It's not easy, love

Февраль 1970       — Давай, Брай, подойди к нему. Самое время, пока он один стоит, — Роджер настойчиво пихал его локтем в бок.       — Сейчас, — кивнул Брайан.       — Нет, давай прямо сейчас. Вот, возьми пиво, угости его. Ну мы же договаривались!       — Да, договаривались, — согласился Брайан, но не сдвинулся с места и получил еще один тычок под ребра. — Эй! Ты меня так подбиваешь, как будто я девушку потанцевать собираюсь пригласить.       — Это гораздо важнее любой девушки, — зашипел Роджер. — Блин, не успел, он сейчас уже петь будет.       Брайан представил, как сейчас подойдет к Фредди и скажет: мол, знаешь, приятель, Роджер только что заявил, что ты гораздо лучше любой девушки. Он подавил смешок; Роджер изо всех сил изображал недовольство. ***       — Гребаный мудак, испугался первых сложностей и свалил! — Роджер был очень расстроен и пытался пнуть пивную жестянку так, чтобы попасть в голубя.       Брайан только качал головой, «первые сложности» длились два года и заканчиваться не собирались; ему было горько, что Тим променял их на потенциально более успешную группу, но винить басиста не было никакого морального права.       — Надо решать проблемы по мере их поступления, — рассуждал Брайан. — Для начала ответить на вопрос, хотим ли мы продолжать. Ты, Роджер, хочешь?       — Но ведь у нас нет… — понуро начал Роджер.       — Нет, вопрос — хочешь или нет?       Роджер усмехнулся, но уже не горько или зло, а так, как любил Брайан: немного смущенно и с какой-то невысказанной мыслью.       — Хочу, Брай.       — Тогда все просто. Ищем третьего.       — Позовем Фредди?       Они упорно делали вид, что не знают о заветной мечте Фредди — петь в Smile. И что не знают, что Фредди знает, что они знают. Короче, было яснее ясного, что Фредди не откажется.       — Он петь не умеет.       — Зато очень любит, — пошутил Роджер, — Вообще-то умеет. Только на прошлой неделе прослушивался в какую-то группу. Кажется, успешно. Как бы нам не опоздать.       — А ты откуда знаешь?       — С ним ходил.       Брайан запнулся. Видно было, как он борется, чтобы убрать выражение обиды со своего выразительного лица.       — Я для моральной поддержки, — быстро объяснил Роджер, — Фредди попросил.       — Да вы просто школьницы-подружки, как я посмотрю, — проворчал Брайан, и Роджер почти физически почувствовал его облегчение.       — Есть немного, — улыбнулся он, — Но ты только не ревнуй.       — Еще чего! — Брайан задумался, — Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать… — размышлял он вслух.       — Ха! Так все говорят, но почему-то начинают говорить уже после того, как этот необработанный голос замолкает, — подмигнул Роджер, — Позанимаешься с ним, и он запоет, как соловей, как райская занзибарская птичка, вот увидишь!       Брайан рассчитывал на подобную резкую смену настроения своего друга, и теперь радовался: если Роджер с ним, если он полон оптимизма, значит, не все еще потеряно. ***       Брайан знал эту песню: обволакивающая блюзовая бархатность куплета и резкий рОковый припев с высокими нотами. И сюжет был прямо как для Фредди написан: «Возьми меня за руку, дитя, и я отведу тебя в замок, где случится то, что должно случиться, и то, что не должно случаться никогда…» (1) Очень искушающе, особенно если смотреть на сцену. А не смотреть было невозможно, хотя и немного стыдно. Ох, Брайан хотел бы понаблюдать, как Роджер смирится с тем, что перестанет быть главным сексуальным объектом их группы.       В эту зиму Фредди в первый раз всерьез принялся петь. В голосе его была та нетронутость, то незнание своих сил, которые так соединялись с недостатками его пения, с неправильными придыханиями и усилиями переходов, — что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.       «Что ж это такое? — подумал Брайан, услыхав его и широко раскрывая глаза. — Что с ним сделалось? Как он поет сегодня?» — И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы. «О, как чудесно это было бы… Раз — и — два — и — три — и — четыре — и… Что же тогда нас останавливает, детка? (2) Ну, Фредди, ну, красавчик! Как он возьмет эту «ре»? Если возьмет, подойду к нему сейчас же,» — И Брайан, сам не замечая, что он поет, взял в терцию от высокой ноты, чтобы усилить ее. «Боже мой! Как хорошо! Неужели это я взял? Как счастливо!»       Роджер чрезвычайно самодовольно протянул ему второе пиво для Фредди.       — Гитарист у них хреновый.       — Да и не говори, — поддержал Брайан, — А барабанное соло вовсе выкинули.       — И если ты отчаянно нуждаешься в счастье, детка, ответ прямо перед тобой (3), — Роджер игриво подмигнул в сторону сцены, и Брайан не заставил себя просить дважды. 1987       — Я смотрю по утрам в зеркало, и мне странно то, что я вижу. Вернее, что не вижу. Мне кажется, я рассыпался, а там показывают целого человека. Нет, Родж, не надо больше пива, от выпивки становится еще поганее. Роджер поджал губы и кивнул. Ему хотелось закурить, но при Брайане он не будет: совсем недавно его отец умер от рака легких — всю жизнь курил по две пачки в день, от этого у Брайана стойкое отвращение к сигаретам.       — Фредди заперся у себя, говорит, не выйдет из дома, пока в Англии не сдохнут все журналюги, — перевел разговор Роджер.       — Гребанные крысы, — неожиданно выругался Брайан и вдруг вкрадчиво спросил, — Думаешь, ничего не придумают?       Роджер молчал, и молчание говорило само за себя.       — Он… изменился. Усы вот сбрил… — наконец пробормотал Роджер.       — Да ладно? — улыбнулся Брайан, — Свои любимые усы? А когда вы виделись?       — Да буквально на прошлой неделе. Сказал, что раз я пел бэк-вокал, то и в клипе должен сняться. Там еще был Питер Стрэкер, мы нарядились в драг (4)! Было ужасно весело, ну ты представляешь.       Брайан улыбнулся: столько лет прошло, а Фредди с Роджером все так же дай только надеть что-нибудь невообразимое и побеситься.       — А поподробнее? Давай, хоть одна хорошая новость.       — Ну у меня была виниловая мини-юбка, шпильки и парик. Фредди… Ох, Фредди как всегда просто секс-бомба, мы делали пастиш на наши старые клипы, и я порвал на нем майку! Ну как в Crazy little thing…       — Мда… — впечатлился Брайан. — Не терпится увидеть.       — Между ними же что-то было? У Фредди и Питера? — вдруг спросил Брайан.       Роджер запнулся:       — Ну… Да, наверное. В семьдесят восьмом. Я тогда не задумывался, но ты знаешь, сейчас вспоминаю, похоже, что да.       Роджер отвернулся, с горечью думая, сколько же их было, этих чертовых мужиков, и как одинок был Фредди, и как это все… отвратительно. И невыносимо. Больно и стыдно. Какие они все мудаки, что допустили, чтобы с их Фредди случилось такое.       Брайан горько усмехнулся и махнул рукой, заказывая еще один «Гиннес».       — Он всегда говорил, что мы родственные души. Вот, даже говно в наших жизнях происходит одновременно. Мне кажется, моя жизнь больше не принадлежит мне. Я больше ничего в ней не контролирую, — в голосе Брайана слышалось отчаяние.       Роджер промолчал: он еще не стоял на пороге развода, как Брайан, но уже не сомневался, что все к тому идет.       — Они никогда от него не отстанут, никогда не заткнутся, — продолжал Брайан, глядя в сторону.       — Ну будем надеяться, что принц Уэльский еще что-нибудь отмочит, и они переключатся, — хмыкнул Роджер.       — Леди Ди тебе, стало быть, не жалко.       — Да лучше бы они в моем грязном белье копались! Мне-то насрать, а Фредди переживает по-настоящему.       Помолчали.       — Я поговорю с Крисси и Анитой, они должны понять, — язык Брайана уже немного спотыкался, но решение показалось ему неожиданно правильным.       — Что? — вернулся на землю Роджер, — Нет-нет, я не это имел в виду. Брай, серьезно, не надо, ты пожалеешь.       — Мы пожалеем еще больше, если не попытаемся хоть как-то его защитить.       — Брай, не смей ничего никому говорить, слышишь? Пока Фредди не дал разрешения, даже намекать не вздумай! Даже Аните. Ври сам, но не заставляй никого!       — Ладно, ладно, убедил. Но нельзя же ничего не делать…       — Кажется, я кое-что придумал, — сказал Роджер.       — Что?       — Увидишь. Всегда мечтал стать однажды героем секс-скандала, как подобает настоящей рок-звезде (5), — подмигнул Роджер.       — Родж? — беспокойно переспросил Брайан.       — Забей, будет весело, — отмахнулся Роджер.       Фредди и Брайан оба были слишком чуткими, слишком ранимыми, больше всего на свете боялись обидеть кого-нибудь и болезненно реагировали на всяких мудаков. От Роджера это было не скрыть, он любил их больше, и их боль была для него мучительнее собственной. Роджер чувствовал, что теперь ему будет все больнее и больнее, он видел это в глазах Фредди, улыбка которого как будто подернулась какой-то тенью, видел в не приносящем плоды трудоголизме Брайана — он творит, когда счастлив, а когда несчастлив… — то он просто несчастлив, как все обычные люди. Июнь 1970       — Я не надену это! Ни за что. У меня бабушка подобные блузки носила, — Брайан предполагал, что не продержится долго против объединенного фронта Роджера и Фредди, но и сдаваться без боя не собирался.       — Ну, Брай, — начал Фредди, — Ну, тебе так идет. И это настоящий викторианский шелк, сейчас такого не найдешь.       — Фредди сам перешивал под тебя, — вставил веский аргумент Роджер.       — Я не хочу выглядеть на сцене, как собственная бабушка, — упрямился Брайан.       — Так рядом Фредди будет выглядеть, как твой дедушка! — обрадовался Роджер, — Ты уже видел, какой бархатный пиджак с галунами мы ему пошили?       — От каблуков лично я пока воздержусь, — продолжал размышлять Фредди, — Что? У меня еще лодыжка не прошла.       — Ты у врача был? — серьезно взялся Роджер.       — О чем речь вообще? — не понимал Майк (6).       — Зимой, когда он выступал с Ibex'ом, упал в Ливерпуле прямо на улице из-за туфель на платформе (7), — мрачно рассказал Роджер, — И к врачу не идет. А если некроз кости?       — Типун тебе на язык! — испугался Фредди. — Зато как трогательно меня довели до травмпункта двое ливерпульских старичков! Но у них не было таких шмоток, можешь мне поверить. Давай, Брайан, примерь, это очень в духе нашего нового имиджа.       — Нашего нового имиджа? — осторожно спросил Брайан, уже борясь с завязочками на блузке.       — Я пишу песню, — ответил Фредди, — Про гамельнского крысолова. Если ты будешь выглядеть, как средневековый менестрель, будет нереально круто. У меня есть еще пара задумок, но про крысолова пока самая разработанная, на следующей неделе покажу.       Пыл Фредди иногда пугал Брайана. Но и завораживал вместе с тем. Околдовывал и увлекал за собой в неизведанное, страшное и прекрасное. Совсем как дудочка гамельнского крысолова (8).       — А правда, что в прошлой группе тебя называли старой королевой (9)? — поддел Майк.       — Заткнись, — отрезал Фредди, — Короче. Теперь всё будет по-другому! Нельзя на сцене выглядеть, как в жизни — мы должны выглядеть недоступными, загадочными. Нельзя приходить на своё шоу из ближайшего метро небритыми и в повседневной одежде. Мы разодетые и загримированные должны подъезжать в лимузине! Не хмыкай, Брайан, наш лимузин ближе, чем ты думаешь. Надо ковать единый образ группы, нас должны считать не людьми из толпы, а богемой. Публика легко принимает тех, кто недоступен, но кому можно подражать. Вы подумали над новым названием? Новое название группы должно работать на наш образ.       — Я буду судить, — быстро сказал Роджер, — Брайан что-то придумал.       — Built your own boat (10), — быстро сказал Брайан, — А что? Романтично, оптимистично.       — Брайан, в нем четыре слова, — как ребенку объяснил Фредди, — Хотя, конечно, трехстопный хорей, очень симпатично, можно в песню ввернуть какую-нибудь… Как насчет Queen? Один слог! Я уже придумал нам логотип.       Лица у парней были, мягко говоря, удивленные и недоумевающие. Как если бы Фредди предложил пригласить в группу контрабасиста из национального симфонического оркестра. А что — богатая идея! Смешать рок с чем-нибудь до зубной боли классическим. Но Фредди решил попридержать некоторые свои фантазии до лучших времен.       — Немного… женственно? — выразил сомнение Брайан.       — По-гейски, — согласился Роджер.       — Нет, вы не поняли, это помпезно, вызывающе, царственно и великолепно!       — Фредди, все примут нас за педиков! — горячился Роджер.       — Роджер, ради бога, никто не примет четырех мужиков за педиков! — Брайану все это отчаянно не нравилось, назревала ссора.       — Это привлечет внимание, дорогуши, — снисходительно сказал Фредди,       — Ага, — согласился Майк, — Если нас не арестуют или что-то вроде того за название, то хотя бы запомнят.       Молчание становилось напряженным.       — Ладно, лодочники, — наконец сказал Фредди, — не будем торопиться. В конце концов, музыка важнее названия и шмоток, давайте займемся делом.       — Да нет, Фред, ты прав, надо что-то делать с названием, мы меняемся… И блузка, да, что-то в ней есть, — Брайан всегда с готовностью шел на примирение. Лето 1972       — Где мой пиджак? Ну этот, с золотыми лилиями? Который еще Брайану мал?       — И который ты еще не успел продать, надеюсь? — мстительно вспомнил Фредди свой предыдущий любимый пиджак. — Он мой. Мой, Лиззи, это мой, блядь, пиджак. И я не знаю, где он. Посмотри там, — Фредди неопределенно махнул рукой на кучу вещей, под которой уже нельзя было разглядеть стул.       — Окей, НАШ пиджак. Монархист хренов. Почему Лиззи-то?       — Потому что Элизабет Тейлор! У нас, блин, монархия только в названии, а на деле сплошной социализм. Кстати, я возьму твою бритву, ок?       — Да хоть зубную щетку, — отмахнулся Роджер, — Эй, не так буквально! Блядь! Тогда то колье с черными камнями мое на неделю!       Фредди в ответ молча высунул в щель приоткрытой в ванную двери руку в неприличном жесте. Они идеально понимали друг друга. Очевидно, колье уже забил кто-то из парней. ***       Торчать в студии, ожидая «время простоя», чтобы записать хоть что-нибудь, было унизительно, но они держались, как могли. Джон в сотый раз вычитывал очередной вариант контракта с Trident; на прошлой неделе ему удалось выбить группе «зарплату» в 20 фунтов в неделю. Маловато для жизни в Лондоне, но хоть что-то. Брайан, едва завидев Роджера и Фредди, начал ворчать, что они пытаются записать этот несчастный альбом уже два года, и он устареет еще до своего выхода: группы, начавшие позже них, уже выпустили пластинки, Зеппелины вовсю работают в том же духе, а они…       — Чем это воняет? — осекся Брайан.       — Крем для обуви кончился, — объяснил Фредди, — Я начистил ботинки эфирным маслом пачули.       Брайан и Роджер синхронно вздохнули.       — Кстати, парни, — продолжил Фредди, — мне тут предложили записать кавер на «I can hear music» (11), я согласился. Вы со мной? Робин… Робин Кэйбл, продюсер, хочет воспроизвести «звуковую стену» Фила Спектора (12). Думаю, мы сможем.       — Да, — кивнул Роджер, — думаю, да. Когда?       — Робин позвонит во вторник. Время есть, отрепетируем.       — А в субботу еще прогоним на концерте, — согласился Брайан, — Кстати о концерте, Фредди, хотел тебя попросить, ты не мог бы… ну, не совершать непристойных движений около меня во время моего соло?       — Что? — удивился Фредди, — Ты о чем?       Джон захихикал в углу, прикрывшись листами контракта.       — Перестань изображать отсос, — перевел Роджер, — У Брайана встает во время соло, и ему играть неудобно.       — Роджер! — Брайан был красный, почти как редиска. Полыхающая праведным гневом оскорбленной невинности редиска.       — А что, будешь врать, что не встает? — игриво поддел Роджер. — Мне даже из-за барабанной установки видно. Хочешь сохранить интригу, надевай менее облегающие штаны, все и так знают, что у тебя самые длинные ноги в роке.       Из кресла Джона доносилось сдавленное хрюканье. Фредди, не в силах справиться со смехом, сел рядом с ним и спрятал лицо в ладонях. Брайан был взбешен и забавно сопел, угрожающе шевеля крыльями носа.       — Нет, Брайан, прости, но все фронтмэны делают это, — сказал Фредди, пытаясь отдышаться, — Непристойные движения, я имею в виду, не минет, — добавил он, спровоцировал новый приступ истерики у Джона. — Ну, то есть, если ты категорически против, то не вопрос, я, конечно, перестану. Но ты подумай, в этот же момент мне завидует весь зал.       — Завидует? — изумился Брайан.       — Как медик могу сказать, — начал Роджер, — Что в стояке нет ничего зазорного. Вон Фредди успешно на этом работает, девушки млеют.       — И не только девушки, готов спорить, — хмыкнул Джон.       — Кроме того, гитара — общепризнанный фаллический символ, хотя с микрофоном Фредди соперничать непросто, — продолжал Роджер, — Ну и наконец не мне тебе объяснять, что звуковая волна, воздействуя на тело человека, может… всякое. Особенно, если это низкие или ритмичные звуки.       — Так значит, ты той девушке после саундчека про звуковые волны лекцию читал? — ехидно поинтересовался Брайан.       — На бас-бочке показал. Не думаешь же ты, что ты один разбираешься в физике, — не остался в долгу Роджер.       — Я бы рассказал про электромагнитные колебания и электрический ток, — подал голос Джон. — Что? — спросил он, когда на его уставились три пары глаз, — Джимми Пейдж (13) говорит, что музыка — это как занятия любовью: иногда хочется мягко и нежно, а иногда жестко и грубо. А Джим Моррисон (14)… а, неважно. Фредди со сцены может хоть призывать всех трахаться, большого скандала все равно не выйдет.       — Так что сублимируй, Брайан, без зазрений совести! — заключил Роджер и немедленно получил безобидный дружеский подзатыльник.       — Тем более, что рок-н-ролл — это всегда секс! — поддержал Фредди.       — Для тебя и земная ось — фаллический символ, — хмыкнул Брайан.       — Но ведь так и есть! — воскликнул Фредди, — Мир ведь для того и создан, чтобы мы, рок-звезды, вертели его на хую!       Он немного задумался и добавил:       — И все-таки, остановите меня, если я буду перегибать палку. Не хочу, чтобы обо мне говорили больше, чем нужно.       — Фредди, дружище, — рассмеялся Роджер, — Для группы, где один написал песню про Иисуса со словами «я хочу, чтобы ты был женщиной» (15), а другой изображает на сцене старую проститутку, мы слишком много заморачиваемся!       — Я вычитал, что вокал глэм-рока должен вызывать вопросы о сексуальной принадлежности, — улыбнулся Джон.       — Дэвид Боуи сказал в интервью, что он би! — поддержал Роджер.       — Не уверен, что мы целиком укладываемся в глэм… И то — Дэвид Боуи, — улыбнулся Фредди, — У него железное алиби: жена и ребенок.       Он поднял глаза на парней и не увидел на их лицах понимания того, в какую сторону он клонит. Фредди вздохнул и сказал:       — А мне действительно кажется, что я бисексуален.       — Фредди, ты гей? — тихо спросил Брайан.       — Мы знали, — одновременно сказал Роджер и задумался.       — Да, то есть, я не знаю. То есть, я знаю, мне нравятся и мальчики, и девочки, но с женщинами все-таки…       — Фред, ты не обязан нам исповедоваться, — мягко остановил его Джон, — Вообще время сейчас такое, когда никто не обязан отвечать ничьим требованиям. Даже матери не могут быть уверены, сын у нее вырастет или дочь (16), — пошутил он.       Фредди облегченно вздохнул.       — Возможно, человечество в скором времени преодолеет бинарную оппозицию пола, и все станет проще, — предположил Брайан, — Вот Роджер на прошлой неделе читал какой-то научно-фантастический роман (17)…       — Если бы ты это рассказал два года назад, когда у нас отопление отключили и мы спали все вместе! — заржал Роджер, — Хотя я бы ответил, что можешь меня трахнуть, но я от холода я умирать не собираюсь и на диван не пойду.       — Заткнись! — перебил его Брайан. — Фред, если тебе нужна помощь, мы… — Роджер гнусно заржал, — Да заткнись ты нахрен! Дружеская поддержка я имею в виду… Черт. Короче, мы с Джоном и этот придурок по-прежнему твои друзья. Спасибо, что доверил нам такое.       — Ага, — поддержал Роджер, — ты красавчик, Фред. Мы любим тебя. И вообще.       — И все-таки, — поделился сомнениями Фредди, — Боуи и англичанин, а не иммигрант, и о бисексуальности заявил, строго говоря, не он, а Зигги (18)…       — Не бойся. У тебя есть мы, — сказал Джон, — В смысле, мы от тебя не отступимся и, если надо, будем защищать от… Ну ты понял.       Фредди понял, он очень им благодарен.       — Не думаю, что я хочу рассказывать об этом в интервью. И так проблем с журналистами хватает, — покачал головой Фредди.       — Кстати, однажды Боуи купил у нас с Фредди ботинки, я рассказывал? — вспомнил Роджер.       — Дэвид Боуи покупал ботинки у нас? И когда ты мне собирался рассказать? Когда я сяду мемуары для правнуков писать?       — Ты сначала доживи до них, до мемуаров! Сходил к врачу со своим больным горлом? Нет? Ну и молчи тогда.       — А в том варианте, который рассказывали мне, фигурировали Крис Сквайр и Билл Бруфорд (19), — шепнул Брайан Джону. Август 1971       Роджер и новый басист Дикки пили пиво на понтоне какой-то верфи в Труро и беззлобно хлопали комаров. Остальные убрели кто куда, было уже почти темно, и с Дикки было классно болтать.       — А вы каждый год приезжаете в Корнуэлл в тур? — спросил Джон.       — Третий раз, хотя туром это можно назвать только сейчас. Сколько мы там сегодня заработали? По 50 где-то? Круто. До этого была только благотворительность.       — А местные всегда так реагировали?       — На Фредди? Да, еще хуже бывало. Тут ведь и побить за такой прикид могут. А в прошлом году он еще и пел так себе, мама очень впечатлилась, когда организовала концерт, на котором какой-то расфуфыренный гомик блеял и скакал, как страстная овца!       Парни добродушно посмеялись.       — Это вообще сплошной анекдот был, — продолжил Роджер, — мама сделала билеты, а там что-то типа «Знаменитый барабанщик Роджер Тейлор и — маленькими буквами — Queen». Я не знал, куда мне деться от стыда. Это, кстати, было наше первое выступление под этим именем.       — Да? — спросил Дикки.       — Ага, Фредди тогда же стал Меркьюри. Объявил нам, мы с Майком (20) решили, что он все, сбрендил, а Брайан так улыбнулся, не знаю, нежно что ли, и знаешь, что сказал?       — Что?       — Сказал: «я знаю, почему Меркьюри».       — Так «мать-Меркурий» же? (21)       — Я тоже так думал! А Брайан сказал: «Потому что Меркурий — ближайшая к Солнцу планета. Самая яркая и самая горячая».       — Вау. Пиво кончилось, — добавил он.       — Ага. Фредди просто расцвел тогда, — сказал Роджер и достал бутылку чего-то крепкого и дешевого, — Будешь? — Дикки кивнул, и они принялись хлебать прямо из горла.       — Они кажутся совсем разными, но клево друг друга понимают, — продолжил Роджер. — Особенно с тех пор, как стали вдвоем писать песни. И с появлением Фредди Брайан стал на сцене более раскованным… Тебе вообще интересно, нет, что я тут про нас с парнями треплюсь?       — Да, конечно, — кивнул Дикки, — Мне про вас все интересно. Кажется, вы действительно как одна семья. Роджер улыбнулся:       — Мне тоже. Брайан мне точно как брат. Старший. Черт! — Роджер рассмеялся и продолжил рассказывать, — А в позапрошлом году мы сюда больше отдыхать, чем работать, приехали, и Брайан поселился у меня. Это было как раз время полета Аполлона-11. И Брайана было не остановить: как он боялся отойти от телека и все смотрел эти трансляции и новости! А по ночам таскал меня со своим телескопом по холмам. Я, блин, даже когда в школе за девочками ухаживал, не смотрел столько на звезды!       — Думаю, Брайан, как любой ученый, очень увлеченный, — заметил Дикки.       — Это точно. Тогда тоже было время метеоритных потоков, так я до сих пор помню, что это были Персеиды и Южные дельта-Аквариды.       — Ого! — впечатлился Дикки.       — Не хилое название, да? Брайана только спроси, он все объяснит про свою астрономию. Трижды, — усмехнулся Роджер, — Это у него от работы в школе профдеформация. Но зато увлекательно. Объяснял, например, что и зачем делают Армстронг и Олдрин (22). Они там на Луне устанавливали, например, какую-то пластину, чтобы в ней застряли частицы солнечного ветра — представляешь? Ну где бы я такое узнал без Брайана?       — Это ты из-за него любишь космическую фантастику?       — Не знаю, не думал об этом. Вообще может быть.       Джон отхлебнул еще пива:       — А ты не боишься, что звезды он любит больше, чем музыку? Музыка — это как бы взгляд внутрь себя, а астрономия — наружу, в бесконечную Вселенную? Что, если он выберет второе?       Роджер вмиг стал серьезным:       — Знаешь, я надеюсь, что Фредди действительно по-настоящему гениален. И что он со своим детским задором и детским упрямством вывезет нас в рок-звезды. А Брайан — его же боженька поцеловал в место, которое отвечает за гитару и аранжировки. Как можно отказаться от этого?       — Я бы не смог, — ответил Джон, — Но я ничего не смыслю в звездах. Вот думаю, как бы усилок перепаять. Брайану нравится звук AC30, если его накрыть одеялом. Да и поменьше надо сделать, все-таки мы не на стадионах выступаем. Посмотрим, что смогу сделать.       — Дикки, как нам с тобой повезло! — Роджер уже не сомневался, что этот басист останется с ними надолго.       — Да ерунда! — отмахнулся Джон и просиял улыбкой. — Знаешь, что еще хочу сделать? Фальшивый усилитель, а внутри — бар!       — Оо, — уважительно протянул Роджер, — так и знал, что ты наш человек! ***       Роджер едва добрался до коттеджа, который они сняли на этот месяц в Труро: жидкости было выпито многовато. Он поспешил в ванную, а Джон отправился ковыряться не то в усилителе, не то в фордике. В теплоте и мягком свете ламп на Роджера накатила сонливость, и он не сразу понял, что что-то не так.       Из комнаты Брайана донесся восторженный вздох и неразборчивый шепот. Роджер почувствовал, как от стыда лицу становится жарко. Он, отчаянно не прислушиваясь и стараясь не скрипеть лестницей (конечно, она скрипела в два раза громче, чем обычно), спустился кухню и зажег лампу со старомодным абажуром, собираясь выпить чаю. Или не чаю. Джон вернулся из гаража и, с трудом дотянув телефон до потертого дивана, болтал с подружкой в темной гостиной. Неправдоподобно идиллический вечер заставлял Роджера испытывать что-то вроде зависти, только непонятно — к кому. Возможно, к самому себе. Он включил радио погромче: теперь звуков из спальни точно не будет слышно. Судя по всему, Брайану сейчас было очень хорошо. Еще бы не было: там же Фредди, а он точно все сделает по высшему разряду. Еще бы там не оказалось Фредди: Брайан же такой… невероятный. У Роджера не было ни малейшей причины представлять себя на месте кто-то из них двоих. Он бы и не смог. Он закрыл лицо ладонями и с силой потер переносицу, шепча себе что-то ободрительное. Он чувствовал себя пьяным и уставшим — и не вполне в ладах со своими чувствами. Немного одиноким, как выкипающий на плите чайник, но вовсе не несчастным, даже наоборот… Спохватившись, он удовлетворенно заметил, что воды на дне чайника было еще достаточно, и принялся заваривать чай.       Половица скрипнула, и в кто-то прошмыгнул в туалет. Потом на кухне появилась девушка, зябко кутающая голые плечи в кардиган Брайана.       — Привет, — смущенно улыбнулась она, и Роджер протянул ей чашку, чуть расплескав заварку по скатерти.       — Привет, — он успел в последний момент не спросить «А где же Фредди?» Спустя много лет, когда он пытался вспомнить ее, у него перед глазами возникало лицо Крисси, наверное, это она и была, приехала навестить Брайана.       Что-то, похожее на обиду, сделало его невнимательным к гостье. Как будто это он, а не Фредди, мог на что-то надеяться, а ему предпочли другого. Другую… Роджер чертыхнулся, достал из нижнего шкафчика бренди и плеснул в чайную чашку, прислушиваясь к шуршанию радио и уже не пытаясь протрезветь. Дикки уснул на диване с телефонной трубкой в руках. Фредди в тот вечер шлялся бог знает с кем и вернулся за полночь.       Брайан был обстоятельным и серьезным молодым человеком. Лучшим парнем из тех, кого знал Роджер. Когда спустя четыре года он женился на той самой девушке, Роджер, как лучший друг, был его шафером. *** Иллюстрация к этой части: https://sun9-31.userapi.com/c857628/v857628719/7a58d/rRVuWrS4da8.jpg *** 1977       Это была одна из тех вечеринок, где Брайану было невыносимо скучно. Он устал после концертов, он скучал по Крисси, ему все осточертело и хотелось спать. Джон, видимо, сочувствуя, нашел его в саду и отогнал двух-трех девиц, с которыми Брайан делал вид, что заигрывает.       — Ты как, лучше? — спросил он Джона. Вчера они с Питером (23) уговаривали их сходить в устричный бар с якобы лучшим выбором моллюсков на побережье, но сегодня Джон старался не отходить далеко от уборной, а Питера вообще с утра никто еще не видел.       — Да, я даже только что рискнул съесть полгамбургера, — улыбнулся Джон. — Пить еще страшновато, но полегчало, и энергии просто море. Надо все-таки хлебнуть пива и пойти потанцевать.       — Устрицы — страшное дело, — отозвался Брайан.       — Да я не знаю, мы их вином запивали, потом абсентом. Я утром сначала подумал, что давление с похмелья упало. Я, блин, в обморок падал трижды.       — Ужас какой, — прокомментировал Брайан, — Это все напряжение после тура.       — Не, думаю, отравился неудачно. Ладно, пойду посмотрю, насколько там пьян Роджер, и потанцую.       Джон ушел, а Брайан с неудовольствием заметил, что от скуки выпил гораздо больше джина-тоника, чем следовало бы. На веранде было светло, и в стороне от толпы Фредди, довольно щурясь, потягивал шампанское и разглядывал пруд с карпами.       — Фонариков не хватает, — заявил он, — Восточных таких. И кимоно можно было бы прихватить. Была бы отличная вечеринка в японском стиле. А еще знаешь? — Фредди наклонился поближе и хихикая заговорил. — Поставить бы в туалет полуодетую девушку для всяких нужд гостей. А в женский — мужчину. Или наоборот. Или не в туалет…       — Господи, Фред! Что тебе придет в голову в следующий раз? Карлики с подносами кокаина? — поморщился Брайан и сменил тему, — А где твоя пассия? — и в пьяной откровенности добавил, — Он разобьет тебе сердце.       — Конечно. Обязательно. Но знаешь, его осколки обычно такие красивые. Блестящие и звонкие, как разбитый бокал шампанского в куче конфетти, — Фредди счастливо улыбался, но голос его был грустным, — Вся моя музыка — волшебный звон осколков моего разбитого сердца. Больно, но черт, как же красиво! Это мне не мешает, конечно, каждый раз думать, что это уж настоящее и навсегда. Ну знаешь, когда хочется целоваться, пока губы не отвалятся нахрен.       Брайан улыбнулся: Фредди был такой… Фредди.       — Это верный признак? — спросил он, — Очень целомудренно для тебя.       — Самый верный! — очень серьезно заверил Фредди и подмигнул, — Хотя когда хочется трахаться до тех пор, пока хрен не отвалится — это тоже хороший знак.       — Звучит так себе, — пробормотал Брайан, — Это точно не симптом сифилиса?       — От сифилиса нос отваливается, спроси у Роджера! В смысле, он же медик. Почти, — и Фредди икнул.       Брайан много раз — тогда и после — думал о жизнелюбии и невероятной смелости Фредди, превращающего хаос и ужас жизни — обманутую любовь, горькие потери близких, липкий страх смерти — во что-то прекрасное, гармоничное, почти божественное — в музыку, в поэзию, которые утверждали радость, счастье, любовь — жизнь. Брайан так не мог: когда ему было плохо, ему просто было плохо, поэзия и музыка покидали его, делая еще более несчастным. А Фредди… Должно быть, Моцарт так писал свой «Реквием», а Бетховен — «Оду к радости»; они с Фредди были сделаны из одной звездной пыли. Знания Брайана об истории моды позволяли предположить, что эти двое даже не умерли бы от вида вельветовых брюк Фредди, тесных настолько, что кажется, под них было невозможно вместить белье.       Брайан зашел в туалет, умылся, сказал что-то укоризненное и поучительное отражению в зеркале и прикинул, что через час-полтора можно будет незаметно слинять. Он намеревался перейти на тоник без джина, когда около бара на него буквально налетел Роджер:       — Нет, ты представляешь, Джон только что увел моих баб! — Роджер пьяно повис у него на локте, ища дружеской защиты и поддержки.       — Что, всех семерых? Как ему это удалось? — улыбнулся Брайан.       — Их было не больше четырех, и это если учесть, что у меня в глазах сейчас два Брайана Мэя! Подошел, сказал: «Дамы, мистер Тейлор устал, пойдемте потанцуем». И они оставили меня одного! А ты тут, чего? Бухаешь один и скучаешь?       — Да, что-то устал немного.       Брайан незаметно поддерживал опасно качающегося Тейлора то с одной стороны, то с другой, уводя его подальше от алкоголя.       — Да, — согласился Роджер, — Пора отчаливать. Прекрасные леди упорхнули к Джону, а Фредди стоит на ногах только благодаря тому мускулистому красавчику! — Роджер хохотнул дурным голосом, оступился и чуть не уронил Брайана. — Впрчм, не он один. Спасибо, Брай, ты настоящий друг!       — Да-да, наш Фредди очень смелый. А я просто не хочу, чтобы ты утонул в бассейне или исцарапался в кустах. А то очки ты уже пропил.       — Люблю розы, — заявил Роджер, осматривая заросли и пытаясь попасть кончиком сигареты в пламя зажигалки, — Хотя это вроде шиповник, нет? Я не разбираюсь. Пахнет убойно.       Брайану было не вполне понятно, как курильщик с таким стажем, будучи в хлам пьяным, может отличить на запах розу от шиповника.       — Ты слишком рано начал разбираться в садоводстве, Роджер. Рок-звездам даже на пенсии этого не положено. Но не бойся, я сохраню твою страшную тайну.       Брайан отметил про себя, что наступила та стадия опьянения, когда хочется говорить умно и вычурно. Еще немного — и придется говорить о смысле жизни. Роджер курил и все смотрел на куст. Затягиваясь, он прикрывал глаза, и Брайан вдруг подумал, а многие ли знают, что Роджеру Тейлору табачный дым нестерпимо режет глаза? А еще Брайан подумал, что подозрительно как-то Роджер залип на куст: может, ему психоделик предложили или это косяк у него? Брайан принюхался: вроде бы табак. И цветы.       — С тобой, Брай, я в надежных руках. И ты тоже смелый. Вообще ты абсолютно героическая и самоотверженная натура. Только продолбал свой шанс полететь в космос и загубить свою жизнь во благо человечества. Поэтому единственный выход для твоего альтруистического героизма — кантовать пьяный полутруп меня!       — Ох, Роджер, — только и вздохнул Брайан.       — Что? — с вызовом ответил Роджер. — Ты действительно слишком добрый и самоотверженный. Жизнь обязательно тебя поимеет и не раз. Дай бог, чтобы я был самый ужасным твоим страданием.       — Спасибо, Родж, я тоже тебя люблю, — Брайан заулыбался, чувствуя себя немного смущенным дружеской откровенностью.       — Вот, я же говорю, не менее смелый, чем Фредди! — рассмеялся Роджер.       — Да пошел ты!       — Нет, теперь я должен тебя поцеловать!       — Ты пьян, Роджер, отстань! — Брайан со смехом отбивался, по счастливой случайности они стояли в тени колючего куста, не привлекая ничьего внимания.       — Заткнись!       Роджер буквально упал ему на грудь так, что Брайану пришлось его поймать и поддержать. Фактически — крепко обнять обеими руками. Роджер тем временем грубо повис у него на шее и поцеловал. Брайан ожидал, что это будет полусонный знак поцелуя: долгое плотное прикосновение сухих сомкнутых губ без всякого намека на эмоции. Или что Роджер его пьяно и агрессивно укусит. Но он забрался пятерней в волосы Брайана, ловко убрал прядь, которая норовила попасть в рот, ласково, как любимого кота, почесал где-то на затылке. Брайан сдался и закрыл глаза. Его поцеловали с какой-то уверенной деликатностью, не настаивая, но и ничуть не робея. Роджер целовался с чувством. Даже, пожалуй, чувственно. Это был однозначно лучший дружеский поцелуй в жизни Брайана Мэя. Да и вообще выдающийся поцелуй в его опыте. Он успел подумать, что Роджер знает в этом толк, и видимо, неслучайно женщины его боготворят, успел даже приоткрыть рот, потому что не ответить на такое было невозможно. Как много он успел за эти 4-5 секунд, прежде чем услышал рядом ржание Фредди:       — Все, дорогуши, вы больше не имеете морального права называть меня старым педиком! Я все видел!       Фредди хотел громогласно провозгласить тост за что-нибудь голубое, как фиалка, поднял руку с бокалом, развернулся в стороны публики и, издав высокий чаячий крик, плюхнулся в пруд к рыбам. Все бросились к нему. Несносная королева была в относительном порядке: он не разбил бокал в руке, не ударился о бортик и даже не нахлебался воды — только испортил свой костюм, рыбье представление о мире, данном им в ощущениях, и настроение Брайана Мэя. На этот раз окончательно. Табачная горечь во рту не давала забыть о пьяной выходке, которая не должна была случиться. Роджер брезгливо убирал какую-то тину с лица Фредди и зло шипел:       — Морду бы тебе набить, да ты уже сам себя наказал.       Джон смотрел, как роуди Брайана бежит с камерой, и про себя посмеивался, что тот пропустил самое интересное — осталось только снимать, как пьяный Мэй сейчас прыгнет в одежде в бассейн.       Брайан отдал свой пиджак девушкам и нырнул головой вперед, чувствуя, как холодная вода возвращает ему ощущение собственного тела, отнятое алкоголем. Около дна он открыл глаза, полюбовался бирюзовыми бликами наверху, помахал рукой пятну напротив себя, которое казалось чуть темнее окружающей его темноты, и всплыл в окружении блестящих пузырьков воздуха.       — Ой, у тебя кудряшки такие мягкие, что распрямляются от воды? — восторженно вздохнула одна из девушек, — Пойдем поищем тебе полотенце!       — Он их просто завивает на бигуди, — подмигнул роуди второй девице и ненавязчиво повлек ее куда-то за собой, — А я не рассказывал, как он сочинил «Tie your mother down»? О, я правильно выбрал время, у меня все наготове! Отправь братишку поплавать с кирпичом, — и пиджак Мэя полетел в бассейн, — Все в порядке! Детка, подари мне всю свою любовь сегодня! (24) *** Иллюстрация к последней части: https://sun9-25.userapi.com/c857628/v857628719/7a59f/hvRJ-LGu3AQ.jpg *** (1-3) — песня Led Zeppelin «What Is and What Should Never Be» (4) — клип на песню Фредди Меркьюри «The Great Pretender» (5) — в 1989 году передовицы таблойдов кричали о «секс-скандале» с Роджером Тейлором, который якобы случайно отправил поклоннице вместо промо-клипа к песне «Breakthru» хоум-видео, где он занимается сексом со своей подружкой Дебби Ленг. (6) — Майк Гроуз, бас-гитарист Queen, выступавший с ними летом 1970 года. (7) — реальная история. (8) — легенда о крысолове, завораживающим своей музыкой, отразилась в песне Queen «My Fairy King» (9) — правда. (10) — «Built your own boat» — «Построй свою лодку» (11) — песня The Beach Boys, 1969. (12) — за подробностями сюда: https://ru.wikipedia.org/wiki/Стена_звука (13) — Джимми Пейдж — гитарист Led Zeppelin. (14) — Джим Моррисон — вокалист The Doors, погиб в 1971 году. (15) — песня Queen «Son and daughter» (16) — цитата из песни Дэвида Боуи «Rebel rebel» (17) — например, это мог быть роман Урсулы Ле Гуин «Левая рука тьмы», 1969. (18) — Зигги Стардаст — альтер-эго Дэвида Боуи, персонаж альбома (рок-оперы) "The Rise and Fall of Ziggy Stardust and the Spiders From Mars.» (19) — Крис Сквайр и Билл Бруфорд — участники группы Yes. (20) — Майк Гроуз, бас-гитарист Queen, выступавший с ними летом 1970 года. (21) — Брайан в одном из интервью: «Как раз тогда Фредди написал песню My Fairy King, в которой есть строчка: «Oh Mother Mercury what have you done to me?» И тогда он сказал: «Я назову себя Меркьюри, как будто Mother Mercury — это моя мать». И мы его спросили: «Ты с ума сошел?». (22) — Нил Армстронг и Эдвин Олдрин первыми из людей высадились на поверхность Луны. На Земле по телевидению показывали полуторачасовую трансляцию высадки. (23) — Питер Хинс (Ретти — «крыска») — роуди Queen, оставил мемуары «Queen Unseen: My Life with the Greatest Rock Band of the 20th Century» (есть перевод на русский язык) (24) — слова из песни Queen «Tie your mother down».