После долгих уговоров директора пансионата ребята смогли занять дальний старый актовый зал. Заперевшись в служебном помещении за сценой, они веселились на полную громкость: группировка не боялась, что их застанут дети или случайные посетители; не боялись быть осуждёнными за их личные слабости и пристрастия к алкоголю; выражали мысли открыто, часто с матом. Даже забыли, что их могут взломать в уязвимое время.
В служебном помещении было тесно, но ребята не чувствовали дискомфорт. Среди старой мебели, поддержанного музыкального оборудования и коробок с барахлом они чувствовали себя в своей тарелке: жались друг другу поближе, чтобы насладиться моментом.
Шастун сидел будто во главе, но чуть поодаль от ребят, наслаждаясь баночкой пива. Несмотря на то, что он собирался сесть за руль в ближайшее время, Антон позволил себе пропустить пару глотков импортного темного нефильтрованного пива. Кузнецова подливала апельсиновый сок в свой бокал и размешивала его с мартини. Эд и Егор накинулись на бутылку джина, иногда забывая добавлять тоник. Сметанники не успели допить первую бутылку белого сухого вина, как уже косили глазами и хором напевали песни без повода.
Они жили здесь и сейчас.
Антон наслаждался каждой секундой. Весело. Душевно. Свободно. Как же давно он не был таким расслабленным рядом с ними. Как давно он не чувствовал эту лёгкость в голове. Как будто бы завтра не наступит, пора жить одним днём. На плечи перестал давить груз, пусть это и временно.
На этой мысли он помрачнел, потому что и правда не знал, а наступит ли действительно завтра для него. Но он старался отгонять от себя эти мысли и влюблялся в вечер все сильнее.
Ближе к полуночи была открыта последняя бутылка вина и джина. Под звон бокалов и банок послышались крики:
— За нашу Тьму!
— За нашу Тень!
— Гиб-гиб… УРА!
— УРА!
— УРА-А!
Протягивая баночку пива вперёд, Шастун смеялся во весь голос с пьянющих ребят. Дорвались. Они галдели о работе, об учебе, о личной жизни, о прошлых курьёзах, о детях… Жили моментом. Антон чувствовал теплоту. Он не хотел уходить.
Закрыв глаза, Шаст посчитал, будто… война окончена. Но осталась капитуляция одного человека. В динамике телефона Эда заиграла душевная песня Арсена Мирзояна, и ребята притихли. Каждый находил в тексте что-то своё:
Остаться, твой анфас мне как раз, чтоб не видел я глаз.
Признаться, что для нас в этот раз был единственный шанс.
Расстаться, и ты лжешь, что уйдешь, так чего же ты ждешь.
Меняться, надоело прощаться…
Если б стрелы остались в груди, я приму кроме тех, что нацелены в спину.
Я твоя половина луны.
Я всегда буду виден лишь на половину.
Ты всегда будешь видеть одно.
То что льстит зеркалам и на утро пьет кофе.
То что делит мой мир пополам или мерзнет на улице следуя моде.
— Кажется, пора… — послышалось Шастуну. Он распахнул глаза, заметив, что все были напряжены. Раздумья о дальнейшей работе разбились о чужое прикосновение:
— Шаст, ты… — голос Эда звучал четко и тихо, несмотря на выпитое количество, чтобы только Шастун это услышал. — Прости…
— Что ты?
Эд зафиксировал руки в захвате так, что Шаст выронил банку. Его держали.
Паника.
В комнате резко выключился свет.
«Предали! Как он их переманил на свою сторону?».
— Блядь, что ты…
Эд зажал его рот, что-то бормоча про «так нужно».
Шастуна предали.
В самый последний мо…
На стене перед ним старый проектор забубнил и зажужжал. На старом полотне показались фотографии пансионата с момента основания.
Эд расслабил хватку, но отпускать Шастуна не стал.
Фотографии за фотографии падали водопадом. Сначала старый пансионат сменился на фотографии новенького здания. Затем на доске через проектор показались отрывки строительства новых зданий и служебных общежитий, видеозаписи с торжественного открытия нового корпуса. Следом побежали фотографии с организации мероприятий, дня открытых дверей, первых проведённых мастер-классов, ярмарок, выступлений приглашённых гостей из Воронежской области и самого Воронежа, а также первого состава преподавателей пансионата. Местами даже показывался сам Лазарев, а где-то ребята замечали директора. Павел Добровольский не любил фотографироваться и старательно выбирал места сбоку от коллектива, где-то в третьем ряду, несмотря на главенствующую роль. Человек старой закалки и старых нравов. И спустя года он был во всем том же огромном пиджаке на три размера больше его самого. Директор, как школьник в отцовском пиджаке, не внушал ни страх, ни власть с первого взгляда: наоборот, от него веяло мудростью, теплотой и весельем. Особенно это чувствовалось в разговоре: уверенный взгляд в горящих любимым делом глазах.
После проектор показал фотографии мелких сметанников в смешных шляпках, юного Эда с его детскими татуировками-сводилками из АлиЭкспресс по всему телу, бесконечные эксперименты Егора с волосами, странную моду и любовь Кузнецовой к полосатым гетрам и растянутым неоновым фуфайкам.
А следом пронеслись фотографии Антона Шастуна. Вот он лопоухий и мелкий чинил что-то в лаборатории. А здесь он бегал с ребятами в футбол. На этой фотографии его тощие ноги особо сильно выделяли его из толпы ровесников. Бледный высокий лопоухий, ну точно маменький бродяга.
Вечно молодые…
Под музыку, написанную Егором лично, фотографии сменились на коллективные. На одной — ребята выступают на сцене с речью, как победители на местных соревнованиях по кодированию. А вот пронеслись фотографии с их первой организации мероприятия пансионата.
Затем начались фотографии побед детей над злокачественными образованиями: дети с новыми протезами, реабилитационные занятия, торжественное вручение сертификатов о полном выздоровлении и выходе в ремиссию. Ребята помнили каждого ребенка, которого они вели, наставляли и выпускали, даже будучи старшеклассниками пансионата. Это всеобщая победа, которую они разделяли всем коллективом. Но проскальзывали несколько фотографий, где дети не перенесли трагедию тела.
Сначала смешные, а затем трогательные воспоминания так и довели присутствующих до ручки: хихиканье сменялось шмыганьем носа, как… Будто сменился стиль видеозаписи. Автор сменился, потому что показалась Оксана. Фотографии подобраны были аккуратно и нежно. Не было ни одной фотографии, на которой бы Оксана не получилась. Не было ужасно смешных или фотографий, где она некрасиво скорчила рожицу. Фотографии сменялись одна за другой, и Шастун внимательно следил за ними. По хронологии он понимал, что где-то здесь, на кадрах, рождался проект Тьмы.
И действительно на фотографиях всё чаще появлялся Сергей Лазарев, а Оксана не редко сидела рядом с монитором. Ее теплая нежная улыбка не изменилась с годами. Она все та же.
Медленно фотографии, снятые с помощью цифровой мыльницы, сменились на современные, снятые на iPhone и Самсунги. На этих фотографиях ребята уже все вместе украшали их компьютерный класс к Новому году. Потом показался сарай, где они собирали новый компьютер для Эда. Затем появились более профессиональные фотографии с выпускного ребят: Лазарев, затем Оксана в чудном платье и с микрофоном в руках, после Шастун в костюме на пол метра короче него самого, затем совместный выпуск Кузнецовой на неоновых шпильках двенадцать сантиметров, Сметанников в пестрых костюмах, лысого Выграновского и Булаткина с ярко-розовыми волосами.
Модники.
Но в комнате уже никто не смеялся, а вино достаточно развязывало язык и чувства. Сметанники громко шмыгали носом, вытирая сопли рукавом, не стыдясь, что были погромче ревущей Ирины, ладонью прикрывавшей искривлённый рот. Егор хмурил брови и сжал челюсть, чтобы не чувствовать, как дрожала его губа. Эд давно уже отпустил Шастуна и прислонился к стене, иногда отводя взгляд, потому что ему всё ещё было тяжело видеть Оксану. А Антон прерывисто через силу неглубоко дышал. Ему казалось что всё, что произошло за последние полгода, было выдумкой. Ему казалось, что вот-вот Оксана войдёт в эту комнату с тортиком, полностью украшенным свечами, и скажет «сюрприз!».
Но никто не придёт.
Её больше нет.
Фотографии всё сменяли друг друга, иногда дополнялись видео. Затем всплыла видеозапись, музыка стихла. Все вцепились глазами в экран, когда увидели старый дизайн спальных комнат. Они узнали эту комнату.
В кадре сидела Оксана на диване, расслабленная и юная. Знакомый голос Лазарева донес из-за камеры:
—
Ну и что ты можешь сказать будущему поколению?
— Ох, ну что я могу передать этому поколению… Новенькие лучше меня разберутся, куда жмакать.
— Нет, Оксан, подожди, ну передай, что-то будущему поколению… лет через пятнадцать!
— Это же так далеко! Двадцать второй год…
— Ты же на пороге открытия своего первого серьезного проекта… Кстати. Как проект назовешь?
Оксана взяла паузу и довольно улыбнулась в камеру:
—
Тьма!
— Чего… Почему? Ты перечитала Стивена Кинга?
— Нет, тут глубже… Понимаешь, я сердцем уверена, что все мы находимся во тьме и постоянно ищем путь на свет. И я хочу, чтобы я, как и мой этот проект… для меня, для тебя и для будущих наших коллег стал не инструментом и не целью… А процессом выхода к свету. Не чересчур… романтично?
— Оксана-а, только такое я от тебя и ждал. Браво. А сама как назовёшь себя? Ты же администратор проект.
Камера шумно приблизила лицо Оксаны.
—
Хочу остаться безымянным автором… Или стать частью проекта. Поэтому… Без имени.
— Окси, нет. Ни в коем случае… Ты и есть Тьма. Твой позывной «Тьма», и не перечь наставнику…
— Ладно-ладно…
— А что передашь будущим коллегам, если они появятся?
— Конечно, появятся! Мы весь мир подключим! Что я хочу… Ребята, давайте жить дружно и любить друг друга. Вот что б до последнего вздоха! Давайте подарим этому миру ещё один шанс. Я люблю вас, хотя мы ещё не встретились, мои единомышленники. Путь к свету лежит через Тьму!
Видео прервалось. Белая надпись всплыла на экране: «
С пятнадцатилетием, Тьма».
— С юбилеем, Тьма, — прошептал Шастун, чувствуя, как горячо опалила щеку дорожка от слезы. Он быстро смахнул ее, пока не включили свет в кабинете.
— Я нашла это, — шмыгала носом Ирина, — недомонтированным проектом в ее архиве и решила, —
шмыг, — решила допилить… Сегодня юбилей группировки, мы думали…
— Мы думали, что ты помнил и приехал к нам поэтому…
— С юбилеем, Тьма, — прервал ребят и поднял бокал Егор, но не придвинулся к центру. Он прервал череду соплей, надеясь скорее забыться в бокале. Не время разбираться.
Следом бокал подняла Ирина, вытирая рукавом слёзы. Ребята за ней. Шастун поднял практически пустую алюминиевую банку пива, которую он смял в попытках совладать с собой.
Оксана подарила им больше, чем путь к свету. Она сама стала для них путеводной звездой, освещая путь.
В тишине они почтили память о Тьме и допили до дна все, что осталось в бокалах. Сладкие напитки в миг стали самыми горькими. Вечер завершён, пора выметаться. Кто-то встал с места и под предлогом «покурить» вышел из кабинета, кто-то утешал соседа, хоть и сам нуждался в помощи, а затем присоединился к курящим.
В этом и был смысл, за которым они гнались. В этом и была их жизнь. Защищать близких и помнить о тех, кто ушел вечно молодым от них.
Видеоролик, смонтированный Ириной, под высоким градусов разбил их на части. Кузнецова принялась лихорадочно все убирать со стола, другие собирать и выносить мусор.
Шастун опять остался один. И воспользовавшись заминкой, Антон встал с места, забрал сумку с гаджетами, которую предварительно перенес с собой. Затем на выходе из здания перебросился парочкой дежурных фраз с командой в курилке, обмолвился, что его уже ждут в глубокой ночи для отправления в отпуск, и удалился в другой корпус.
Ребята неловко ему вслед желали отдохнуть, поддерживали его решение и давали обещание, что не подведут. Когда парадная дверь в соседнее здание за ним закрылась, повисла тишина.
Долгая тишина.
— Я не дам ему помереть из-за нашей слабости и трусости, — первым подал голос Эд, чувствуя неладное. — Только не ещё одному из нас… А вы стойте все и помалкивайте, сычи опущенные. Все сами видели? Я установил за ним слежку. И только попробуйте сказать, что я перебарщиваю или зря суету навожу.
Он развернулся и ушел к калитке, где должен был припарковаться Антон. Под еле слышимый скрип его протеза ребята поджали губы. Никто с ним не спорил и не осуждал.
Эд как всегда был блядски прав.
***
— Спасибо, Окси, теперь я точно…
Перед тем, как уйти из пансионата, Антон зашёл в личный кабинет. Не включая свет комнаты, он разблокировал фонарик на телефоне. Он разговаривал весь путь до комнаты с ней, с ее образом, с ее призраком.
Она рядом.
Все слышит.
Просто ответить не может.
Ему осталось завершить предпоследний шаг его плана. Он вытащил тяжёлую пластиковую коробку из-под стеллажа. Пробежал пальцами по корешкам пластиковых футляров, в которых хранились черновые записи проектов на съёмных дисках. Найдя нужную, он нервно вытянул ее, извлёк диск, проверил на целостность и подключил к рабочему компьютеру.
Искусственный свет монитора временно ослепил его. Несколько кликов, и Антон смотрел, как загружался его проект. Процессор гудел и ныл о тяжести файла, несмотря на подключенные мощности сервера.
Открывшаяся программа работала исправно. Антон запустит тест.
Все собрано.
Он не оставит детей. Точнее, оставит за собой то, что мог создать только он.
На пластмассовом футляре слабо виднелась запись, сделанная от руки: "
Цифровая копия Тени. Проект АвтоУправление. Версия 182.14.11".
Rebooting system …
Start [Digital Shadow. The AutoControl project. Version 182.14.11]
Using Temporary Directory C\cybersecure-spool
Start running pre-commands
Finished running pre-commands
Start creating Shadow Copy Set
Shadow Copy Set successfully created
Downloading the server file list…
Downloading the server file list… Completed
Backup source [Limit 6.98]… Completed
Backup source [Limit PDG 2.31]…Completed
Backup source [Stop-word OL 1.3]… Completed
Backup source [Power Restriction 2.4]… Completed
Backup source [Сycle 6.9-1]… Completed
Backup source [EI 107.6]… Completed
Uploading New File… 100% of [Limit 6.98]
Uploading New File… 100% of [Limit PDG 2.31]
Uploading New File… 100% of [Stop-word OL 1.3]
Uploading New File… 100% of [Power Restriction 2.4]
Uploading New File… 100% of [Сycle 6.9-1]
Uploading New File… 100% of [EI 107.6]
Deleting Files… [Restriction 5.2]
Deleting Files… [Restriction 3.3]
Deleting Files… [Restriction 18.1]
Deleting Files… [Restriction 22.0]
Deleting Files… [Restriction 22.2]
Total New Files = 7236
Total New Directories = 210
Total New Links = 133
Total New Updated Files = 56
Total Deleted Files = 0
Total Deleted Directories = 0
Total Deleted Links = 0
Deleting Shadow Copy snapshot for volume «PP:\»
Start running post-commands
Обновление в процессе…
Не выключайте систему, пока не завершится процесс обновления…
Progress: …%
COMPLETE
Upgrade successful
Time… 419 s.
[Loading… 1%]
— Ну здравствуй, моя искусственная Тень, — приветствовал диск Антон, хмурясь от собственных безутешных мыслей. Будто в молитве он приложил футляр ко лбу и выдохнул: — Не подведи меня. Это всё, что от меня может остаться... Мы нужны тем, за кого мы ответственны. Только не подведи, когда… Если меня не станет…
Программа разгрузила нужные сценарии на облаке. Безупречно. Ни одного бага. Поспешно оставив работу на облачном сервере, затем отключившись и убрав футляр со съёмным диском в рюкзак, Антон последний раз оглядел комнату, а выйдя на территорию пансионата даже не обернулся.
Но он помнил участь Орфея, оглянувшегося в самую последнюю минуту и навсегда потерявшего Эвридику. Ошибки пройдены: обернется, и всё пропадет. Иначе он попросту не сможет уйти от них.
Сбежав к машине, он сел за водительское и завел машину. Из динамиков продолжил играть альбом Noize MC «Орфей и Эвридика»:
[Loading… 2%]
Когда все мои переменные станут постоянными,
Когда взгляну в последний раз на мир глазами стеклянными,
Когда потухнут зрачки,
Когда выпрямится и запищит кардиограмма,
Когда налипнут на небесный магнит мои 20 с чем-то граммов,
Оставив тело внизу, как обувь у храма,
Я буду тебя любить.
Когда увижу себя словно на видео, будто камера у потолка,
Когда памяти клубок размотает до нити финальная судорога,
Когда разум разомкнёт цепь событий, что была так ему дорога,
Я буду тебя любить.
[Loading… 3%]
Когда любой успех превратится в мечту дурака,
Когда чёрная кошка Смерть отойдёт от блюдца, до дна жизнь мою долакав,
Когда останется лишь темнота и молекул бестолковая сутолока,
Я буду тебя любить.
[Loading… 4%]
Телефон завибрировал, и Антон сразу принял звонок.
— Да, Арс, уже еду... Прости, задержался. Скоро буду дома, — Антон забросил сумку на пассажирское переднее сиденье. — И новость! Да-да... я все-таки решил уйти в отпуск. Как завершим дела с Тиной, я заброшу тебя в Москву, а сам еду к тетке двоюродной… Да-да, буду какое-то время недоступен… Нет, со мной все хорошо, я не грустный, — смеялся Антон, выдавливая из себя все, что только мог. — Просто устал, засиделись с ребятами. Они такое учудили, все расскажу. Не переживай, все хорошо.
Антон не позволит больше никому погибнуть и подставляться опасности. Он будет врать до тех пор, пока они не будут в безопасности. Все. Без исключения. Даже ценой собственной безопасности. Тень исчезнет без его солнца.
Эвридика будет спасена, как и завещала Оксана.
