Две части от звезды. Встреча

Внимательный взгляд, серьезность в тоне, может быть, непозволительно короткое расстояние между ними — Петров не знает из-за чего именно, но одномоментно замирает. Даже дышать старается тихо, через раз. Это происходит абсолютно бессознательно, невольно. Мальчишка улавливает изменения, но не придает почти что никакого значения — все его внимание полностью приковано только к одному человеку. Кажется, вздохни он чуть громче или шевельнись как-то чересчур резко — сам себя проклянет сотни раз и возненавидит до конца жизни. Потому что значение слов, жестов, взглядов мужчины, стоявшего сейчас перед ним, нисколько не утрированно — в считанных сантиментах — возвело для парня важность колоссальных размеров. Саша смотрит на Меньшикова, ни разу не моргая. Его веки дрожат единожды — он прищуривается, когда тело пробирает трепет касания. В месте единения кожу словно пронзает раскаленное лезвие — так резко, искусно и ловко, попадая в самую цель, но не принося при том ни малейшей боли. Только тепло. Тепло, громовыми раскатами расходящееся по всему существу. И юноша как в другой мир проваливается, и все так хорошо, так правильно, как еще не было никогда. Петров отмирает, когда Олег отходит и разрывает тем самым возникшую близость, связь. Не в голове, а где-то в грудной клетке тогда у студента неприятно расцветает нечто, напоминающее словом «пустоту». Проносится едва заметно, скоро, как-то нелепо. Саша не обращает внимания, но именно это движет им, чтобы рвануть вперед и забежать перед актером, снова благополучно и резво его тормозя. — Роль моя будет, — снова откуда-то появляются эти веселое детское самодовольство, забава, решительность, а на сухих губах загорается счастливая улыбка, — Я вовремя приду. Я обещаю. И… Олег Евгеньевич, — кончики губ робко опадают. Взгляд бегает неуверенно по взрослому лицу, — спасибо Вам. Глаза искрятся от желания сказать еще, сделать что-то. Хочется дотронуться в знак уважения, бесконечной благодарности, но Сашка только нервно мнет ткань на рукавах, которые чуть больше нужного размера — не осмеливается. — До свидания. Спасибо, — кивает он, натягивает вымученную улыбку — сам не поймет отчего вымученную: от того, что не смог решиться на такой простой, но крайне необходимый жест, или от того, что хочет побыть подольше вот так, рядом с тем, кто его понимает, черт возьми, лучше всех. И все равно больше ничего не добавляет. Подтягивает ремень рюкзака на плече, отводит взгляд, разворачивается и шустро уходит в другую сторону. И только совсем вдалеке срывается на бег. Скидывает рюкзак с плеча на руку, подпрыгивает, кружит его в воздухе, кричит что-то радостно. И плевать ему хотелось, как отреагируют окружающие. У Петрова душа пела, голова взрывалась от восторга, сердце готово было вот-вот грудную клетку прорвать. Он шагнул на первую ступень к своей великой мечте.