Заповедник

      Стайлз пытается перевернуться на бок и подтянуть колени, но не может. Под головой липкое пятно крови, но, что более тревожно, позвоночник словно сделан из зазубренного стекла, нервные окончания обвиты вокруг него, как колючая проволока, и каждая попытка пошевелиться вызывает ослепляющую боль, которая разрывает на куски. Он плохо приземлился — как будто есть способ приземлиться на бетон удачно? — и не может двигаться. И даже если бы он мог, куда он пойдёт?              Дальше в глубокий конец?              Потому что в прошлый раз, когда Стайлз проверял, жидкость текла именно туда.              Он подтягивает ноги, когда поток бензина приближается, и делает глубокий вдох, чувствуя, как намокают джинсы и кеды.              Раздаётся лязг шланга, но его не убирают, а лишь перемещают. Стайлз едва успевает закрыть глаза, когда на него начинает литься бензин. Там, где он касается кожи, жжёт. Пары́ душат. Нарастающая паника душит ещё сильнее.              — Думаешь, он это сделает, Стайлз? — насмехается Джерард. — Думаешь, он прыгнет в огонь, чтобы спасти тебя?              Глаза Стайлза горят, и он качает головой. Отказывается отвечать. Даже не может думать об этом из-за давящей паники. Кислая желчь поднимается по горлу, но он не хочет открывать рот, чтобы выплюнуть её, потому что вкус бензина будет хуже.              — Давай выясним, а?              Стайлз вздрагивает, когда слышит рёв. Не вой, не крик боли, а ярость. Звук эхом отдаётся в помещении, в бассейне, и Стайлз, подняв голову, видит, что он стоит на краю бассейна.              Питер.              Но не тот Питер, каким он его знает. Этот Питер не человек и не волк. Этот Питер застрял между ними. Он голый, покрытый чёрно-коричневой шкурой. На груди она тонкая и становится толще, спускаясь ниже. Его лицо морщинистое, гротескное, уши заострённые. Он снова рычит, и его рот полон клыков.              Он ужасающий.              Он похож на чудовище.              Его глаза вспыхивают, когда он смотрит на Стайлза, и сердце Стайлза сжимается. Жёлтые глаза. Глаза Римуса. Стайлз открывает рот, чтобы что-то сказать, сам не зная что, но вместо этого из него вырывается отвратительное рыдание.              Питер поворачивает лохматую голову и угрожающе рычит. Он, ощетинившись, ходит взад и вперёд по краю бассейна. Его пальцы — когти. Он смертельно опасен.              — Ну же, Хейл, — издевается Джерард. — Или ты трус?              Питер снова рычит.              — Не надо, — говорит Стайлз хриплым шёпотом. — Не спускайся сюда.              Питер поворачивает голову и смотрит на него с поникшими плечами. Их взгляды встречаются, и Питер вздёргивает подбородок.              — Не надо, — снова шепчет Стайлз.              Питер прыгает в бассейн.       ***       Чудовище становится человеком, когда Питер подходит к Стайлзу. Клыки исчезают, когти втягиваются, шерсть редеет, и над ним склоняется Питер. Питер с его покрытым шрамами лицом и голубыми глазами.              Он скользит рукой под шею Стайлза, и боль начинает отступать. Затем Питер наклоняется, приближаясь, и Стайлз рефлекторно закрывает глаза. Губы Питера прижимаются к его левому глазу, а потом… это язык?              Что?              Прежде чем Стайлз успевает это осознать, Питер уже вылизывает правый глаз.              Одежда Стайлза пропитана бензином, а Питер голый. Как ещё, чёрт возьми, он должен был смыть с него бензин? Логично для волка.              А потом Питер поднимает его, просунув одну руку под спину, другую — под колени. Он несёт его дальше к глубокому концу, оставляя за собой след бензина, который впитывается в слой пыли на бетонной поверхности бассейна.              — Они просто сожгут нас обоих, — шепчет Стайлз.              — Знаю, — шепчет в ответ Питер. — Мне очень жаль.              — Мой отец не успеет вовремя, да?              Питер не отвечает. Не лжёт ему.              — Ты всё ещё можешь выбраться, — говорит Стайлз.              — Что? — Питер поднимает брови. — И упустить ещё несколько минут с тобой?              Он знает почему.              Он знает, что если Питер сейчас попытается выбраться, то его всё равно пристрелят. Весь смысл предоставленного ему Джерардом выбора в том, что это на самом деле не выбор. Или в том, чтобы заставить его принять решение умереть в огне, как хотела Кейт шесть лет назад. Но ведь пули предпочтительнее огня? Не только для кого-то с историей Питера, потому что это? Это, блять, варварство.              Он поднимает руку и кладёт её на плечо Питера. Впивается дрожащими пальцами в бесполезной попытке удержаться.              Он так много хочет сказать, ему так много нужно передать Питеру прямо сейчас. Как он напуган, как ему жаль, что всё закончится вот так, как он чувствовал себя в безопасности с Питером, как он был счастлив. Так много нужно сказать, но Стайлз не может найти слов.              Будет больно.              Будет больнее, чем когда-либо.              Разве они оба не заслуживают лучшего?              Стайлз судорожно вздыхает и плачет.              — Закрой глаза, лапушка, — говорит Питер. Его улыбка дрожит. — Закрой глаза и засыпай ради меня.       ***       Когда он был маленьким, Стайлз надевал мамины юбки — достаточно длинные, чтобы казаться платьями, — и они с мамой танцевали в гостиной, притворяясь балеринами. Обычно всё это заканчивалось задыхающимся хихиканьем, оба смеялись на диване и щекотали друг друга.              Стайлз как-то прочитал, что, когда люди видят, как их жизнь проносится перед глазами перед смертью, это не какая-то нарезка лучших моментов, чтобы облегчить смерть. Это мозг отчаянно пытается установить связи, найти что-то, что угодно, в прошлом, что можно будет применить для спасения.              И тот факт, что всё, что у него сейчас есть, — это воспоминания, как он и его мама кружатся и заставляют их юбки развеваться… ну, это просто означает, что его мозг пуст, верно?       ***       — Держи глаза закрытыми, милый, — шепчет Питер. Стайлз клянётся, что слышит щелчок зажигалки. — Держи их закрытыми для меня.       ***       Всё происходит так быстро.              Глаза Стайлза распахиваются, когда он слышит внезапный удар, и он смотрит через плечо Питера на мёртвого охотника, лежащего в бассейне. Из его горла торчит арбалетный болт.              Джерард стоит на краю бассейна. Его рука, держащая зажигалку, дрожит. Это заставляет пламя танцевать.              — Эллисон? Какого чёрта ты делаешь?              Стайлз её не видит, но её голос звучит отчётливо.              — Изучаю семейный бизнес. Разве ты не этого хотел?              Джерард смеётся и держит зажигалку над краем бассейна.              — Вот чего я хотел.              Раздаётся выстрел.              Свист ещё одного болта.              Кто-то стонет от боли.              Зажигалка выпадает из руки Джерарда и летит в бассейн.              Питер быстрый.              Такой быстрый, даже со Стайлзом на руках.              Пламя устремляется к ним, но Питер уже прыгает. В сторону уже расчищенного края бассейна и тяжело приземляется на корточки, крепко удерживая Стайлза. Питер наклоняется так, чтобы его тело обратилось в сторону Джерарда и остальных, чтобы защищать Стайлза.              В его голубых глазах отражается пламя. Глянцевый сморщенный шрам на его лице блестит. Пары́, думает Стайлз. Они всё ещё могут…              Он даже не успевает закончить мысль, как Питер снова начинает двигаться, унося его прочь от огня, от опасности. Он направляется к главным дверям, а не в сторону служебного коридора, и что бы, чёрт возьми, сейчас ни происходило, это достаточно сильно отвлекает уцелевших охотников, чтобы Питер больше не был их главной целью.              Питер рычит, когда Стайлз ёрзает и снова пытается заглянуть ему через плечо.              Он видит мельком, но этого достаточно.              Пламя в бассейне отбрасывает жуткий, кошмарный свет на всё помещение.              Эллисон наставила арбалет на деда. Скотт рядом с ней. Он истекает кровью? Его правая рука сжимает левое предплечье, а между пальцев сочится кровь. Он бледен, но в сознании.              На полу лежит ещё один охотник, болт торчит из его потрескавшихся тактических очков.              Иисусе. Элисон отличный стрелок.              Джерард обрамлён огнём в бассейне. Он смотрит на Эллисон, на его лице та же насмешливая улыбка, которую Стайлз вечно будет видеть в кошмарах, если правда выживет, и он машет рукой — ладонью — уцелевшему охотнику в маске.              Стоп.              Нет.              Нет.              Охотник направляет оружие на Эллисон.              И именно в этот момент всё застывает. Замирает и висит на волоске.              А потом главные двери распахиваются ещё до того, как Питер успевает до них добраться, и начинается ад.       ***       Если бы Стайлз мог замедлить этот момент, воспроизвести его кадр за кадром, он бы это сделал. Слишком много всего происходит, даже для мозга Стайлза. Неожиданно пространство наполняется волками: некоторые из них — странная полуизмененная форма, которой Питер был чуть раньше, а некоторые — полноценные волки; и внезапно Стайлза опускают на землю, Питер всё ещё нависает над ним, и Кора — это же Кора с клыками, верно? — делает то же самое.              Стайлз слышит выстрелы, крики, рычание и пытается оглядеться. Потом ему в лицо тычут шлангом, и Стайлз инстинктивно вздрагивает, прежде чем понимает, что на этот раз это вода. Он даже не осознавал, как сильно горит его кожа, пока её не охладила вода.              Кора поливает его волосы, лицо, руки, одежду.              Стайлз чувствует себя жертвой на поле боя, пока Питер и Кора сидят над ним, а он всё пропускает. Всё, кроме шума.              Сначала такого громкого, что Стайлз даже не может расслышать, что ему снова и снова говорит Питер. И…              Пламя в бассейне медленно угасает, и Стайлз гадает, сколько бы ещё они горели, если бы он и Питер были там, внизу.              А потом становится так тихо.              Стайлз слышит, как кто-то плачет.              — Питер, — шепчет он, и Питер с серьёзным выражением переводит ярко-синие глаза на Стайлза. Стайлз тянется к нему, сердце бешено колотится. Это его отец? Это не может быть его отец. — Питер, дай посмотреть.              Он хватает Питера за запястье, впивается в него пальцами, и Питер помогает ему подняться на ноги, наконец, сдвигаясь так, чтобы Стайлз мог увидеть, что происходит.              Он видит Джерарда, по его виску стекает тонкая струйка крови. Дерек, Джеймс и Уильям стоят вокруг него. Рука Джеймса обвилась вокруг его горла, и он выглядит так, будто серьёзно подумывает о том, чтобы просто сломать ему спину. Стайлз, вероятно, смог бы с этим справиться.              Оставшийся в живых охотник в маске стоит на коленях, сгорбившись и держась за живот. Лора стоит рядом с ним, растопырив пальцы, с когтей капает. Возможно, парень долго не протянет.              Эллисон тоже стоит на коленях, арбалет валяется рядом. Её плечи дрожат от рыданий.              Рядом с ней на коленях стоит седовласый мужчина. Стайлз его узнаёт, он видел его в тот день в лесу возле дома Хейлов, когда Римус стоял между ним и этим мужчиной; это Крис Арджент, отец Эллисон.              Они склоняются над распростёртым телом мальчика, который — Стайлз уже много раз слышал — с трудом борется за дыхание.              — Скотт, — задыхаясь, говорит он.              Он спотыкается, и из ниоткуда появляется отец, чтобы поймать его.              — Скотт, — снова выдыхает он, и отец помогает ему идти вперёд, и боже. Это выглядит плохо. Это выглядит очень плохо. Рубашка Скотта пропитана кровью. Стайлз видит, как она тёмной лужицей собирается в ямке между ключицами.              Крис прижимает руки к груди Скотта, надавливая на рану. Скотт дрожит, его пальцы переплетены с пальцами Эллисон. Его губы шевелятся, но Стайлз не уверен, пытается ли он говорить или это судороги.              Его глаза расширяются, когда он замечает Стайлза, и он улыбается, и снова, чёрт возьми, кто этот парень? И чем, блять, Стайлз его заслужил?              А потом он кашляет и забрызгивает лицо кровью.              Стайлз падает на колени. Берёт Скотта за другую руку. Он не может смотреть на Эллисон. Не может, иначе сломается.              — Талия, — тихо произносит Крис Арджент, и его бледный взгляд устремляется к ней. — Если ты собираешься это сделать, делай сейчас.              Что-то проходит между охотником и волчицей, что-то, чего Стайлз не понимает, а потом Талия опускается на колени рядом со Стайлзом и кладёт руку на щёку Скотта.              — Скотт? Ты меня слышишь?              Скотт не отвечает. Его глаза никак не могут сфокусироваться.              — Сделай это, — говорит Крис Арджент грубым голосом.              Талия осторожно поворачивает к себе лицо Скотта, затем склоняется над ним. Её лицо меняется, когда она движется, глаза вспыхивают красным, а клыки удлиняются. Она вонзает клыки в шею Скотта прежде, чем Стайлз успевает закричать.       ***       — Что за хуйня происходит? — рявкает Стайлз, его голос срывается.              — Она его обращает, — говорит Крис Арджент. — Если он выживет, то станет одним из них.              Мерзостью, думает Стайлз, просто чтобы опробовать это слово. Оно пустое. Бессмысленное. Чушь.              — Живой? — шепчет Эллисон, и в её наполненных слезами глазах светится надежда, и да, вот это слово важно. Оно единственное имеет значение.              Её отец резко кивает.              — Он сильный парень.              Талия выпрямляется, вытирая окровавленные губы о рубашку.              — Срань господня, — шепчет Стайлз, поднося дрожащую ладонь ко рту. — Давай, Скотти, давай.              — Дай им немного пространства, ребёнок, — говорит отец, поднимая его на ноги.              Стайлз тянется к отцу и обнимает его так крепко, насколько позволяет больное тело. Потом закрывает глаза и говорит отцу в шею:              — Ну, эм, оборотни.              — Похоже. — Отец издаёт сдавленный звук, нечто среднее между смехом и отчаянной попыткой вернуть скудные остатки здравомыслия. — Господи, малыш. Боже. Я думал…              — Я тоже, — говорит Стайлз. — Я тоже.       ***       — Представь, что та птица была дьяволом, — сказал Стайлз однажды Кирстен. Представь, что она дала ему жизнь, полную мучительной боли, разбитого сердца, депрессии, тревоги, панических атак, страха. Но представь, она сказала, что взамен он получит своего отца.              Ответ Стайлза — да.              Каждый, блять, раз — да.       ***       Отец должен остаться, чтобы решить, что делать с трупами.              Талия и Лора забирают Скотта. Он должен быть со своей альфой, когда очнётся, говорит Талия.              Стайлз точно спросит, что такое альфа, завтра.              Он льнёт в объятия Питера и наслаждается тёплой ладонью на затылке, которая уносит прочь всю его боль. Но ему холодно.              — Иди домой, — говорит ему отец. — Согрейся. Умойся. Поспи.              — А что с… — Стайлз сглатывает и трясущимся пальцем указывает на Джерарда Арджента. — А что с ним?              — Я даже не знаю, — бормочет отец.              Стайлз думает, что он, наверное, знает, за долю секунды до того, как это происходит. Крис Арджент кладёт руку на плечо Дерека и кивает ему. Дерек тоже знает, думает Стайлз, потому что отступает в сторону.              — Думаешь, что сможешь запугать меня, Кристофер? — спрашивает Джерард, и в его голосе, как всегда, слышится насмешка. — Ты бесхребетный мелкий ублюдок. Ты даже не вступился за Кейт.              — Я следую кодексу, — говорит Крис. — Как и Виктория.              Он поднимает руку, направляет пистолет прямо в лицо отца и стреляет.              Стайлз моргает и смотрит, как тёмная кровь течёт из черепа старика и собирается в лужицу.              Ну что ж.              С хорошими парнями такого не бывает, верно?