Однажды летом

Алина видит как на нее девочка с волосами короткими смотрит. Алина знает, что именно ее портреты в тетради Кристины. Алина понимает, что Кошелева Сереже сердце и так разобьёт, но она ей поможет это быстрее сделать и сильнее в множество раз. А Кошелева... Кошелева не видит совсем блеска злого в глазах, который она ща улыбкой своей солнечной прячет. Кошелева не знает, что именно о ней перед сном парень во всем черном мечтает. Кошелева не понимает, что ее так в Чусь привлекает. Но то, что она вляпалась по уши она прекрасно. понимает.

***

—Эй, Крис... Ты чего тут? Ты плачешь? Что случилось? Вопросы градом на нее сыплются, а ей только хуже от этого становится. Кристина слезы соленые рукавами своего свитера разноцветного вытерает. —Что случилось, Крис? Кто тебя обидел? Сережа правда быть вежливым пытается. Кристину успокоить пытается всяческими словами добрыми, а сам клянётся себе, что не жить тому кто ей больно сделал. —Н-никто мен-ня не обиж-жал... Сквозь всхлипы говорить сложно получается. Серёжа в слова эти не верит и вопросами закидывать продолжает. —Нет. Ну я же вижу, что кто то обидел! Ты мне только имя назови, ему не жить сразу! —М-максим. —Какой Максим? Алексеев? Или Чернышёв? —Анисимов... У парня в груди сердце, кажется, биться перестает. В глазах каре светлое и, вроде бы, слезы. —Погоди, такой Максим, который с волосами светлыми? Длинными, да? —Д-да... Он сам-мый —А что он сделал, если не секрет? Кошелева слезы рукавом вновь вытирает, дыхание и себя саму успокаивает, чтобы говорить нормально можно было. —Я подхожу к нему... Говорю «Привет, я Кристина, давай дружить». Ну... В общем, подружиться хотела просто. А он на меня посмотрел таким взглядом, что страшно стало и сказал, чтобы я к нему не подходила. Что я как и ты предательница, скорее всего... Девушка паузу делает небольшую, затем, глаза свои оливковые на Трущева поднимает, и голосом дрожащим спрашивает: —Сереж, а что ты ему такого сделал, то? Ему воспоминания осколками сердце режут. Оно вот-вот все кровью истечет, кажется. Он глаза, полные слез, руками закрывает. Через ком в горле правду горькую рассказывает. —Мы с Максом раньше лучшими друзьями были... Знали друг друга с пелёнок, наверное. Ну и один раз... Меня на день рождения позвали... В клуб... Не знаю, как меня там пропустили... Но то, что выпил там много – это я прекрасно помню. Отошёл воздухом подышать, значит. Ко мне девушка Макса подходит, я ничего не соображаю, естественно... Но это я почему то помню... Как вчера... Ну вот. Подходит, значит, говорит: «ты чего здесь скучаешь, пойдем, там ещё текилы принесли». Ну я и пошел за ней, дурак. Мы потом у бара постояли, поговорили. У меня ничего в мыслях не было про измену или что-то подобное. Мы с Максом и его девушкой... Ее Алёна звали. Ну вот, мы с Максом и Алёной часто вместе гуляли. Не суть... Постояли мы у стойки барной, поговорили. Потом она ко мне поворачивается лицом... И целует меня. Я ничего не соображаю... Стобю, думаю, что, собственно происходит? Она меня в туалет ведёт... Что там было я тебе, Кошелева, не расскажу. А Макс в этом клубе был. Поцелуй видел. И как она меня в туалет повела видел. Простить меня он, конечно, не смог... Да, я бы тоже не простил. Нахер таких друзей... Как я... А потом ещё и Алина узнала. Тоже не простила. Правильно сделала... Ты прости меня, Кошелева, что я тут нюни распускаю... У Кошелевой губы дрожат в попытках сказать что-нибудь. Не получается. Она видит, каким убитым взглядом Трущев в пол смотрит. Как ему стыдно за все это. Серёжа эмоциям, наконец, поддается и слезы скатываются по щекам безостановочно. Теперь они оба у стены сидят, колени поджав. Кристина со всей своей добротой его обнимает, а он в руках ее тает. Она обещает ему, что все хорошо будет. Он ей верит. Верит. Верит. Верит. И не подозревает, что Алина за стеной сидит и слышит все. Чусь уже план мести приготовила и знает теперь, что сердце Сереже она так сильно разобьёт, что потом не собрать будет. Не починить. Она знает, что он эту историю только самым близким рассказывает. Кошелева теперь в их число входит. Вот и посмотрит Серёжа, каково это, когда тебя близкий предает.