Зоны комфорта/Comfort Zones

      На протяжении следующих нескольких дней Рей практически не покидала пределы своей скромной обители. Рассеянно читая отрывки книг, до которых давно не доходили руки, она раз за разом обнаруживала, что не запоминала их содержимое. Наконец, собравшись с силами и отправив заявления о приёме в аспирантуру в целый ряд учебных заведений, девушка, как ни странно, почувствовала скорее опустошение, чем долгожданное облегчение. Однако львиную долю времени Рей провела с кружкой горячего чая в руках, сидя на крошечном, присоединённому к её спальне балкончике с подтянутыми к груди коленками, задумчиво вглядываясь в даль и пытаясь разобраться в царящем сейчас внутри эмоциональном бардаке.       Так сложилось, что детство оставило неизгладимый отпечаток на мировосприятии девушки, которая и по сей день ощущала необходимость постоянной борьбы за каждую каплю контроля над своей собственной жизнью. Не желая чувствовать себя кому-либо обязанной и напрочь отказываясь зависеть от чьей бы то ни было воли, она стремилась оставаться хозяйкой ситуации вне зависимости от окружающих её людей и обстоятельств, искренне гордясь своим уникальным умением извлекать максимальную пользу из любого положения, в котором оказывалась, даже если то зачастую не было идеальным.       Когда у неё совсем не оставалось денег на еду, девушка целую неделю могла прокормить себя на десять долларов. Если Рей нуждалась в новой паре джинсов, она прилежно прочёсывала все благотворительные магазины в округе, не останавливаясь, пока не находила идеальный вариант: если уж она не могла позволить себе новую вещь, то по крайней мере не собиралась довольствоваться меньшим. Несмотря на то, что девушка не была в состоянии контролировать каждую составляющую своей повседневной жизни, по крайней мере, она по-прежнему могла косвенно влиять на положение вещей, тем самым день за днём создавая иллюзию желаемой действительности.       История с Беном Соло, по сути, разнесла на щепки всё, что Рей так долго и старательно собирала по крупицам, к чему шла всю свою сознательную жизнь. Инстинкт самосохранения, уверенность в собственных силах, убеждённость в том, что в любой спорной ситуации она могла положиться на то, что поведёт себя достойно, а не эгоистично — от всего этого не осталось теперь и мокрого места. Добровольно разбив вдребезги свой моральный компас и выпустив из виду знакомые берега нравственных ценностей, девушка, казалось, больше не могла с уверенностью отличить плохой поступок от хорошего, верное решение от ошибочного. Эта изначально неуправляемая ситуация полностью вышла из-под её контроля, и чем больше она старалась вернуться в исходное положение, тем дальше от берега уносило её течение вплоть до того знакового момента, пока Рей окончательно не засосало в водоворот случайных событий и собственных решений. С головой. В самый эпицентр.       После того злосчастного вечера Бен так ни разу и не связался с ней, и девушка никак не могла определиться, чувствовала ли она по этому поводу существенное облегчение или острое разочарование. Как бы там ни было, она понятия не имела, что скажет ему и как поведет себя, попытайся он сейчас написать ей или позвонить. С того самого субботнего вечера, приняв совет Финна близко к сердцу, Рей со всей присущей ей серьёзностью провела последние два дня, полностью погрузившись в глубокие размышления в отчаянной попытке разобраться в собственных противоречивых чувствах.       Тщательно перебирая и подробно раскладывая по полочкам все свои эмоции и мотивы в тот момент, когда Финн и Роуз подошли к их скамейке, девушка искренне пыталась понять, чем было вызвано то жгучее чувство неловкости, что она испытала, будучи пойманной тем вечером в компании Бена. В итоге с тяжёлым сердцем и комом в горле она была вынуждена признать — да, ей действительно было стыдно. Вот только дело было совершенно не в нём. Как оказалось, чувство стыда, граничащее с виной, которое она ощущала, было направлено исключительно на неё саму. Рей было невыносимо стыдно от осознания того, что именно она стала невольной виновницей случившегося, неосознанно причиняя боль небезразличному ей человеку. За то, что всё это время эгоистично лгала самой себе, не желая признавать неудобную правду. За свою собственную неискренность, трусость и наивность.       Сейчас девушка как никогда ясно осознавала, что, сама того не ведая, в эгоистическом стремлении совместить несовместимое жестоко предала себя и всё, во что так искренне верила, в итоге превратившись в совершенно чужого, незнакомого ей человека - естественно, c единственным возможным результатом. Её собственные необдуманные действия, как впрочем и упрямое нежелание взглянуть правде в глаза в конечном счёте и привели к непоправимой катастрофе. Правда заключалась в том, что Рей уже и не помнила, когда позволяла себе хорошенько прореветься в последний раз. По большей части причиной тому служило её твёрдое убеждение в том, что слезами горю не поможешь. Ещё будучи маленькой девочкой, наученная горьким опытом она быстро усвоила, что плач никогда не улучшал ситуацию, в большинстве случаев только усугубляя её. Однако, даже это спасительное убеждение за последние два дня ни разу не помогло Рей сдержать горькие непрошеные слёзы. Сейчас она горевала по Бену так, как в тоске и отчаянии способен плакать только ребёнок, знающий наперёд, что никто не придёт и никто не успокоит. Бесцельно и беззвучно.       Финн не звонил ей до самого вечера в понедельник. Впрочем, как и она ему. После их последнего телефонного разговора, девушка ​​всё ещё слегка злилась на лучшего друга, будучи не до конца уверенной в том, что имела на это право. Поэтому, чтобы не изречь чего-то, о чём позже придётся жалеть, Рей приняла осознанное решение избегать парня так долго, насколько это было возможно, учитывая обстоятельства. Зная, что в пятницу вечером, заказав одну большую пиццу на двоих, они всё равно как обычно встретятся для просмотра очередного фильма, она надеялась, что, возможно, к тому времени сумеет хотя бы частично усмирить своих ни на шутку разбушевавшихся внутренних демонов. Сейчас данный исход, однако, казался ей крайне спорным. Поэтому, когда Рей всё-таки ответила на звонок, она поприветствовала Финна уставшим тоном человека, который не имел особого желания вести задушевные разговоры. — Привет. — Кажется, с ним что-то не так.       Рей даже не нужно было уточнять, о ком сейчас шла речь — прижав мобильник к уху, девушка попыталась выровнять дыхание, медленно оседая прямо на свой старенький диван. — Как это? Что значит, не так?       Казалось, парень мгновение колебался, прежде чем все-таки негромко пояснить: — Слушай, как бы там ни было, это не твоя проблема и, возможно, мне не стоило тебя во всё это втягивать, только… Полагаю, вы не общались с того самого вечера. Изначально ничего не собирался тебе говорить, но зная, что ты, наверное, никогда не простишь меня, если я не… — Финн, — нетерпеливо прервала она, ощущая, как бешено сейчас билось в груди сердце. — Пожалуйста, просто скажи прямо, в чём дело.       За тягостным вздохом последовал ответ: — Он сегодня не вышел на работу. Производство пока что не встало полностью, но… — Что значит, не вышел… Бен что, пропал? — прошептала девушка, отчётливо почувствовав, как стремительно прилила к вискам кровь. — Не то чтобы пропал… — поспешил заверить Финн. — Слушай, ты только ради бога не волнуйся. Всё не так плохо, как может показаться. Он позвонил, поставив в известность о том, что болен и пару дней не появится на съёмках. Хакс естественно рвёт и мечет, и я… Чёрт его знает, может, у него действительно просто грипп или что-то в этом ключе, и не нужно было тебя вообще вовлекать во всё это… — Я не знаю, что делать, — признала девушка, прежде чем тяжело вздохнуть. — Совсем запуталась, — умолкнув, Рей сейчас с надеждой выжидала, пока лучший друг по обыкновению изречет хоть что-нибудь спасительно мудрое. — Я тоже, Рей. Понятия не имею. Честное слово. Но кое в чём всё-таки признаюсь. Тщательно поразмыслив над ситуацией некоторое время, я почувствовал себя виноватым из-за того, что испоганил ваше свидание. То есть, пардон… не свидание. Твоё… знакомство. Или как ты там его называешь. — Очень конструктивное замечание, — проворчала девушка, вынуждая Финна виновато выдохнуть. — Ты прости меня. Ладно? Я реально зашёл в тупик. Вся эта ситуация по-прежнему кажется мне, как минимум, странной, но я стараюсь свыкнуться с мыслью о том, что в конце концов это твой выбор, и только уже поэтому обязан его уважать. — Хорошо, — помедлив, всё-таки уступила она, а затем с благодарностью в голосе добавила: — Спасибо, что поставил в известность. — Было бы за что… Слушай, мне пора, но если ты что-нибудь услышишь… как бы там ни было. Надеюсь, он в порядке. Насколько это вообще возможно.       Отложив телефон, Рей судорожно прижала к груди одну из своих подушек. Тут же запрыгнув на диван, БиБи ласково мурлыча, потёрся головой о её локоть, возможно, чувствуя душевные терзания хозяйки, и обращаясь к рыжему бездельнику, девушка тихонько простонала: — Что мне делать, БиБи, а?       В ответ кот только растерянно моргнул, вынуждая Рей в очередной раз осознать, что это решение ей придётся принять самостоятельно. Позволив себе на несколько секунд проникнуться жалостью к собственной персоне и отчаянно нуждаясь в присутствии близкого человека — будь то мать или сестра — которой она могла бы позвонить и спросить совета теперь, раз уж Финн был лишён возможности быть её правой рукой во всём, что касалось Бена, Рей, однако, усилием воли быстро прервала печальные размышления, не желая занимать позицию жертвы.       Прикусив губу и твёрдо решив, что предпочитает быть человеком вопреки риску совершить ошибку прислушивающимся к своему сердцу, а не страху быть отвергнутой, Рей схватила свой телефон с журнального столика. Прежде чем она могла отговорить себя от этого поступка, девушка быстро набросала коротенький текст, чтобы следом отправить его Бену. «Ты совсем пропал с того вечера. Понимаю, что у тебя есть на это свои причины, но, пожалуйста, просто дай мне знать, что с тобой всё в порядке».       Отложив книгу на диван и предварительно поместив в ту закладку, Рей включила телевизор — как ни крути, теперь бы ей ни за что не удалось сконцентрироваться на содержании пестрящих перед глазами страниц: все-таки, что касается телевизора, в этом плане было гораздо проще. Остановившись на эпизоде «Закона и порядка», Рей замерла, услышав характерный сигнал, оповещающий о поступлении нового входящего сообщения. Подняв мобильник дрожащими от волнения пальцами, девушка заставила себя прочесть СМС. «Полагаю, твой друг уже поведал тебе о моём отсутствии». Сам по себе его ответ не заключал в себе ничего криминального, но упоминание о Финне мгновенно возвращало её к тому, что изначально послужило причиной их ссоры тем злополучным вечером. Вздрогнув, Рей чуть помедлила, прежде чем прийти к умозаключению о том, что поскольку сама приоткрыла дверь, теперь не имела никакого морального права ни идти на попятный, ни трусливо прятать голову в песок. «Да».       Стараясь быть максимально краткой, она не хотела усугублять ситуацию, понятия не имея, в каком душевном и эмоциональном состоянии сейчас находился Бен. «Он беспокоится о моём самочувствии? Только подумайте, как трогательно». Вздохнув, Рей поспешно прикрыла глаза, чувствуя, как надежда на счастливый исход стремительно покидает её, тем не менее, найдя в себе силы, чтобы продолжить: «Не он, а я. Ты приболел?» На этот раз его ответ занял чуть больше времени. «Нет». — О! — вздрогнув, резко выдохнула Рей, сердце которой болезненно сжалось от очевидного нежелания Бена поддерживать диалог. Поспешно отложив телефон, девушка осознавала только то, что ей необходимо было в покое подумать над сложившейся ситуацией хотя бы несколько минут, прежде чем принять окончательное решение, как лучше поступить. Склоняясь к тому, что, может быть, ей следует просто оставить его в покое, если это было действительно тем, чего он сейчас хотел, Рей тяжело вздохнула и прикрыла глаза. Как бы там ни было, несмотря на искренние попытки прислушаться к себе, какая-то часть её естества ни в какую не желала признавать, что их знакомству был уготовлен такой печальный конец.       Медленно поднявшись с дивана с намерением взять с полки банку с арахисовым маслом, Рей на этот раз даже не стала заморачиваться насчёт хлеба и стакана воды. Вытащив ложку из ящика, она рассеянно погрузила её в содержимое банки, силясь представить, чего бы она на месте Бена желала от самой себя. Этот ход мыслей, однако, совершенно не помог в разрешении дилеммы, потому как Рей сейчас была практически уверена в том, что точно знала, чего на самом деле хотел от неё Бен. Это осознание и стало критическим моментом, в котором она, хоть и неохотно, была вынуждена признаться себе в процессе долгого и мучительного самоанализа.       Оно также стало самым болезненным, поскольку заставило Рей взглянуть в глаза самой суровой и неудобной правде, признавая, что их дружба была изначально обречена на провал: Финн был абсолютно прав с самого начала. Более чем вероятно, основная причина случившейся трагедии заключалась в том, что именно она, сама того не подозревая, поставила Бена в это идиотское положение. Озвучив однажды своё предложение, она тем самым обрекла его на неизбежную боль и необходимость довольствоваться отношениями, в которых он явно не был заинтересован. И всё это только, чтобы таким образом успокоить свою совесть и облегчить собственное чувство вины.       Ситуация усложнялась ещё и тем, что Рей было действительно хорошо рядом с Беном. Ей нравилось проводить с ним время даже больше, чем она ожидала, не говоря уже о том, что девушка с нетерпением ждала их редких встреч. Она нисколько не кривила душой, однажды упомянув, что не относилась к тому типу людей, что легко заводят друзей, поэтому ей до сих пор с трудом верилось, как стремительно и непринуждённо Бен занял место не просто ее доброго приятеля, но и кого-то, кому она могла безоговорочно доверять.       И теперь всё это рушилось буквально у неё на глазах, только потому что она эгоистично ожидала, что Бен закроет глаза на свои истинные чувства и мотивы, попросту решив полностью проигнорировать многократные предупреждения Финна о том, что это просто-напросто противоречит человеческой природе. — Вот чёрт! — с горечью пробормотала она себе под нос, возвращаясь в спальню, по-прежнему крепко прижимая к груди банку с арахисовым маслом. Взглянув на экран мобильника, Рей с замиранием сердца обнаружила там ещё новое входящее сообщение. Практически схватив свой телефон, и судорожно ознакомившись с его содержимым, девушка сейчас буквально разрывалась между беспокойством и радостью. «Мы можем поговорить?» Пальцы Рей мгновенно набрали сообщение. «Я надеялась, что ты спросишь». Ответ пришёл спустя секунду. «Не так. При личной встрече». «Да, конечно. Когда?» После небольшой задержки, Бен написал: «Сегодня вечером?»       При виде этих слов сердце Рей практически выпрыгнуло из груди. Вскользь пробежавшись взглядом по своей грязной пижаме, она поспешно перевела его на свою крошечную спальню с подержанной мебелью, голыми стенами, пустыми шкафами и дремлющим рыжим котом, который, по сути, даже не был её. Уверенно помотав головой, Рей настрочила свой ответ. «Встретимся у Маз через полчаса?» Бену в этот раз потребовалось так много времени, чтобы ответить, что Рей начала задаваться вопросом, не передумал ли он. «Хорошо».       Переведя дыхание, которое она, как оказалось, всё это время невольно сдерживала, девушка крепко зажмурила глаза. Правда заключалась в том, что она до сих пор не имела ни малейшего представления, что собиралась сказать ему при встрече и тем более, даже близко не представляла, о чём планировал говорить с ней он. Однако, все пути для отступления были отрезаны — даже если бы она сейчас нуждалась в таковом, поэтому Рей быстро и решительно засеменила к своему полупустому шкафу. Не задумываясь надев потёртые джинсы и старую футболку с размытым принтом мультяшного Ти-Рекса и напоследок до краёв наполнив водой кошачью миску, девушка уверенно зашагала к двери. — Ну, что ж… Ни пуха, ни пера, БиБи, — тихо пробормотала она, выходя за порог и оставляя дремлющего кота в гордом одиночестве.       Постучав в дверь хозяина квартиры по дороге к выходу, Рей рассеянно наблюдала за тем, как спустя несколько мгновений за ней появился По, одетый в коричневую кожаную куртку на пару с узкими джинсами и приветствующий ее привычной дружеской улыбкой. — О, какие люди! — весело подмигнув, поздоровался парень. — Как делишки?       «Боже! Ну и красавчик же он!» — думала сейчас Рей, как впрочем и всегда, когда По попадался ей на глаза, прежде чем улыбнувшись в ответ, с дрожью в голосе сообщить: — Я тут ненадолго отлучусь, потому на всякий пожарный хотела поставить тебя в известность о том, что БиБи сейчас у меня. Мне нужно выйти по делам, а он, как обычно, не соизволил встать с дивана, так что… — Ты оставила окно открытым? — Ага. — Отлично, тогда всё супер, он просто спустится вниз по дереву, если вдруг захочет перебраться ко мне. В чём я кстати сомневаюсь. Думаю, пора начать называть вещи своими именами, и признаться в том, что на самом деле БиБи давно уже скорее твой кот, чем мой. — Нет уж, здесь без вариантов! — рассмеялась Рей, когда его карие глаза с искрой флирта задержались на ней. — Я не могу позволить себе оплачивать ещё и ветеринарные счета. — А, ну естественно. На тебя приходится львиная доля обнимашек, а что мне?.. Незавидная судьба разбираться с финансовой стороной? Тебя что же, ни капельки не смущает то, что это, как минимум, нечестная сделка! Что насчёт справедливого распределения обязанностей? — нежно усмехнулся он ей вслед, когда Рей на прощание помахав рукой, быстрыми шагами направилась ко входной двери. — Ну, учитывая, что ты оплачиваешь счета на те деньги, что я плачу тебе за жильё, всё не так уж и страшно. Кроме того, ты, честно говоря, сам во всём виноват, потому что постоянно выставляешь несчастного кота за дверь. — Да ладно тебе! — шутливо воскликнул парень, когда Рей уже подходила к порогу. — Я ведь делаю всё исключительно под флагом любви! А это, как никак, вполне благородный порыв, разве нет? — Ага, — смешливо отозвалась она, закатывая глаза, — любовь. Так это теперь называется!       В ответ По только громко рассмеялся, обнажая свои белоснежные зубы и подмигивая ей: — До скорого, мамочка!       Вконец смущённая и раскрасневшаяся от чрезмерно ласкового обращения Рей на ощупь нашла дверную ручку. «Только спокойствие» — приказала себе девушка, в душе которой снова начала стремительно нарастать тревога, стоило Рей вспомнить о том, куда она направлялась и зачем.

***

      Каким-то образом он всё же умудрился опередить её: к тому времени, как она добралась до бара, Бен уже находился там. Рей была уверена, что прибудет туда первой, учитывая, что до назначенного времени оставалось ещё целых двадцать минут, но заприметив широкую, обтянутую чёрной футболкой спину, поняла, что ошиблась в своих расчётах. Ссутулившись, понурив мускулистые плечи, Бен сидел на том же стуле, что и в первый вечер их знакомства. Глубоко вздохнув, девушка направилась к нему, всю дорогу проведя в раздумьях о том, являлось ли это решение осознанным или скорее подсознательным.       Бен заметно вздрогнул, когда она бесшумно присела на табуретку рядом с ним; длинные пальцы мужчины крепко сжали стакан пива, когда вместо того, чтобы взглянуть Рей в глаза, он уставился на её руки. Едва успев устроиться поудобнее, она внезапно для себя осознала, что Бен заговорил первым: — Прости меня.       Похожие на шёпот слова сорвались с его потрескавшихся губ, заставив Рей взглянуть на лицо человека, который не выходил у неё из головы на протяжении последних трёх дней. Её рот удивлённо приоткрылся, а лоб нахмурился от беспокойства — выглядел Бен сейчас просто ужасно. Скользнув обеспокоенным взглядом по отчётливым тёмным кругам под глазами, многодневной щетине, и его обычно идеально ухоженным чёрным волосам, сейчас казавшимися неопрятными, Рей сглотнула засевший в горле ком, прежде чем тихо заверить: — Тебе совершенно не за что просить прощения. Это я… — Нет, — резко прервал Бен, всё ещё не глядя на неё. — Пожалуйста, просто… Позволь мне сказать то, зачем я сюда пришёл, ладно?       Решив, что сейчас не время для очередного спора, несмотря на то, что ей отчаянно хотелось объяснить Бену, что в произошедшем не было его вины, Рей всё же позволила ему задать направление разговора: — Хорошо.       Чуть заметно кивнув, Бен, однако, заметно нахмурился, когда Майк приблизился к ним, видимо, заметив внештатное появление Рей в баре. — Привет. Ты вообще в курсе, что сотрудникам вовсе не обязательно заявляться сюда вне рабочего времени? — Догадывалась, что так оно и есть, — напряжённо буркнула девушка, заставив себя улыбнуться в ответ и не прекращая с тревогой поглядывать на Бена. Он же сейчас нетерпеливо постукивал по стакану указательными пальцами и явно взволнованный, с неприкрытой неприязнью смотрел на ничего не подозревающего Майка. Чтобы как можно быстрее остаться с Беном наедине, она небрежно указала на ближайший кран пивного бочонка, попросив: — Можно мне просто пинту вот этого?       Брови Майка удивлённо взлетели, когда тот не удержался от по сути весьма закономерного вопроса: — Ты же вроде на дух не переносишь индийский пейл-эль? — Ну, этот сорт я ещё не пробовала, так что, чем чёрт не шутит... вдруг именно он станет исключением из правил, — уклончиво отозвалась она, и Майк, к счастью, вроде бы наконец уловил намёк. Быстро налив заказанного пива и молча поставив перед ней стакан, парень поспешил удалиться на другой конец бара, чтобы продолжить беседу с парой завсегдатаев.       Последовавшая далее короткая пауза указывала на то, что Бен, казалось, сейчас тщательно готовился к разговору, и Рей, давая ему возможность подобрать нужные слова, сделала глоток своего напитка, невольно поморщившись от того, что ещё раз утвердилась в своём убеждении — индийский эль всё-таки был той ещё гадостью. — Когда я был подростком… — начал он, но затем резко остановился, заметно сглотнув, и внезапно переформулировал: — Что тебе известно об Энакине Скайуокере?       Моргнув от неожиданности, Рей помедлила с ответом. Последние два дня она только и занималась тем, что снова и снова мысленно перебирала все возможные варианты того, что они скажут друг другу при встрече. Разумеется, этот вопрос… ни разу не попал в список всплывающих опций. Однако, вглядываясь в его напряжённое лицо с ходящими желваками, Рей чувствовала, что по какой-то причине он был для него действительно важным, поэтому девушка честно ответила. — Я… Насколько мне известно, он был блестящим драматургом, который вёл непростую, местами довольно противоречивую жизнь и умер в тюрьме.       Выждав несколько мгновений, Бен уточнил: — Это всё? Мне казалось, ты должна была более подробно изучать его биографию в колледже.       Нахмурившись, Рей сейчас тщетно силилась найти хоть какое-то логическое объяснение происходящему, однако Бен явно ожидал от неё более детального ответа. Что же… Если это было тем, о чём он непременно желал поговорить, Рей пойдёт ему навстречу. Даже если она сейчас абсолютно не понимала, что к чему. — Он был одним из первых и, наверное, самым известным представителем экспрессионистического движения в Америке. Он также выиграл Пулитцеровскую премию за «Светотень», но люди поговаривали, что написание именно этого произведения стало основной причиной развития у него алкогольной зависимости. Если я не ошибаюсь, находясь в пьяном угаре Скайуокер врезался в автобус, полный детей, за что и был осуждён на пожизненное заключение, скончавшись в тюрьме от естественных причин несколько десятилетий спустя.       На протяжении всего монолога Бен оставался полностью неподвижным. Когда же Рей закончила и выжидающе посмотрела на него, тот, наконец, поднял глаза, чтобы встретиться с ней взглядом. — Если быть точным, он написал «Светотень» благодаря тому, что находился под воздействием наркотических средств. Эта работа стала продуктом неограниченного пределами разума. Только освободившись от оков условностей и запретов, ему удалось раскрыть свой истинный потенциал.       Затрудняясь ответить что-либо толковое, Рей просто пробормотала: — Думаю, что слышала эту версию раньше. Но в конце концов это всего лишь домыслы. По сей день никто ничего не знает наверняка.       Точно на автопилоте Бен продолжил повествование, полностью игнорируя её замечание — будто заранее отрепетировал эту речь. — Также мало кому известно, какую цену он заплатил в погоне за чистым отражением превосходства. Энакин не только врезался в фургон, полный детей. Однажды ночью, порядочно переборщив с количеством очередной порции ЛСД, он также собственноручно убил свою жену. Став жертвой неожиданной неблагоприятной реакции, полностью поглощённый сильнейшими галлюцинациями, он душил её до тех пор, пока та не упала, скатившись вниз по лестнице. В то время она находилась на девятом месяце беременности.       Глядя на него широко раскрытыми глазами, Рей выдавила, заикаясь от шока: — Я… я думала, что она умерла при родах? Как же так?.. — Им удалось спасти близнецов, которых в итоге сразу же отдали на усыновление, но жена Скайуокера не пережила даже одной ночи. Она скончалась от потери крови прямо на операционном столе. Прямое окружение Скайуокера позаботилось о том, чтобы вовремя скрыть истинную причину её скоропостижной гибели, таким образом пытаясь избежать огласки. Автокатастрофа, произошедшая по его вине несколько месяцев спустя, однако, превратила все попытки замалчивания в пыль, потому что в итоге он всё равно угодил за решетку. — Господи… — выдохнула Рей, настолько заворожённая историей, что едва не умудрилась забыть об их собственной драме. Бен же тихо продолжил: — Горькая правда заключалась в том, что он беспробудно пил и употреблял наркотики, исключительно находясь в процессе поиска вдохновения. Будучи склонным к приступам глубокой депрессии, когда его настигал творческий кризис, в общем и целом Скайуокер был неплохим человеком, которого в итоге погубили собственные неумелые попытки самолечения. Он продолжал писать в тюрьме под псевдонимом Дарт Вейдер, но ничего из работ того периода так и не было опубликовано. В основном речь шла о дневниках — незаконченная, по сути бессвязная бессмыслица. Он утратил свой смысл жизни, а вместе с ним и рассудок.       Задумчиво кивнув, Рей нахмурилась, прежде чем поинтересоваться: — Откуда ты всё это знаешь?       Глубоко вздохнув, Бен ответил: — Все работы, созданные им в тюрьме, находятся у меня. Каждая чёртова страница.       Ошеломлённо уставившись на него, девушка уточнила вполголоса: — Ты шутишь. Это же абсолютно бесценный материал! Как он у тебя очутился?       Не сводя с неё взгляда, Бен проделывал губами те ритмичные движения, которые были ему присущи в моменты, когда тот пытался решить, стоило ли ему выдавать какой-то важный секрет. Через мгновение, проведенное во внутренней борьбе, мужчина всё-таки обречённо прорычал: — Он был моим дедушкой.       Рей была настолько потрясена этим откровением, что вовсе не удивилась тому, что охваченная изумлением, едва не свалилась со своего стула. С разинутым ртом она смотрела на Бена, наблюдая за тем, как его тёмные горящие глаза, в свою очередь, сканировали её лицо, отчаянно пытаясь распознать ответную реакцию на его заявление. Наконец, когда ей всё-таки удалось обрести дар речи, всё, на что Рей была способна, это растерянно повторить: — Энакин Скайуокер был твоим дедушкой?       Бен кивнул, а она, схватив своё пиво, сделала пару крупных глотков, уже даже не заботясь о том, каким отвратительным оказался на вкус заказанный напиток. Поставив стакан на стол, Рей негромко произнесла: — Боже мой, Бен. Это просто… — Я знаю, ты, наверное, сейчас спрашиваешь себя, какого чёрта я вытащил тебя сюда, заставив выслушивать этот бред…       Прямо взглянув на него, Рей тихо возразила: — Ты меня никуда не тащил. Я пришла сюда по собственному желанию. Потому что хотела увидеться.       Всем своим видом Бен, однако, говорил о том, что не поверил ей. Покачав головой, он попросил: — Пожалуйста, позволь мне перейти к сути.       Рей кивнула, и вздохнув, он продолжил: — Очевидно, литературный дар в нашем семье передаётся по наследству. Свою первую награду я получил в возрасте семи лет, и с тех пор мне не составляло особого труда выигрывать каждый конкурс, в котором стараниями моей матери я принимал участие. С самого детства я только и слышал, как люди повторяли, что это, должно быть, фамильная черта, которую я унаследовал от Энакина, при каждой возможности называя вундеркиндом. К тому возрасту, когда многие только начинают задумываться о выборе профессии, мои работы уже получили признание в мире публицистики. — Не могу сказать, что меня это удивляет, — заметила Рей, тепло улыбаясь. Однако, заметив, что Бен не спешил улыбаться в ответ, Рей осознала, что, по-видимому, за его внезапной откровенностью скрывалось что-то гораздо более серьёзное, чем простое хвастовство. — Как быстро выяснилось, сравнение с моим знаменитым дедом оказалось палкой о двух концах. Каждый раз, когда кто-либо упоминал мой талант, я ясно понимал, что, все, что видели глядя на меня мои родители, это бомбу замедленного действия. — Как так? — озадаченно спросила она.       Пожав плечами, Бен лишь нахмурил лоб, по-прежнему не сводя взгляда со свего стакана. Рей чуть ли не физически ​​ощущала, как тяжело ему давалось каждое слово. Волна сострадания к сидящему напротив человеку затопила её, заставив полностью позабыть о собственных тревогах. — По вполне понятным причинам они страшились того, что я пойду по его стопам. Ничего удивительного, учитывая, что я был неимоверно эмоциональным ребёнком, и каждый раз, когда срывался или устраивал истерику, мои родители всё больше убеждались в том, что все их самые худшие страхи материализировались. Глядя на меня, они больше не видели перспективного талантливого подростка, в их глазах я читал только разочарование и страх перед тем, какое незавидное будущее было им уготовлено благодаря особенностям моего нестабильного психического здоровья. В итоге чем старше я становился, тем сильнее их беспокоило моё непредсказуемое поведение. К моменту окончания школы я успел достаточно облажаться, чтобы все их опасения на мой счёт подтвердились. Образно выражаясь, можно считать, что их самые безотчётные страхи обернулись самосбывающимся пророчеством.       Резко выдохнув, Бен, наконец, замолчал, оставляя Рей с практически непреодолимым желаением что-либо ответить — что угодно — только бы он почувствовал себя лучше, но подспудно осознавая, что ему меньше всего сейчас нужны слова утешения, девушка застивила себя просто внимательно слушать. — Всё это время я пытался найти свой собственный голос. Родители же изначально считали мои работы слишком тёмными, чересчур тревожными. Пояснив, что мне необходима помощь в борьбе с моей агрессивной стороной, они периодически отправляли меня к многочисленным психологам для проведения оценки и анализа тёмной части моей личности. Думаю, некоторые из моих вещей действительно были довольно тяжёлыми, возможно даже в чём-то спорными, но… Я отчётливо помню, что чувствовал себя настолько одиноким и ненужным, словно родители всеми силами пытались избавиться от меня и всего, того, что я на тот момент олицетворял, — выплюнул Бен, а затем многозначительно добавил: — Другими словами, мне казалось, что они стыдились меня.       Затихнув, мужчина, казалось, погрузился в тяжёлое молчание: выражение его лица выдавало острую неприкрытую боль, когда принявшись сосредоточенным взглядом буравить пространство перед собой, он, видимо, снова затерялся в омуте мрачных мыслей. Рей же только с большим трудом удалось проглотить комок в горле. — Бен… — Дело в том, что мне всегда приходилось бороться с приступами ярости. Не просто ощущая гнев каждой своей клеточкой, но и, по сути, не имея возможности с этим справиться. Рей, понимаешь… я действительно склонен к потере самоконтроля, когда меня что-то выводит из себя. А ещё к депрессивным эпизодам, в точности, как и мой дед. Всегда ненавидел себя за это. Знаешь, иногда мне начинает казаться, что я вроде бы научился с этим справляться, но только до того момента, как я снова теряю способность трезво мыслить и… — Бен, — прервала его она, больше не в силах молча наблюдать за его самобичеванием, — пожалуйста, остановись. У тебя совершенно нет оснований винить себя в случившемся, уж точно не в отношении событий того вечера. Более того, твое возмущение было абсолютно оправданным — я действительно заслужила его. — Знаю, что сбежал от тебя, как последний трус, но, понимаешь, я тогда ужасно боялся, что совершу какую-нибудь глупость. То есть, естественно не по отношению к тебе… Господи, я бы никогда не… — Замолчав, Бен судорожно провел рукой по волосам, а Рей без промедления ответила: — Послушай… Мне ведь тоже нужно поговорить с тобой… Рассказать о некоторых вещах. Ты… не против, если мы закажем ещё по стакану?       Взглянув на девушку с искренней благодарностью, Бен твёрдо ответил: — Я только за.       Улыбнувшись, Рей пару раз махнула рукой, тем самым пытаясь привлечь внимание Майка, и когда тот подошёл к их столику, заказала обычное пиво, потому как больше и капли этого проклятого эля не могла проглотить. Сделав глубокий вдох и пытаясь успокоить нервы, девушка тихонько произнесла: — Ты был настолько открыт и честен со мной во многих вещах, и… я в долгу перед тобой.       Словно задержав дыхание, Бен не произнес ни слова, терпеливо ожидая, когда она продолжит, и Рей отчётливо ощущала, что стоит на краю бездны, в то же время понимая, что ей жизненно важно совершить этот прыжок в бездну: — Ты поведал мне о своих сложностях с управлением агрессии, и… Видишь ли, у меня тоже есть кое-какие давние проблемы. В моём случае речь идёт о хронической неспособности доверять окружающим и постоянном желании, я бы даже сказала, необходимости контролировать все вокруг. Думаю, что столкнулась с этим прежде всего по причине того, в каких условиях росла и взрослела. В связи с вечными переездами и сменой обстановки, по сути у меня никогда не было ни выбора, ни ощущения какого-либо контроля над тем, где я окажусь на следующий день и кого мне придётся впустить в свою жизнь. Некоторые из этих людей были замечательными, но были и такие…       Теперь умолкла уже она, и хотя Рей сейчас не смотрела на Бена, она слышала, как резко тот выдохнул, тем самым подтверждая, что с точностью распознал суть того, что в итоге так и осталось недосказанным. Через мгновение, собравшись духом, девушка продолжила: — Я очень болезненно воспринимала отсутствие контроля, и поэтому даже сейчас с огромным трудом нахожу в себе силы открываться как малознакомым, так и близких людям. Но с тобой я… трудно объяснить. Что-то в тебе заставило меня рискнуть и… Понимаешь… Я действительно не знаю, как… — Знаю, — шёпотом заверил её Бен. — Я тоже почувствовал это.       Прикрыв глаза и сглотнув, Рей призналась: — Бен, мне чертовски жаль, что моя легкомысленность заставила тебя поверить в то, что я стыдилась нашей дружбы. После событий того вечера я приняла решение досконально разобраться в своих чувствах и мыслях, потому что хотела знать наверняка, существовал ли хотя бы малейший шанс того, что я действительно стыдилась нашей связи… — И? — спросил он с явным надрывом в голосе. — И пришла к однозначному выводу, что это было не так. Я поняла, что чувствовала себя некомфортно, только потому что изначально выстраивала отношения, точно замок из песка, поэтому могла успешно притворяться, что у них прочная основа, пока вокруг нас не было ни души… никого, кто мог бы распознать правду. Финн же в тот вечер своими словами разрушил эту иллюзию. Ему с такой легкостью удалось развеять оставшийся пепел моих убеждений, потому что… — замолкнув, Рей долгое время молчала, прежде чем продолжить: — Я просто… хочу быть с тобой полностью честной. Правда состоит в том, что Финн с самого начала пытался убедить меня в том, что дружба — это не то, чего ты действительно хочешь, прежде всего из-за того, как именно всё началось, и… Не знаю правда это или нет, но… Если я хоть когда-нибудь дала тебе повод подумать, что игнорирую твои чувства с целью получить то, чего хочу сама, я очень тебя прошу, прости меня.       Облокотившись на спинку стула, Рей сейчас часто дышала, мокрым взглядом провожая влажные дорожки от стекающих по стенкам стакана капель, прежде всего для того, только чтобы не встретиться с Беном взглядом. Момент тишины, казалось, растянулся на целую вечность. Когда же он наконец заговорил, затянувшееся молчание разбилось вдребезги, разлетевшись на тысячу мелких осколков. — Я влюблён в тебя.       Вздрогнув, словно от физического удара, Рей замерла на месте, когда смысл этих слов дошёл до неё. Она знала. Конечно же она знала об этом, вероятно, с самого начала. Оглядываясь назад, девушка как никогда ясно осознавала, насколько слепой она была все это время: очевидную правду было практически невозможно не заметить, особенно, учитывая все маленькие звоночки и знаки, на которые она упрямо закрывала глаза с момента их знакомства. Однако даже при все при том, теперь, услышав это признание, так непринуждённо слетевшее с его губ, Рей погрузилась в состояние полного шока.       В попытке вывести себя из ступора, она отстранённо взглянула на его сжатые в кулаки руки, которые сейчас бессильно лежали на барной стойке рядом с полупустым стаканом. Медленно выдохнув, Рей протянула ладонь, чтобы нерешительно накрыть ею его собственную. Он же спустя мгновение разжал кулак и повернул руку ладонью вверх, крепко переплетая их пальцы между собой. Рука мужчины казалась такой большой и тёплой, только вот Рей всё никак не могла набраться смелости, чтобы взглянуть на Бена: оставленное без ответа откровение по-прежнему висело между ними в воздухе, поэтому облизав сухие от волнения губы, девушка не нашла ничего лучшего, чем прошептать: — Знаю.       Так они сидели напротив друг друга, безмолвно и тяжело дыша, на протяжении бесконечных мгновений. Рей чувствовала, как скользят по её лицу глаза мужчины, интенсивность взгляда которого сейчас практически прожигала её кожу. Наконец, Бен решился заговорить первым. — Ты не чувствуешь того, что чувствую по отношению к тебе я, — это было утверждение, а не вопрос, и пытаясь побороть щипавшие глаза слёзы, девушка прошептала с тоской в голосе: — Бен… — вздрогнув, Рей попыталась забрать свою руку, однако, как оказалось, Бен напрочь отказывался выпускать ее ладонь из своей хватки. — Посмотри на меня, — мягко потребовал он, вынуждая девушку ответить на его тихую мольбу. Выражение красивого лица мужчины практически уничтожило её. Вопреки попытке не казаться окончательно сломленным, лицо Бена сейчас больше напоминало маску, под которой он безуспешно силился скрыть мучительную боль и захватившие его эмоции. — Рей, послушай… — Бен, прости меня, — задохнулась Рей, не в силах выдержать больше ни единого мгновения, беспомощно наблюдая за тем, как он продолжает мучать себя, поэтому взглянув мужчине в глаза, сокрушённо произнесла: — Я никогда не прощу себя за то, что натворила. Знаю, что в том, что случилось, полностью моя вина, и мне невыносимо больно уже от одной мысли, что я вовлекла в это тебя. Всё это время я трусливо отрицала правду, а теперь… — Я не должен был тебе этого говорить, — пробормотал Бен, запуская свободную руку в свои безбожно растрёпанные волосы. — Не имел права выплескивать на тебя свои личные проблемы. Чёрт… — Не говори глупостей! Я благодарна тебе за откровенность, за то, что ты был со мной до конца честным. Просто… Мне будет ужасно нелегко отпустить всё это. Я страшно виновата перед тобой, и настало время платить по счетам.       На этих словах тёмные брови мужчины заметно нахмурились. — Отпустить? — резко повторил он. — Что значит, отпустить? — Мы не можем продолжать в том же духе. Я отказываюсь принуждать тебя к отношениям, которые заведомо были тебе не интересны… — Рей, чёрт возьми, нет! — отчаянно запротестовал Бен, горячая рука которого снова сжала её ладонь, когда тот наклонил голову в попытке заставить её взглянуть на него: — Я не позволю… не допущу этого! — Но ты… — Ты только что сказала мне, что эта дружба что-то для тебя значит, и после всего этого ты просто-напросто уйдешь, выбросив её, точно ненужный мусор, только потому что я повёл себя, как полный придурок? — потребовал он ответа, а затем колеблясь, протянул руку и кончиками пальцев коснулся края её футболки, прежде чем, словно обжегшись, резко отвести ладонь: — Мы ведь по-прежнему друзья, так? Всё, что от нас сейчас требуется, это забыть о том, что этот разговор вообще когда-то состоялся, просто возвратившись к тому, что существовало между нами до того проклятого вечера… — Бен, ты же понимаешь, как бы нам обоим этого не хотелось, это невозможно? — горько запротестовала Рей, продолжая мотать головой. — Мы не сможем продолжать видеться как ни в чём не бывало. Это будет нечестно по отношению к тебе… — Послушай меня. Что бы ты сейчас не говорила, твоей вины здесь нет. Если кто-то и облажался, так это я, — прервал её Бен, повышая голос, в котором сейчас проскальзывали явные нотки гнева, но Рей ясно понимала, что он был направлен скорее на самого себя, чем на неё. — Я отлично знал, во что ввязывался. Ты продолжаешь повторять, что одна во всём виновата, но это не так. С самого начала ты мне ясно дала понять чего хочешь, а чего нет, и я добровольно согласился, приняв твои условия. — Дело ведь не только во мне. Пойми, я просто не могу позволить тебе находиться в отношениях, которые в той или иной степени делают тебя несчастным. Что из меня за друг такой, если я соглашусь поставить тебя в подобное положение? — Рей! — решительным тоном возразил Бен: — Пусть я не в состоянии контролировать свои чувства и желания, но неужели я не имею права решать, с чем могу и не могу справиться? Забудь о том, что я сказал. Это совершенно ничего не меняет.       Взглянув на сидящего напротив мужчину и действительно увидев его, Рей ни на секунду не сомневалась в искренности самих слов, когда Бен утверждал, что ценит их дружбу. Но также ясно осознавая, как опасно для человека бесконечно подавлять свои чувства и во что это в итоге может вылиться, она не могла позволить себе подвергать Бена этой пытке. С другой стороны, Рей чувствовала его одиночество каждой клеточкой своей души. Именно оно изначально заставило её потянуться к этому человеку, прочно связав их двоих невидимой нитью. Если он всё ещё нуждался в её присутствии в своей жизни в качестве друга и доверенного лица, разве не жестоко было бы с её стороны отказывать ему в этой малости? В итоге, буквально разрываясь на части, Рей совершенно не представляла, как ей быть. Бен же, видимо, видя её сомнения и чувствуя внутреннюю борьбу, продолжал просить. Умолять. — Рей, я действительно не понимаю, что на меня нашло. Только сейчас вижу, что мне следовало вести себя посдержаннее. Думаю, я просто хотел, чтобы между нами не оставалось ни капли недосказанности, потому что ты хотела абсолютной честности, но я не должен был навязывать тебе всю эту чушь. Прошу тебя… — Это не чушь! — резко выпалила девушка, прежде чем следом добавить гораздо мягче: — Твои чувства — это не чушь.       Поражённые её внезапным всплеском эмоций, они оба сейчас просто пристально смотрели друг на друга. — Хорошо, — наконец, согласился Бен. — Пусть будет так. Но только… Я прошу тебя, пожалуйста…       В тот момент, когда мужчина произнёс это «пожалуйста» Рей отчётливо поняла, что будет просто не в состоянии отказать ему, понимая, что не сможет вычеркнуть его из своей жизни или уйти из его только потому, что у него хватило смелости, не говоря уже об уважении к ней для того, чтобы оставаться предельно честным и абсолютно искренним. Она сама просила его об этом, и сейчас, получив то, чего хотела, не имела права закрывать глаза на его отчаянную мольбу. В том, что его честность разбила ей сердце, не было ни грамма его вины. Усилием воли заглушив в сознании все тревожные колокольчики, голосящие её о том, что рано или поздно это решение приведёт к ещё большей катастрофе, девушка тихо произнесла: — Хорошо. — Хорошо, — выдохнул мужчина, заострённые черты которого заметно смягчило видимое облегчение, когда он окончательно убедился в том, что Рей откликнулась на его мольбу: — Вот увидишь, все сложится. У нас всё получится. Обещаю, тебе не придётся ни о чем беспокоиться. Я в полном порядке.       Долгое напряжённое молчание повисло в воздухе, прежде чем облегчённо выдохнув, Бен схватил своё пиво и, указав свободной рукой на её футболку, добавил: — Как бы там ни было… Ти-Рекса явно переоценивают.       Моргнув от неожиданной смены темы разговора, Рей в итоге решила подыгрыть ему, и, нахмурившись, приняла оскорбленный вид: — Да что ты говоришь? — пропела девушка, несмотря на нарастающее в груди беспокойство, чтобы вернуться на знакомую им территорию, улыбнулась, тем самым позволяя ему оставить разыгравшуюся драму позади, прежде чем спарировать: — Это тебя явно переоценивают.       Фыркнув, Бен с нежностью взглянул ей в глаза: — Что правда, то правда.       Каким-то образом они умудрились закончить заказанные ранее напитки, а следом и ещё по одному стакану. Приняв обоюдное решение сыграть в дартс, им, казалось, удалось вернуться к знакомой непринуждённости. Весело болтая о том о сём, они смеялись и подтрунивали друг над другом. Намеренно игнорируя окутавшую обоих тревожную пелену недосказанности, нависшую над их головами после разговора, молодые люди отчаянно надеялись на то, что со временем всё вернётся на круги своя. Рей, в свою очередь, всеми силами старалась избегать любого чувства неловкости, запрещая себе мысленно возвращаться к сорвавшимся с губ Бена словам. Пообещав себе и ему, что не позволит простому порыву разрушить их дружбу, она искренне пыталась не думать о том, что ожидало их впереди.       Весь вечер, а затем и всю дорогу домой Рей успешно удавалось следовать намеченному плану, не позволяя себе окунаться в тревожные размышления. Однако, добравшись наконец до своей квартирки и обессиленно рухнув в кровать, девушка обнаружила, что непрошеные мысли всё же настигли её, ни в какую не желая покидать изнемождённое сознание. «Я влюблен в тебя…»       Сейчас, лежа на боку и обнимая свою подушку, Рей отрешённо глядела в окно, наблюдая за порхающим мотыльком, безуспешно пытающимся добраться до маленькой тусклой лампы, которую она всегда оставляла включённой на ночь, боясь оставаться в полной темноте. — Господи, что же я натворила? — тихо пробормотала она, обращаясь к упрямому и наивному крылатому созданию, потому что то не осуждало и не ругало её, не давая непрошеных советов. Возможно, ей просто нужно было произнести этот вопрос вслух. Бережно храня свою тайну глубоко внутри, Рей не желала делиться ею ни с одной живой душой: только не после того, как при одном лишь воспоминании о словах Бена, сердце в её груди предательски покалывало. Так и не найдя в себе сил, чтобы перестать тревожиться, девушка погрузилась в беспокойный, тяжёлый сон…