It's not easy, love

1965       Фредди Булсара был на распутье. Ему было восемнадцать, и он оказался в Лондоне — месте, куда рвался полжизни, где должны были сбыться все его мечты. Для семьи переезд был большим ударом: они обосновались во Флетеме — пригороде пригорода Лондона прямо рядом с Хитроу. Маме, привыкшей, что ее дом полон слуг, пришлось устроиться в магазин одежды, чтобы сводить концы с концами. Родители настаивали, чтобы Фаррух (родители еще не знали, что он Фредди) получил «нормальную» профессию и стал адвокатом или бухгалтером. Сам Фредди был уверен, что ему нужно художественное образование — такое, как у Чарли Уоттса или Пита Таунсенда (1). Бедность ничуть не страшила его, не было ни малейшего сомнения, что это не навсегда.       Он заслушивался Beatles, Kinks, Rolling Stones, пиратским «радио Кэролайн» и вообще всем, что попадалось под руку в барах, на случайных концертах, в гостях и в музыкальных салонах, где обычно оседали его последние деньги. Фредди чувствовал себя в своей среде, вокруг было полно возможностей, он не упустит свой шанс — пусть сейчас однокурсники и знакомые посмеивались над его зубами, выговором и «не крутым» прикидом. Фредди перебивался случайной работой и верил, что станет звездой.       В том же Флетеме, в паре кварталов от дома Фредди один тощий студент-физик тоже был влюблен в музыку. С помощью отца он уже почти закончил свою самодельную гитару. На это ушло почти два года, но она была прекрасна, его Red Special. Еще ни одна в мире каминная полка, ни одни мамины перламутровые пуговицы не становились звездами — возлюбленная Брайана Мэя исправит это. Чуть раньше они с отцом собрали и телескоп, он тоже будет много значить в жизни Брайана, но всемирной славы не принесет. Не потому, что телескопы хуже гитар, просто у этих леди и джентельмена были слишком разные судьбы.       Тогда же в корнуольском Труро один миловидный юноша со взрывным характером уже забросил гитару, чтобы посвятить свою жизнь барабанам. По иронии судьбы звездами занимался Брайан, а в Предназначение (именно так — с большой буквы) верили Фредди и Роджер. Учеба Роджеру была скучновата, он всегда хотел играть в группе, и через 3 года в Лондоне звезды сложатся так, что он откликнется на объявление, написанное Брайаном Мэем.       Всю осень в одном из гаражей Лейстра репетировала группа «Opposition», сколоченная четырнадцатилетним Джоном Диконом, чтобы в конце года заработать свой первый гонорар в 2 фунта. Они много экспериментировали и отрывались, как могут только подростки, наплевав на все правила, не углубляясь в нотную грамоту, не имея нормального оборудования, почти не умея петь. Джон, перейдя к ритм-гитаре (а вскоре и к басу) после акустики, к недоумению друзей остался верен привычной технике и не использовал медиатор. Эта «непрофессиональная» игра пальцами через пару лет станет его фишкой. В 1969 Джон с отличными оценками поступит в Технологический колледж в Челси, и решит полностью посвятить себя учебе. Но он будет без конца слушать Deep Purple, он начнет отращивать волосы, он попросит мать прислать ему из дома его гитару и усилитель — Джон все-таки не сможет без музыки. Он увидит выступление Queen в первый год обучения: четверо парней в черных балахонах на плохо освещенной сцене будут похожи на привидения и не произведут на него ровно никакого впечатления. Еще через год он придет к ним на прослушивание, принеся с собой будущего всеобщего любимца — самодельный «усилочек Дикки», — и тогда их созвездие сложится окончательно. 1969       — И тут я понимаю, что шнуру от гитары не хватает буквально десяти сантиметров, чтобы достать до усилка! — едва ли в их шумной компании кто-то еще не слышал историю Тима про прошлый концерт, но все слушали с восторгом, как в первый раз. Это была история успеха, Smile вышли на новый уровень, и все неравнодушные отмечали это дело третий день. — И вот я бегу обратно и понимаю, что чертова сцена деревянная, и зря я вышел босиком, потому что у меня уже все пятки в занозах!..       — Эй, эй, Фредди, мы здесь! — перебил Роджер, подскочив с места. — Там Фредди, — объяснил он друзьям, — Ну помните, тот, с зубами…       Кто-то в уголке пошутил, что можно уйти со стоматологического факультета, но нельзя перестать быть стоматологом. Конечно, все помнили Фредди. Как не запомнить человека в шубе на голое тело, с роскошными черными волосами и манерами денди? ***       Три дня назад он подошел к ним после того знаменательного разогрева у Хендрикса и сказал что-то вроде:       — Привет, я Фредди! Ребята, вы замечательные, блистательные, просто великолепные. Но вам нужно сделать то, и то, и еще это! Больше играть с публикой, добавить драматичности! Больше звука, больше света!       — Окей-окей, Фредди, — смеясь, остановил его Брайан и громко спросил у Тима, — Кто этот парень вообще?       — Я певец, — Фредди вздернул подбородок и снисходительно добавил, — дорогуша.       — М, правда? Окей, приятель.       — И нужно, чтобы были костюмы, настоящие сценические костюмы! — продолжал махать руками новый знакомый, — Пусть все выступают в джинсах и рубашках, это не интересно. Интересно, когда шоу!       — Шоу? — заинтересованно протянул Роджер. Вообще-то он не имел ничего против сценических костюмов.       — О, это было такое крутое соло в «Keep yourself alive»! — немедленно набросился на него Фредди, — Вы вдвоем просто как Митч Митчел и Джимми Хендрикс! (2)       — Ха! — усмехнулся Брайан, — а ведь мы и искали барабанщика именно в духе Митчела… Я Брайан Мэй — представился он.       — Я знаю! — Фредди чуть было не заулыбался во все свои тридцать-сколько-их-там-у-него зуба, но в последний момент смутился, прикрыл рот кулаком, кашлянул и, впершись взглядом в стену за спиной ребят, пожал руку Брайану, — Про Роджера мне Тим тоже рассказывал.       — Можешь звать меня, как все, «Sex on legs»! (3) — заявил Роджер и хлопнул Фредди по плечу. — Пойдем догоним Тима и выпьем за наш успех! Поможешь допереть барабаны? — Фредди с готовностью согласился, а Роджер продолжал, — Про шоу это ты правильно, и с прикидом надо бы что-то придумать. Хотя эта шуба на волосатой груди делает тебя похожим на греческого сутенера, приятель!       — Слышу зависть в твоем голосе, Роджер! — елейным голосом пропел Брайан. ***       — Хендрикс — бог рок-н-ролла! — орал через пару часов пьяный в хлам Фредди, — Electric Ladyland звучит как оркестр из трехсот гитар — когда я слышу это у себя в голове, я чувствую себя пагодой, вращающейся в небесах! — он вскочил из-за стола и, раскинув руки в стороны стал кружиться на месте.       — Тим, а он стихи не пишет, нет? — полушутя спросил Брайан.       — Что, хочешь, чтобы и твою гитару так же расписывали? — рассмеялся Тим и не заметил, как Брайан буркнул «Я не против», — Хотя вообще-то, кажется, пишет. Ой, кто-нибудь, отберите у него зонт!       Фредди нашел чей-то зонт-трость и теперь держал его на манер гитары, что-то тихо напевая. Он повторял одну и ту же фразу: «'scuse me while I kiss this guy"(4) и довольно экспрессивно двигал бедрами. Девушки оживились.       Пэт, сестра подружки Брайана, наконец крикнула:       — Там, по-моему, не такие слова, там «kiss the sky»!       — А я так хочу: kiss this guy… — капризно протянул Фредди, — Он такой гений! О боже, я завтра опять иду на его концерт в Кэмпден Тауне, кто со мной?       Фредди не смог бы сказать, что привлекло его в Smile, — кажется, ничего. Но ведь так люди и влюбляются, правда, дорогуши? Он продолжил ходить на все их выступления, тусовался с общими друзьями и даже втискивался в старенький зеленый микроавтобус Ford Thames, садясь чуть ли не на барабаны, когда Smile выезжали выступать куда-то за пределы Лондона. Наступило беззаботное лето пляжных вечеринок и провинциальных концертов. В выпивке, музыке и сексе не было недостатка, а о деньгах думали редко. Фредди мог быть одновременно наглым и скромным, и он быстро стал незаменимым. Он доставал выпивку, когда закрывались бары, находил электрика, когда перегорал усилитель, всегда таскал с собой аспирин на случай похмелья и даже однажды зашил прямо на Роджере штаны, когда прямо перед выходом на сцену у него сломалась собачка. Бедный Роджер едва досидел до конца выступления, а после вприпрыжку ломанулся в туалет, едва ли не на ходу распарывая нитки на ширинке.       Фредди Булсара был застенчивым человеком, тщательно скрывающим все, что касалось его внутренней жизни, мыслей и — особенно — чувств. Именно поэтому в его квартирке на Ферри Роуд постоянно жило человек 5-6 приятелей, хотя хозяйка искренне думала, что они с Роджером снимают квартиру вдвоем. Неясно, как она могла оставаться такой наивной, взвинчивая арендную плату до небес.       Он проснулся восхитительной ноябрьской субботой от ужасного холода и не менее ужасной жажды. Ледяной ветер врывался в щели оконных рам и гулял по всей квартире, а кто-то стащил с него одеяло. Вернее, Фредди сам, испытывая среди ночи пьяное желание «проветриться», отдал его Брайану с его вечно ледяными руками, который почему-то уснул, сидя в кресле. Вероятно, Брайан галантно уступил кровать кому-то из девушек. Поднимаясь, Фредди чуть было не наступил на кого-то. Кажется, это был Майк Берсин, гитарист и вокалист Ibex, группы Фредди. Майк вчера притащил матрас, немного денег, какого-то бухла и сказал, что он максимум на две-три недели. Ну что ж.       — Брайан, золотце, ну спина же будет болеть, — посетовал Фредди, слегка его тормоша, — Давай перекладывайся на кровать, там никто из этих невеж не наступит на тебя.       Кокон из одеяла и кудрей сомнабулически поплелся к кровати, а Фредди включил радиоприемник и отправился на прогулку по квартире, переступая через тела, еще пытающиеся урвать минутку сна. На кухне он нашел чайник, гитару и спящего, завернувшись в штору, Роджера Тейлора. Фредди напился прямо из чайника, поставил его на огонь и начал наигрывать на гитаре:       — Роджер, ты слышишь меня? Ты чувствуешь, что я рядом? Роджер, ты видишь меня? (5)       — Ох, Фред, заебал, свали. У меня такое похмелье, что болит даже мое имя… — страдал Роджер.       — Я могу помочь и подбодрить тебя? Роджер? Роджер? Роджер? Роджер? (6)       — Все-таки решил, что тебе нужны мои стоматологические навыки? Учти, методы изменились, и тебе не понравится, — похмелье иногда делало из общительного и улыбчивого Роджера самого злобного человека на свете.       — Во-первых, я дерусь лучше. А во-вторых, эта шутка была смешной первые пятнадцать раз. Вставай, я чай заварил. Вставай, говорю, пока Брайан не увидел, как ты надругался над занавеской, которую нам подарила миссис Мэй!       — Ненавижу тебя, — жалобно сообщил Роджер, — Че за чай?       — Не могу найти ерл грей, это тот жасминовый, который вчера принесли.       — Блядь, Фредди! Он же с травой!       — Чего?       — Того! Ребята вчера не успели отделить чай от марихуаны, это смесь!       — Епт! — ужаснулся Фредди, — Хорошо, что я только раз хлебнул! Тогда кофе? Тебе с молоком?       — Откуда у нас молоко?       — Да чтоб я знал! Может, Брай принес… Не прошлогоднее!       — Не, кофе с молоком — это попса. Черный — вот это рок-н-ролл! И это, пожрать бы что-нибудь, раз уж ты готовишь.       — Я что тебе в кухарки нанимался? Хочешь, чтобы я готовил, скажи, как! Как вот, например, яйцо сварить?       — Нуу, — глубокомысленно протянул Роджер, — Кажется, это как-то связано с горячей водой… Но это не точно! — Оба сложились пополам от смеха. — Ладно я в ванную. Как же хреново, а.       Роджер скрылся, но через минуту из комнаты донесся его голос:       — Знаешь, что не дало мне спать сегодня? Одна мысль меня мучит и не дает покоя. Как такие высокие люди, как ты, могут спать, когда одеяло не накрывает их полностью?       — Роджер, ты издеваешься? Суббота! Еще темно!       — Ну вот, а ты не спишь! Это все из-за одеяла, да?       До Фредди донесся вымученный стон Брайана Мэя, звук удара чего-то мягкого о стену и приглушенный смех просыпающихся «постояльцев».       — А еще признавайся, проказник, — громко ржал Роджер, — Почему это ты спишь в кровати Фредди?       К сожалению, второй подушки, чтобы запустить ею в Роджера, не нашлось, и Брайан скрылся с головой под одеяло и оттуда пробурчал:       — На моей спят Крисси и Пэт.       — Это, конечно, не мое дело, — отозвался откуда-то Пит Эдмундз, владелец зеленого «форда», обычно исполняющий обязанности дорожного менеджера Smile, — Но как-то более естественно, я бы даже сказал «натурально», спать со своей девушкой, а не с другом.       — Да дайте же человеку поспать! — взвыл под всеобщий хохот Брайан.       — Так, дорогуши, — вмешался Фредди, — Кто проснулся, идет стройными рядами в ванную, а потом на завтрак. А кто помешает светилу современной науки спать, будет отравлен!       — Боже, Фред, — подал голос Майк, — Мы знаем, как ты готовишь, все и так будут отравлены.       — Цыц! — скомандовал Фредди, твердо решивший встать на защиту сна Брайана. октябрь 1969       С начала осени Брайан был совсем на мели: сбережения были истрачены за лето, со стипендией в этом году не повезло — и он подрабатывал в Империал колледже, дважды в неделю читая там лекции и перебиваясь по вечерам частными уроками. Но уже в конце сентября стало понятно, что дело дрянь, квартиру ему не потянуть, и Брайан уже хотел вернуться к родителям в пригород, когда Роджер и Фредди решили съехаться. «А где помещаются двое, там и трое вместятся! Будем по очереди спать на диване на кухне, дорогуши. А то там адская пружина прямо в ребра впивается».       Спустя неделю после переезда погода неожиданно испортилась, и теперь и снаружи, и внутри было примерно градусов 50 (7). В доме оказался неисправным паровой котел, но Фредди грел себя мыслью, что на отопление среди осени им все равно не хватило бы денег. Роджер грел себя водкой.       Они удивительно легко сдружились, и через пару месяцев после знакомства были уже не разлей вода. Роджер ничего не умел чувствовать наполовину. Он дружил, как любил, как играл, — отдавая всего себя без всяких условий. Вероятно, Брайан был слишком деликатен и не мог вот так взять себе всего человека. А Фредди или не обладал подобной щепетильностью, или сам был из породы Роджера — и эти двое бросились друг в друга, как в омут. И нет, Брайан не ревновал и не чувствовал себя покинутым (он и не был): это же рок-н-ролл. Это всего лишь рок-н-ролл, но ему нравилось (8). Брайан даже не удивился, когда однажды Роджер притащил какой-то полушубок и сказал, что это из «их с Фредди магазинчика».       — Вам нужен не магазин шмотья, а клуб по обмену одеждой, Родж, — лениво бросил Брайан, — Кажется, я уже видел на Фредди эту рубашку.       — Не завидуй, — огрызнуся Роджер, нежно гладя шубу, — Что бы ты понимал. Это русский мех.       — Вот и спи в нем, наверняка эта несчастная мертвая кошка теплее, чем твое покрывало, — посоветовал Брайан.       Из ванной послышался шум воды, потом что-то похожее на вой, потом матерная тирада. Наконец вышел Фредди, у которого зуб на зуб не попадал.       — Роджер, поганец! Ты слил всю горячую воду из бойлера! Не мог немного оставить?       — Я замерз! — вскинулся Роджер.       — Все замерзли! — Фредди остервенело терся полотенцем, пытаясь хоть как-то разогнать кровь.       — Фред, он пришел весь промокший и в одном ботинке, имей каплю сострадания, — встал Брайан на защиту Роджера, — Сейчас я тебе чаю заварю.       — А разве Роджер не вчера промок? — осторожно уточнил Фредди.       — Вчера, — подтвердил Роджер, — И бойлер тоже помер вчера.       — Иисус Мария! — вздохнул Фредди, — Спасибо тебе, Брай. Будь котиком, плесни туда, пожалуйста, коньяку или водки, что у нас там осталось… — Фредди надевал второй свитер и выглядел чуть менее богемно, чем обычно.       — Фредди, прости, — примирительно начал Роджер, — У меня есть мазь со скипидаром, согревающая. Дать? Натрешься целиком, полегчает.       — Нет, спасибо, я лучше по-старинке погреюсь, — и он жалобно шмыгнул носом.       Единственный человек в этом доме, имеющий работу хоть с каким-то подобием нормированного графика, Брайан вставал раньше всех и частенько разгребал на кухне последствия полуночных посиделок Фредди и Роджера: черновики песен вперемешку с конспектами по биологии и рисунками, переполненные пепельницы, грязные чашки… Впрочем чашки — это скорее грех Брайана, а не ребят. А у Фредди была раздражающая привычка класть кухонную утварь каждый раз в новое место: вероятно, сказывалась его артистическая натура, не терпящая однообразия и рутины. Безуспешно обыскав все, не найдя сковороду и поняв, что уже опаздывает, Брайан заглянул к Фредди:       — Фред, а где?.. Впрочем, наверное, неважно…       Фредди спал не один. Он обнимал поперек туловища Роджера, не давая ему упасть с кровати. Брайан хотел бы уйти незамеченным, но парни уже проснулись, и видимо, изумление на лице Брайана сказало им многое.       — Это не то, о чем ты подумал, — быстро сказал Фредди.       — Так теплее, — поддержал Роджер, зачем-то добавил, — Честно, — и начал выбираться из постели. Никто из них не смотрел в глаза другим.       — Ладно, потом расскажете, я опаздываю, — поспешил ретироваться Брайан. Он был как будто немного дезориентирован, и ему необходимо было побыть немного наедине со своими мыслями.       Вечером Роджер снова попытался оправдаться:       — Брайан, это было правда только для тепла.       — Я же ничего не сказал, — улыбнулся Брайан. Он чувствовал неловкость после утреннего события, и возможно, стоило поговорить об этом, ведь хочешь — не хочешь, а ближайшие пару месяцев они будут жить втроем.       — Зато подумал, — рассмеялся Роджер.       Брайан, глядя на его искреннюю ухмылку, тоже рассмеялся: действительно подумал. Но не осудил. Да и не за что, похоже, было осуждать: Роджер открыто и честно все рассказал, он явно ничего не скрывал, но вот Фредди…       — Да брось, Брайан, это же Фредди, самый добрый человек на свете. Ну, после тебя. Тем более, у него девушка есть.       — Кажется, есть, — задумался Брайан.       — Ты видел, как они общаются?       — Да, очень трогательно. А что?       — Я на днях заходил с Фредди в колледж. Взять чьи-то там рисунки, чтобы толкнуть в нашей лавочке… И вот в коридоре он увидел Розмари. Это надо было видеть! Он подкрался к ней сзади незаметно, как кот. Обнял за талию и что-то нежно зашептал в ушко.       — Необычный способ здороваться, — заметил Брайан.       — Ага, в моде-то показное равнодушие, особенно до обеда! — продолжал восторгаться Роджер, — Но вообще, кажется, у нее Фредди — запасной вариант, — вдруг досадливо поделился он, — И еще она говорит, что коммунистка и хочет поехать в Москву.       — Не может быть! — ахнул Брайан, — Ну надо же. Бедолага Фредди.       — И не говори, приятель, одна головная боль с этими девчонками.       — Это у тебя от алкоголя головная боль.       — И от этого тоже, — согласился Роджер.       Из коридора послышался звук открываемой двери, Роджер потушил сигарету, пробормотав: «Боже, и когда наконец табак упадет в цене?» — и быстро добавил:       — Короче, я взял на заметку, как надо ухаживать за девушками.       — О чем сплетничаете? — спросил Фредди, появившись в дверях.       — Да вот, — улыбнулся Брайан, — Обсуждаем, какой ты правильный старомодный любовник.       — Оу, — Фредди, казалось, смутился, а потом тихонько рассмеялся — Роджер, милый, ты все ему рассказал?       — Все-все-все, — закивал Брайан, скорчив псевдосерьезную мину.       — «Правильный старомодный любовник»? Я запомню! (9) Очень милая характеристика. Подождите-ка…       Фредди ускакал в прихожую и вернулся с сомнительного вида мешком, вывалил на пол, не глядя, ворох тряпья, выхватил ­что-то­­ чудовищно пестрое и провозгласил:       — Посмотрите на этот великолепный предмет одежды, он принесет нам целое состояние! Брайан и Роджер переглянулись и засмеялись:       — Это кусок ковра, Фред!       — Зануды! — укоризненно сказал Фредди.       — Пижон! — не остался в долгу Брайан. Чудачество Фредди, который вел себя, как звезда, сидя без гроша в кармане, вызывало у него симпатию и даже нежность, которым Брайан пока не очень-то доверял. Но Фредди был невероятный, его искренний оптимизм был заразнее гриппа, и волей-неволей его невозможно было не любить.       — И вот еще, — Фредди выгрузил на стол бутылку бренди и два апельсина.       — О, гуляем! — обрадовался Роджер. — По какому поводу?       — Да так, подзаработал немного.       — Опять позировал голым для престарелых мужеложцев? — подмигнул Брайан.       — Да чуть яйца не отморозил, пока сидел! — воскликнул Фредди и самодовольно усмехнулся, — Зато 5 фунтов мои. Кстати, я говорил сегодня с нашей миссис Хадсон, она обещает, что термостат починят в начале следующей недели.       — По радио обещали пиздец, а не погоду, — пожаловался Роджер.       Все трое обреченно вздохнули.       — Так что, Брайан, советую тебе тащить свои одеяло и отмороженную задницу к нам с Роджером, — сказал Фредди, — Я понимаю, что у закрытых школ для мальчиков скверная репутация, но поверь, это нормальная практика, когда речь идет о жизни и смерти. Ничего такого.       — А что, эта скверная репутация имеет основания? — Фредди редко рассказывал о своей жизни до переезда в Англию, и Брайан воспользовался моментом.       Фредди отвернулся к плите, зажег газ, поставил еще горячий чайник и тихо ответил:       — Как правило, имеет. Роджер, а что ты там ешь, суп? Почему мне не предложил?       Роджер действительно хлебал ложкой из тарелки какую-то сомнительную жидкость. Брайан скривился:       — Это кофе.       — Почему же ты не пьешь из чашки, как все нормальные люди?       — Потому что ты не моешь посуду, как все нормальные люди, — сердито ответил Роджер.       — Количество грязной посуды величина постоянная и определяется высотой крана, — меланхолично заметил Брайан.       — Да помою я! Помою! — вспылил Фредди, который уже четыре дня откладывал это гадкое дело, — Прямо сейчас.       — Ага, а то там уже новые формы жизни завелись, по-моему. Да, Роджер? — поддержал Брайан.       — Мне кажется, я видел там крысу…       — Крысу? Вы с ума сошли? Говорил же, нам необходимо завести кота. Где перчатки? — Фредди был настроен решительно. Горячей воды не было, и он решил залить мерзкую склизкую кучу посуды кипятком из чайника.       — Ай! — выкрикнул Фредди отдергивая руку.       — Она тебя укусила! Укусила! — кричал Роджер.       — Да заткнись ты, я просто обжегся.       — Ладно, с меня хватит этого дурдома, — Брайан встал из-за стола, — Мне еще план лекции писать.       — Позови, когда «Доктор Кто» начнется! — крикнул ему вдогонку Роджер, — Знаю, что он его ненавидит. Но надо же пользоваться удобствами, за которые мы платим, — объяснил он Фредди, — А то бойлер без горячей воды, холодильник без еды, хоть телек не подводит. (Когда через неделю телевизор перегорел, Фредди заявил, что Роджер его сглазил.)       — Холодильник что ли отмыть заодно, пока он пустой… — рассуждал Фредди, — Родж, ты не выращиваешь эту плесень для какой-нибудь лабораторной, нет?       — Не-а, — равнодушно отозвался Роджер. Он уже открыл бренди, почистил апельсин и теперь медитативно разглядывал, как таинственный и холодный свет из недр холодильника подчеркивает скуластое лицо Фредди.       Апельсины разделили по-братски, Брайан достал откуда-то старые крекеры, но запретил подливать себе бренди в чай, поэтому наблюдал, как с каждым глотком друзья отдаляются от него все дальше.       — Вот станет Брайан великим ученым, изобретет Тардис (10)… — мечтал Роджер, развалившись на диване и нагло грея ноги о теплый бок Фредди.       — Если он станет великим ученым, тебе придется стать великим дантистом, так что я бы на твоем месте не склонял бы его к этому, — заметил Фредди, — А ты бы хотел путешествовать в прошлое или в будущее?       — В будущее, конечно! — оживился Роджер, — О прошлом можно и в книжках почитать, а будущее — только сами увидеть, если протянуть достаточно долго. А мне интересно заглянуть вперед не на 50 лет, а на 500, например.       — Страшно, — задумчиво сказал Брайан. — Мало ли, что там еще ужасного придумает человечество. Вдруг фашистские концлагеря по сравнению с этим покажутся Батским курортом (11)?       — Ты что, не веришь в разумность и гуманность человечества? Ты, Брайан? Этого не может быть, — Роджер был изумлен.       — Верю, конечно, — улыбнулся Брайан, — Но ведь на то она и вера, чтобы противоречить рациональному.       — Ну вот, — расстроился Роджер, — А с точки зрения физики это возможно?       — Машина времени как аппарат — едва ли, — ответил Брайан, — Но вот что касается космических путешествий, то в специальной теории относительности описывается эффект релятивистского замедления времени, — Брайан заметил, как Фредди попытался подавить зевок, — Который не только не отрицает этого, но утверждает, что это почти неизбежно. Именно так, как хочет Роджер: проскочить на пару десятков, а то и сотен лет вперед. Только для этого нужен корабль, способный развивать скорость, близкую к скорости света, или черная дыра поблизости. Если мы и будем этому свидетелями, то наверное, уже в глубокой старости.       — Эх, жаль, — вздохнул Роджер, — Застряли в этой глупой эпохе и не можем выбраться. Совсем как с этой хатой : никакой возможности съехать из этой конуры.       — Да ладно тебе, Родж, — сказал Фредди, — Самое горькое, если потом окажется, что единственное, что ты хочешь — это на пару десятков лет назад, когда была молодость, бухло, холодная конура и мы с Брайаном. Чин-чин, — Фредди отсалютовал чашкой алкогольного чая и добавил, — Я верю в наше прекрасное будущее, но иногда все-таки страшно: а вдруг дальше ничего не будет? Вдруг сейчас и есть самое счастливое время? Не подумайте, я очень счастлив, что сейчас с вами, люблю вас и все такое, но все-таки…       — Мы поняли, Фред, можешь не объяснять, — печально покивал головой Брайан.       — Угу, — поддакнул Роджер, — Тоже иногда думаю об этом.       — Но мне очень жаль этих гипотетических эйнштейновских астронавтов, — продолжил Брайан, — Представляете, летишь ты в космос впереди всей современной науки, возвращаешься через пару лет, а на Земле прошло несколько веков, твоя миссия давно устарела и никому не нужна, родные умерли, человечество интересуют другие проблемы. Не знаю: войны, перенаселение, голод. Государства другие, идеалы у людей…       — Инопланетяне ходят по улицам… — вставил Роджер.       — И оказывается, что даже вернуться некуда. Ты как живой музейный экспонат, пыльный, пронафталиненный, побитый молью. Еще более одинокий, чем в космосе. И твоя боль никому не нужна и непонятна.       — Ух, загнул, — сказал Фредди, передавая Роджеру спички, — Напиши про это песню.       — Сюжет настолько не нов, что как-то совестно писать, — улыбнулся Брайан.       — А ты все равно напиши (12), — настаивал Фредди. — Проникновенно получится.       — Ладно, тогда пусть Роджер перестанет тушить окурки в горшке с бегонией, она все-таки живая.       — Договорились! — рассмеялся Фредди, отобрал у полусонного Роджера сигарету и потушил ее об апельсиновую кожуру.       — Брайан все-таки удивительный, — рассуждал Роджер, когда они с Фредди устраивали гнездо из всех имеющихся в доме одеял, пледов и подушек — «Бегония живая, ей больно». Таких, как он, больше нет, ей-богу.       — Да, помню, он мне сразу понравился, добрый великан Брайан Мэй. Спросишь у него: «Как дела?» — он даст подробный отчет! — улыбнулся Фредди. Роджер сражался с пододеяльником и только насмешливо фыркнул.       Фредди был убежден, что Брайан и Роджер любят друг друга. Любят глубоко, самоотверженно и навсегда. Но была ли это «такая» любовь? У них было совершенно особенное взаимопонимание, они хорошо смотрелись и звучали вместе, — но Фредди мог и ошибаться. Ведь в конце концов, ему нравилось думать, что даже у Роберта Планта и Джимми Пейджа (13) роман («Нет, вы видели этих двоих на сцене? Вы вообще их видели? Если они прошли мимо друг друга, значит, человечество равнодушно к красоте и потому обречено гибели!») У любви множество оттенков; Фредди, для которого через несколько лет секс станет одной из форм простого человеческого общения, уже чувствовал это. Делить постель, чужую ванную или туалетную кабинку можно и без любви (хотя тоже все-таки лучше с какой-нибудь ее разновидностью). А вот писать музыку без любви совершенно невозможно. Можно срастись душами, поселиться навсегда в мыслях и песнях друг друга, но даже ни разу не захотеть услышать, как бьется другое сердце под твоей ладонью. Наверное, можно — с Фредди такого не случалось.       — Родж, ты носил белье в прачечную. Где оно? — Фредди раздражался на то, что быт им определенно не давался.       — В шкаф запихнул.       — Я не могу найти наволочку, — в шкафу чистая одежда лежала комом вперемешку с постельным бельем и полотенцами. Сразу видно: хозяйничал Роджер.       — Вот она! — Фредди отрыл наволочку на другой полке, — Ты ее спрятал в куче своих трусов. О! Это же мои трусы. А я думал, что потерял их. Признавайся, маленький извращенец, зачем они тебе?       — Лучше расскажи, почему факт потери собственных трусов показался тебе таким незначительным, — отмахнулся Роджер.       Брайан наконец освободил ванную, где пытался помыться водой, нагретой в чайнике, и поинтересовался, как они расположатся.       — С твоей шевелюры на постель натечет целое озеро, — заворчал Роджер.       — Тогда, чур, я посередине! — оживился Фредди, — И не слушай его, дорогой, твоя роскошная шевелюра — достояние мировой рок-музыки! И твой травяной шампунь мне тоже нравится.       — Так вот почему он так быстро заканчивается, — догадался Брайан.       Не было никакой уверенности, что Брайана и Роджера стоит подталкивать на телесный контакт, какие бы чувства их ни связывали. А Фредди с его репутацией самого эксцентричного человека квартала парни легко спустят с рук и сонные объятия, и случайные пинки под зад. Фредди нравилось прикасаться к людям. Отрочество в школе-интернате с такими же мальчишками, оторванными от своих семей, сделало понятие «личные границы» почти ничего не значащей условностью и воспитало его жадным до человеческого тепла. Жадным иногда до неприличия — несмотря на знание, что неизбежно придется расплачиваться болью, которая почему-то из раза в раз не становилась слабее.       Брайан отвернулся и затих, хоть и уснул, судя по дыханию, не сразу. Кажется, ему (в отличие от Фредди) была чужда тактильность, он привык прислушиваться — к миру и к себе. На сцене он настолько сливался со своей музыкой, что казалось, сам становился звуковой волной. Фредди иногда задумывался об ошибочной логоцентричности мировых религий: очевидно же, что бог создал мир не из слова (зачем произносить слова, если их некому услышать?), а из музыки. В начале мира, посреди Ничего, бог пел. Или играл на гитаре, как Брайан Мэй на темной сцене. Во время игры Брайан ничего не видел и почти не чувствовал (однажды он сломал ноготь почти до мяса и заметил это только через минуту после окончания соло). Фредди думал, что Брайану были чужды долгие мучительные «поиски себя», которыми занимался каждый в их поколении, — он с юности знал себя, свою душу, потому что умел слушать. Он относился к ней, как к тонко настроенному хрупкому инструменту, вроде арфы. Много раз Брайан будет говорить, что именно эту тонкую настройку он бережет, отказываясь от алкоголя и наркотиков. Все-таки он был совершенно очаровательный чудак, этот астрофизик, слышащий музыку сфер. Было в нем что-то волшебное, сказочное, как у подброшенного людям ребенка фей.       Фредди улыбнулся спросонья: это запах травяного шампунь вызвал мысль о феях; он во сне зарылся в волосы Брайана, как в пушистое теплое облако, и в носу было щекотно. Пытаясь нащупать будильник, чтобы посмотреть, сколько еще осталось спать, он перегнулся через Брайана («Ну наконец-то он теплый, даже горячий. Уж не температура ли?») и чуть не уронил с тумбочки очки Роджера. Роджер носил их только дома и редко в университете: стеснялся. Но он несомненно был из тех, кто любит глазами; красота (внешняя, материальная) для него была важнее удобства. Яркая непрактичная одежда, вызывающе красивые подружки, любовь к дорогим машинам, желание стать миллионером и купить весь мир — за забавной рок-н-ролльной инфантильностью Фредди видел искреннюю любовь Роджера к реальному миру в самых ярких и праздничных его проявлениях. Наверное, причина была в плохом зрении: зримый мир кажется более загадочным и чудесным, когда не вполне уловим.       Он засыпал, надеясь, что Брайан не разболеется, и чувствуя, как Роджер закопался с головой в одеяла и свернулся там теплым калачиком. Ощущение свершающегося чуда не покидало Фредди уже больше полугода. Мама говорила, что у него хорошая интуиция, и наконец теперь он поверил ей. Фредди хотел бы никогда не расставаться с этими двоими, и что-то подсказывало ему, что это возможно. Что случающееся с ними прямо сейчас, чему он не мог найти слова, — навсегда. Примечания: (1) Чарли Уоттс — ударник группы The Rolling Stones. Пит Таунсенд — гитарист и автор песен группы The Who. (2) Мит Митчел — барабанщик группы Хендрикса The Jimi Hendrix Experience. (3) «Sex on legs» — дословно «ходячий секс». (4) 'scuse me while I kiss this guy — дословно «прости меня, когда я целую этого парня», переделанные слова из песни Джимми Хендрикса «Purple haze». (5), (6) Фредди поет песню «Tommy can you hear me?» из рок-оперы «Tommy» группы «The Who», заменяя имя «Томми» на «Роджер». (7) 50 градусов по Фаренгейту — примерно 10 по Цельсию. (8) Слова из песни The Rolling Stones «It's Only Rock'N'Roll (But I Like It)» (9) В 1976 году Фредди напишет песню «Good Old-Fashioned Lover Boy». (10) Тардис — машина времени и космический корабль из британского телесериала «Доктор Кто». (11) Минеральные воды в городе Бат были популярным местом летнего отдыха английской аристократии в 18-19 веках. (12) Песню «'39» с этим сюжетом Брайан напишет в 1975 году. (13) Роберт Плант и Джимми Пейдж — вокалист и гитарист группы Led Zeppelin.