Искалеченная любовь

Тринадцать долго смотрела на дверь, прежде чем выйти из квартиры. Было сильное желание остаться дома, сказать, что заболела и не встречаться с Хаусом. Она сама себя не узнавала, но это действительно подорвало ее. Забавно. Казалось, что уже ничто не сможет ее зацепить, но как всегда — жизнь любила вызовы. А Реми неустанно ей их бросала, пусть и сама этого не осознавала. Она нервно дернула головой, поджав губы, и повернула дверную ручку. Что бы она ни чувствовала, работа — это ее долг. Если будет невыносимо, она всегда может уволиться и найти новое место. И все же, она сомневалась, что она найдет в этом мире место, где ее понимали. Реми сглотнула, запирая дверь на ключ. Понимали ли? Или это была очередная игра, очередная попытка выяснить все загадки ее души. Хаус любил ребусы и, не переставая, их разгадывал. Может, он решил, что тайна, скрытая в Тринадцать, наконец, решена, и ему больше не над чем думать? Забавно. Тринадцать сама толком не знала, какую тайну Грег хотел разгадать. Ведь правда в том, что нарочно Реми ничего и не скрывала. Она просто была собой, по крайней мере, наедине с Хаусом точно. Что если проблема в этом? Может, она зря позволила себе открыться перед ним, быть слабее, чем обычно. Может, его интерес к ней был вызван ее стойкостью по отношению ко всем препятствиям, что подкидывала жизнь? Она прислонилась головой к холодному стеклу. В окне автобуса мелькали дома — слишком знакомые, чтобы их разглядывать, ведь она их видела каждый день по дороге на работу. Даже на этом месте она сидела постоянно. Небольшие островки постоянства, которые были в ее жизни. Взгляд зацепился за ее инициалы, вырезанные на кресле напротив. Паршивый был день, хотелось сделать что-то, отчего о ней останется память. Хоть какая-то. И тогда она решила небольшим складным ножичком, который вечно таскала с собой, нацарапать на кресле Р.Х. Наверное, надо было написать Тринадцать, это больше ей подходило. Реми уже было потянулась за инструментом, но автобус остановился, объявили ее остановку. В следующий раз. Она вошла в отделение, где ее уже ждала Кэмерон с теплым приветствием и улыбкой. — Кофе? — предложила она. — Не откажусь, — устало ответила Реми, зевнув. — Ты вообще спала? Тринадцать пожала плечами и загадочно улыбнулась. Она не была уверена. Мысли долго не покидали голову. И, кажется, она провалилась в беспокойную полудрему только под утро, так как будильник прозвенел почти сразу же после того, как она закрыла глаза. Это ее практически не волновало. Главное было не брать сегодня в руки что-то, что могло бы навредить пациенту — пусть анализы сегодня берут другие ребята из команды Хауса. Кстати, о пациентах. Судьба в последнее время их излишне баловала. Реально тяжелых случаев, достойных гения Хауса, попросту не было. Интересно, насколько сильно злилась Кадди? Как злорадствовал Хаус, Тринадцать и без того знала. — Что-то случилось? — обеспокоенный голос вывел Реми из состояния транса. Она увидела протянутый кофе прямо перед собой. — Нет, — с почти нефальшивой улыбкой ответила Тринадцать, обхватывая чашку холодными пальцами. Тепло от нее начало их покалывать, мурашки забегали по спине. Было неприятно. — Пациент еще не объявился? Кэмерон покачала головой: — И это к лучшему. Тауб еще болен, но завтра обещал вернуться. А Хаус, как видишь, пока не соизволил появиться. — Это нормально, он всегда опаздывает. — Да уж, но я думала, что вы придете вместе, — неосторожно обронила Элисон. Тринадцать встрепенулась. Она не расскажет ей о том, что видела. Не сегодня. Реми даже не знала, что не хочет услышать больше: пресловутую фразу «Я же говорила» или сочувствие. Оба варианта были отвратительны, потому что показывали Хадли, какой идиоткой она была. Такой, что доверила свое хрупкое спокойствие человеку, который живет в хаосе. В хаосе из ощущений, поступков, отношений. Нельзя было этого делать. Слишком опрометчиво, поэтому и отвечать придется сполна. — Почему? — она крепче сжала в руках кружку, плечи едва заметно напряглись, а брови чуть приподнялись. — Ну, вы же… типа пара? — усмехнулась Кэмерон. — На самом деле, я не представляю, как обозначать любые отношения с таким персонажем, как Хаус, поэтому использую человеческие значения, чтобы было проще. Реми хмыкнула и покачала головой. — Мы не пара. И я понятия не имею, где он. Это же Хаус. Наверное, проспал. Перебрал с выпивкой и теперь мучается от головной боли. — Иронично, но она тоже ею мучалась. Третий бокал джина, разбившийся о стену, явно допивать не стоило. — Или снова подсел на викодин. От него всего можно ждать. «Даже шлюху в его собственном кабинете», — подкинуло сознание, но Реми промолчала. — Ты никогда не оставалась у него? — прищурившись спросила Кэмерон. — Да ради бога! — воскликнула Тринадцать, отчего кружка дернулась и кофе расплескался, попав на пальцы. Она отставила его на стол, так и не сделав глотка. Подула на обожженную область и закатила глаза. — У меня ощущение, что я в сериале про похотливых врачей-сплетников, а не в Принстон-Плейнсборо. Может, поговорим о возможных пациентах? Кэмерон слегка удивилась подобному всплеску эмоций и с подозрением посмотрела на Реми. Тринадцать понимала, что с проницательностью Кэмерон что-то говорить или отвечать на ее вопросы — было бы лишним. Эта блондинка каким-то чудом сама все видела. Хаус и правда собрал в команду самых удивительных представителей этой профессии. Иногда она даже задавалась вопросом о том, как сама получила эту работу. — Да, точно, — немного поникнув, уже спокойно произнесла Тринадцать. — Их нет. — Ага, — кивнула Элисон, присаживаясь на стул, спиной к двери, и ставя недопитую чашку кофе перед собой. — Я пыталась найти, побывала в отделении скорой помощи, даже спросила у Кадди. Ты бы видела ее лицо, когда она поняла, что Хаус может себе позволить бездельничать уже второй день. Она сокрушалась над тем, за что вообще ему платит зарплату, — хмыкнула Кэмерон. — Я порой задаюсь тем же вопросом, — улыбнулась Реми, присаживаясь рядом. Они погрузились в молчание. Тринадцать пила свой кофе, руки едва заметно подрагивали, но это не доставляло дискомфорта. Она даже не была уверена, что это было связано с ее диагнозом. Просто в последнее время ей было непросто. Наверное, нервы. Кэмерон изучала какие-то папки в тщетных попытках найти что-нибудь любопытное. Она порой поглядывала поверх папки, изучая черты Реми. Та была погружена в себя, но не настолько, чтобы не замечать внимания. В очередной раз Тринадцать не выдержала. — Так странно, — заговорила она на отстраненную тему. — Сидеть здесь совсем без дела. Мы, вроде как, врачи. — Да-а-а, — протянула Кэмерон. — Знаешь, я довольно долго работала на Хауса. И у нас порой целыми неделями не было интересных пациентов. Как правило, это затишье перед бурей, — она усмехнулась, — хотя я не знаю, как такое объяснить. Тринадцать усмехнулась и пожала плечами. Она многого объяснить не могла, что связано было с ее начальником. — Он несносен, — внезапно выдала Реми. — И я не очень хочу говорить о том, что между нами происходит, понимаешь? Кэмерон легонько кивнула, но в ее глазах не угасло любопытство. — И ты была права, ясно? Я сама виновата, что ввязалась в это, и все, что я чувствую — неправильно. Это не имеет значения, потому что я как дура, поверила, что что-то возможно. Следую твоему пути, — горько усмехнулась Реми. Когда до нее дошло, что она сказала, Тринадцать виновато покосилась на Элисон, но обиды в ее глазах не увидела. Та лишь понимающе смотрела на нее, ожидая продолжения. Снова тишина. Кэмерон опять уткнулась отсутствующим взглядом в документы, а Реми изучала чистую белую доску для записей. — Почему… — вдруг осторожно начала Реми. Кэмерон тут же отложила папки, понимая, что Тринадцать созрела для продолжения разговора, на который та хотела ее вывести. — Почему тебе так интересно, что между нами? — Реми вскинула бровь. — Не знаю, — просто ответила Элисон. — Может, я просто хочу, чтобы у вас что-то получилось. Ну, насколько это вообще возможно. — Зачем? — не унималась Тринадцать. — Просто я знаю, как порой бывает сложно найти человека, который тебя понимает, — тепло улыбнулась она. — Человека, с которым чувствуешь какую-то связь, и она не уходит только в пошлость и нерациональные эмоции, которые со временем могут оказаться пустышкой. — Пошлость — это весело, — не в тему вставила Тринадцать. Сил на что-то серьезное не хватило. Кэмерон лишь скептически взглянула на подругу и наклонила голову чуть в сторону. Она знала, что делала Реми, она не раз встречалась с этим приемом, в частности, от великого диагноста. Реми выдерживала ее взгляд, пока Элисон внимательно ее изучала, в итоге она со смешком сдалась и опустила голову. — Интересно, вы сами понимаете, насколько вы похожи? — спросила она с неизменной улыбкой на губах. — Нет, они идиоты, — послышался знакомый мягкий голос за спиной. Девушки резко обернулись на источник звука. В дверях стоял Уилсон, прислонившись к стеклу спиной. Похоже, дамы так были увлечены беседой, что не заметили его появления. Он тоже улыбался. По-доброму и тепло, как всегда и улыбается Джеймс. Обе знали этот взгляд и эту улыбку, потому что не первый день работали в больнице с ним. И не один раз судьба сводила их для каких-либо разговоров. Чаще всего, касательно Хауса, конечно. Реми вздернула одну бровь и растеклась в заискивающей улыбке. Грег должен был ему рассказать, так что утаивать что-то смысла не было. — И как давно вы тут стоите? — спросила она. Джеймс лишь неопределенно пожал плечами. — Где Хаус? — подала голос Кэмерон. — Отсыпается в моей квартире, после того, как ночью выпил мои запасы виски и заставил сидеть с ним, пока он молчит о ваших, — он указал на Тринадцать, — с ним проблемах. — У меня нет проблем, — пожала плечами Реми, как бы не понимая о чем он. — Общих проблем у нас, тем более, нет. Кроме того, что мой начальник постоянно опаздывает и не хочет работать. — Ну да, — недоверчиво хмыкнул Уилсон. — Во сколько ты вчера ушла? Тринадцать нахмурилась. Ее поймали с поличным? Но как Уилсон узнал, что она была здесь, что она могла увидеть его друга с той женщиной? Она не обмолвилась об этом в разговоре с Кэмерон, значит, он ничего не мог слышать. Заметив, как расплылись губы в победной улыбке на лице Уилсона, она поняла — он просто ткнул пальцем в небо и попал. Реми хваталась за мысли, чтобы найти, что ответить, пыталась не потерять лицо, но это было напрасно. Как и Кэмерон, Уилсон обладал удивительной проницательностью. Куда большей, чем у Элисон. Иначе как бы он еще мог быть таким хорошим другом для закрытого Хауса. — Значит, достаточно поздно, чтобы увидеть, что он сделал, — ответил сам на вопрос Джеймс. Вязкое неприятное чувство появилось в ней, словно она наступила в грязь. И сейчас придется это обсуждать? Черта с два! Она не хотела говорить об этом с Кэмерон, и уж тем более, не станет обсуждать с человеком, который определенно передаст все слова своему другу. Которые будут использованы против нее же — с Хаусом всегда так. — Не знаю, о чем вы, — натянула улыбку Тринадцать. Все лгут, она — не особенная. Кэмерон заметно притихла, стараясь сделать вид, что ее и вовсе тут нет. Она оценила обстановку. Уилсон не торопился продолжать, а Реми и подавно не собиралась ничего обсуждать. Кажется, Элисон была лишней. Она тихонько встала со стула и последовала к выходу. Ее остановила ладонь Реми, которая вцепилась в ее кисть. В глазах Тринадцать была немая просьба не оставлять ее. Кэмерон молча улыбнулась, подмигнула ей, высвободив руку, оставила их наедине. — Кэмерон — подарок для Хауса, — усмехнулся Уилсон, закрывая за ней дверь. — Очень проницательна, но достаточно учтива, чтобы понять, когда стоит удалиться. Я не то, что бы не доверяю ей, но ты сама все ей расскажешь, если захочешь, не так ли? — Нечего рассказывать, — отпив еще немного кофе и жалея, что там не джин, ответила Реми. — Хаус не позвонит тебе, — вдруг сказал Уилсон, резко сходя с темы. «Какое мне дело?», — застыло на языке, но отчего же сердце так предательски защемило? — Потому что он спит, — хмыкнул Джеймс. — А еще, потому что он — идиот. — Вам лучше знать, — вежливо ответила Реми, хотя хотелось агрессивно согласиться. — Это точно. И все же, ты о нем тоже кое-что знаешь. И понимаешь. Лучше меня, не пытайся спорить. Просто послушай, ладно? Реми не отреагировала, но любопытство в ее взгляде говорило само за себя. — Он мне рассказал о вашей странной связи, но я думаю, ты догадываешься. Все-таки, это Хаус, не мог не похвастаться. Понимаешь, Реми, — это обращение было почти отцовским, — Хаус — непростой человек. Если он видит, как можно облегчить себе жизнь, то бежит от этой возможности как от огня. У него много демонов, которые шепчут ему, что он не заслуживает и намека на счастье. Ему нужно постоянно страдать, иначе он не будет так хорош. По крайней мере, он так думает. Я считаю, что это вздор, но разве же он станет меня слушать? — Если не вас, то никого, — усмехнулась Реми. — Ты почти права. Он вызывал себе даму вчера ночью. Прямо в больницу, засранец чертов. И штука в том, что хотел он не секса. — А поговорить по душам? — саркастично спросила Тринадцать. Ощущение, что она вела себя как ревнивая подружка, захватило сознание. Это было так абсурдно. Разве она имела на это право? Однако правда в том, что чувства не отключишь, какими бы они неправильными они ни были. — Смешно, — кивнул Уилсон. — Нет, конечно. Хаус пытается доказать себе, что он не утратил своей самостоятельности. Реми вопросительно уставилась на него. — Если честно, я уже сказал достаточно, чтобы стать плохим другом, — усмехнулся Джеймс, неловко почесав затылок. — Но зная вас двоих, я уверен, что вы потеряете тот намек на счастье, что получили, если вам хотя бы немного не помочь. Я не знаю, что ты чувствуешь к нему и не хочу позволять тебе сделать ему больно. Он достаточно страдал и продолжает страдать вообще-то. И все же, если я не ошибся, то… поезжай к нему. Он сейчас в моей квартире, — Уилсон покрутил в руках ключи с брелоком-сувениром из какой-то страны. — Зачем мне ехать к нему? — после недолгой паузы спросила Реми, но со стула все же поднялась. Она скрестила руки на груди и неуверенно подошла к Уилсону. Желание воспользоваться предложением было непреодолимо сильным. В конце концов, Хаус же приехал к ней, когда ей нужна была помощь, пригласил ее на самое отстойное в мире (она лжет) свидание, а Реми так и не делала шагов. А под конец даже затеяла игру, правила которой Хаус нахально подмял под себя. Может, именно поэтому она и чувствовала себя идиоткой? Любые отношения — это плод работы двух людей. И как ни странно, в их случае Хаус сделал уже достаточно шагов, сейчас была ее очередь Джеймс пожал плечами, внимательно изучая эмоции на лице Реми. Не сказать, что он видел что-то определенное, но ключи не убирал. Тринадцать еще немного приблизилась к нему, в задумчивости закусив щеку. Она нахмурила брови. В конце концов, что она теряла? Ну, поедет, поговорит. Может, наконец, все встанет на свои места, и они разойдутся по своим одиноким пристанищам. Все-таки оба любили ответы, а не теряться в попытках решить задачу. Она схватила ключи, все еще пристально глядя на Уилсона. Тот тепло усмехнулся. — Спасибо. Уилсон кивнул, после чего Реми в быстром темпе вышла из кабинета. Джеймс остался на своем месте, сложив руки на груди и закинув голову вверх. Он немного беспокоился. — Рискованный шаг, — голос Кэмерон вывел его из задумчивости. — Я знаю, — серьезно кивнул он. — И немного переживаю, как бы они не стали мириться на моем диване. — Они поссорились? — удивилась Элисон. — Не в человеческом понимании, — слабо усмехнулся Уилсон, повернувшись к ней. — Похоже на то, что каждый из них поссорился сам с собой из-за того, что чувствуют. — Он тяжко вздохнул. — Я вообще не понимаю этих двоих. Но что-то мне подсказывает, что они-то друг друга отлично понимают, но… не понимают сами себя. Как это вообще возможно? Кэмерон развела руки в стороны. Она была солидарна с онкологом. — В любом случае, время покажет, — заключила она. Уилсон задумчиво кивнул. — Хочешь расскажу, как Хаус вчера устроил истерию в поликлинике, сказав, что у нас тут штамм чумы? — Он… что? — удивленно воскликнула Элисон. Уилсон рассмеялся и приступил к рассказу.