Там, где живут наши Тени

      В опустевшем коридоре основного здания ФСБ двое сотрудников стояли у окна. Пять утра по московскому времени, как показали часы старшего из них. Они молча смотрели на фасады зданий, щелкали и двигали пальцами так, будто перебирали в руках невидимую монетку. В силуэтах угадывались двое.       — Что предлагаешь делать? — тихо спросил руководитель Попов, лениво посматривая на Лубянку. Внизу бегали маленькие фигурки человечков: пьяные вбегали в метро на первые вагоны, толпились у закрытого входа в Центральный Детский Магазин, вытирали собой все возможные горизонтальные поверхности, дворники уже заканчивали уборку улиц, уборочная техника завершала последний круг.       Лето. Москва. Пять утра. Попова это успокаивало: хоть кто-то жил спокойной жизнью.       — Что делать… Брать живым, пока нас не опередили, — обыденно отвечал Лазарев.       Наедине он единственный, кто мог общаться расслабленно с руководством. И на то были причины — его послужной список побед и сталь характера, которую уважал Попов.       — Значит, едем в Старый Оскол?       — Координаты у Вас на столе. Жду указаний.       Попов взял паузу, просмаковав мысль и причмокивая. Тяжёлой рукой стряхнул невидимую пыль с носа и прикрыл рот в раздумьях.       — Не сейчас, дай ему ещё время. Я пропустил его в казино, но больше поблажек не дам. Поиграли и хватит.       Пришедшее сообщение на смартфон Попова прервало их покой. Мужчина усмехнулся, а Лазарев с интересом покосился на руководителя.       — Молодое поколение меня пугает. В такие годы и такие результаты…       — О чем Вы?       — Да так, о своем, о старческом. Сережа, это твое последнее от меня задание лично. Устрани угрозу, и я подпишу твою бумагу.       Холод прошёлся по рукам, но Лазарев вида не подал. То, чего он пытался добиться последние три года, наконец-то будет в его руках.       — Есть! Задание по устранению цели принято. Будет исполнено, — отбил он, подавляя внутри жалость к тому, кого считал другом, которого Лазареву придется предать.       Время пришло отрезать сгнившую голову.

***

      Пансионат ещё не проснулся. По открытым форточкам спален Антон предположил, что большинство детей уже заехало, а значит, его решение навестить команду ранним утром оказалось разумным.       Он натянул кепку пониже, спрятался в длинном воротнике спортивной куртки и прошел в здание. На охранном посте его встретили, как потенциальную угрозу, но когда Шастун привычно поприветствовал охранников и чуть показал чеширскую улыбку из-под ворота. Мужчины успокоились и довольно улыбнулись, приветствуя их хорошего знакомого: два метра роста и узнаваемые черты лица стали его пропуском без дотошного паспортного контроля.       Он прошел в педагогическое крыло. Тихо вокруг. Необычайно спокойно. Будто бы и не было никогда погони, преследования, гибели Оксаны. Все это байка, пугалка старших классов для новобранцев.       Но реальность оказалась тяжелее.       В совещательным кабинете приоткрыта дверь. Заглянув в эту щелку, Антон смог разглядеть сонных товарищей. Сметанники сидели большой группой в конце кабинета, практически спали друг на друге. Егор отстукивал ритм новой придуманной им песни по столу, закрыв глаза. Эд стоял у открытого окна и курил, стряхивая пепел в любимый цветок Кузнецовой на подоконнике. Ира послушно восседала на своем месте за столом и читала мораль о вреде курения.       Счастливые.       Все вместе.       Как в старые добрые.       Скрип за дверью потревожил их покой. Ирина подорвалась первая с места, приветствуя Антона. Тот махнул широкой ладонью и притворно улыбнулся, будто все в порядке. Он должен делать вид, что все хорошо. До последнего вздоха.       — Утречко доброе, капитан, — отсалютовал Егор.       — Вот-те-на, живой, даже на своих двоих в этот раз приехал, — кривлялся Эд, быстро докуривая сигаретку и закрывая окно. Сметанники перебивали друг друга, вскакивая с места:       — Ну, командир, какие планы?       — Да-да, давно мы не собирались официально.       — Последний раз в мае, давно было…       В кабинете начался галдеж, а Шастун просто улыбался. Счастливые. Энергичные. Полные надежд. Жизнь продолжалась без него, и будет идти своим чередом, чтобы там ни было.       — И это прекрасно, — прошептал Антон, вторя своим мыслям.       — Ась?       — Да так, я про себя…       — А чё в кепке, на острого козырька с таким кепарем непохож, — хитро улыбался Эд, замечая белые прядки волос руководителя. Преодолев считанные метры между ними, он махом снял кепку, хоть Шастун и пытался ее оставить на голове.       — Батюшки…       — Еба-ать!       — Ты чё, Эминем?       Шастун проводил рукой по коротко стриженным покрашенным волосам и довольно улыбался, иногда стесняясь внимание подчинённых:       — А ну, отставить.       Но Эд беспардонно рассматривал новую внешность руководителя, сканируя вдоль и поперек. Прищурясь он протянул:       — Ля, чел, тебя что, бросили?       Шастун покраснел от несуразности вопроса и с желанием поделиться всеми успехами личной жизни до засосов, как Кузнецова засмеялась:       — Эд, расставания так не работают. Это точно другое. Шпионская разведка? Новый имидж Тьмы?       — А что это, если не от большой безответной любви?       — А ну прекратили, задрали, — наигранно дулся Антон, проходя к месту за столом. — Важный вопрос…       — Сам красился?       — А ты просто отбелил?       — Ты практически как Малфой…       — Шаст, где твоя Гермиона?       «Спит, потому что мой ГермиОн красил меня всю ночь», — думал Шаст, но в этот раз умудрился не произнести этого вслух.       Антон старательно подавлял улыбку, вспоминая, как вечером пришел из магазина косметики с двумя тюбиками: с краской и бальзамом после окрашивания. Из рюкзака он вытащил хипленький бритвенный станок, а за ним китайский триммер. Арсений несильно вдавался в подробности и причины желания напарника, но несколько раз спросил его: «ты уверен? Мне кажется, это плохая идея. Я предупредил. Несколько раз. У тебя есть шанс ещё одуматься». Антон уверенно кивал, хоть не чувствовал в ногах сил от страха. Когда процесс запустился, назад дороги не было. Он планировал завершить все за полчаса, но когда упал четвертый час… Антон думал, что у него небольшая копна волос, но закончили они процедуру только к двум ночи. Попов провалился спать и не заметил отъезда напарника, а Антон накинулся на кофемашину утром, чтобы очнутся.       — Так, галдежный народ, — улыбался Антон, снимая с себя спортивную куртку, — у меня прекрасная для вас новость.       По комнате прошел свист и улюлюканье.       — Я собираюсь в отпуск, — Шастун улыбнулся так широко и неискренне, что команда замолчала. На несколько секунд все сфокусировались на руководителе, но затем выдохнули:       — Так это прекрасно!       — П-поздравляю!       — Давно пора.       — А то уже серый.       — Куда летишь? Санаторий аль МинВоды?       Антон улыбнулся, решив по привычке убрать челку, но затем убрал руку: прическа «ежик» избавила его от любимого терапевтического действия. Жаль.       — Спасибо за вашу радость, но отпуск у меня, а не у вас. Сейчас обсудим все проекты, которые в мое отсутствие необходимо завершить.       Команда хором завыла, ныла, плакала, нылась, скулила, жаловалась, но все неискренне. Скорее, они пытались подавить в себе чувство, что что-то шло не так. Хоть руководителю нужен был отдых, и это не обсуждалось, но Антон странно себя вел. Команда поддерживала и продвигала идею на каждой встрече, чтобы Шастун ушел в отпуск. Но… Не завершив дело по Оксане?       — Пройдемся по пансионату, затем к Тьме… — Антон открыл записи в телефоне, пробегаясь по пунктам. — И так, начало учебного года, а значит впереди нас ждёт концерт для новеньких, посвящение в учащиеся, открытые уроки факультативов, отбор новобранцев и сезон собеседований на преподавательский соста-ав, — протянул Антон, почесывая голову. Он оставляет ребят в пик сезона гражданских дел, но так даже лучше.       «Вы забудете обо мне в хлопотах».       — Ответственных перечислять?       — И так знаем, — нудно ответил Эд, зарываясь головой в капюшон. Стянув верёвки худи, он прилюдно показал, кто ответственный за открытые уроки факультативов вместо посвящения в учащиеся.       — Что, Эд, не рад организаторским обязанностям?       — Я думал, меня оставят на посвящении! Или хотя б на концерте с патлатым…       — Завались, сам ты потлатый! — обиженно подал голос Егор. — Если бы в прошлом году не заставил детей участвовать в местных играх кальмара, то мы бы тебя с поста не сняли. Концерт мой не тронь, никакого рэпа в этом году.       — Ба-бу-бэ, — передразнил Эд, скрывая улыбку. Он развеселил народ, а значит, базовая функция поддержки атмосферы выполнила.       — Какие вы все деловые колбасы, яхонтовые мои, — радовался Шастун, перелистывая заметки. — А теперь к более сложным задачкам…       Команда собралась. Промежуточных шуток для разрядки обстановки не будет.       — Ребята, архив Оксаны, который расшифровал и довел до ума Егор, оказался бесполезным, — Антон смотрел в глаза товарищам и нагло врал.       Но он даже не повел бровью, не отвёл взгляд, не сглотнул. Он верил в свои же слова.       — Но мы добыли прямые доказательства противозаконных действий Канделаки, а также несколько кейсов по заказному ей устранению политических деятелей от службы за последние десятилетия.       — Твою ма-ать, — тихо вдохнули ребята, но не Сметанники. Они плотно сидели на добыче и подготовке улик против Канделаки, держа в секрете разработки от товарищей. Все под контролем.       — Ваша задача подготовить полный комплект документов, баз данных, замаскировать присутствие в системах и сдать ее проверенному лицу в ФСБ.       — Проверенному? В ФСБ?       — Я дам контакт, он работает над теми же кейсами, но пока не знает о Канделаки. Нам подходит. На подстраховку есть… Есть ещё одна личность, которой можно доверять.       — И все? Просто передадим нашу работу федералам?       Злоба кипела у всех. Несправедливость. Ярость. Незавершённая месть. Они желали собственными руками вынести приговор Канделаки.       — Нет, — холодно отрезал Антон, зная, что его кибер-гонщикам нужен карт-бланш на совершение мести. — С сегодняшнего дня запускаем проект по подрыву финансовой устойчивости компаний Канделаки, а также хищение средств с ее подпольных бизнесов. Все деньги разделить между организациями нашего пансионата и предстоящими операции. Участки разберёте сами, или помочь?       — Не нужно, мы сами, — самоотверженно ответила Кузнецова, желающая показать, чего они стоят.       Злость.       — Уже не маленькие, — кивнул Егор, в голосе которого слышался звон, будто жар раскалённого металла.       Месть.       — Отдыхай спокойно, мы со всем справимся, — утверждал Шакулин, которого дополнял Калинкин в один голос, — плевое дело, и не такое вели. Уже как орешки щелкаем.       Уверенность в себе.       — Тогда больше сказать мне нечего, — гордо ответил Шастун, смотря на подчинённых. Они готовы. — Официальные данные передать федералам, финансы забрать себе. Есть вопросы?       — Никак нет! — хором ответила команда, сразу обращаясь друг к другу.       Антон улыбнулся, оглядывая ребят. Они уже вовсю обсуждали детали проектов, ход предыдущих разработок, просили перекинуть скрипты и напомнить, где находились нужные массивы.       Желторотики давно выросли.       В этом галдеже и бурном рабочем потоке Антон остался один. Ему всего тридцать с небольшим, а он уже не так силен и проворен, не так вынослив и пылок: пришло время передать талантливому новому поколению рычаг управления Тьмой. Перейти на полную автономию.       Но перед этим он заберёт с собой ту суку, которая посмела убить Оксану. Он оставит после себя будущее, в котором эта тварь больше не посмеет угрожать Тьме. Это его личное и последнее дело.       Перед ним суматошно и взахлёб талантливое поколение обсуждало работу. Антон думал, что его успехи в разработке и взломах выделяют его среди других. Но как же он ошибался. Он был лучшим из лучших, пока не встретил настоящие таланты. Звёзды поколения. Оксана передала ему управление и администрирование командой. И Антон ошибочно думал, что это из-за его способностей, но нет. Он — самый слабый боец, которому пришлось поручить администрирование. Перед ним сидели таланты нового поколения Тьмы, которые нельзя было упустить и закрыть рутиной. Он им неровня.       Их работа — не та, что показана в фильмах. Они долго и нудно печатают символы, преобразуя их в код. Иногда мастерят руками, играют с радиочастотами, перекраивают изначально заложенный в механизм движок. Вся разработка может занять от недели до нескольких месяцев, если не лет. Но ребята перед ним действительно вундеркинды, иного слова не подобрать, и отнюдь не из-за скорости. Они мыслят иначе, выворачивают ситуацию так, что идут на два шага впереди. Их пытливый ум не имеет границ в выбранных сферах.       А Антон… Антон другой.       Точнее, Антон обычный.       Самозванец.       Выросший на книжках самоучка-Шастун умел только преобразовать и переваривать прочитанное и изученное, не создавать революционное. Он всегда на несколько шагов позади команды, и в километрах от прежней мощи управления Оксаны. Он будто бы видел ее призрака, который обгонял его во всем: она бы раньше обнаружила пробоину в системе, резче бы реагировала на сомнительные подключения, гибче бы подходила к разработке решения, мягче, но ярче бы доносила об ошибках команде.       Ей не нужен был отпуск, и она сочетала в себе два стиля управления: в пансионате и в Тьме.       А Антон… Он всегда был позади, стараясь поспеть за ними. Уходил в ночь, чтобы доработать проекты к утру. Брал дополнительные смены для разработки плана захвата базы данных. Раньше всех вставал, несмотря на любовь ко сну, чтобы подготовиться к новому дню. Боялся не успеть, и все равно опаздывал: ранним утром подчинённые показывали и общие, и личные разработки; выданные задачи не просто ими безупречно выполнялись, а преподносились с доработками и усовершенствованиями; ребята уходили в автономию, пытаясь забрать часть загрузки из руководителя; часто он не понимал, как они сверстали проект, но не подавал виду.       Его сердце сжалось.       Ему не превзойти идеал.       Он сам боялся нераскрытого потенциала команды.       Им нужен сильный лидер и наставник.       Он хотел поспевать за ними, но он достиг лимита возможностей ещё в том году. Среди вундеркиндов он среднячок. Кому-то суждено стать кибергероями, но Антон — не один из них.       — Оксана, успела ли ты понять, как выросли твои воспитанники? — шептал Шастун, пока по комнате гулял рабочий галдеж и дискуссия.       Один в толпе.       Впереди Антона виделся только сплошной тупик. Обернувшись, он осознал, что заперт в комнате. Значит он будет драться. Биться кулаками в стену. Дырявить ее до тех пор, пока не откроет путь талантам Тьмы, которые распознала Оксана. Биться столько, сколько потребуется. Пусть и времени осталось немного.       — Тень, а что про гаджеты? — обращение помогло Антону вернуться в реальность.       — Да-да, ты заказывал приборы, мы их допилили. Я сразу сумку собрал, чтобы затестить тут, — как школьник радовался Эд, облизываясь на любимую часть. Тестирование его проектов.       Антон удивлённо включился к разговор:       — Так быстро собрали по заказу? Красавчики. Показывай только скорее, я до обеда планирую уехать, — Шастун улыбался, но команда замолчала.       — Уже?       — А когда твой отпуск…       — Подожди, ты же только приехал. Ты не останешься с нами?       Повисло недолгое молчание. Ребята пристально смотрели на руководителя, который не умел врать.       — Ты собираешься нас бросить?       — Эд! — тихо одернула его Ирина.       — Не затыкай меня. Так ты уходишь? Надолго?       Антон смотрел ровно и не переживал. Он проворачивал этот диалог миллиарды раз по пути сюда.       — Отставить панику…       Все затихли. Замерли. Казалось, Антон был холоден и спокоен. Но ребята не знали, как он испуган.       — Тьма — это единый организм. Я — головной мозг, а вы — органы. Друг без друга мы не проживем. Я не брошу вас.       «Я лишь подключу автономную нервную систему без участия лишнего механизма. С этого момента».       — Я сильно устал. Мне нужен покой на несколько недель, а лучше месяцев. Вы добыли и обработали все, что нам нужно, осталось оформить. Вы же справитесь без меня?       И вымученная вымученная улыбка поставила точку в разговоре. Конечно же Эд ему не верил: не так выглядел человек, решивший отдохнуть.       Перед ним сидел тот, кто решил исчезнуть.       — Давай хотя бы… — Егор подбирал слова, пытаясь остановить руководителя.       — Бухнем за твой отпуск! — крикнул Шакулин, неловко посматривая на остальных и ища поддержку.       — Да-да!       — Ну давай, Шаст. Такой событие! — Ирина не узнала свой голос. Она не хотела отпускать его, хотя бы задержать до вечера. Чуть-чуть.       Со всех сторон посыпались предложения и желания. Антон тонул. Не мог уйти. Не сейчас.       — Ла-адно, мои яхонтовые алкоголики. Мне от бутылочки пивка ничего не будет, — улыбнулся Шаст, поглядывая на время. Надо предупредить Арсения. — Но ночью уеду, у меня большие отпускные планы.       В комнате все забегали, засуетились, затрещали, а Эд стоял у окна, анализируя Антона:       — Что ты задумал, блядь, Шаст?       Кузнецова первой попыталась скрасить ситуацию вокруг. Она показушно и вдохновленно продемонстрировала собранность, предложив ребятам разделиться: часть товарищей должны были отправиться за алкоголем, часть за закусками, а кто-то остался за старших в пансионате и предупредит заранее Добровольского о том, что его подчинённые в эту ночь будут отсутствовать на постах.       Егор естественно вызвался остаться в пансионате, чтобы немножко увидеться с детьми Но так звучал аргумент. На деле он пытался прикрыть своё просто-ничем-не-хочу-заниматься из-за жесточайшей усталости от организации всех мероприятий в пансионате, которые на него легли из-за отстранения Эда. Выграновский же первым рванул к любимому магазинчику, где продавщица точно знала, какой алкоголь и в каком количестве ему нужен. Эд даже как-то хотел попросить хозяина этого маленького ларёчка с алкоголем и его любимыми ядерными чипсами сделать ему корпоративную скидку, потому что он был тем клиентом, кто делал (как ему ощущалось по оставленным суммам из кармана) половину кассы бизнесочка.       Сметанники взяли на себя закуп еды тем более потому, что Шакулин отказывался от правильного питания Кузнецовой и вонючих колбасок Эда к пиву: Калинкин его поддержал, предлагая закупить что-то из корейской или вьетнамской кухни в стол. Алкогольная вечеринка обязана быть успешной, а острота отлично гасила спирт в организме.       Шастун наблюдал за тем, как его подчинённые снова оказались подростками. Дети, родители которых оставили их на ночь одних на даче. И он бы хотел к ним присоединиться, но опять не находил себе места. Так он принял решение, что останется вместе с Егором за старшего в пансионате и начнет длительный уговор Павла Алексеевича на их авантюру.       Заворачивая на патруль в коридор, Антон провел рукой по дверной раме. Он не хотел уходить. Но он вынужден.       Возможно, это его последний визит. Главное, не оборачиваться, как Орфей.