Искалеченная любовь

И после последней фразы они замолчали. Впереди рабочий день, в котором есть лишь одна загадка — чем заняться. Без сомнений, дел можно найти множество, проблема в том, что они остались наедине. Пугало до дрожи. Тринадцать не решалась повернуться к начальнику, Хаус молчал — что тоже для него несвойственно. Два невообразимых труса, которые скрывали себя за бравадами о чужой лжи и сарказмом, но как только дело доходило до искренности — оба пытались сбежать, словно от огня. Не хотели выяснять, что это было, не хотели копаться в собственных чувствах, потому что там и так было слишком много боли. А что если..? Это самый главный вопрос, который одновременно и вводил в ступор, и отрезвлял. Они знали, что предположения могут оказаться справедливы, точно так же, как понимали — это лишь предположения. Жизнь — изменчива, непредсказуема и невероятна. Кто знает, что их ждет за следующим поворотом? И все же — они были трусливы, поэтому не хотели заглядывать. Нет, касалась эта трусость далеко не всего, но стоило ли снова упоминать о том, что они просто боялись довериться, открыться, признаться. Они боялись снова на что-то надеяться, потому что в конце концов темнота не пропустит никого. Боли и страха не будет, если терять нечего. Тринадцать кожей чувствовала, как стали сгущаться краски, холодок пробежал по спине, и она механически откинула локон за спину. Срочно что-то предпринять, чтобы эта тишина не стала еще плотнее. Что же… — Ну и чего ты сидишь? — разорвал полотно хриплый голос Хауса. — Вы уже придумали мне задание? — едва успев скрыть благодарность в голосе, спросила Тринадцать. — Есть одно, которое ты не оценишь в данной обстановке, так что давай попроще — сходи к Кэмерон и узнай, зачем она явилась ко мне в отделение. — С чего вы решили, что она расскажет мне, если не рассказала вам? — приподняла бровь Реми. — А ты примени к ней свои женские штучки. — Это какие? — Мне-то почем знать? — лукаво осведомился Хаус. Тринадцать поджала губы. Ладно, это всяко лучше, чем сидеть в гнетущей тишине, или тем более — обсуждать то, что происходило. Дело не в сексе, в нем нет ничего особенного и важного, дело в близости. В момент, когда она потерялась в своих мыслях, когда была на грани чего-то страшного и неизвестного, она написала именно ему. Своему саркастичному нахальному боссу, который меньше всех людей на этой чертовой планете подходил для поддержки. И это еще ладно, но он приехал, чем все усложнил. Приехал и… вроде как даже помог? Она не была уверена. Хаус был рядом, Реми это чувствовала, а слова — настолько мимолетны и малозначимы, что она их почти не помнила. Близость духа, близость сознания и тотальное понимание. Вот, что ее пугало. Что она будет делать, если признает свою потребность в нем? Что она будет делать, если останется одна? Одиночество — верный спутник жизни Реми, самый настоящий и единственный друг, ведь она всегда знала, что в последние мгновения отведенных ей лет, она будет кричать в пустоту, она останется одна, потому что умирают люди всегда одни. И вопрос лишь в том, будут ли они к этому готовы. И Тринадцать была уверена, что готова будет. И почему теперь-то все изменилось? Откуда появился страх? Она не боялась, что Хаус ее бросит (ха, это даже звучит смешно, между ними нет ничего), она до смерти страшилась, что… его не будет рядом? Сплошные противоречия, но так и было — Реми до боли боялась потерять того, кто ее понимал. И пусть когда-нибудь Хаус ее возненавидит, главное, чтобы он все еще мог разделять ее чувства, иначе она действительно останется одна. Сплошной поток мыслей сбивал с ног, и казалось, что если она прямо сейчас же не доберется до отделения Кэмерон, то голова попросту взорвется. Благо, заветная дверь уже была совсем рядом. Реми распахнула ее и устремилась к знакомому силуэту, который стоял около кушетки с больным. Она медленно приблизилась и осталась стоять неподалеку, ожидая, пока Кэмерон освободится. Прошло не больше пяти минут. Эллисон прошла мимо Реми, словно не заметив, и бросила как бы между делом: — Хаус прислал? — Нет, — пожала плечами Тринадцать. Она соврала и тут же опомнилась. Никаких причин, чтобы играть по его правилам не было. — Вообще-то да. Кэмерон обернулась и снисходительно улыбнулась. Даже немного с теплотой. Она это умела. — Что на этот раз? — Все то же. Зачем ты приходила к нему? — Принесла карты пациентов, — пожала плечами Эллисон. — С ветрянкой и гриппом, — саркастично усмехнулась Тринадцать. Она, конечно, карт не видела, но была уверена, что там не было ничего серьезного, потому что за весь разговор, Кэмерон даже не попыталась представить пациентов. — Вообще-то они были пустые, — она криво ухмыльнулась в ответ. — Я просто хотела узнать, как Хаус переживет уход Формана. Может, он и кажется, совсем черствым, это не так. — Я знаю, — опрометчиво ответила Реми и тут же пожалела о своих словах. Путаница в мыслях мешала оставаться собранной на реальном диалоге. Ей это не нравилось. Совсем. Кэмерон лишь несколько удивленно взглянула на нее и отвела взгляд, словно ничего не было. Реми была ей благодарна. Хотя с другой стороны… она знала, что Хаус рассказал о них Уилсону, так почему бы не рассказать об этом Кэмерон? Подругами их не назовешь, но в том, что Эллисон будет держать язык за зубами, Реми была уверена. Да и может посоветует что? Она была в него влюблена… стоит ли вообще говорить с ней об этом? Тринадцать так глубоко погрузилась в свои мысли, что Эллисон пришлось пощелкать пальцами перед ее лицом, чтобы привести в чувства. — Ты сегодня будто не здесь, — озадаченно произнесла Кэмерон, поправив блондинистый локон. — Все хорошо? — Да-а, — протянула Тринадцать, глядя сквозь нее. — Вроде того. — Она помотала головой туда-суда, и взгляд словно прояснился. — Не хочешь выпить со мной кофе? Или, может, чашечку чая? Кэмерон несколько опешила, но быстро взяла себя в руки. Похоже, ей не показалось, что Тринадцать немного не в себе. Она положила руку на плечо коллеге и несильно сжала, желая показать, что готова помочь. — Конечно, Реми. — Она тепло улыбнулась и продолжила: — только закончу здесь, хорошо? Подождешь? Тринадцать кивнула. Она отошла к выходу и вновь погрузилась в раздумья. Правильно ли она поступала? Может, дать задний ход и сделать вид, что ничего не было? Просто выпить с коллегой чай? Или притвориться, что флиртует с ней? Возможно, даже отпугнуть получится, и тогда Кэмерон не станет докапываться до правды. Пожалуй, так и стоит сделать. Трусиха! Какая же ты трусиха, черт тебя дери. Разве есть что-то ужасное в том, что ты, наконец, решилась открыться еще кому-то? Неужели Кэмерон не заслуживала доверия? Еще как заслуживала. Пожалуй, Тринадцать считала, что не заслужила помощи. Ей казалось, что расскажи она об этом кому-то, все станет куда реальнее, а реальность пугала. Как же ей не хотелось разбираться в этих чувствах, не хотелось думать о том, куда все это могло привести. И поначалу казалось, что все будет просто. Только секс, никаких проблем. И все же, правда в том, что проблема появилась куда раньше. Их связь, их потребность друг в друге проявилась гораздо раньше, чем наступил тот злополучный вечер. Они отчаянно хватались друг за друга в попытках спастись, надеясь найти утешение теми способами, которые в их силах. Сначала это были взаимные подколки, потом откровенные взгляды, с трудом скрываемые за пеленой сарказма, а потом дошло дело до постели, но их связь не изменилась, она укрепилась. Тринадцать нуждалась в Хаусе. И ей было страшно, что она нуждалась в нем больше, чем он в ней. Так, может, проблема была в этом? Что если для Хауса это просто очередная загадка, после решения которой он уйдет, даже не попрощавшись. Оставит ее одну в такой привычной пустоте, которую заполнил. Он подарил ей чертову надежду, и что с ней станет, если он же ее и заберет? — Идем? Тринадцать кивнула и пошла за Кэмерон, продолжая смотреть в пустоту. Ее глаза были слегка распахнуты, руки безвольно болтались вдоль тела. Они шли молча. Кэмерон будто что-то поняла и решила молчать, чтобы не спугнуть. Они уселись за столик в кафе недалеко от больницы, решив немного сменить обстановку. Реми сделала глоток и внезапно посмотрела прямо в глаза Эллисон, от неожиданности та даже вздрогнула. — Ты о чем-то хотела со мной поговорить? Тринадцать недолго помолчала, после чего беззаботно улыбнулась и, подставив руку под подбородок, проговорила. — Ты мне просто нравишься, знаешь, вот и решила пригласить тебя посидеть в нерабочей атмосфере. — Не дури, — улыбаясь, покачала головой Кэмерон. — Пусть ты и хорошо врешь, я тоже работала с Хаусом и знаю, что люди лгут. И самое главное, я знаю как. Она права. Ее не проведешь. Хауса в ее крови значительно больше, чем в крови Реми. Он как паразит. Въедался в мысли, в кровь, а после работы на него не сможешь мыслить по-другому. И беда в том, что и не захочется. Понимать человеческую сущность чуть лучше — это всегда преимущество. Реми улыбнулась одними уголками губ и вздохнула. — Так о чем ты все-таки хотела поговорить? — Я не знаю, как начать издалека, поэтому начну сразу. Ты и Хаус… вы ведь, — Реми запнулась, так как Кэмерон не дала договорить. — Давно и неправда, — отмахнулась она. — Это было странно. Ну, знаешь, молодая девчонка влюбилась в босса-мудака, а босс оказался, как ни странно, мудаком. Тринадцать усмехнулась, опустив взгляд на чашку. Да, она знала, как это бывало. — Почему ты спрашиваешь об этом? Реми виновато подняла глаза и криво улыбнулась. Сначала Кэмерон лишь нахмурила брови, но всматриваясь в глаза Тринадцать, до нее постепенно начинало доходить. Лицо Эллисон вытянулось, глаза в удивлении расширились. Не то, чтобы она считала, что Реми не повторит ее ошибок, но да, она так считала. — Не волнуйся, это пройдет, — собравшись, сказала Кэмерон и, подумав, добавила: — со временем. Тринадцать слабо улыбнулась и тихо ответила: — Я не хочу, чтобы это проходило. Скорей всего, ты неправильно меня поняла. — Влюбленность чувство довольно мимолетное, и… — Нет, — тут же перебила Тринадцать. — Ни о чем таком речи не идет. Я вряд ли смогу объяснить, но никакой любви нет. Я просто, — она остановилась, — нет, — Реми покачала головой. — Мне кажется, что я нуждаюсь в нем или что-то вроде того. Мы похожи, понимаешь? — Не очень, — честно призналась Кэмерон все еще сильно озадаченная. — Ну вот, а он понимает, — усмехнулась иронии Тринадцать. — Он тоже потерял надежду, и он знает, каково жить, боясь боли. У него в основном боль из-за ноги, а у меня несколько другая. Я боюсь боли, которая наступит, когда болезнь начнет стремительно прогрессировать, — на одном дыхании выпалила Реми. — Я не могу говорить за него, но для меня эта связь — не любовь, не интрижка, не что-либо еще. Это просто попытка спастись. Надо же, стало немного легче. Кэмерон помешивала ложкой несуществующий сахар в чае и молчала, не решаясь поднять взгляд на Реми. Она понимала, о какой связи шла речь, и что-то начало ее душить. Как же это неправильно. Она счастлива в браке с Чейзом, почему дела Хауса все еще ее волновали. Вдруг она вспомнила слова Формана и улыбнулась своим мыслями. Не параноик, а внимательный. Она не решалась поднять глаза на Тринадцать, потому что боялась, что она сможет в них прочесть то, что не должна бы. А что именно — сама Кэмерон не знала. Реми поджала губы. Наверное, все-таки зря. Не стоило об этом говорить. Ни с кем не стоило, это лишь принесет сплетни, ничего больше, но ей-то стало легче. Пусть не сильно, но легче. Тринадцать сжала кулак и, выдохнув, встала из-за стола. — Извини. Я наверное, не должна была, — она сделала шаг в сторону выхода, но нежная ладонь схватила ее за запястье. — Хотела бы я сказать, что ты попала в его сети, но кажется мне, что вы попали в сети друг друга, — с доброжелательной улыбкой сказала Кэмерон и потянула Тринадцать на себя, приглашая сесть обратно. — Не обращай внимания на мою реакцию. Я просто сильно удивлена, я ведь и подумать не могла. — Никто не мог, — осторожно кивнула Реми и села на место.