Терра и Космос. Книга вторая: Земля Обетованная

Местные не увидели связи между ними и погибшей Хеной. Арктур Крис, если и имел какие-то подозрения насчет Кафа, умудренно промолчал. Все же служитель суда не любил власть матерей, как и любой мужчина космоса. Да и потом, никаких улик по поводу нападения на несчастную, сожранную червями женщину просто не нашлось. Через пару дней, ссылаясь на память об умершей и великую скорбь, что не отпускала Чару в том месте, где погибла ее возлюбленная подруга, пара покинула этот город-крепость и отправилась в соседний в сопровождении не отпадающего от них навязчивого Криса. Дорога далась Чаре тяжело, поезд раскачивало сильнее, чем она предполагала, и ее положение стало крайне серьезным. Так что, переместившись в соседний город, окруженный скорее саванной, а не пустыней, потому что наличие чахлых кустарников и редко стоящих высушенных остовов деревьев указывало именно на небольшую смену климата, наши путники, заброшенные в изначальную точку человечества, вновь были вынуждены остановиться. Кафа тут приветствовали словно героя, весть о его умелых руках уже распространилась по железнодорожной сетке во все направления, и, как он понял, путь на Север окажется куда длиннее, чем он планировал изначально. Чара также была не в лучшем расположении. Тогда при первых родах ее ментальные силы выплеснулись наружу. Позже она их практически не чувствовала, конечно, всевозможные подавители в виде ошейника и прозрачного куба, где ее держали на корабле суда, плюс вода и еда. Почему-то Чаре казалось там, в космосе, что после них она чувствует себя как не в своей тарелке. Но тогда рыжекудрая дева списывала все это на ожидание смертного приговора и нервотрепку. Тут же, на планете, чутье экстрасенса постепенно начало восстанавливаться, слабыми редкими вспышками напоминая ей, почему Чара была вынуждена указать на любовь к мужчине. Но вот вторая беременность, и… Еще немного, и она просто пойдет и набьет морду вечно улыбающемуся в ее присутствии Крису. В преддверии родов ей вдруг стало казаться, что эта поганая крыса из суда стала ей подмешивать какую-то левую гадость. Непонятно только, для чего, ведь за ее нерожденным ребенком охотятся и он им нужен живым, значит, травить ее точно не будут, во всяком случае сейчас. — Попроси Криса пока не приходить в наш дом, — вновь поставили Кафа перед следующим капризом. Теперь они снимали небольшой домик у самой стены, тут плата оказалась даже ниже, нежели в прошлом городе-станции, да и работа для Кафа не переводилась. — Ты же сама сказала сблизиться с ним? Они лежали утром на смятом ложе после бессонной ночи. Чара ворочалась, не могла успокоиться, Каф так же не спал, чувствуя, что вот-вот должно что-то случиться. — Трахайся на его территории, разве это сложно? Каф поперхнулся, взглянул на свою недовольную деву прошивающим взглядом, однако промолчал. До секса с Крисом он так и не дошел. Что-то его останавливало в последнее мгновение и отталкивало. Хотя тот был не против любой позиции, чем еще больше бесил Кафа, сам того не понимая. Верхнего Аль Данаба Крис заменить явно не мог, с нижним же у Кафа до сих пор оставались не лучшие воспоминания о предательстве. — Что случилось? Каф отер пятерней свое осунувшееся лицо и, поднявшись с постели, встал перед распахнутым окном… Здесь, в местном городе, окна украшались тонкими узорчатыми деревянными вставками наподобие чешуи, что не давали ни солнцу, ни песку во время бурь просачиваться внутрь. — Ты помнишь суд и почему нас отправили именно на Землю — планету Суда? — Помню, твои экстрасенсорные способности, — недовольно отозвался Каф, солнце уже показалось из-за горизонта, и он, к своему неудовольствию, закрыл ставни. — Так вот, мне кажется, я их полностью утеряла или мне специально их подавили, — продолжала Чара, легкая полутень из-за прикрытого окна ей нравилась, да и прохладный ветерок, что пока еще не раскалился солнечными лучами, дул со стороны саванны, пронизывая высокие стены, окружающие город через бойницы. Иногда воздушные потоки производили мелодичные звуки, отчего местные называли их песнью земли и по ним безошибочно определяли начало смены сезонов или приход бури. — Думаешь, Крис? — Он единственный, кто в этом заинтересован. — Почему? Чара, тяжело вздохнув, приподнялась грузно над ложем, а после все же рассказала Кафу все, что стряслось в день ее первых родов. Слушать о причине выбора Чары и почему вдруг она с ним отправилась в свой последний путь на казнь, оказалось не так уж и просто. Боль, страх, обида… Он слышал все эти оттенки в ее голосе и начинал наконец-то осознавать выбор женщины, что подтвердила в конечном счете и его выбор. Особенно его убило знание о том, что делают с теми телепатами, которые не смогли скрыться от гильдий — как женской, так и мужской. — Твоя дочь может попасть к матерям? — Нет, я верю Веге, и потом ты технарь, а у вас ДНК подавляет любую другую. Моя дочка в безопасности там далеко, в космосе, рядом с любимой. И только это дает мне надежду на будущее и радость от прожитых дней здесь. ДНК, Каф наморщил лоб, конечно, основы генетических понятий давали всем, в том числе и техникам, но не в том размере, чтобы оценить риск и положение дел. — Погоди… а твой брат, он был тоже экстрасенсом? — В голосе Кафа послышалась сильнейшая тревога. — Брат? — Чара задумалась впервые о подобном. Там, в медицинском центре, их крутили как могли, если бы и нашли что-то подобное… он бы наверняка не отправился на «Пилигрим пустыни» и уж точно не составил пару Аль Данабу. Да, конечно, ее тоже не уловили тогда в цитадели, но Чара умела маскироваться, и если бы не те чертовы роды, то... — Брат раньше не проявлял экстрасенсорных способностей, я не чувствовала в нем подобного дара, — после нескольких минут полного молчания заверила она Кафа. — И потом, меня поймали, когда я рожала, моя сила выплеснулась наружу, сметая все установленные внутри ограничители. Я помню разговоры матерей в цитадели, но до сих пор иногда думаю, что это мой личный бред, навеянный огромными дозами наркотических препаратов. Матери пытались создать искусственных андрогинов из наших братьев, забирая у каждой из сестер, в том числе и у меня, по одному яичнику… — Чара, тяжело вздохнув, продолжила: — Надеюсь, у них ничего не получилось и моему глупому братишке это точно не грозит… так что… Чара скользнула взглядом по резко побледневшему лицу Кафа и осеклась: — Что-то не так? — Твой брат был беременным. Чара замерла, а после прикрыла ладонью низ вытянувшегося лица, еле шепча: — Только не это… Но почему ты мне раньше об этом не говорил? — А ты и не спрашивала про своего брата. Да и потом, я решил, что ты всеми правдами и неправдами избегаешь заумные разговоры о прошлой жизни, довольствуясь лишь намеками… — попробовал объяснить свое молчание о прошлом Каф. — Космические демоны, я думала точно так же по твоему поводу, — подтвердила похожую политику поведения Чара. — То, что происходит между космическими женщинами на кораблях-люльках, не касается мужчин. — Аналогично, как зеркальная поверхность. То, что происходит между братьями на «Пилигримах», не распространяется. И тем более женской гильдии этого лучше не знать, — кивнул согласно ей Каф. Их растерянные взгляды пересеклись. Да, их учили жить в определенных рамках социума и по законам космических людей. Но тут гильдий не было, не учитывая соглядатаев от суда и тайных засланцев, а значит… — Похоже, мы с тобой вообще впервые разговариваем на столь откровенные темы, — подтвердила их общую мысль Чара, а после все же уточнила: — Так, значит, мой брат носил ребенка под своим сердцем? — Да, он должен был родить Аль Данабу сына. Но что было дальше, я не в курсе. Меня продержали в изоляторе до прибытия отцов, а после сразу перебросили на лайнер суда… — Каф что-то прокручивал у себя в голове по бесконечной спирали. — Помнишь взрыв в космосе? — Когда мы шли по мосту между пирамидами и думали, что нас казнят? — понятливо переспросила его Чара, согласно кивнув. — Я подозреваю, что отцы-судьи вызывали мой... — Каф осекся, но тут же, неловко поправляясь, продолжил: — Вернее, бывший мой «Пилигрим» для снятия показаний по нашему с тобой делу. А вдруг это было связно именно с твоим братом? — Грохнуть лайнер или «Пилигрим», Каф, это из разряда фантастики. Телепаты, конечно, имеют определенные силы, но они не обладают подобной мощностью. И уж тем более мой брат. Я помню, он пытался что-то выспрашивать у меня еще тогда в медицинском корпусе цитадели Евы — что-то неопределенное и непонятное. Мы там все боялись, что нас подслушивают и постоянно сканируют… Неверный шаг, и снова в лаборатории на хирургический стол. — Чара потерла себе ноющие виски. — Вот ведь, не помню точно… такую мелочь и забыла… Но мне тогда виделось это совершенно неважным и глупым перед лицом опасности в виде мудрых матерей, кажется, что-то о моей памяти. Каф задумался, а что он сам помнил про засранца-ученика его старшего? Что же ему говорил Аль Данаб и какие слухи ползали по «Пилигриму»… К сожалению, тогда в прошлом его мало что волновало, тем более информация об мелком рыжем ученике лингвиста. Он хотел просто его зажать в укромном месте и отыметь. Словно страстный охотник на запретную дичь, которая ему напоминала совершенно другую. Каф, вспомнив все это вдруг, сжал кулаки до белизны костяшек. Что он мог сейчас сделать? Он на Земле — планете Суда, с Чарой, а Аль Данаб в космосе с этим мелким придурком. Чувство безысходности выматывало, и Каф даже предположить не мог, насколько оно было схоже с тем, что испытывал Аль Данаб, когда узнал, что не сможет ничем помочь своему бывшему младшему Кафу и уж тем более вмешаться в судебный процесс. — Если этот мелкий пиздюк подставил старшего… — пробормотал Каф еле слышно. — Ты что-то сказал? — уточнила Чара, она успокаивала себя незамысловатыми движениями, задумчиво расчесывая рыжее золото волос, приводя длинные пряди в порядок, окончательно погрузившись в тяжелые думы. — Нет, — ответил он тут же громко, но все же мысленно добавил: «Если придется, с того света достану рыжего и размажу!» *** Роды прошли без особых эксцессов. Не было никаких ментальных всплесков, впрочем, даже если и были таковы, то рядом с Чарой в данный момент не оказалось ни заумного чуткого оборудования, ни людей-телепатов. Сначала она думала на Криса, может, он хотя бы что-то чувствует, но позже решила, что все же нет. Прилипала Кафа не сильно интересовался Чарой, а больше донимал ее спутника. Других подозрительных личностей, вдруг внезапно появившихся на этой станции-крепости, не наблюдалось. Будни текли размеренно, дар Чары спал беспробудным сном. «Возможно, это и к лучшему», — решила она, отдавая всю себя новорожденной дочурке. Маленькая Велла напоминала ей ту, что осталась в космосе. В первый раз ее лишили материнства, и теперь только появившаяся на свет малютка купалась в волнах любви и счастья. — Почему ты ее назвала Велла? Каф сегодня работал только полдня, как и в прошлой крепости, его кинули в первую очередь на системы насосов, что качали для людей столь драгоценную в этом засушливом климате воду. — Хочу изменить свою судьбу. Раньше это имя у меня ассоциировалось с утерянной первой любовью и оставленным в космосе ребенком. Сейчас же Велла — это та, что рядом со мной, моя девочка. И она воистину прекрасна. Каф не понимал, что красивого может быть в красном небольшом уродливом, по его мнению, скрюченном тельце, что вечно кричало по поводу и без, качая права. Но он чувствовал непонятно каким образом, что Чара по-настоящему теперь светится, укачивая их дочку в кольце полноватых рук. Время бежало… Подошел новый сезон возможных дождей. Да тут чуть юго-восточнее от их прошлого города, где погибла Альхена, осадки все же выпадали. Местный люд все поглядывал на горизонт, да и в воздухе похолодало. И когда действительно из набежавших полупрозрачных туч закапал слабый дождик… Каф и Чара были поражены до глубины своих космических душ. Вот она, щедро падающая с небес вода, а после радуга, прочертившая все небо двойным широким кругом. — Это… — Каф, рассмеявшись, взглянул на Чару, что держала на своих руках уже подросшую дочку с легкими кудряшками светлых волос. — Эта радуга… а я своему старшему не верил... — Прости моего брата. — Чара вдруг резко выдернула Кафа из его глубокого состояния созерцания с блуждающей улыбкой на устах. — О чем это ты? — похмурел резко тот в ответ. — Мы не виноваты в том, кем мы являемся. Если мой брат причинил твоему старшему боль, то только неосознанно или по незнанию. Каф вздрогнул, прочитала ли его мысли Чара, он не мог ответить точно, но и спрашивать ее об этом не стал. Все в прошлом, все практически забыто. Их дочке Велле скоро исполнится два годика, а он уже починил тут все, что возможно, из простейшей техники. Да и время пришло двигаться дальше. На север — пела душа Кафа, куда его продолжало безудержно тянуть. Но его думы вновь сбылись. На следующем локомотиве прибыл посланник от правящего верхнего круга железных людей. Слухи про мастерство Кафа, что прибыл со звезд, дошли наконец и до них. Но вместо столь желанного Севера его отправили на Восток и через узкий перешеек, что периодически вообще исчезал под солеными водами, иссеченный бесконечными арками железнодорожных мостов, на другой континент. Америка по данным Неккара или Новая Благословенная со слов железных людей. Путь локомотива, что уносил их все дальше от Северо-Запада, лежал резко на юг, на самую дальнюю оконечность спаянных железными венами дорог этих двух отдаленных материков. Кафу объяснили подобное решение весьма просто: «Держатели звездных путей разрешили инженерам исследовать почивший южный портал». Кто были те люди — Кафу, естественно, не пояснили. Но посланник отправился вместе с ними, причем по пути локомотив забирал и других местных светил из иных крепостей. «Он точно связан с судьями», — решил про себя Каф и не прогадал. В очередной раз пробиравшись ночью в сторону хвостовой части состава, он вдруг интуитивно почувствовал, что на внешней наблюдательной площадке с легким пулеметом кто-то есть. В этих вагонах находились склады с едой, боевыми припасами, инструментом и прочим. Если бы Кафу вдруг срочно не понадобилось сварочное оборудование, дабы припаять отошедшую броню одного из визоров, если бы один из его сменщиков вдруг резко не слег с желудком, а его экстренно не подняли бы с постели… если бы… так много этих самых «если бы». Но так получилось, что он попал в нужное время и в нужное место. Каф словно стал частью железного локомотива, будто сам превратился в его броню. Он — кусок поезда, просто механизм… Он не человек из мышц, костей и теплой крови, в нем нет ничего от живого и дышащего. Шаг, другой. Почему-то он понял, что должен это увидеть, услышать и, не дай космические боги, пропустить… Еще шаг, а теперь главное — не шуметь и желательно тихо дышать. На площадке стояли двое, впрочем, с желанием «не производить лишних звуков» Каф перестарался, поезд шел шумно, и вряд ли те, кто сейчас беседовал от него в метре, расслышали шаги за отделяющей их железной броней. Тем более ветер рвал одежды, локомотив набирал скорость, сбоку брезжил ранний рассвет. Крис и посланник, Каф их опознал тут же, хотя они и кутались в утепленные куртки. Северная часть Новой Благословенной, и несмотря на то что по сезону тут считалась сейчас весна, но особенно по светлым ночам было крайне холодно. «Вряд ли они тут торчат давно», — решил про себя Каф, прижимаясь головой к прорезям холодного металла. На слух он никогда не жаловался, тем более эти двое полуночников говорили достаточно громко. Да вот только на дьявольском местном диалекте, что давался Кафу с превеликим трудом. — Мне кажется, это перебор — выходить на площадку. Ночью на складах вообще никто не бывает, — ворчал посланник на Арктура Криса, — да и потом, с каких пор мы официальные дела решаем не на общекосмическом, а на местном варварском диалекте? — А ты случайно не забыл про того, кто этот общекосмический знает не хуже нас? — Да ладно тебе, этот твой осужденный технарь сейчас со своей пышнотелой женой на пару видит сладкие сны. Перепалка шла ожесточенной, и Каф вылавливал из нее только отдельные слова, в который раз жалея, что у него нет такого дара к лингвистике, как у Аль Данаба или же у обоих Чар. — Про Альхену же ты в курсе? — Голос Криса наполнился желчью. — А при чем тут эта чертова курва — подстилка великих матерей? Ты же сам доложил, что с ней произошел несчастный случай? Мол, выпала за стену и ее сожрали черви, что же не так? — Посланник, прижимая ладони к капюшону, пытался укрыться от порывов прошивающего ветра. — Потому что другого доказать не удалось. Но я не слишком верю, что матери послали к нам ни черта не умеющего агента. А теперь, как и обещал, объясни мне, друг Киффа, с какого хера мы вместо того, чтобы наконец-то отправиться напрямую в северном направлении в сторону корабельных верфей, вдруг резко выбрали северо-восточный путь, да и еще конечным пунктом у нас числится самая южная оконечность Новой Благословенной? — Держатели звездных путей… — начал было как по писаному Киффа, но его остановил пронизывающей взгляд не верящих глаз. — Ладно-ладно, это я оставлю для твоих подопечных. Но и сам пойми, я такой же рейнджер, как и ты, двойной агент на побегушках, периодически огребающий то от верхушки железных людей, то от наших въедливых судей. — Так что случилось такого, что этих двух из космоса срочно отправили чуть ли не в противоположную точку планеты? — Крис прислонился спиной как раз к той части железа, за которой, прислушиваясь к их разговору, замер в густой тени Каф. — У главного шамана появился новый ученик. — Что? — Крис даже оттолкнулся от стены поезда, пораженно замирая. — То, что слышал, мы уже и не думали, что на Земле появится вдруг из ниоткуда еще один подобный телепат. — Но он же пока наверняка слишком молод? Сколько лет этому новообращенному чудо-ребенку? — В том то и дело… попробуй угадай. Ты что, не видел, во что они рядятся, тем более когда связываются с нами или членами совета судей? Но преемник не ниже своего учителя, я собственными глазами видел, так что на ребенка он не тянет. — Киффа и сам прижался к холодному металлическому боку вагона, во всяком случае здесь ветер не так сильно пронизывал одежду. — Взрослый? Погоди, но откуда он взялся? — Это и попросили выяснить. Что-то они там, — перстом указали на небо, — мутят, причем серьезное. И раз нас заставили увезти этих двоих, и подальше. Так что, возможно, этот ученик шамана — перебежчик из космического народа. Ты ничего не слышал про другие челноки из космоса? — Нет… — Крис отрицательно качнул головой. — Какие-нибудь приметы? — Только вот это… — Из-за пазухи достали тонкий браслет из белоснежного металла. — Сказали, что, возможно, на нем будет нечто подобное. Это подделка, настоящий нам с тобой точно не светит. Браслет нехотя перебросили Крису, он сверкнул в солнечных ранних лучах. Видя его, Каф превратился в настоящий камень. Он знал лишь одного человека, что носил подобный браслет у них на корабле. Но при чем тут Авиор? Вопросов оказалось больше чем надо, и ни одного ответа. — Да и еще, попросили проверить ментальную мощь этой рыжей бабы. Видать, решили, что это она, идиоты, — добавил к сказанному посланник, правда тут же уточняя: — Ты же можешь поклясться мне в том, что эти двое ни разу не выпали даже на короткий срок из-под твоего внимания? — Да, я за ними ползаю как пиявка не один год. И что, она фонит или нет? — Крису, по его голосу, тоже не нравилась вся эта бредовая ситуация. — Что «и»? Я слаб, иначе отцы бы меня сюда не определили, даже на оператора цитаделей не гожусь. Да и потом, эта рыжая баба вряд ли тот самый ученик, тем более сейчас у нее грудной ребенок, а до этого она ходила при тебе беременной. — Но говорят, что если телепат мощный, то… — Ага, то я услышу его даже с моим недодаром. Так вот, глухо, никто из них не фонит: ни протокольный технарь, ни рыжая сучка, ни их визгливый выродок. Да и вряд ли при всем их могуществе эти чертовы шаманы научились бывать сразу в двух местах. И, кроме того, кое-что отцы забывают. — Что же? — переспросил наивно Крис. — То, что мощные телепаты могут влегкую экранировать свою силу. И хрен тогда я что увижу или почувствую. Я встречался с тем чертовым шаманом. У меня даже по коже мурашек не пошло, пока он сам меня не прессанул по полной, показывая свою дьявольскую силу. А так человек и человек, только таскает оленью шкуру вместе с рогами. Поверь мне, Крис, чтобы вычислить подобного экстрасенса, нужен по силе другой не меньше. В ином случае все бесполезно, пока сам телепат не подойдет к тебе вплотную и не прикончит тебя же своим даром. — Ну да, вряд ли он при этом скажет, что это именно его воздействие, а не стечение естественных обстоятельств. — Именно… — глухо последовал ответ. Молчание затянулось, надо было валить и, главное, сделать крайне заспанное лицо, если эти двое при возвращении в головной конец состава решат вдруг проверить, а кто действительно сегодня торчит на ночной вахте. Но Кафу повезло, никто к нему не заглянул, да и утром его вовремя сменили без всяких эксцессов. *** То, что он, казалось, потерял навсегда, вдруг обрел здесь — в забытой колыбели человечества, причем в совершенно иной форме и интерпретации. Когда впервые Чара вдруг оказался во время ментального путешествия среди звезд на пару с новым учителем, он не поверил своим глазам. Обучение шамана началось с первых же дней, как только они перенесли своих детей и пожитки в закрытое поселение, и оно изнуряло необычностью, требуя полной отдачи духовных сил, но в то же время Чара словно воскрес. Вот оно — то, чего ему так не хватало, то, что теперь давало ему смысл жизни, укрепляло его и ставило на одну ступень с ранее недоступным старшим. — Ты всегда ненасытный после ваших блужданий на пару с шаманом. — Аль Данаба отвлекли от записей нового языка далекого племени с юга в их уютном срубленном доме настойчивые, жадно шарящие по нему руки. Шаман даже добыл для их нового толмача, упавшей звезды, считывающую с кристаллов аппаратуру. Безбожно устаревшую, но с тем же принципом работы, что и передовые гаджеты на «Пилигриме». К сожалению, те считывающие устройства, что они принесли из космоса, в связке вместе с этой не работали. Но вот кристаллы памяти подходили, и теперь Аль Данаб мог записывать все на удобные носители без всяких шкур и чернил, тут же перерабатывать и анализировать. За их детьми приглядывали прикрепленные к ним девы-жрицы, и мужчины, к обоюдному удовольствию, оказались предоставлены сами себе. Чара настойчиво лип к своему старшему, утягивая его от стола, заваленного материалами по лингвистике, в сторону широкого топчана. Аль Данаб был не против, он не видел свою пару несколько суток, именно столько требовалось для полного погружения в медитацию, дабы иметь возможность гулять космическими тропами, оставляя свои тела тут, на земле. — Я стану сильнее и тогда все покажу тебе сам, звезды все так же прекрасны, Аль. Его толкнули на топчан, а после, зазывно оседлав бедра сверху, полезли целоваться. Штанов, что носили под длинными рубахами-платьями шаманы, на Чаре уже не было, Аль Данаб, перехватив инициативу своего любимого, лихо завалил того под себя, задирая все что можно вверх и обнажая. Чара глядел на него жадно, прикусывая нижнюю губу, пьяно улыбаясь и помогая любимым рукам старшего доставлять наслаждение. «И когда он стал таким? Ненасытным, активным, требующим и, главное, ведущим в нашей паре?» — Аль Данаб удивлялся преображенному младшему, но, как ни странно, эти изменения ему нравились. Влипать в жаркость обнаженного тела, готовить, а после погружаться туда, где он всегда желанен. Упиваться острой близостью, брать и дарить ответно всего себя без остатка. Этот дерзкий Чара ему был больше по душе, чем ведомый и послушный. «Вырос мальчик», — чувствуя, как узкие ладони Чары оглаживают его работающие в такт ягодицы. Пока еще робко, но уже с легким намеком, что скоро, возможно, от него запросят и другую расстановку в их постели. Аль, хищно улыбнувшись, утвердился на коленях, подгреб Чару на себя за задницу, заставляя еще сильнее раскрыться перед собой, упершись в ложе сдвинутыми лопатками и затылком, не давая тому вести, подавляя самодеятельность на корню. Мелкий еще его рыжий, неопытный, а свои желания, если они у него зародились, Чаре придется доказывать упертому старшему. Ох, как придется, а Аль Данаб еще посмотрит на подобный вызов, достоин ли его ведомый стать с ним на равных или нет. Жар предчувствия нового поворота в их отношениях разогревал его изнутри горячей лавой, срывая все предохранители разумности. Чара пытался вести, но в полуподвешенном состоянии мог только цепляться за своего ведущего ногами и руками. Пока его не накрыло яркой волной возбуждения и он, кончая, не расцвел дивным цветком на все ментальное пространство. Аль догнал его следом, замирая глубоко внутри выгнувшегося перед ним тетивой лука тонкого тела, пот заливал глаза, дышать, казалось, нечем. Он, осторожно выскользнув, улегся под бок разомлевшего Чары. Прошло каких-то несколько минут, но каких! Безумных, всепоглощающих, опьяняющих и бесконечных. Пара, остывая от короткой, но бурной близости, наскоро обтершись полотенцем, натянула на себя байковое одеяло. — Не могу все еще привыкнуть, что у нас дома защита от ментальной атаки не хуже, чем на «Пилигриме», — заметил Аль Данаб в рыжую макушку вытянувшегося рядом с ним Чары, его расплетенные волосы отросли куда ниже плеч и теперь, проскальзывая между пальцев старшего, завивались на концах игривыми колечками. — Я тоже… но это работает. И чем дальше я погружаюсь в новые знания, тем шире передо мной открывается совершенно непознанный мир. Вообще, это удивительно… Наши тела остаются тут, на земле, и мы, будто бестелесными призраками гуляем где хотим, но это не совсем так. Да, пока я не могу поднять камень с Луны, но шаман может и швырнуть его черт-те куда, сделав из него настоящий метеорит. А еще он надо мной смеется, говорит, что мне для перемещения нужны астронавигационные формулы, а ему просто двурогий олень. На которого он мысленно забирается и скачет хоть за край Солнечной системы по усыпанной словно из звездной пыли невидимой чужим взорам дороге. В последнее время Чара делился с Аль Данабом всем и, хотя шаман настаивал оставить лингвистику полностью на старшего, продолжал хотя и не в таком объеме, как раньше, изучать земные языки. — Ну, это как раз нормально, ты строишь рабочее пространство внутри головы по-своему, а твой шаман по-другому — как ему удобнее. Так что ты свое тело воспринимаешь как космический корабль, что должен из точки А прилететь в точку В, он же интуитивно, как привык здесь, на Земле, седлает своего оленя, и ему этого более чем достаточно для того, чтобы переместиться туда, куда необходимо. — Ну не мамонта же мне седлать? Аодха будет против, — рассмеялся вдруг Чара, а после тут же затих. — Знаешь, Аль, сегодня учитель меня брал на парящие пирамиды, чтобы назначить неофициальную встречу с членами суда. Старший с такого поворота замер, словно камень. Мысль, что их хотят сдать в гильдию отцов, резанула до боли, отчего даже Чара поморщился, уловив посыл занервничавшего старшего. — Они тебя узнали? — Свой голос Аль Данаб не узнал, он отливал холодом и болью. — Нет, откуда, на нас же все эти меховые балахоны, обереги, да еще и рога… Но знаешь, что самое странное. Я там точно видел Авиора… стоящего сбоку у самой стены. — Может, ты перепутал, откуда он там может быть? — Аль Данаб даже отстранился, усевшись на их разворошенном ложе. — Не знаю, через пару недель нас ждут вновь… вот и посмотрим… — Чара обнял взволнованного Аля, уткнувшись ему в район живота, чуть спустившись вниз, потерся об опавший член щекой. Ему явно было мало одного захода. — Будь осторожен, я не знаю, что задумал шаман, но, если он тебя выдаст, придется снова бежать. — Куда? — Серые глаза Чары с расфокусированными зрачками казались черными бездонными колодцами. — Понятия не имею. Ты видел, что из тебя сделают, если поймают в космосе? Меня же отдадут под суд. — Помню. — Чара зарылся носом в пах любимого, вдыхая его терпкий запах, потерся о чуть выступающую тазовую косточку, немного прикусил на ней тонкую кожу, а после лениво продолжил: — Мы гуляли с шаманом на обратной стороне луны… и там нашли скрытый небольшой челнок. Это ящеры уробороса, Аль. Корабль одноместный и явно не брошен, а специально укрыт от радаров людей космоса. Еще не легче, Аль Данаб подхватил Чару за подмышки, властно подтягивая вверх и усаживая прямо к себе на бедра. — Ты не путаешь? — Нет. Поэтому и состоится встреча. Распахнутые губы Чары манили желанием и доступностью, и Аль Данаб решил себе не отказывать, вжимая в себя податливое гибкое тело. — Не показывай своего лица ни в коем случае, даже Авиору. Раз он там, значит, судьи что-то раскопали, да и браслет героя до сих пор намертво защелкнут на мне. Чара поднял запястье любимого, где поверх всех браслетов были намотаны толстыми слоями обереги. Да, для глаз теперь их браслеты космических людей не были видны, но по сути они никуда не девались. Он поцеловал под ними тонкую кожу старшего, а после игриво погрузил пальцы руки в развратно распахнутую мягкость рта Аля. Руки старшего сжали ягодицы, потянули вверх… зубы прикусили пальцы, чуть позже отпуская. Аль Данаб готов был уже продолжить. Чара завел одну из рук за свою спину и, огладив вставшее вновь твердым древко старшего, придержал. Последовавший поцелуй — всепоглощающий, жадный. Они, сцепившись языками, словно пытались каждый доказать свое главенство. Плавно опускающиеся подрагивающие бедра Чары и мощно подтрахивающие навстречу ему Аль Данаба. Младший, что пытается в который раз вести, растворяется в силе старшего. Он не готов перехватить инициативу, пока не готов, но уже не отступит, ведь то, как смотрит Аль Данаб ему прямо в душу, и то, как расцветает ответно, подтверждает. Чара желанен именно такой, какой есть, обновленный, вкусивший силу и полноту своих новых возможностей.