же умудрилась проскользнуть через тиски нацистской цензуры. Задумчиво пожав плечами, Бен схватил ещё один чипс, а Рей, открыв баночку с гуакамоле, протянула ему соус: — Возможно, это станет яснее для нас в ретроспективе. Как знать. — В любом случае, не могу не признать, что эта версия мне всегда нравилась даже больше, чем оригинал Софокла. — Не удивительно, — тихо отозвался мужчина, откусывая внушительный кусок тако, прежде чем слизать остатки соуса с большого пальца. — Знаю, это вполне можно расценивать как литературное богохульство, — словно раскрывая какой-то опасный секрет, заговорщически прошептала Рей, вынуждая Бена невольно улыбнуться в ответ. — Нет, почему. Тут я с тобой согласен. Плюс греческая драма, как таковая, никогда не привлекала меня. Понимаю, что это фундамент театра таким, каким мы его знаем на сегодняшний день, но… — Ну, то, что это не твой конёк, мне известно не понаслышке, — с озорными искорками в широко распахнутых глазах протянула она, подталкивая его локтем и нежно поддразнивая. — Любовный интерес Гомера — помнишь? Рассеянно моргнув, Бен на мгновение застопорился, прежде чем весьма неохотно вспомнить свою злополучную попытку разгадать кроссворд в отчаянных стараниях завести с ней нормальный разговор. Вот и сейчас, сидя рядом с Рей, глядя на её улыбающееся лицо, пока та увлечённо жевала своё тако с курицей со светящимися от искренних эмоций глазами, он просто не мог поверить в своё счастье, в то время, как тёплый летний ветерок игриво перебирал распущенные волосы девушки. В этот момент мужчина был безумно благодарен судьбе за подаренный шанс узнать её поближе, уже отчётливо понимая, что был бесконечно, бесповоротно влюблён. — Такое забудешь, — пробормотал Бен, чувствуя, как его лицо в который раз за этот вечер покрылось ярким румянцем, но не в состоянии ничего с этим поделать. — Знаю, что склонен усложнять многие простые вещи. Конечно, только в свободное от моментов время, когда действую, ведомый очередным безрассудным и эмоциональным порывом. — Неужели кроссворды не способны вызвать в тебе такие противоречивые эмоции? — А они вызывают у тебя хоть какие-то эмоции? — не без доли сарказма в голосе парировал он, изогнув бровь, прежде чем дожевав своё первое тако, машинально потянуться за другим. — Всё зависит от того, какой сегодня день. С течением недели поддерживать свой эмоциональный баланс становится всё труднее. Бывает и так, что не удаётся сдержать слёз, когда в расстроенных чувствах просиживаю над воскресным выпуском. Моргнув от неожиданности, мужчина внезапно рассмеялся настоящим, искренним, громким смехом, который, казалось, поразил даже его самого. — Ну-ну, — заметила Рей, отводя в сторону чуть смущённый взгляд. — Безрассудный и эмоциональный, да? Всё ещё беспечно улыбаясь, в качестве ответа Бен только пожал плечами: — Ходят слухи. — Ну, и кто же их распускает? — Львиная доля моих знакомых. Другая половина считает меня бессердечным ублюдком. Заметно нахмурившись, Рей через проведённое в размышлениях мгновение, непринуждённо произнесла: — Ну, на твоём месте, думаю, что всеми силами подпитывала бы именно «безрассудную и эмоциональную» часть своей личности. Сделав глоток колы, Бен осторожно полюбопытствовал: — Почему это? — Мне кажется, это было бы крайне полезной практикой для тебя, как драматурга. Представь только, сколько колоритных, пикантных поворотов судьбы ты после мог бы превратить в замысловатые, эпатажные сюжетные линии. Окинув своё тако печальным взглядом, Бен тихо вздохнул: — Рей… Я не драматург. — В смысле? — отозвалась девушка, закручивая крышку своей газировки, чтобы, отложив её, снова погрузить руку в пакет с чипсами. — Помнится, ты однажды упомянул, что написал собственный авторский материал? Теперь Бену стало действительно не по себе, и беспокойно поёрзав на месте, мужчина прочистил горло, перед тем как пояснить: — Да, но мне так и не удалось создать ничего толкового на протяжении многих лет, не говоря уже о публикации. Только бесплодные дилетантские попытки, которые так ни к чему не привели… Рей колебалась только мгновение, прежде чем поинтересоваться: — Почему так? Недостаток вдохновения или что-то иное?.. Бен, кажется, не торопился с ответом, медленно пережёвывая очередной кусок и пытаясь решить, как передать основную суть вопроса. Вздохнув, он наконец негромко произнёс: — Я пишу, сколько себя помню, но выходит в основном сплошное дерьмо. — Это чьё мнение? — Моего редактора. Тепло улыбнувшись, Рей весело подметила: — Бен, практически уверена в том, что если у тебя есть редактор, ты официально являешься писателем. — Не думаю, что всё так просто, — ответил мужчина, улыбаясь ей в ответ. Откусив следующий крупный кусок, Рей продолжила, только её рот был настолько набит, что Бен едва смог разобрать её следующие слова: — А кто твой редактор? — Сноук. Сглотнув, девушка принялась моргать в замешательстве. — Сноук? Ты же вроде говорил, что он распоряжается твоей… является владельцем продюсерской компании, на которую ты работаешь? Пожав плечами, Бен нахмурился, прежде чем пояснить: — Первый Орден для него — это не более чем бизнес на стороне. Когда-то он разглядел в нём финансовый потенциал и предусмотрительно воспользовался возможностью раскрутить тот — в подобных делах ему действительно нет равных. На самом деле в своё время он считался достаточно уважаемым и успешным драматическим актёром, а сейчас в свободное время занимается редактурой и публицистической деятельностью… Естественно, он управляет компанией под псевдонимом. Сноук — не его настоящее имя. Рей потребовалось несколько секунд, чтобы переварив эту информацию, растерянно уточнить: — Зачем ему это? Я имею в виду, вся эта затея с бизнесом? — Ради денег, само собой разумеется, — прямо пояснил Бен. — Сноук понял, что следует действовать неотложно, когда индустрия оказалась в тупике из-за появления интернета, заранее скупив кучу бесплатных сайтов для распространения контента в будущем. Сейчас он один управляет целой сетью, делая основную ставку на рекламу. Иногда производит свои собственные вещи при помощи Первого Ордена, таким образом получая свой процент за каждый выпущенный материал. Бизнесмен из него и впрямь талантливый. — Я вот чего не могу понять… С какой стати кто-либо вообще станет платить за порно? — принимаясь размышлять вслух, машинально заметила девушка, но тут же бросилась уточнять в смущении. — Я имею в виду, сейчас ведь можно с таким же успехом получить к нему доступ совершенно бесплатно, или я чего-то не догоняю?.. — Потому что в этом случае речь идет о действительно высококачественном материале. Не приходится пробираться сквозь тонны дерьма, прежде чем человек сможет наткнуться на что-то мало-мальски стоящее. Плюс, всё законно и упорядоченно. Никаких лишних заморочек. Медленно кивнув, девушка нахмурила лоб, однако его призрачная надежда на то, что этот разговор на этом закончится, рухнула в тот самый момент, как она спросила: — А… как ты познакомился с этим парнем? Сноуком? Вздохнув, Бен угрюмо пояснил: — Он был главным спонсором драматического факультета в Стэнфорде. В результате на последнем курсе в университете Сноук случайно увидел пару моих постановок, заинтересовавшись некоторыми из них. С тех пор он мой наставник. Прищурившись после минуты размышлений, Рей осторожно предположила: — Выходит… ты нуждался в своего рода гуру, который помог бы тебе стать добросовестным драматургом? Только… как именно это отражается в договоренности, которая существует между вами на сегодняшний день? — Какую конкретно договоренность ты имеешь в виду? — Ту, где он зарабатывает кучу денег на фильмах, которые благодаря тебе пачками строгает его продюсерская компания, в то время как ты изо всех сил пытаешься найти свой голос в карьере, которую действительно желал бы выстроить. Что насчёт той части контракта, согласно которой он поручился помочь тебе добиться своей цели? Не на шутку обеспокоенный её словами, Бен слегка ощетинился. Пробираясь по следу с точностью и упорством бывалого сыщика она, сама того не подозревая, подобралась слишком близко к солнцу, и следуя за ней по лабиринту мыслей, он сейчас всерьёз боялся обжечься. Кроме того, Бен не собирался здесь и сейчас выплёскивать на неё всю историю своей жизни. — Через несколько лет после окончания колледжа я был вынужден пройти через тяжелый жизненный отрезок. У меня возникли серьёзные проблемы, и… по большому счёту мне больше некуда было обратиться за помощью, — вкратце пояснил он. — Сноук же предложил мне немалую сумму денег в обмен на работу на него, заверив, что увидел во мне необходимый для этой индустрии потенциал. Тогда он и посоветовал мне сменить амплуа, создав новую личность до тех пор, пока… не улягутся страсти, пообещав, что станет мне наставником и утверждая, что у него есть связи… и что он лично займётся редактурой произведения, над которым я работал в течение многих лет, а, когда придёт время, даже сам его опубликует. — А что, страсти до сих пор не улеглись? — с явным дискомфортом в голосе тихо поинтересовалась Рей: — Бен, должно быть, всё это произошло несколько лет назад и… — Сноук утверждает, что мы сможем сдвинуться с мёртвой точки только тогда, когда я наконец закончу пьесу. А в том, что она до сих пор не завершена исключительно моя вина. Понимаешь, он утверждает, что я напрочь утратил свой дар, продолжая возвращаться к новым и новым попыткам редактуры… — Но… ведь Сноук — тот, кто занимается редактурой, поэтому в итоге именно он и решает, когда положить конец вечному процессу «совершенствования», разве не так? Бен, таким образом этот человек может превратить тебя в марионетку, по своему усмотрению дёргая за верёвочки до скончания дней, разве ты сам не видишь этого? Здесь же на лицо явный конфликт интересов. Неумолимо, капля за каплей, теряя своё самообладание, Рен откинулся назад, бросив свою пустую бутылку в мусорку, прежде чем резко бросить в ответ: — Возможно, где-то ты права, но я многим ему обязан. Рей так и не удалось прокомментировать это заявление, поскольку именно в тот самый момент кто-то неожиданно откликнул девушку по имени, вынуждая нахмурившись и повернув голову по направлению к звуку, замереть при виде парочки, которая держась за руки, теперь целеустремлённо приближалась к их скамейке. Заметив, что с трудом проглотив кусок тако, Рей сейчас безуспешно пыталась прокашляться, мужчина окинул её тяжёлым взглядом, продолжая напряжённо наблюдать за тем, как потянувшись за газировкой и сделав глоток, та наконец хрипло произнесла: — Финн! Чувствуя, как ощутимо скручивает живот, Бен замер при виде надвигающегося парня, которого он теперь несомненно узнал: её лучший друг, бывший сосед по комнате и оператор звукоцеха в Первом Ордене. Всего несколько часов назад он видел его на съёмочной площадке, хотя на тот момент Бен, конечно, понятия не имел, о ком именно шла речь, учитывая, что он подсознательно пытался избежать любой возможности выяснения того, кто из сотрудников являлся «Финном» Рей, и поскольку Бен из принципа никогда не общался с кем-либо в рабочей обстановке, это было совсем несложно до этого самого момента… Финн, очевидно, узнал его в тот же самый момент, потому что по мере приближения замедлил шаг, прежде чем практически остановиться. Нахмурив брови, он прищурился, поочередно переводя взгляд с Бена на Рей, видимо, совершенно сбитый с толку. К своему ужасу, Бен почувствовал, как рядом с ним Рей заметно напряглась, и опустив взгляд, неловко откашлялся. По какой-то причине в этот момент он ощутил себя в гораздо более уязвимом положении, чем когда, будучи совершенно обнажённым, день за днем оказывался в компрометирующих позах прямо перед носом этого парня. «Да потому что ты наконец-то раскрываешь что-то настоящее, личное» — подумал Бен с горькой иронией. Голос в его голове был точным эхом Сноука, и он попытался быстро изгнать его из своих мыслей. Когда пара наконец добралась до их скамьи, лицо девушки всё ещё сияло от восторга — очевидно, по-прежнему пребывая в приятном неведении и не осознавая напряжённости ситуации, которой сейчас был буквально пропитан воздух, она из них четверых несомненно находилась в самом выгодном положении. — Привет! Знала же, что заприметила тебя с тако в руке у того фургончика минуту назад, а Финн не поверил мне, утверждая, что ты никогда не ужинаешь вне дома, — взволнованно обратилась она к Рей, прежде чем улыбнуться Бену, в знак приветствия смущённо помахав рукой: — Привет. — Привет, — по-прежнему не сводя с Рей глаз, буквально выплюнул Бен, пока Финн, в свою очередь, с недоверчивым выражением лица продолжал буравить того взглядом, прежде чем с вызовом в голосе осведомиться: — Как это понимать? Вопрос прозвучал скорее как обвинение, и Бен мгновенно напрягся, едва сдерживая нахлынувший гнев. Сжав губы в попытке подавить собственную агрессивную реакцию на происходящее, он всё же решил позволить Рей самостоятельно справиться с ситуаций. В конце концов это был её друг. — Мы… ужинаем? — нерешительно откликнулась она. — Тако. Вот там припаркован фургончик, на случай, если вы, ребята, хотите присоединиться к нам. Нервная дрожь в голосе Рей заставила Бена взглянуть на девушку, только от одного вида лица которой он почувствовал себя так, словно ему врезали прямо под дых. Красная как рак, она сейчас даже не могла найти в себе силы посмотреть Финну в глаза, машинально перебирая фольгу дрожащими от волнения пальцами. Кажется, она была… смущена. Нет — Рей было стыдно за то, что её поймали здесь вместе с ним. Это горькое осознание осело в животе Бена подобно раскалённому свинцу, на короткое мгновение вынудив почувствовать себя совершенно раздавленным, однако спустя буквально несколько секунд шестерёнки в его укоренившемся, хорошо отлаженном защитном механизме закрутились в полную силу, помогая гневу перекрыть все остальные, бурлящие глубоко внутри эмоции. — Нет-нет, — застенчиво проговорила другая девушка, теперь выглядя обеспокоенной аурой тревожности, нависшей над ними как грозовое облако, и явно не понимая, в чём причина внезапной перемены настроения. — Не хотелось бы мешать вашему свиданию. — Это не свидание, — поспешно возразила Рей, всё ещё не глядя на Финна, и, повернувшись, чтобы взглянуть на Роуз, добавила: — Мы просто гуляем. Серьёзно, если вы хотите составить нам компанию… — Нет, — коротко отрезал Финн, — мы уже поужинали. Чтобы хоть как-то разбавить затянувшееся неловкое молчание, опустив глаза и принявшись буравить ими собственные, лежащие на коленях руки, Рей пробормотала: — Ладно, смотрите сами… — Я позвоню тебе позже, — пообещал парень, все еще не сводя с Бена настороженного взгляда. Тот же сейчас спокойно смотрел на парня со стоическим выражением лица, сдерживаясь из последних сил, чтобы не встать и хорошенько двинуть ему меж глаз на том самом месте. — Ладно… Рада была тебя повидать, Роуз, — с откровенно натянутой улыбкой отозвалась Рей. — До скорой встречи? — О! — выпалила девушка, видимо, настолько поглощенная попыткой выяснить, чем, чёрт возьми, было вызвано ощущение неловкости, сопровождающее разговор, что неожиданное прямое обращение захватило её врасплох. — Да… конечно! Обязательно скоро пересечёмся! С этими словами Роуз беззаботно помахала на прощание рукой, после чего так же внезапно, как и появились, они с Финном исчезли в вечерней суматохе, всё ещё держась за руки. Снова оставшись наедине друг с другом, Бен и Рей долгое время сидели в тишине. Слегка ёжась то ли от холода, то ли от смущения, Рей сейчас выглядела ужасно виноватой, а Бен… Бен буквально кипел от злости. Наконец, тяжело вздохнув, девушка аккуратно начала разговор: — Прости, что так вышло. Я не… — А что, разве есть за что? — грубо отрезал он. — Подожди-ка… Может за то, что даже не удосужилась представить меня своим друзьям? Моргнув, Рей ошарашенно взглянула на него. — Что? Кивнув в направлении, в котором удалились ее друзья, Бен прорычал: — Твой друг повёл себя, как настоящий мудак. А ты, как ни в чём не бывало, просто сидела и улыбалась, будто заведомо чувствовала себя виноватой только за то, что была поймана рядом со мной на скамейке в парке. Побледнев прямо на глазах, Рей отвела взгляд, пытаясь утихомирить свои дрожащие пальцы, теперь нервно играющие с салфеткой. «А ведь ей совершенно нечем крыть» — с замиранием сердца внезапно осознал Бен, потому что он, сам того не желая, попал прямо в яблочко. — Понимаешь, Финн просто удивился, увидев нас вместе, вот и всё. Я ведь пока не говорила ему, что мы с тобой друзья… — Почему? — цинично поинтересовался мужчина. — Мы же, как ты там сказала, «коллеги». Неужели это ни разу не всплывало в разговоре? Рей было открыла было рот, чтобы ответить, но затем снова прикрыла его, принимаясь мотать головой, буквально разрывая проклятую салфетку на кусочки. Больше всего на свете он сейчас желал, чтобы она защищалась, хотя бы попыталсь переубедить его, утверждая, что его предположения не стоили и выеденного яйца, но Рей молчала. А всё потому, что он был прав. Вопреки себе, Рен больше не мог отрицать очевидной причины, по которой она не хотела ставить своего друга в известность о том, что проводит с ним время, от одного осознания чего мужчина неожиданно и ясно ощутил, что балансирует на грани сильнейшего классического «приступа ярости Бена Соло». Гнев стремительно заполнял его разум, только усиливаясь от попытки Рей объяснить свои действия. — Да нет же, просто… понимаешь… Я не упоминала твоё имя. Фыркнув, Бен резко выпалил: — Ну что же, выходит, что я твой маленький грязный секрет, так? — Бен, нет же. Ничего подобного, здесь другое… Но опять-таки, казалось, уже в который раз за последние несколько минут, Рей умолкла на полуслове, видимо, будучи не в состоянии подобрать подходящие слова, что, само по себе, было для неё крайне нехарактерно. «Трудный ребёнок. Неконтролируемый подросток. Заносчивый выродок. Опасный мудак». Все эти ненавистные определения, которые ему многократно приходилось слышать в свой адрес прежде — как в лицо, так и за спиной — сейчас словно кадры кинофильма одно за другим сменяли друг друга, болезненным эхом отражаясь в сердце. Эта рана кровоточила в его душе так долго, сколько он себя помнил, и казалось, что Рей голыми руками разорвала её, посыпая солью при каждой очевидной попытке дать менее болезненное название тому, что, как он теперь ясно осознавал, представляло собой страшную неумолимую правду. — Послушай, ситуация с Финном осложняется ещё потому, что вы работаете вместе. Я просто не хотела выслушивать от него многочисленные лекции, вот и всё! Бен знал, что ему следует остановиться, доесть своё чертово тако, вернувшись к непринужденному разговору о Софокле, но вот только сделать этого он сейчас не мог, только вот последние капли его самоконтроля проскальзывали между пальцами сжатых до боли кулаков, не позволяя сосредоточиться ни на чём другом. — Отлично, мне всё ясно, — пробормотал он сквозь стиснутые зубы, ожесточённо закрывая обёртку на тако; его невыносимый характер, как обычно, необратимо превращал Рена в упрямого и бессердечного монстра: — Может быть, всё было бы иначе, если бы он не провёл весь день, наблюдая, как я у всех на глазах трахаю какую-то женщину. Но, как ни старайся, от суровой правды не убежишь, так что… Не сводя с него загнанного взгляда, Рей болезненно поморщилась в ответ на открытую грубость. — Прости, тебе противны мои слова?! — рыкнул на неё Бен. — Потому что, если мне не изменяет память, ты, кажется, совсем недавно утверждала, что, если мы будем играть по твоим правилам, то не возникнет никакой проблемы с тем, кто я на самом деле и чем я занимаюсь изо дня в день. Очевидно, это было очередной ложью! Ее лицо вдруг смертельно побледнело, и больная часть его раненного эго в открытую наслаждалась уязвленным видом девушки, когда та обратилась к нему, по-прежнему глядя прямо в глаза: — Я повела себя недостойно и мне действительно искренне жаль! Что ты ещё хочешь от меня услышать? — Ничего! Больше не о чем говорить. Все и так предельно ясно. Буквально вскочив с места, Бен попытался швырнуть своё теперь уже остывшее тако в мусорное ведро рядом со скамейкой, но резко поднявшись на ноги, Рей в последнюю секунду успела схватить его за руку. — Не надо! — с паникой в глазах вскрикнула она, чтобы следом немного успокоившись, попытаться произнести со всем достоинством, на которое была сейчас способна: — Не выбрасывай еду. Бен нахмурился, намеренно игнорируя то, как болезненно сжалось его предательское сердце от ноток отчаяния, отчётливо звучащих в её голосе в ответ на трату еды в пустую. Сунув завернутое тако в её руку и, не говоря ни слова, мужчина молниеносно зашагал прочь. Ощущая, что больше не в состоянии подавлять стремительно разрастающийся внутри гнев, он осознал острую необходимость убраться от неё как можно дальше, тем самым избегая реального риска того, что не сдержавшись, прямо на её глазах, ударит по дереву, опрокинет скамью или пнёт мусорное ведро, как какой-то необузданный дикарь. Бен прикрыл глаза в попытке вспомнить любую технику дыхания, которой его учили, чувствуя, что стремительно теряет равновесие, опасно близко приближаясь к границе эмоционального срыва… «Дыши диафрагмой, просто дыши…» — Бен, пожалуйста, остановись! Прошу тебя… Обернувшись на звук голоса Рей, мужчина судорожно сжал кулаки, прежде чем поспешить бросить в её сторону свой самый холодный оскал, когда заметил, что та сейчас следует за ним. Замедлив шаг, Рей неуверенно остановилась, и он к своему ужасу обнаружил, что в глазах девушки вспыхнуло знакомое мерцание чего-то до боли знакомого. Страх. Она действительно ничем не отличалась от всех остальных. Наконец-то Бен смог раскусить её! — Оставь, Рей. Буквально выплюнув эти слова, Рен стремительно зашагал прочь, больше ни разу не оглянувшись.***
Дрожа всем телом, Рей сунула остатки тако в свою сумку, сейчас склоняясь к тому, чтобы просто выбросить его, таким образом, пытаясь избежать каких-либо напоминаний о той катастрофе, в которую превратился этот вечер. Уставившись на быстро удаляющуюся фигуру Бена, девушка, кажется, боялась даже вздохнуть, пока та вовсе не исчезла из поля зрения. По-прежнему не находя в себе силы пошевелиться, Рей так и простояла там до того самого момента, пока подошедший к ней случайный прохожий не отважился осведомиться, всё ли с ней было в порядке, тем самым выводя из болезненного ступора. Вот только, по правде говоря, ничего в порядке не было. Толком не различая дороги, девушка медленно брела по ночному переулку по направлению к метро, и в какой-то момент, вырванная из состояния полного оцепенения звуком, доносящимся из её сумки, протянула руку, чтобы вытащить из неё свой телефон. Взглянув на экран, она обнаружила входящее сообщение от Финна. «Позвони мне, как только вернёшься домой». Рей чувствовала, что снова ощутимо напряглась под грузом беспокойства, нервно кусая губы и в спешке набирая номер Финна, с нетерпением ожидая, когда тот поднимет трубку. Третий гудок был прерван поспешным ответом: — Рей? Правда заключалась в том, что она планировала накричать на Финна, намеревалась высказать всё, что думает о нём, за то, что тот повёл себя непозволительно грубо, в итоге наломав чёрт знает каких дров, однако услышав в трубке обеспокоенный голос своего самого близкого друга, остановилась, почувствовав, как что-то внутри неё оборвалось. — О, Боже! — громко втянув воздух, потрясённая до глубины души, Рей неожиданно для себя, ощутила, как непрошеные слёзы наворачиваются на глаза. — Как же теперь быть?.. На некоторое время на другом конце провода воцарилась полная тишина. Она догадывалась, что Финн в свою очередь также заготовил целую обвинительную речь, которую и планировал обрушить на неё, однако, услышав её сломленный голос, переосмыслил своё поведение. Через мгновение, глубоко вздохнув, парень мягко уточнил: — Что случилось? — Он обвинил меня в том, что наша с ним дружба была для меня не более чем «маленьким грязным секретом», и… просто ушел. Даже ужин свой не доел. — Извини, Рей. Понимаю, что в произошедшем есть доля моей вины, но — и я сейчас выражаюсь так мягко, как только возможно — вся эта ситуация заведомо была обречена на провал. Закатив глаза, Рей раздражённо фыркнула, одновременно силясь побороть заевший турникет: — Финн, давай без нотаций, а? Хотя бы сегодня? Последнее, что мне сейчас нужно, так это выслушивать от тебя очередное «Я же тебе говорил». — Я вовсе не намеревался тебя отчитывать, честное слово, — он искренне пытался смягчить накалившуюся обстановку. — Слышу же, как ты расстроена. Просто… по-прежнему придерживаюсь сказанного мной ранее, задолго до того, как узнал, о ком на самом деле идёт речь. Вы изначально хотели разных вещей, поэтому ничего путного из этого бы всё равно не вышло. — Но всё же было нормально, — слабо запротестовала она, — пока… Боже, Финн, он был вне себя от ярости! Когда Финн наконец ответил, в его голосе проскользнули явные нотки раздражения: — Не нахожу в этом ничего удивительного. У этого парня серьёзные проблемы с гневом и самоконтролем. Он срывается с места посреди съёмочного процесса, когда его что-то не устраивает, позволяет себе поднимать голос на окружающих, пробивает дыры в стенах… Рей, он просто-напросто самовлюбленный и жестокий человек. Это общеизвестный факт. В теории слова Финна должны были заставить девушку почувствовать себя лучше в свете последних событий: сейчас она без зазрения совести могла избавиться от любых отношений с Беном, особенно учитывая, как далеко он зашёл, прежде чем оставить её в одиночестве в тёмном переулке с холодным тако в руке, но по какой-то причине, его заверения не возымели должного эффекта. Более того, теперь Рей чувствовала себя ещё более паршиво, чем прежде. — Со мной Бен никогда себе ничего подобного не позволял, — тихо промолвила она. — Что ещё за Бен? — робко осмелился уточнить Финн после очередной паузы. Вздрогнув, Рей устало уточнила: — Кайло Рен. Это его настоящее имя. Последовавшее затяжное молчание, наконец, было прервано тяжелым вздохом Финна, который без обиняков спросил: — Рей, зачем тебе всё это, а? Пожав плечами, девушка продолжала в недоумении ковырять выбившуюся нить на юбке, когда наконец откликнулась: — Нельзя всё так оставить. — Почему? Давай по-честному, он что, просто какой-то проект для тебя? Ты таким образом спасаешь его заплутавшую в потёмках душу? Отрешённо уставившись в вагонное окно, Рей едва слышно пробормотала: — Конечно же, нет. Человек не может быть чьим-то проектом. — Послушай, думаю, этот парень настоящий отморозок, и мне насрать на его несчастное существование и печальные обстоятельства, которые, возможно, повлияли на становление его невыносимого характера. Я не позволю этому ублюдку обижать тебя, слышишь?! Какие бы «весомые» причины у него на это не были. Прошу тебя только об одном, подумай, зачем ты ввязываешься во всё это, и чем это в итоге чревато. Рей долго молчала, переваривая слова Финна — видимо, так долго, что тишина побудила его снова заговорить. — Ты всё ещё там? — Да, я… да, — пробормотала она, а затем вздохнув, решительно подытожила: — Понимаю, о чём ты. Что-нибудь придумаю. — Хорошо, — смиренно произнёс Финн, а затем, выждав несколько секунд, осторожно осведомился: — Так… ты собираешься продолжать с ним общаться? Горло Рей предательски сжалось, и девушка с трудом проглотила комок, когда наконец нашла в себе силы ответить: — Не знаю. Да это и не важно, поскольку он сам сказал, что больше не хочет иметь со мной ничего общего, так что… Раздражённо вздохнув, Финн крайне неохотно заверил её: — Рей, я сомневаюсь, что его надолго хватит. Этот парень… кажется, у него по отношению к тебе всё серьёзно. Но даже если он действительно решил прекратить общение, всё, что тебе остаётся, это уважать его решение, окончательно отпустив ситуацию. Раз и навсегда. Прикрыв глаза, Рей с трудом вынудила себя сглотнуть, когда смысл слов Финна, наконец, полностью дошёл до неё. Одна только идея о возможной встрече с Беном в попытке разобраться в том, что действительно случилось, казалась ей сейчас поистине ужасающей, но мысль о том, что они могут больше так никогда и не увидеться, кажется, пугала её не меньше. Пожалуй, в одном Финн был абсолютно прав — окончательно запутавшейся в своих собственных чувствах и мотивах Рей предстояло обстоятельно заняться серьёзной саморефлексией…