***
Бен зашёл в кабинет Сноука с высоко поднятой головой, несмотря на не покидающее его ни на минуту предчувствие предстоящей экзекуции и ясное представление о том, что старик несомненно вот-вот разорвёт его на куски, потому что вчера ночью он в первый раз за всю историю их долгого знакомства посмел пренебречь его прямым приказом. Умудрившись вполне успешно целый день избегать своей неминуемой участи, мужчина в конце концов, фигурально выражаясь, всё-таки был прижат к стенке Хаксом, который прямым текстом потребовал, чтобы Рен «в его собственных же интересах немедля направлялся в главный офис», потому как Сноук был им «крайне недоволен». Заведомо находясь не в восторге от того, что с ним обращались, как со своенравной собачонкой, Бен оскалился при виде встретившей его на входе в офис рыжей шевелюры, заметно подпортившей уже и без того поганое настроение. Хакс, казалось, только завершил свои дела со Сноуком, естественно не упустив шанс бросить насмешливый взгляд в сторону Рена на пути к выходу. Как же он ненавидел этого слизняка! — Садись, — холодным тоном приказал Сноук, наблюдая за тем, как Бен машинально повиновался очередной команде; оперевшись на локти, старик многозначительно сложил кисти рук домиком перед тонкими как натянутая нить губами, чтобы окатив мужчину ледяным взглядом, сухо поинтересоваться: — Ты потерял свой телефон? — Нет. — В таком случае, вероятно, ты потерял свой рассудок? Шумно выдохнув через нос, Бен поспешил обессиленно опустить загнанный взгляд, уставившись на лакированную поверхность стола цвета вишнёвого дерева, в итоге так и не удостоив вопрос вниманием, поскольку понимал, что замечание было не более, чем риторическим. Спустя столько лет сотрудничества Рен был хорошо знаком с присущей его наставнику пассивно-агрессивной манерой вести диалог, в особенности когда тот по обыкновению пребывал не в духе. В качестве подтверждения этой теории, наклонившись вперёд в своём кожаном кресле, старик, как ни в чём не бывало, продолжил допрос: — Я выбился из сил в безуспешных попытках найти хотя бы одну весомую причину для продолжения предоставления тебе своей поддержки, Кайло Рен, в то время, как ты, похоже, поставил перед собой задачу окончательно отбить у меня любое желание покровительствовать тебе в будущем. Разве ты не видел моё последнее сообщение, в котором я велел тебе встретиться со мной в офисе? На мгновение серьёзно задумавшись над тем, не солгать ли ему, Бен однако быстро отказался от этой заведомо проигрышной затеи: каким-то непостижимым образом, Сноук всегда видел его насквозь. — Я прочёл его. — И после этого намеренно решил проигнорировать? Едва удерживаясь от того, чтобы тепло улыбнуться при нахлынувших воспоминаниях о том, чем он действительно занимался прошлым вечером, помедлив несколько мгновений, мужчина твёрдо ответил: — У меня была предварительная договорённость. Воцарившаяся в просторном кабинете долгая, удушающая тишина не позволила Бену взглянуть старику в глаза. Не желая находиться здесь ни секунды дольше, он не был уверен, как долго сможет держать себя в руках. Неужели ему было не дозволено наслаждаться крупицами счастья вне чёртовой работы? Разве он не имел права на собственные планы, не связанные с этой ненавистной стороной его существования? — Предварительная договорённость, — наконец повторил Сноук, словно дегустируя каждое слово на вкус, затем медленно поднялся и, казалось, временно сменил тему, внезапно ударившись в размышления: — Бен Соло. Встретив тебя когда-то, я был убеждён в том, что разглядел в тебе нечто, о чём мечтает каждый наставник — необузданный, подлинный талант. Это наблюдение вкупе с твоей уникальной родословной, в свою очередь, убедило меня взять тебя под своё крыло в надежде, что однажды ты достигнешь истинного величия. Внутренне напрягшись до предела, Бен попытался настроиться на нужный лад, точно зная, что последует далее. Это был далеко не первый и, более чем вероятно, не последний раз, когда он подвергался невыносимой пытке посредством очередной вариации всё той же старой песни, которую многократно слышал на протяжении последнего десятка лет. — Я отдал вам всё, что мог, — пробормотал он, сжимая кулаки. — Вам и писательству… — К сожалению, — не церемонясь, перебил старик, — твой завидный потенциал всегда омрачался посредственностью мышления, заурядностью мотивов и слабостью духа, которые, как не старался, я очевидно, так и не смог искоренить. Возможно, тебе всё же следовало пойти не по стопам твоего великого деда, а непутёвого отца, подстать ему, впустую растрачивая жизнь за тем же занятием, за которым прошло твоё детство — прозябая под ржавыми, разваливающимися на части автомобилями в грязном вонючем гараже. — Хан Соло мёртв, — точно раненый зверь, прошипел Бен, наконец, подняв глаза, чтобы встретиться затравленным взглядом со своим наставником. — Эти воспоминания больше ничего для меня не значат. — Пустые слова! Знаешь, что я вижу, когда смотрю на тебя? Неуравновешенного, лишённого вдохновения ребёнка. Выходит, я впустую потратил шесть лет своей жизни, пытаясь выжать из тебя хотя бы каплю полезного контента, но не получил взамен ничего, кроме посредственного бездарного вздора! Вздрогнув как от удара, Бен резко вскочил на ноги, прежде чем мог взвесить свои действия — скрипучий голос старика эхом отражался в его затуманенном гневом и отчаянием сознании, в то время, как ярость от жестоких слов сейчас едва перевешивала сжигающее душу чувство стыда. Сноук был несомненно слишком стар, чтобы всерьёз тягаться с Беном, однако, гораздо сильнее и быстрее, чем могло показаться на первый взгляд: крепко схватив Рена за челюсти длинными костлявыми пальцами, он с силой толкнул его обратно в кресло. — Сядь! — прорычал старик. — Я ещё не всё сказал. Тяжело дыша и пытаясь утихомирить своё отдающиеся в ушах сердцебиение, Бен до хруста сжал подлокотники кресла — конечно же, ужасно неудобного, поскольку Сноук никогда бы не позволил очередному, получившему у него аудиенцию бедняге чувствовать себя непринуждённо в его присутствии. Прикрыв глаза, Бен попытался отвлечься на что-то ещё — что угодно! — в отчаянной попытке перебороть единственное пожирающее его в данный момент желание — со всей силой заехать кулаком по скривившемуся лицу старика. В итоге, сам того не осознавая, мужчина мысленно перенёсся к… Рей и её маленькому старинному радио, представляя, как она возится с тем, вкладывая всю свою любовь в процесс полировки. Бен вспомнил выражение гордости, освещающее её красивое лицо, пока девушка воодушевлённо рассказывала ему о своих успехах, и то, как ласково она улыбнулась в ответ на искреннюю похвалу за искусно проделанную работу. Что удивительно, этот приём сработал, учитывая, что Бен частично сумел снова взять себя в руки, несмотря на то, что Сноук даже не намеревался прекращать свою изощрённую пытку. — А теперь, возможно, ты соизволишь проявить небывалую любезность, объяснив, почему в последнее время явно не справляешься с единственной задачей, которая была возложена на тебя, и благодаря которой, ты был мне хоть чем-то полезен — а именно, вовремя показываться на съёмочной площадке, эффективно выполняя свои прямые обязанности? — То есть? — ровно прохрипел Бен, заставив себя отвести затуманенный взгляд, когда Сноук нетерпеливо поджал тонкие губы. — Неужели ты и вправду хотя бы на мгновение поверил в то, что Хакс не будет держать меня в курсе твоих постоянных опозданий и неспособности доводить сцены до конца? Согласно его словам, в половине случаев ты даже начать их не можешь… — Это не то, чем я хочу заниматься, — решительно перебил старика Бен, снова встречая хищный взгляд Сноука, в то время, как его собственный пылал обидой. — Вы всегда были в курсе моих планов. Эта работа должна была быть лишь промежуточным средством, не более чем временным мостиком для достижения цели. Вы не можете ожидать от меня… — Эти… сложности возникли совсем недавно, — резко возразил Сноук, полностью игнорируя попытку Бена объясниться, прежде чем насмешливо уточнить. — У тебя никогда раньше не наблюдалось проблем с эрекцией, по крайней мере, точно не в профессиональной обстановке. Не могу судить о твоих личных успехах и неудачах на этом поприще, но, возможно, мы наконец подобрались к истинной причине этой внезапно возникшей и совершенно недопустимой ситуации? Замерев на месте, Бен сейчас не мог ни пошевелиться, ни вздохнуть. Словно опытная, взявшая след и почувствовавшая запах крови ищейка, Сноук не остановился, пока не оказался в опасной близости от правды, однако, смотрел на неё он сейчас с совершенно другого угла. — В моей жизни нет места ничему личному, — ровно произнес мужчина, силясь сохранить максимально нейтральный тон. — Вы, как и я, отлично знаете, что это невозможно. — Мальчик мой, я, как никто другой, осведомлён о тех жертвах, что тебе пришлось принести в погоне за своей мечтой, — помедлив, снисходительно согласился старик, голос которого сейчас был насквозь пропитан ложным сочувствием. — Однако мне также любопытно, не забыл ли ты между делом о своих приоритетах и обязанностях. Принимая во внимание девушку, с которой ты с завидной регулярностью встречаешься последние несколько месяцев. Вздрогнув, Бен резко вскинув голову, и, мгновенно распознав мрачный триумф на морщинистом лице Сноука, сейчас больше напоминающем хищный оскал, с ужасом осознал, что его собственная реакция только что выдала его с потрохами. — И Хакс, и мисс Фазма мельком видели её, так что даже не пытайся отрицать факт её существования. Фазма даже потрудилась прислать мне весьма трогательную фотографию, изображающую вас двоих, сидящих на скамейке в парке — она совершенно не похожа на женщин, к которым ты привык, не так ли? — Если речь идёт о Рей… — Вот, значит, как её зовут? — обманчиво мягко поинтересовался Сноук. «Чёрт! Чёрт! Чёрт!» Одна только мысль о том, что старику было известно о её существовании казалась ему сейчас невыносимой. — Она здесь совершенно не при чем. Мы не более, чем приятели, — ожесточённо возразил Бен и помедлив, злобно добавил: — Мне же разрешено заводить друзей, не так ли? — Разумеется, — промурлыкал Сноук, на губах которого заиграла плотоядная, не предвещающая ничего доброго улыбка. — Конечно же, при условии, что тебе действительно посчастливится найти кого-то, кто будет хотя бы поверхностно заинтересован в том, чтобы поддерживать с тобой подобие дружеских отношений. Однако, не пойми меня неправильно, мой мальчик — вероятность этого счастливого для тебя исхода ничтожно мала, учитывая тот прискорбный факт, что это ещё одна область, в которой ты потерпел полную неудачу, начиная с самого раннего детства. Правда заключалась в том, что Бен хорошо знал, что после стольких лет, проведенных за попыткой смириться с горькой действительностью ничего не должен был чувствовать при звуке жестоких слов. Ему давно уже следовало было выработать крепкий иммунитет против подобных нападок, напрочь онемев от неисчислимого количества ядовитых укусов, которые исходили от этого старого и полного желчи человека. В его утверждении не просматривалось ничего нового, ничего такого, чего бы он многократно не слышал на протяжении всей своей жизни, и следовательно, в теории мужчина должен был уже давно привыкнуть к подобному обращению. И всё же, по какой-то непонятной ему самому причине, эти гадкие слова оставили новый, болезненный порез на его и без того обильно кровоточащем сердце. Не желая останавливаться на достигнутом, Сноук, однако, решил загнать острие ножа ещё глубже. — Что же, похоже, ничего не изменилось, — как ни в чём не бывало, пробормотал старик, голос которого снова приобрёл примирительно сочувственные нотки. — Ты всё ещё тот же нескладный, неадекватный, недолюбленный ребёнок, изо всех сил пытающийся казаться тем, кем ему никогда не суждено стать.***
«Рей. Мне нужно увидеть Рей». Эта мысль, словно заезженная мелодия, на повторе играла в голове Бена, пока тот на полной скорости гнал по полупустой автостраде, сейчас совершенно не заботясь о вполне реальном риске быть остановленным полицией с последующим лишением водительских прав. Продолжая осыпать Бена бесчисленными упрёками и колкими обвинениями на протяжении ещё двадцати минут после того, как выставил Рей в качестве единственного источника слабоволия и нехватки последовательности и целеустремленности, Сноук не ограничился упоминанием его неспособности выполнять работу на съёмочной площадке, перейдя с вечно разочаровывающих, бездарных набросков к совершенно беспричинной, беспочвенной критике его матери. Пулей вылетев из проклятого офиса и будучи не в силах самостоятельно побороть сильнейший приступ дрожи, всё о чём в данный момент мог думать Бен, сводилось к единственному, непреодолимому желанию. Образ улыбающейся девушки стоял перед его глазами, пока крупные капли пота струйкой стекали с раскрасневшихся щёк и лба. Мужчине, душа которого была буквально переполнена гневом, болью, стыдом и отвращением к самому себе, сейчас было жизненно необходимо увидеть Рей. Изо всех сил стараясь выбросить из головы всё, что так терзало и ранило, он отчаянно нуждался в твёрдой гарантии того, что в его жизни было что-то ещё, кроме беспросветной тьмы. Что-то хорошее, настоящее, что-то не имеющее абсолютно никакого отношения к этой ненавистной и преобладающей части его жизни. Бен ощущал острую необходимость почувствовать её светлое присутствие, естественность, непринуждённость, доброту. Всё, что ему было сейчас нужно, это просто убедиться в том, что девушка не являлась плодом его не в меру разыгравшегося воображения — прекрасной иллюзией, фата-морганой, миражом, возникшим в его сознании исключительно для того, чтобы уберечь от неминуемого помешательства. Смутно осознавая неадекватность своего порыва и не желая вникать в его причины, всё, чего действительно желал в данный момент Бен, так это, чтобы Рей, как прежде, рассмеялась над его очередной дурацкой шуткой, напоминая, что он представлял собой что-то большее, чем воплощение бесполезности и лицемерия. По крайней мере в её глазах. Свернув с трассы при выезде на прилегающую дорогу, ведущую к дому Рей, он направился к её зданию ещё до того, как получил ответ на своё сообщение. Когда же тот наконец последовал, Бен уже находился всего в двух кварталах от неё. «У меня сегодня выходной, так что с удовольствием прокачусь с тобой. Когда и где?» Подъехав к обочине, мужчина был по-прежнему слишком взволнован, чтобы ощущать смущение от своего импульсивного поступка, когда торопливо вбивал ответ всё ещё дрожащими пальцами: «Я уже здесь. Припарковался прямо у твоего дома». Вместо того, чтобы ответить, Рей просто вышла ему навстречу. При виде её, быстро приближающейся к его машине в рваных джинсах и выцветшей футболке с принтом, подозрительно напоминающим Гарри Поттера, Бен шумно выдохнул с едва скрываемым облегчением. Садясь в машину, девушка широко улыбалась, однако солнечная улыбка стремительно покинула её излучающее тепло лицо, когда их взгляды, наконец, пересеклись. — Что случилось? — мягко спросила она, озабоченно хмурясь при виде выражения его лица. — Ничего из ряда вон выходящего. Его тихий ответ грозовым облаком повис между ними в воздухе, и выждав несколько мгновений Рей с нежностью в голосе попросила: — Бен… поговори со мной. Тяжело сглотнув, мужчина едва заметно кивнул, прежде чем тихо пояснить: — Ходил на встречу со Сноуком. Казалось, девушка каким-то образом незамедлительно и без дальнейших расспросов поняла, в чём заключалась проблема, посольку гнев и боль омрачили её красивое лицо. Одно только осознание, что эти эмоции были вызваны переживаниями за него, заставило сердце Бена болезненно сжаться, и он всерьёз пожалел о том, что своим эгоистичным, непродуманным поступком вовлёк её в эту бестолковую абсурдную ситуацию. Прежде чем невыносимое желание вывернуть душу наизнанку могло перевесить доводы разума, Бен попытался взять себя в руки. За последнее время она выслушала от него уже достаточно компрометирующих откровений. Схватившись за рычаг переключения передач, он вот-вот уже собирался задействовать первую скорость и оторваться от бордюра, когда Рей решительно произнесла: — Могу я тебя кое о чём попросить? Застыв, словно вкопанный, от звука её слегка дрожащего голоса, Бен ответил с зарождающейся в душе тревогой: — Слушаю тебя. Храня тишину, Рей принялась медленно разворачиваться в его сторону, пока они не оказались друг против друга. Глаза девушки безостановочно, словно в поиске ответа, блуждали по его лицу, пока та, видимо, достигнув внутреннего консенсуса, не выпалила осипшим от волнения голосом: — Могу я прочесть написанную тобой пьесу? Непроизвольно моргнув, Бен, кажется, полностью потерял дар речи — её раскосые серо-каре-зелёные глаза неотрывно смотрели на него, проникая в самые потаённые и сокровенные уголки его израненной души. Инстинктивно сглотнув в попытке избавиться от внезапно возникшего в горле кома, он прохрипел: — Что? — Твою пьесу, — осторожно разъяснила она, лихорадочно сжимая в руках старую сумку, лежащую на её плотно сжатых коленях и отказываясь отводить пристальный горящий взгляд. — Ту, над которой ты работал с тех пор, как… уже целую вечность. Я бы очень хотела прочитать её. При одной только мысли об этом каждый нерв в теле Бена напрягся до предела, подобно туго натянутым струнам, и прежде чем он смог подобрать более менее подходящую формулировку своему ответу, нахмурившись, свирепо выдохнул: — Нет. Это не пьеса, а самое отменное дерьмо. — Зачем ты так? Уверена, что это даже близко не соответствует действительности! — взволнованно запротестовала Рей, но горящее чувство в груди Бена уже нарастало словно снежный ком, прожигая изнутри. Только вот на этот раз речь шла вовсе не об очередном приступе гнева или типичной волне негодования, вызванной её простым вопросом — стремительно заполняя каждую клеточку его тела и лишая способности трезво мыслить, его охватывал безотчётный, неудержимый страх. — Ты не можешь этого знать наверняка, — отрезал Бен, настолько крепко вцепившись в руль, что костяшки пальцев побелели от напряжения, когда он вновь яростно переключил передачу: — Пожалуйста, давай просто оставим эту тему. Этому не бывать. Вмиг окутавшая салон автомобиля мёртвая тишина сейчас изредка нарушалась только рёвом двигателя. Отвернувшись, Рей уставилась в закрытое окно, тогда, как Бен отчаянно пытался сосредоточиться на дороге, а не на том факте, что помимо всего прочего, он только что собственноручно испортил настроение единственному дорогому ему человеку. Вопреки сильнейшему желанию извиниться и объяснить свою реакцию на её невинную просьбу, он просто не мог позволить ей прочесть эту проклятую пьесу. Даже, если она по какой-то причине не потеряла к нему уважение после его жалкой попытки блеснуть эрудицией у Маз, ознакомившись с его работой Рей определенно поняла бы, что он в действительности из себя представляет. Даже острое чувство вины сейчас не могло заставить Бена впустить Рей в эту часть своей жизни. Он должен был держать её и их отношения вдали от всего остального, чтобы ненароком не запятнать их грязью и мерзостью. Только так он мог попытаться предотвратить разрушение хрупкого мирка, который им удалось выстроить за последние несколько недель. Эта странная, нерушимая связь стала для него слишком важна. Рей стала для него слишком важна. — Бен, — тихо произнесла девушка спустя несколько минут, проведённых в полной тишине. — Ты можешь хотя бы объяснить, почему? — Поверить не могу, что ты вообще меня об этом попросила, — прошипел он сквозь стиснутые зубы, всё ещё упрямо отказываясь смотреть на неё. — После того, как я многократно повторял тебе, что эта пьеса не представляет из себя ничего кроме смеси бездарной чуши и бреда сумасшедшего. — А вот и нет! Ты упомянул, что так называет её Сноук, — горячо возразила Рей, и Бен наконец посмел взглянуть на неё — какой же чертовски красивой казалась она сейчас в пылу своей праведной ярости, вынуждая Бена из последних сил сопротивляться желанию подавшись искушению, просто выполнить её просьбу, но он вновь потерпел поражение в схватке с пожирающим его душу паническим страхом, когда она тихо и уверенно произнесла, не сводя с него прямого взгляда: — Мне дела нет до мнения Сноука и, если уж об этом зашла речь, после всего случившегося тебя оно тоже не должно волновать. — Он мой редактор, — с нескрываемой горечью отрезал Бен. — Прежде всего он грёбаный манипулятор и отъявленный жулик с садистскими наклонностями, а тебе просто необходимо услышать беспристрастное мнение! — практически выкрикнула она, а после секунды молчания поспешила добавить: — Так больше не может продолжаться, иначе ты вконец изведёшь себя. Напряжение в груди Бена неминуемо нарастало на протяжении всего разговора, вскоре достигнув своего пика: по возвращении домой он определённо собирался разнести что-нибудь в щепки. Резко выдохнув, мужчина почувствовал, как внутри снова зарождалась направленная на самого себя ярость: вместо того, чтобы изображать оскорблённую невинность, ему сейчас следовало просто заткнуться и быть благодарным уже за то, что она вообще проявляла интерес к его персоне. Дело было вовсе не в том, что Бена не интересовало её мнение касательно своего творчества. Горькая, неприглядная правда заключалась в том, что он бы просто не смог вынести осуждающего взгляда и хорошо знакомого ему критицизма, исходящего из её уст. Слишком уж часто в прошлом мужчине приходилось выслушивать сокрушительные вердикты от небезразличных ему людей. Каждый из них, накрепко засев в памяти, по-прежнему продолжал глубоко ранить, вновь и вновь жаля, подобно разбушевавшемуся рою пчёл, навсегда застрявшему в его голове и продолжающему атаковать при любой возможности. Его отец. «Как ты вообще до такого додумался, малыш? В этом есть что-то явно не здоровое». Его мать. «Почему бы тебе не отдохнуть от писательства и не проветрить голову? Может быть, таким образом у тебя появятся новые идеи, и тебе удастся создать что-то более… отполированное». Его чёртов дядя. «Ты слишком эмоционален, Бен. Это в значительной степени подрывает твою способность к связному повествованию. Все мои попытки помочь тебе ни к чему не приводят». Сноук. «Своими жалкими поползновениями ты только оскверняешь память о твоём великом деде». Некоторым вещам, видимо, не суждено было поменяться никогда - нестихающая боль и горькое разочарование оставались его единственными верными спутниками, независимо от того, какой далёкий путь проделал Бен с тех пор, как впервые взялся за перо. — Рей, — произнёс он, стараясь, чтобы тон его голоса не напоминал мольбу, однако с треском провалился, — прости меня. Знаю, что снова повёл себя как полный мудак, но, прошу тебя, пожалуйста… Ты можешь просить меня о чём угодно, только не об этом. Ты... понимаешь, я просто не могу позволить тебе прочесть эту вещь. Поверь мне на слово, эта пьеса… она ужасна, омерзительна, и я бы чувствовал себя отвратительно, если бы кто-нибудь, кроме Сноука, прикоснулся к ней. Тем более ты. Разом выдохнув скопившееся в теле напряжение, Бен краем глаза заметил, как Рей развернулась, чтобы взглянув на него, нерешительно продублировать его собственные слова: — Тем более я? Даже прекрасно осознавая, что её вопрос был вызван искренним смятением, мужчина однако так и не смог найти в себе силы заявить вслух истинную причину своего решения, не желая лишний раз подтверждать очевидное — её мнение было единственной заботившей его во всей проклятой галактике вещью, не в последнюю очередь ещё и потому, что он был безгранично, безоговорочно в неё влюблен. Тем более, что, благодаря безрассудству, смешанному с небольшой, но, как оказалось, действенной дозой алкоголя, Рей уже была осведомлена о его истинных чувствах. Вместо этого, не отрывая взгляда от дороги, Бен остановился на более безопасной полуправде: — Тебе, как никому другому, хорошо известна разница между качественной прозой и посредственными попытками письма. Как никак, ты досконально изучила эту область, и следовательно знаешь толк в хорошей литературе. Именно так мы и познакомились несколько месяцев назад. — Бен… — Эта пьеса… Понимаешь, я ведь даже уже не узнаю в ней ни себя, ни свой почерк и… Она была столько раз разобрана на части и сложена во что-то совершенно мне чужеродное, что… Я стыжусь её, и если бы не Сноук, давно бы уже уничтожил. Пойми, я не смогу спокойно спать, зная что ты… Выражение лица Рей заметно смягчилось, когда та тихо ответила: — Хорошо. Понимаю. Выпустив облегчённый вздох, Бен повернул голову, чтобы встретиться с ней взглядом, обнаружив, что с его губ сорвалось тихое, но искреннее: — Спасибо. После короткой паузы, девушка поспешила заверить: — Обещаю, что больше не стану упоминать об этом, даже если меня по-прежнему гложет недюжинное любопытство, сквернословишь ли так же много, когда пишешь. — Ещё как, — охотно признался Бен, губы которого сжались в подобии улыбки. — Я ругаюсь, когда сержусь или когда расстроен, а учитывая, что я всегда ужасно нервничаю, когда пишу, там столько матерных слов, что твои глаза начнут кровоточить уже на второй странице. Так что, да, вот и ещё одна причина, по которой тебе не следует прикасаться к этой работе. Усмехнувшись, Рей взглянула на Бена, а затем — к удивлению и безмерной благодарности с его стороны — сменила тему. — Ладно. Я не против того, чтобы ты задавал направление поездки, но только при условии, что выбор музыки за мной! Наблюдая за тем, как она с энтузиазмом вытаскивала свой телефон из кармана стареньких потёртых джинсов, подключая его к магнитоле через Bluetooth, Бен всё же не смог сдержать нежной улыбки, несмотря на своё мрачное настроение. — Ну, допустим. Но в таком случае я получаю неограниченное право вето.***
Пятничный вечер, казалось, протекал по привычному сценарию, не предвещая никаких сюрпризов. Рей на пару с Финном по обыкновению зависала в своей квартире, проведя последние несколько часов за еженедельным сеансом поедания общей пиццы и просмотром очередной классики, когда внезапный, непривычно громкий стук в дверь обескуражил их обоих. — Ожидаешь кого-то? — оторвав сосредоточенный взгляд от экрана, поинтересовался Финн, вполглаза наблюдая за тем, как, помотав головой, Рей лениво поднялась с дивана. — Не-а. Может, это Роуз? Ты её приглашал? — Сомневаюсь. Она уехала из города. Только вчера вечером укатила на какую-то конференцию для компьютерных ботаников. — Может, По что-то приспичило, — нахмурившись, девушка задумчиво засеменила в носках по холодному полу своей маленькой квартиры по направлению к коридору. Настороженно приоткрыв дверь, Рей однако обнаружила за той не владельца квартиры, а… Бена Соло, всем своим видом сейчас выражавшего крайнюю степень обеспокоенности. Моргнув от неожиданности, взволнованная как его внезапным появлением, так и осознанием того, как хорошо он выглядел в джинсах и тёмно-синей футболке, девушка не удержалась от того, чтобы на мгновение смущённо опустить взгляд, тут же заметив в его огромной руке нечто похожее на небольшую папку. — Привет, — почти шёпотом произнёс он. — Дверь внизу была открыта, так что… — Привет, — чуть слышно откликнулась она, вторя Бену и не узнавая звук собственного голоса: — Это да, замок сломан. Ключ По застрял в нём на днях, так что… — Я передумал. Прежде чем Рей успела как-либо отреагировать, мужчина сунул в её руки переплёт — напряжённый, полный тревоги взгляд ни на секунду не покидал её лица, продолжая отслеживать то, как взяв папку и неуверенно открыв её, девушке потребовалось всего лишь несколько мгновений, прежде чем понять, что перед ней находилась рукописная копия его пьесы. Бережно закрыв доверенное ей сокровище, преисполненная благоговением, она инстинктивно прижала то к груди, а затем, подняв счастливый взгляд, будучи не в силах подобрать подходящие слова, просто улыбнулась Бену, который, не прекращая переминаться с ноги на ногу, поспешил прочистить горло, прежде чем тихо пояснить: — Это старая версия пьесы. Самая первая. Такой она была, до того, как Сноук прикоснулся к ней, — уточнил он хриплым от эмоционального напряжения голосом. — Не знаю, почему вообще сохранил, но… Хочу, чтобы ты прочла именно её. В оригинале. Здесь совсем нет Сноука. Только я. Сглотнув от переизбытка чувств, Рей только и сумела, что с трепетом в сердце прошептать: — Хорошо. Покраснев до кончиков ушей, мужчина смущённо пробормотал: — Тем вечером… не знаю, что на меня нашло. Я не хотел тебя обидеть или напугать. Понимаешь, это… чрезвычайно тяжелая для меня тема. Я… Конечно же, Финн выбрал именно этот момент, чтобы окликнуть её. — Рей, ты чего так долго? Мне нажать на паузу? Кого там ещё принесло? Лицо Бена приобрело странное выражение, когда, затаив дыхание, тот поднял оцепеневший взгляд, переводя его в глубь квартиры: по-прежнему не в состоянии увидеть источник голоса, но теперь чётко осознавая, что она очевидно была не одна. В мгновение ока кровь отлила от лица мужчины, и Рей с удивлением заметила, как судорожно сжались кулаки в карманах его голубых джинсов. В недоумении уставившейся на побледневшее, с проступившими на скулах желваками лицо Бена девушке понадобилось несколько секунд, чтобы наконец, с ужасом распознать причину такой разительной перемены — он, вероятно, полагал, что, заявившись без предупреждения, помешал её свиданию. «Только этого мне сейчас и не хватало!» — сокрушённо подумала про себя Рей. Именно тогда, когда ей начало казаться, что ситуация больше не может усложниться… — Рей? Даже чувствуя себя загнанной в угол и отдавая себе отчёт в том, в какое неловкое положение поставит всех троих, приглашая Бена составить им компанию, Рей всё же предпочла этот вариант, не желая оставлять близкого человека с ложным впечатлением и разбитым по её вине сердцем. Что угодно, только не это. Не так. — Может заскочишь? — чувствуя, как бешено билось в груди сердце, бросила девушка. — Я… нет, — судорожно сглотнув, прошептал Бен, мёртвенно бледное лицо которого исказила гримаса невысказанной боли. — Я лучше пойду. — Здесь только Финн, — к своему собственному удивлению выпалила Рей, импульсивно протягивая руку и хватая его за локоть. — Давай же, у нас тут настоящее застолье с пиццей и пивом. А по телику… эм… — к собственному ужасу, девушка неожиданно для себя осознала, что понятия не имела, что, чёрт возьми, они всё это время смотрели, потому что была настолько погружена в свои мысли, что едва обращала внимание на происходящее на экране действие. — Рей? — снова вопросительно подал голос Финн, и девушка услышала, как жалобно скрипнули пружины в её старом кресле, ознаменовав, как тот, наконец, поднялся, чтобы проверить, что именно стало причиной столь продолжительной задержки. — Да-да, уже идём! — поспешно крикнула Рей, прежде чем ободряюще кивнуть, всё ещё не сводя с Бена выразительного взгляда: — Правда? Мужчина, кажется, по-прежнему не торопился с ответом; все ещё мрачное выражение его лица на пару с крепко сжатыми челюстями выдавали обуревающие его сейчас неоднозначные эмоции, однако спустя несколько долгих мгновений Бен все же позволил ей втянуть себя внутрь. Шагающий им навстречу Финн, который только сейчас осознал, кто к ним пожаловал, удивлённо моргнув, теперь старательно пытался придать своему лицу нейтральное выражение. Потянувшись к ручке, чтобы закрыть входную дверь, Рей через плечо Бена все же умудрилась метнуть в сторону друга убийственный взгляд, что, само по себе, уже являлось настоящим подвигом, учитывая, что её голова едва доставала до его плеча. «Веди себя прилично» — беззвучно наказала она парню, и тот, поджав губы, поспешил натянуто улыбнуться Бену, протянув руку в знак приветствия. Разворачивающаяся на её глазах сцена выглядела настолько напряжённой, что её абсурдность буквально зашкаливала — нарочно не придумаешь. — Кайло, чувак. Э-э-э… Рад… тебя видеть. На долю секунды Рей показалось, что Бен просто проигнорирует Финна, однако спустя несколько долгих секунд, тот всё-таки ответил на рукопожатие. Так они и стояли напротив друг друга прямо посреди крошечной квартиры Рей, вытянувшись в струнку и буравя друг друга взглядом: нарочито вежливая улыбка Финна с каждой секундой выглядела всё более невменяемой, тогда, как Бен продолжал лишь чуть хмуриться в ответ. Рей же… больше не в силах ничего с собой поделать, внезапно даже для самой себя, громко прыснула со смеха. Точно выведенные из странного транса, оба мужчины поспешили перевести на неё настороженный взгляд, прежде чем Финн отважился неуверенно уточнить: — Ты чего? — Ничего, просто… ничего. Едва закончив предложение, Рей вновь разразилась громким, неконтролируемым смехом, а к тому моменту, как снова сумела взять себя в руки, не без удивления обнаружила, что её настроение, по-видимому, оказалось заразительным. Улыбка Финна теперь выглядела абсолютно естественной — искоса поглядывая на неё с огромной нежностью и лёгким упрёком, тот сейчас только лишь выразительно мотал головой, а Бен… Рей судорожно вздохнула, заметив, как именно Бен теперь смотрел на неё — так, словно она была соткана из солнечного света, в лучах которого он благоговейно грелся. Изо всех сил пытаясь успокоить непослушное сердцебиение, девушка неподвижно стояла перед ним, будто сокровище, крепко прижимая рукопись к своей груди и сияя от радости, вызванной его нелёгким решением довериться — несмотря на свой страх, всё же позволить ей прочесть плод его долгого, кропотливого труда. Счастливый взгляд мужчины внезапно метнулся к её рукам, туда, где она буквально вцепилась в папку, прежде чем снова задержаться на её преобразившемся беспечной улыбкой лице. — Ты чего? — тихим эхом откликнулась девушка, наблюдая за тем, как Бен лишь помотал головой в ответ: растерянная улыбка заиграла на его губах, когда тот завороженно произнёс: — Ничего. Кажется, не в состоянии сдвинуться с места, какое-то время они просто смотрели друг на друга, возможно даже слишком долго, поскольку, когда Финн громко фыркнул, оба вздрогнули от неожиданности. — Так-с. Мне срочно нужно выпить. Рей? — Нет, спасибо, — ответила всё ещё слегка ошеломлённая девушка, чувствуя как под пристальным взглядом Бена в её груди разливалось уже знакомое тепло. — Бен? По-прежнему не сводя с неё глаз, мужчина, казалось, долго колебался, прежде чем принять окончательное решение. — Почему бы и нет?***
Несмотря на то, что это был далеко не самый спокойный вечер, который ей когда-либо довелось провести в собственной квартире, к концу фильма большая часть напряжения, витавшего в воздухе с того момента, как Бен переступил порог её квартиры, успела испариться. Всем троим удалось успешно побороть давящее чувство дискомфорта, оставившее после себя разве что лёгкое ощущение неловкости, которое, однако, как сейчас казалось Рей, было вызвано скорее непривычностью ситуации. Постепенно расслабившись, сидя на своём диванчике, она позволила себе просто наслаждаться тем удивительным фактом, что эти двое на первый взгляд столь разных, но одинаково дорогих ей мужчин, находились в одной комнате, каким-то неведомым образом, умудряясь вести себя по отношению к друг другу довольно цивилизованно, в чём-то даже вежливо, с головой погрузившись в обсуждение неоднозначной философской концовки фильма. — А ты что думаешь? — в конце концов обратился Финн к Рей, устало откинувшись на спинку стула после горячего спора с Беном. Улыбнувшись, девушка наклонилась вперёд, чтобы схватив последний кусок пиццы, многозначительно приподнять брови, поинтересовшись: — Кто-нибудь из вас собирается его доедать? — Валяй! — отмахнулся Финн, в то время, как Бен без промедления поспешил заверить: — Он твой. Довольно откусив краешек с сыром и пепперони, Рей на полном серьёзе заявила: — Думаю, с возрастом Лео становится всё привлекательнее. — Это так ты себе представляешь конструктивную критику? — нахмурившись возмутился Бен, а Финн просто закатил глаза. — Кажется, я начинаю всерьёз задумываться о том, не поступил ли крайне опрометчиво, доверив тебе своё детище. — Что за детище? — в замешательстве подхватил парень. Бен же всем своим видом сейчас сигнализировал, как сожалел о том, что упомянул об этом в первую очередь. — Его пьеса, — пояснила Рей, с энтузиазмом заглатывая остатки пиццы. — Мне посчастливилось получить возможность прочесть её. — Какая такая пьеса? Ты что же, пишешь? — удивлённо воскликнул Финн, обращаясь к красному как рак Бену. — Писал. Давным-давно, — не поднимая глаз чуть слышно пробормотал тот, принимать ковырять этикетку на пустой бутылке пива. На протяжении короткого мгновения выражение лица Финна выдавало его крайнее недоумение, однако довольно быстро переварив новую информацию, тот совершенно серьёзно произнёс: — Ух ты, чувак. Это же потрясающе! Понятия не имел об этой креативной части твоей личности. Медленно подняв глаза, Бен было уже напрягся, будто ожидая увидеть насмешку на лице собеседника, однако обнаружив перед собой его абсолютно искренний взгляд, лишь растерянно нахмурил брови. — Откуда собственно тебе было об этом знать? Практически уверен, что это первый раз, когда между нами официально состоялся настоящий диалог. Пожав плечами и допив последний глоток собственного пива, Финн одарил Бена красноречивым взглядом, прежде чем спокойно выдать: — В смысле те дорогие моему сердцу моменты, когда ты беспричинно на меня материшься, а я из последних сил сдерживаюсь, чтобы не засветить тебе по лицу микрофоном не в счёт? Несколько мгновений мужчина продолжал пожирать Финна напряжённым взглядом, заставив Рей задержать дыхание, однако буквально спустя несколько секунд чудесным образом улыбнулся. На самом деле эта улыбка больше напоминала ей гримасу, но всё было лучше, чем драка. — Извини, — тихо ответил он, — работа не приносит мне особого удовольствия. Оттуда и вечно плохое настроение. Фыркнув, Финн недоверчиво приподнял бровь, смотрясь при этом так, словно вот-вот намеревался сказать что-то ужасно неуместное, поэтому Рей, недолго думая, выхватив недоеденную корку из коробки с пиццей, швырнула ту прямо в голову друга, который ловко увернувшись, обиженно воскликнул: — Эй! Ты чего? — Я реально устала, а учитывая, что завтра придется ишачить с утра до ночи, мне пора на боковую, — поднявшись на ноги, деловито заявила девушка, прежде чем рьяно схватить пустую коробку от пиццы, всё ещё не сводя с Финна многозначного взгляда. — Не мог бы ты собрать пустые бутылки, пока я избавляюсь от прочего мусора? Пожалуйста? — А почему не наоборот? Разве это не твоя обязанность? — нахмурившись возразил парень. — Ты же у нас, как никак, барменша. — А ну-ка, поговори мне тут! Меньше слов — больше дела! А если будешь пререкаться, на следующей неделе специально закажу пиццу с анчоусами. Недовольно поморщившись, Финн всё же приступил к сбору пустых бутылок, не прекращая раздосадованно бурчать себе под нос: «Тьфу, мерзость какая! Кроме тебя буквально ни одна живая душа на планете не любит анчоусы!» Рей же не смогла сдержать торжествующей ухмылки, когда всерьёз обеспокоенный такой пугающей перспективой парень, покорно направился на её маленькую кухоньку, чтобы выбросить склянки в мусорную корзину. Бен, вскочивший на ноги вместе с ней, тем временем потянулся к коробке с пиццей, однако мягко оттолкнув его руку и заговорщически подмигнув, девушка с беспечной улыбкой принялась самостоятельно собирать накопившийся за насыщенный событиями вечер мусор, пока мужчина, очевидно не зная, куда себя деть, смущённо сунул руки в карманы. — Если ты собираешься ложиться, я, пожалуй, пойду, — застенчиво пробормотал он. — Спасибо за приглашение. — Ты имеешь в виду, за то, что буквально силком затащила тебя? — озорно улыбнувшись, поправила Рей с нежностью в голосе: — В любое время. Кивнув, Бен мимолётно шевельнул губами, будто силился подавить зарождающуюся улыбку, и затем переведя взгляд на Финна, только что вернувшегося в комнату, небрежно бросил: — Доброй ночи. Доброжелательно махнув рукой, парень мягко отозвался: — Да, и тебе тоже, чувак. Может, когда-нибудь снова решишь присоединиться к нам. Мы организовываем подобные вечера еженедельно. Иногда моя девушка наведывается. Снова кивнув, Бен повернулся к Рей, прежде чем еле разборчиво промычать: — Посмотрим. Закончив с уборкой, девушка неспешно проводила его до двери, и когда мужчина, словно не в силах распрощаться, повернулся, чтобы через плечо бросить на неё очередной взгляд, прежде чем начать спускаться по лестнице, Рей не могла напоследок не добавить: — Если возникнет желание завтра навестить меня на работе, смело забегай! Бесплатную порцию рагу я тебе точно могу гарантировать. Лицо Бена немедленно просветлело, и как-то совсем по-мальчишески улыбнувшись, он негромко произнес: — Тогда до завтра. С минуту рассеянно постояв у двери, Рей пришла в себя только, когда услышала, как входная дверь в подъезде с характерным скрипом захлопнулась за ним. Развернувшись, она с удивлением обнаружила, что Финн всё это время внимательно наблюдал за ней, прежде чем выдохнуть и сочувственно проконстатировать: — Он по уши влюблен в тебя, только ведь это для тебя давно уже не новость. Судорожно сглотнув, Рей шёпотом произнесла: — Нет. Всё ещё пристально глядя на неё, Финн, наконец, пришёл к неутешительному умозаключению, догадавшись, в чём же действительно состояла её страшная тайна. — И это чувство взаимно. Не так ли? — отсутствие ответа со стороны Рей сказало Финну всё, что ему нужно было знать; вздыхая и устало потирая лицо руками, он предложил с ободряющей улыбкой: — Ну, ладно. Теперь хоть что-то прояснилось, но, раз такое дело… Что скажешь, может, перед уходом пропустим ещё по одной бутылке?