Заповедник

      — Знаешь, Кейти родилась, чтобы стать особенной, — говорит Джерард Арджент Стайлзу, и уголки его рта приподнимаются в задумчивой улыбке. — И она чуть не стала. Она почти сделала это!              Стайлз обхватывает дрожащими пальцами ноги и думает, что если его сердце забьётся быстрее, то он потеряет сознание. Он вдыхает через нос, выдыхает через рот, потому что, если он потеряет контроль над своим дыханием, если он потеряет сознание, всё будет кончено. Ему нужно оставаться в сознании. Нужно действовать. Нужно, или он никто. Только мясо. Просто мёртвый груз.              — Она чуть не убила всю грёбаную стаю! — В его глазах горит огонёк, больше подходящий телевизионному евангелисту или демагогу. Джерард Арджент — человек, который явно верит, что право на его стороне.              — Пожалуйста, — говорит Стайлз дрожащим голосом. — Пожалуйста, отпустите меня домой к отцу.              — Но ты знаешь, Стайлз, — отвечает Джерард, и Стайлз понимает, что никогда ничего не ненавидел так сильно, как своё имя, звучащее из уст этого человека. — Ты знаешь. И ты всё равно бросился в объятия стаи Хейлов. Ты выбрал мерзость, монстров, а не себе подобных.              Единственные монстры, которых Стайлз встречал, были людьми.              — Пожалуйста, отпустите меня домой, — повторяет он. — Прошу.              Он был здесь раньше. Был в месте, где без сомнения знал, что умрёт. Перила балкона, пустой бассейн. Это одно и то же место. Место, где Стайлз перестаёт иметь значение, перестаёт существовать, где все его мечты, все его мысли и всё, что он есть, вот-вот развеется по ветру. Он существует только в этом моменте времени. Только в одном моменте времени. У него нет силы повернуть время вспять и вернуть то, что было потеряно, так же как у него нет силы гарантировать, что он выживет.              Желания никогда не достаточно.              Кирстен всегда говорит, что стресс не из-за того, что происходит, а из-за чувства отсутствия контроля над происходящим. Кирстен всегда советовала ему составлять списки дел. Иногда список дел Стайлза был коротким:              1. Встать сегодня с постели.              А иногда и нет, но было приятно иметь эти списки, точно знать, чего от него ждут, знать, что ему нужно и на что он способен, и контролировать свой день.              Стайлз изо всех сил старается дышать.              1. Жить.              Но как? Как он это сделает?              — Мой отец — шериф, — говорит он надтреснутым голосом.              — Ты думаешь, это угроза? — спрашивает Джерард, и весёлый тон его голоса заставляет желудок Стайлза сжаться. — Он не напугал меня, когда приезжал навестить в Долину Блю-Фолз, и уж точно не пугает сейчас.              — Он поймёт, что это ты, — говорит Стайлз. — Он узнает.              — Мне всё равно, что он знает. — Джерард щурится. — И ты всё равно умрёшь.              В глазах Стайлза начинает темнеть, и он вдыхает слишком много воздуха. Наполняет им лёгкие до тех пор, пока в них не остаётся места, но этого недостаточно. Он не может дышать.              — Почему? — выкрикивает он. — Я ничего тебе не сделал!              — Я делаю тебе одолжение, Стайлз, — говорит ему Джерард. — Достаточно того, что ты бегаешь с волками. Достаточно того, что ты трахаешься с ними.              — Я не…              Джерард усмехается.              — Я убью тебя, пока они не превратили тебя в монстра.              Он и охотник в маске отходят от края бассейна, за поле зрения Стайлза, и он снова один.              Он задыхается и всхлипывает.              С такой ненавистью не поспоришь.              Стайлз уже мёртв.       ***       Стайлз никогда в жизни не чувствовал себя таким калекой.              Когда он наконец поднимается на ноги, каждый шаг причиняет боль.              Он может добраться до края бассейна там, где мельче всего, где на бетоне он видит ржавые следы от когда-то находившейся тут лестницы. Он может положить руки на край, наручники на его запястьях лязгают друг о друга. Ему даже не нужно подтягиваться, чтобы это сделать.              Но он не может вылезти из бассейна.              Он стоит и всхлипывает.       ***       День клонится к вечеру, и становится холоднее. Тьма сгущается в углах бассейна, и тени играют в злую шутку с глазами Стайлза. Сколько прошло? Полдня? Больше? Смогут ли отец и Талия их найти?              Он замёрз и хочет пить. Ему больно. Он пытается прилечь ненадолго, свернувшись калачиком, чтобы аккуратно размять спину и не переусердствовать, но не может лежать в такой позе долго — начинает болеть таз. Он поворачивается на другой бок, но это совсем не помогает. В конце концов он забивается в угол бассейна и закрывает глаза.              Он хочет лечь, но знает, что это ошибка.              Лежать плашмя — худшее, что он может сделать, если тело уже болит. Его скрутит через несколько минут.              Он обхватывает руками колени и считает вдохи.              Ждёт, пока что-нибудь случится.       ***       В этом есть смысл, если это война. Идеологическая война, перешедшая в кровопролитие. Мерзости и чудовища. Всё как в старом Ветхом Завете, а ещё адские муки Джерарда. Это представляет ненависть Джерарда в терминах, понятных Стайлзу, но ещё означает, что Джерард — фанатик. Он думает, что Стайлз — враг, потому что друг Хейлов. Стайлз сомневается, что он сможет сказать хоть что-то, что заставило бы его пересмотреть эту оценку.              Джерард думает, что он трахается с оборотнем.              Стайлз дрожит от холода и хочет, чтобы это было правдой. Он думает о прикосновении Питера, всегда тёплом, исцеляющем прикосновении, но тёплое может стать горячим, верно? По крайней мере в фантазиях Стайлза. Конечно, реальность такова, что Стайлз не может трахаться. Привычная боль — его новая норма — обычно всё равно отвлекает внимание от скудного либидо. В последний раз, когда он дрочил, то проспал несколько часов от перкосета, потому что спину скрутило адским спазмом. Интересно, с Питером будет по-другому? Если бы Питер смог забрать его боль, а Стайлз в то же время аккуратно двигаться. Он всё равно не смог бы быть активным — отсутствие боли не означает отсутствие повреждений, но, может быть, это сработает?              Ещё одна бесполезная фантазия. Ещё одна упущенная возможность.              Питер, наверное, даже не смотрит на него так.              Кто бы стал?              Но это хорошая фантазия. Стайлз думает, что она поможет продержаться до конца.       ***       Темно и холодно; Стайлз дрожит на полу бассейна, слушая, как Питер издаёт звук, нечто среднее между воем и криком. Он близко. Может быть, между ними одна или две комнаты с закрытой дверью? Трудно судить. Звук искажён и странно отражается эхом в пустом бассейне.              Питеру больно.              Когда наступает тишина, это даже хуже, чем шум. Что, если это означает, что Питер…              Внезапный тонкий луч света пронзает темноту и танцует на дне бассейна, прыгая туда-сюда, как пьяный светлячок, пока, наконец, не замирает на пыльных кедах Стайлза, а затем поднимается к его лицу. Стайлз щурится и поднимает руки, чтобы прикрыть глаза.              Луч света отскакивает, а затем раздаётся внезапный шаркающий звук, когда в бассейн скользит тело.              Стайлз отшатывается.              — Чувак? — шипит кто-то. — Стайлз?              Стайлз, прищурившись, всматривается мимо света в очень знакомое лицо с широко раскрытыми глазами и понимает, что да, он сошёл с ума. Потому что это не имеет смысла.              — Скотт?       ***       — Боже, чувак, ты такой холодный, — шепчет Скотт, осторожно помогая Стайлзу подняться на ноги. Он снимает свою куртку и набрасывает Стайлзу на плечи. — Давай, пошли.              Стайлз позволяет Скотту подтащить себя к краю бассейна.              Мгновение спустя там появляется бледное во мраке лицо. На щеках ямочки, как сердечки, вспоминает Стайлз, когда Эллисон улыбается ему и протягивает руки.              — Что… что происходит? — шепчет ей Стайлз. — Что вы здесь делаете?              Она берёт его холодные руки в свои.              — Постарайся не шуметь, ладно? Наверное, будет больно.              Стайлз открывает рот, чтобы сказать, что она не сможет его поднять, но оказывается, что может. Она начинает приседать у края бассейна, крепко сжимая его руками, а затем медленно встаёт, в то время как Скотт складывает руки так, чтобы Стайлз мог опереться ногой, и поднимает его. Это больно, но не так сильно, как он ожидал, а затем он плавно шагает вперёд на край бассейна, и хватка Эллисон ослабевает, но она не отпускает его.              Скотт вылезает из бассейна с лёгкостью, от которой Стайлзу нехорошо, заваливается на край, как тюлень, а потом подтягивает под себя ноги и быстро поднимается.              — Какого хрена вы тут делаете? — шепчет Стайлз.              — Я спросил Эллисон, вдруг её дедушка Дон мафии, — шепчет в ответ Скотт. — Оказалось, что нет, но мы не были уверены, кто он такой, поэтому решили провести собственное расследование. И последовали за ним сюда.              У Стайлза открывается рот.              — Меня спасла банда Скуби?              — Чувак, это нечестно, — шипит Скотт. — Эллисон крутая!              Эллисон натянуто улыбается.              — Оказывается, это семейное.              Она запускает руку в волосы и вытаскивает… заколку? Какое-то время возится с замком наручников, а потом они расстёгиваются. Иисусе. Где Джерард их нашёл? В магазине «Всё за доллар»?              Стайлз вытягивает руки из её рук и дрожит.              — Надеюсь, ты пошла в маму, а не в дедушку.              — Да, — отвечает она, и Стайлзу хочется узнать её ближе, чтобы лучше прочитать выражение её лица.              — Итак, — шепчет Стайлз, переводя между ними взгляд. — Все в курсе про оборотней?              — Чувак, — выдыхает Скотт, подняв брови. — Серьёзно?              Стайлз полностью с ним согласен.              — Серьёзно.              — Вон там, в коридоре, — настойчиво шепчет Скотт. — Он настоящий?!              — Это Питер, — говорит Стайлз, теребя пальцами куртку Скотта. — Это Питер Хейл. Это… это Римус.              Глаза Скотта расширяются.              — Чувак.              — Ребята, нам надо идти! — настойчиво шепчет Эллисон.              — Мы должны спасти Питера, — шепчет в ответ Стайлз.              — Стайлз, я взяла арбалет, — говорит ему Эллисон. — А у этих парней оружие.              Стайлз чувствует, как щиплет глаза.              — Мы должны спасти Питера!              — Стайлз, — говорит Скотт, широко раскрыв глаза. — Бро. Давай нахрен свалим отсюда и позвоним твоему отцу и кому-нибудь ещё, но мы не можем просто войти туда, окей? Мы не можем.              Стайлз кивает и встречается взглядом с Эллисон.              — Ты ведь знаешь, что он убил твою маму? Твой дедушка?              — Да. — Её голос слабый, как и дыхание. — Оказывается, сегодня та ночь, когда ничто не кажется слишком сумасшедшим, чтобы быть невероятным.              — Пошли, — шепчет Скотт, беря Стайлза за руку и подныривая под неё, чтобы поддержать.              Стайлзу требуется мгновение, чтобы встать на ноги. Наверное, было бы легче, если бы его поддерживали с обеих сторон, но Эллисон тихо идёт впереди, вскинув арбалет.              Сердце Стайлза замирает, когда он слышит воющий крик, доносящийся откуда-то совсем близко.              Питер.              Каждый инстинкт в нём требует повернуться на шум, добраться туда так быстро, как только может его сломанное тело, но Скотт и Эллисон правы. Им нужно выбраться, взять себя в руки, вызвать подмогу и надеяться, что с Питером всё будет в порядке.              Стайлз никогда себе этого не простит.              Он немного спотыкается, и Скотт сжимает его крепче.              — Я держу тебя, бро, — шепчет он.              Они играли в видеоигры и вместе обедали, и вдруг Стайлз уже не ноша, а его бро? Или типа того. Как, блять, Скотт МакКол вообще может быть реальным человеком?              Стайлз скрипит зубами и заставляет своё тело двигаться.              Эллисон и Скотт, кажется, знают, куда идут. Они направляются к двери в конце комнаты.              Не к главным дверям, которые ведут в другую часть этого места. Эта дверь меньше. Когда они приближаются, Стайлз видит слово «ПЕРСОНАЛ», написанное белой краской на двери. Они осторожно обходят несколько сломанных шезлонгов, и Эллисон ведёт их за дверь.              Тёмный узкий коридор, пахнущий пылью и затхлой хлоркой.              — Что это за место? — шепчет Стайлз.              — Старый санаторий, — шепчет в ответ Скотт.              Что это вообще за хрень такая, санаторий? Наверное, сейчас не стоит на этом зацикливаться. Не тогда, когда он должен сосредоточиться на том, чтобы ставить одну ногу перед другой.              Стайлз слышит, как Скотт начинает хрипеть, то ли от пыли, то ли от помощи Стайлзу.              Он поворачивает голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как Скотт прижимает ко рту ингалятор и делает глубокий вдох.              Из них получилась бы отличная пара героев. Один не может ходить, а другой — дышать.              Скотт одаривает его улыбкой, засовывая ингалятор обратно в карман.              — Дерьмо, — внезапно шипит Эллисон и внезапно останавливается, когда коридор заканчивается Т-образным перекрёстком. — Назад. Возвращаемся.              Стайлзу не нужно уточнять, чтобы понять правду. Выход заблокирован.              Они поворачивают и направляются к бассейну.              — Пацан пропал! — внезапно кричит кто-то, и голос странно отражается эхом в пустом бассейне.              А теперь они в ловушке.              Рядом с коридором есть маленькая комната. Эллисон открывает дверь и придерживает её, пока Скотт и Стайлз шаркают внутрь. В темноте Стайлз почти ничего не различает, но, похоже, тут полно старых аппаратов и ещё сильнее пахнет хлором. Может, насосная?              Эллисон закрывает дверь и поворачивает замок.              Он не работает. Просто вертится без толку.              — Спрячься, — шепчет она. — Спрячься и позвони отцу!              Они как крысы, попавшие в ловушку, думает Стайлз. Они со Скоттом протискиваются за старый насос, и Скотт достаёт из кармана телефон. Он снимает блокировку и передаёт его Стайлзу.              Стайлз никогда не был так рад, что заучил номер отца, а не просто полагался на то, что номер есть в списке контактов. Он посылает сообщение:              Это Стайлз. В старом санатории. Джерард Арджент +3? Все хорошо вооружены. Я прячусь со Скоттом и Элли. Они держат Питера.              Внезапно дверь дребезжит.              — Они знают, что вы здесь? — шепчет Стайлз Скотту.              Скотт мотает головой, широко раскрыв глаза.              Стайлз смотрит в потолок. Там есть люк для техобслуживания. Стайлз никогда не сможет залезть в него, никогда не сможет пройти через него, но Скотт и Эллисон могут.              Он протискивается из-за насоса и присоединяется к Эллисон, которая держит дверь.              Он дёргает головой, и она поднимает взгляд к потолку.              — Кто-то должен придержать дверь, — шепчет она.              — Я сделаю.              Он видит, что она колеблется.              — Ты знаешь план, — говорит Стайлз. — Вы видели, сколько их и какое у них оружие. Скажи моему отцу, когда он приедет.              Эллисон мягко сжимает его плечо. Потом поджимает губы, кивает и отступает в темноту за насосом.              Стайлз прислоняется к двери, не зная, как долго сможет её удерживать.              Он надеется, что Скотт и Эллисон успеют забраться в люк.       ***       На этот раз охотники не так осторожны, затаскивая Стайлза в бассейн. Что-то трещит, когда они толкают его и он падает на бетон, и Стайлз лежит там, оглушённый болью, от которой белеет в глазах. Он не может пошевелиться. Он не может двигаться, но всё в порядке. Он не будет паниковать, потому что всё в порядке.              Скотт и Элисон в безопасности.              Отец идёт.              Хейлы идут.              Впервые с тех пор, как он здесь, лампы на потолке включаются одна за другой. Они яркие, и Стайлз поднимает руку, чтобы прикрыть глаза.              — Это правда, — говорит Джерард Арджент, подходя к краю бассейна. — Во время большого стресса человеческое тело способно на невозможное. Люди поднимают машины, чтобы спасти тех, кто застрял под ними. Бегут быстрее, чем когда-либо, чтобы избежать опасности. И даже калеки умудряются вылезти из ямы. Не думал, что в тебе это есть, Тряпичный Энди.              Стайлз судорожно втягивает воздух и не отвечает.              — Что? Эта отсылка тебе не знакома?              — Нет, я понял, — выдавливает Стайлз. — Лоскутки и швы. Забавно.              По крайней мере, Джерард смеётся, а потом его лицо снова становится жёстким.              — Попробуешь ещё раз, Стайлз, и я прикажу своему помощнику всадить в тебя пулю.              Как по команде, один из охотников в маске подходит к краю бассейна, в поле зрения Стайлза.              — Точно, — говорит Стайлз. — Больше не пытаться. Понял.              — Хорошо, — говорит Джерард. — Лично я не хотел бы видеть, как ты умрёшь. Не тогда, когда у меня запланировано кое-что куда лучше.              Сердце Стайлза замирает.              — Держу пари, он боится огня, — с улыбкой говорит Джерард. — Ты так не думаешь?              Стайлз слышит жужжание, как будто что-то быстро разворачивают, и не знает, что это, пока металлический конец пожарного шланга не лязгает над краем бассейна. Через секунду из него начинает капать жидкость.              Его сердце замирает, когда он ловит резкий запах.              Это не вода.              Это бензин.