Пламенное небо

Прошел еще месяц, а Сюэ Ян не то что не видел, даже никакой вести от Сюань Юэ не получал. Конечно, кем он был, чтобы посвящать его во внутренние дела мира мертвых, которым правили самые сильные представители своего поколения, но за все те годы, что они прожили вместе, бог самоубийц никогда не покидал его так надолго, к тому же, судя по всему наверху дела были до того плохи, что даже Шу-эр и Су Су вынуждены были покинуть дом и подняться в царство людей, потому что не все Жнецы справлялись с таким наплывом оскверненных душ. Лишь Лунъю однажды тихонько шепнул ему, что один из правящих кланов заклинателей в своем стремлении обрести еще больше власти переходит все допустимые границы, и ради привлечения некроэнергии зверски изживает людей, дабы энергия страха и ненависти трансформировалась в темную Ци. Такого обращения с темной Ци и такое сильное желание ею обладать Сюэ Ян не хотел и даже не пытался понять. Он, познав её влияние на собственную душу хорошо осознавал, во что она может превратить его в конце своего пути. Изначально преследуя совершенно противоположную цель юноша стремился к ней обходя эти ужасные варианты трансформации и безумия, поэтому и времени даже на достижение минимального результата заняло значительно больше. Так как он был человеком, то впускать в себя темную Ци означало великий риск, если он тут же бы начал применять её плотоядную силу, поэтому выцеживая из пространства по капле некроэнергии, именно этой каплей он и впускал её в себя и путем многочасовой медитации переписывал её, так скажем, изначальный код, подстраивая её под себя, и лишь затем уже чистой, «благоприятной» для него некроэнергией, у которой от тьмы осталась лишь сила, а не хищный голод, впускал её в созданный им энергетический канал. Благодаря удачному отсутствию Сюань Юэ ему незачем было прятаться в Мёртвом городе, Лунъю ставил барьер на их дом, и они тренировались там. За прошедший месяц Сюэ Ян усилил меридианы ответвления своего канала для некроэнергии еще больше, а та, что он скопил в себе, начала множиться и сохраняться, он уже мог её использовать, но пока еще не решался. Когда выдавалась свободная минутка, Сюэ Ян в одиночку практиковался вместе с Чэн Мэем, порождая своим телом медленные, довольно ритмичные движения, похожие на завитки воздушного потока, но вот оборотни, наблюдая за ним, видели совсем иную картину. Они видели не столько движения, сколько слабые зачатки медленного танца, танца на мечах, и порой забывшись Сюэ Ян не замечал, как собранная им некроэнергия, которую он чуть-чуть выпускал из своего тела ставит вокруг него защитный барьер, и ради эксперимента Лунъю однажды высвободил из себя небольшой сгусток, что принял форму бабочки, и направил её к Сюэ Яну. Та сгорела едва приблизившись, наткнувшись на защитный барьер, а вот Жэчхи, для которого излишнее терпение было его личным адом поступил иначе, и направил на ничего не подозревающего, медленно двигающегося Сюэ Яна уже более сильный поток в форме змеи. Юноша среагировал мгновенно, отбив его даже не мечом, а собственной ладонью, в которой скопилась сила тьмы, порожденная каналами его тела. В этот момент, когда он проявил свою первую целенаправленную атаку, Жэчхи понял, почему его затылок каждый раз покрывался мурашками, как только он сходился в схватке с Сюэ Яном. Тот был словно отражением молодого Сюань Юэ, того Сюань Юэ, который, как и сейчас Сюэ Ян, стремился двигаться, стремился жить, а его красота и способности лишь притягивали взгляд, заставляя испытывать подлинное восхищение, а неосознанно перенятые от бога привычки лишь делали их схожесть еще большей. В их числе была любовь к яблокам и сладостям (причем у Сюэ Яна она была очень сильной), потребность завязывать волосы в высокий хвост и вообще баловаться красивыми прическами (хотя с такими шикарными длинными волосами, как у них, это была даже не прихоть, а больше необходимость), желание носить одежду черных и темно-синих цветов, а также некая надменность в любом противостоянии, где и тот, и другой зачастую срывались на смех или просто улыбались, когда чувствовали идущую изнутри волну превосходства. Сюэ Ян преуспел в создании того себя, о котором мечтал. Сейчас он был тем, кем хотел, и в этом была не только его заслуга, но и тех, кто всё это время заботился и оберегал его… И вот однажды Сюань Юэ вернулся. Едва Сюэ Ян услышал весть об этом, как его ноги сами по себе сорвались с места, и дабы сократить путь он выбрался на крыши и бежал по ним, направляясь в самый вход в город, к длинной, уходящей вниз широкой каменной лестнице. Сердце его безудержно рвалось вперед, тело едва поспевало за ним. Добежав до лестницы он не стал тратить время на обычный спуск и просто на бегу спрыгнул с неё, летя вниз словно сорвавшееся со своей оси небесное тело, хотя она была до того длинной, что вместо дна он видел лишь черные сгустки бесплотного тумана. Сюань Юэ аж подскочил на месте, когда в паре метров от него, когда он уже подходил к началу лестницы, свалилось нечто, поднявшее непроглядное облако пыли. Внутри него он увидел очертания человеческого тела, чьи волосы трепетали на холодном, вечно присутствующем в сумрачных пустотах ветру, и наконец увидев знакомые глаза, что не мигая смотрели на него, Сюань Юэ слегка изменился в лице. Кажется, он был немного удивлен. — Ты вернулся, — тихий и довольно низкий голос Сюэ Яна приятным эхом завибрировал в воздухе. Сюэ Ян смотрел на него, буквально пожирая глазами, однако в их глубине, опасливо затаившись в черноте зрачков еще сдерживал себя скрытый, грозящийся вырваться наружу гнев, словно юношу терзала бесконечная боль и обида. Ах да, бог ведь совсем не давал о себе знать, и даже крохотной вести о себе не присылал. Его не было всего месяц, но глядя на возникшего перед ним юношу создавалось впечатление, что весь год. Его подчеркивающая стройность аккуратная красивая одежда, яркие полыхающие глаза, ниспадающие длинные шелковистые волосы, меч на поясе, с немного покачивающейся черной бахромной кисточкой, плотно облегающая перчатка на левой руке. Невозможно было признать в этом действительно словно сошедшем молодом боге того ребёнка, которым Сюань Юэ его помнил. Перед ним стоял сильный, пышущий юностью и красотой человек, чье истинное место лишь в лучах сверкающего солнца, среди цветущей жизни и бесконечных возможностей. Для бога самоубийц не видеть Сюэ Яна месяц приравнивалось к тому, будто он не видел его целый год, так тщательно божество подмечало каждую изменившуюся деталь, даже слегка измененный блеск в глазах. Его не было всего месяц, а Сюэ Ян, будто наливающийся жизнью плод, сиял лишь ярче, внешний облик его становился всё слаще, всё изящней, от него сложно было оторвать глаза. — Обнимемся? — разводя руки в стороны, предложило божество. Сюэ Ян в ответ на его улыбку лишь криво изогнул уголки губ. — А может потанцуем? — с нотками некой смеющейся надменности сказал он, при этом на мгновение широко распахнув глаза перед тем, как закончил вопрос. «Похоже, и правда обиделся, — подумал Сюань Юэ, слегка склонив голову вниз, сосредоточив взгляд. — Видимо, придеться принять на себя его гнев, чтобы он выплеснул на мне эмоции и успокоился…» Со свистом вытащив Чэн Мэй юноша тут же разделил его на два меча и, сверкнув в широкой улыбке парой очаровательных клычков, первым кинулся в бой. Сюань Юэ хмыкнул сквозь ленивую улыбку, что притаилась в уголках его губ, и, обнажив Фэйцзянь, принял первую атаку. Она была сильной, но подобно быстрой волне немедленно уходящей, но лишь для того, чтобы с повторившимся движением уже с большей силой вновь кинутся на него. — А ты быстро растешь, — когда мечи столкнулись вблизи их лиц, взгляд человека и божества сошлись. — Это ты стареешь, — не поскупившись на иронические нотки в своем голосе, ответил Сюэ Ян. — Если проиграешь, заберу себе всю страну мертвых. — Я бы и даром её отдал, но кто ж возьмет такое «добро» себе на обеспечение? — лениво протянул Сюань Юэ, продолжая бой. Он отметил, что Сюэ Ян довольно хорошо наловчился, держался довольно долго, а уж что он вытворял с движениями своего тела… Похоже, Лунъю малость перестарался, потому что явно претендуя на звание Олимпийского чемпиона по гимнастике, Сюэ Ян ну уже так изворачивался, что когда отбил прямой удар ногой, направив её вверх так, что его ноги приняли положение шпагата, пока он продолжал стоять, упираясь одной ногой в землю, а другую держал ровненько над своей головой, что у Сюань Юэ зарябило в глазах. Какая-то призрачная боль лизнула его бедра от этого зрелища, потому что между бёдрами, как говорится, находилось самое дорогое, а то, что делал Сюэ Ян, хоть и красиво, но от этого вида почему-то сразу хотелось себя между ног прикрыть. Еще Сюань Юэ подметил, что в большинстве своем движения Сюэ Яна скупы на резкие выпады, но щедры на движения схожие с потоками ветра. Например, когда он ускорялся и, чтобы его удар набрал силу, отскочил от земли и закрутился против часовой стрелки, что помогло ему не только ударить, но и уклониться от атаки. Прыгнул он довольно высоко, перелетев через тело согнувшегося в этот момент божества. Они долго продолжали носиться друг за другом, даже умудрялись обмениваться парой фраз в промежутке между ударами, но бой был закончен тем, что Сюань Юэ, устав от постоянных выпадов просто скрутил Сюэ Яна заговоренной веревкой, еще с несколько минут хихикая себе в ладонь, поскольку «изящно» скрутившись на земле юноша громко забранился, и это ну совсем не подходило к его утонченному, хоть и перекошенному от гнева лицу. — Ну ладно, всё, — освободив его, Сюань Юэ отряхивал одежду юноши. — Не злись. Мне не следовало обижать тебя, ну всё. Юноша с неприкрытой злостью и обидой сверкнул на него глазами. Их с Сюань Юэ бои никогда не заканчивались конкретно на проигрыше или выигрыше, потому что этот бог всегда всё заканчивал на «веселой» ноте, обычно как-то подлавливая юношу и ставя его в неловкое, как для участника боя, положение. — Я думал ты хоть теперь будешь серьёзен, поскольку я уже давно не ребенок, — завозмущался Сюэ Ян, обидчиво сложив руки на груди и отвернул от него свое лицо. Сюань Юэ лишь тихонько выдохнул, и подавшись вперед нежно коснулся головы юноши слабым, едва ощутимым поцелуем. — Как я могу быть серьезен, когда ты так очаровательно надулся и скукожился, но всё равно не уходишь. Это намек на то, что ты хочешь объятий? Сюэ Ян предупреждающе рыкнул, но со своего места так и не сошел. — К слову, — как бы про между прочим тихо буркнул он, — почему тебя так долго не было? Сюань Юэ мягко улыбнулся к повернутой к себе спине юноши. — Обхаживал девственниц, пока развлекался с темной Ци наверху, — склонив голову, довольно добродушно протянул он. — Хочешь, в следующий раз отправимся к ним вместе? Лицо Сюэ Яна сморщилось, словно бы его заставили разом съесть целый лимон, но при этом вежливо пожелали приятного аппетита. Снова этот бог за всякой ересью, срывающейся у него из губ, пытается скрыть серьезные вещи. Медленно повернув лицо, брови которого сошлись на переносице, к богу самоубийц, Сюэ Ян тяжко выдохнул и, постучав пальцами по мечу божества медленно, не без брезгливости выцедил: — Всякий раз, когда я слышу подобную ерунду, мне хочется заколоть себя Фэйцзянем, чтобы не мучиться. — А как же Чэн Мэй? — Я не могу позволить себе запачкать собственный меч в своих же кишках. Отомстит ведь. — Как? Перевесит твой труп в угол, что ли? Сюэ Ян изогнул бровь, однако веселые искорки всё равно появились в его глазах. — О, как же я мог забыть? — схватившись за голову, Сюань Юэ мигом приблизил ладони к губам и что есть сил закричал: — Янь-ван, на помощь! Насилуют!!! Действительно трудно было бы передать какое громкое эхо раздалось по пустыни, настолько громкое, что на своем пути оно даже умудрилось смести плотные сгустки тумана, и его явно услышали все, кому «посчастливилось» в этот момент там быть. Полностью растворившись в воздухе вновь наступила тишина, но уже буквально через минуту, под несдержанное потирание ладоней Сюань Юэ воздух начал звенеть, словно бы кто-то разрывал его своими тяжёлыми, наполненными гневом флюидами, после чего буквально в нескольких метрах от них поднялся тяжёлый столб черного огня, в котором с отслаивающимися сгустками чёрной материи предстал сам великий Бог Смерти. — Ты… — сверкая белыми, будто морская пена, глазами, Янь-ван цедил сквозь зубы: — Ты труп! — Неа, — спрятавшись Сюэ Яну за спину, Сюань Юэ выглянул из-за плеча юноши. — Только не сегодня, и не завтра, и… никогда. Брови Янь-вана сошлись на переносице, и выйдя из плотного огненного столба он предстал перед ними, сверля недовольным взглядом весьма довольного собой Сюань Юэ. На мужчине был черный, из довольно тяжелой ткани халат с широкими длинными рукавами, а на руках как всегда болталось множество украшений, браслеты и кольца увенчивали его словно доспехи. Кивнув в сторону Сюэ Яна в знак приветствия, бог смерти невзначай задержал на нем взгляд со слабыми зачатками заинтересованности. Он уже довольно давно не видел мальчика, и первые секунды даже не признал в этом юноше Сюэ Яна, но что его удивило больше всего, так это то, что и его брат, и это весьма повзрослевшее дитя располагали почти что одинаковыми взглядами, из-за чего их лица казались половинками маски с одними и теми же чертами, но как известно лица не симметричные, поэтому складывалось впечатление, будто Сюань Юэ представлял левую сторону, а Сюэ Ян — правую. Правда, несмотря на явно доминирующую в чертах лица миловидность юноши, а всё же его красота была больше агрессивной из-за колкого острого взгляда, подозрительного и заинтересованного одновременно, но вместе с тем — смеющегося. У Сюань Юэ же были более плавные мягкие черты, в его взгляде угадывалась затаенная нежность. Однако это был лишь покров убаюканной где-то в глубине души жестокости, что была словно искра, которой не хватало легкого дуновения ветра. То есть, получалось, что, не смотря на гораздо большую склонность вызывать своим лицом доверие, «нежный» Сюань Юэ был опасней открытого в своих острых эмоциях Сюэ Яна, который на первый взгляд был более опасен, но вот по-настоящему стоило опасаться того, кто бесшумной тенью притаился прямо у него за спиной, продолжая удерживать на своем лице добродушную, довольно светлую улыбку, ведь Сюань Юэ был богом смерти, и зачастую его движения неосознанно совпадали с характерным поведением сущности смерти, которая, выбрав человека, незримо следовала за ним, притаившись как раз за спиной, а когда приходило время извлекать душу, смотрела прямо в лицо… — Мы в довольно непростой ситуации, брат, — когда с приветствиями было покончено, пара сумрачных божеств, уходя вглубь пустот, негромко переговаривались. Сюэ Яну было позволено слушать их беседу, идя прямо за ними, тоже участвуя в их прогулке. — Это из-за событий на поверхности? — низко спросил Янь-ван. — Да, — с нажимом ответил Сюань Юэ. Он, как божество, рожденное на поверхности, мог покидать сумрак, в отличии от своего брата. — Этот клан Вэнь… буйства их главы довольно сильно сказываются на качестве шествующих к нам душ. В Бестиарий прилетает такое, что даже мне, много повидавшему, становится дурно. Не знаю, что за источник позволяет им творить такое и откуда он бьет таким ключом, но они буквально искривляют изначально правильные души и как бы мутируют их, лишают осознанности и трансформируют на довольно высоком некро-уровне. Я озадачен всем этим, и долго наблюдал за ними, потому что больше всего это похоже на какие-то ритуальные убийства. Я думаю, что как раз это они позаимствовали у своих японских соседей, где такая практика обычна, но развили её при помощи реликвии. — И в чем её суть? — Боюсь, что это один из сосудов затаенной злобы и ненависти, что пожирая себя же и плодясь порождает одну из самой опасной темной Ци, ту, которую мы оттесняем в глубины нашего мира. Янь-ван тяжело вздохнул. — С живыми всегда проблем больше, чем с мёртвыми, — недовольно протянул он. — Какая жалость… война уничтожила столько знаний, а они умудрились восстановить лишь каплю, но уже так высасывают из неё познания, что попросту вредят себе. В ложке лекарство, в чашке яд, а они, похоже, пьют из горла, и ведь не подавятся же, черт подери. — Я думаю, — слегка склонившись к нему, Сюань Юэ негромко продолжил, — думаю, что о клане нужно «позаботиться» как следует, и не оттягивать с этим. На этой фразе Сюэ Ян навострил уши. Боги смерти никогда не использовали в прямой речи такие слова как «убийство» или «уничтожение», обычно заменяя их теми, что не несут в себе прямого значения предполагаемым действиям. — Может все же лучше пока будет «присмотреть» за ним? — покосившись на него, спросил Янь-ван. — Или ты думаешь, что всё настолько плохо, что мы просто вынуждены «позаботиться» о нем? — Верхние боги не хотят с этим разбираться, потому что это вне их компетенции, — криво усмехнулся бог самоубийц. — В конце концов, вся сущность тьмы так или иначе стекается вниз, то есть сюда, а здесь правим мы, так что… Я всё же остаюсь при своем мнении, но мне нужно твое одобрение, дабы я мог начать подготовку к… «Полному истреблению, — про себя подумал Сюэ Ян, сверкнув на богов глазами. — Значит вот как боги поступают с так называемыми грешниками. Но почему уничтожен должен быть весь клан?» — Кстати, Сюань Юэ, — полуобренушвись на юношу, Янь-ван смерил его слегка задумчивым взглядом. — Я слышал, что твое дитя беспокоит его незавидное бедственное положение. — Что-что? — удивилось божество. — О, я не правильно выразился, — смежив веки и несколько раз моргнув, ответил Янь-ван. — У Короля Ночи нет ничего, чем он мог бы распоряжаться как собственным имуществом. Это плохо. Если ты ничего с этим не сделаешь, то без внушительной родословной он не будет стоить ничего в глазах тех, для кого простой люд идет наравне с ценником на самой поганой овце. Сюэ Ян сделал на лице удивление, в то время как глаза Сюань Юэ забегали, однако увидев почему-то смущенный взгляд юноши, немедленно заговорил: — Не слушай его, — поглаживая Сюэ Яна по плечу, быстро-быстро затараторил Сюань Юэ. Он мгновенно вспотел, так как решил, что из-за слов Янь-вана, Сюэ Ян устыдился того, что тот знает, что он беден как церковная мышь, и кроме как того, что ему дали или подарили, больше ничем не располагает. — Ты стоишь как минимум целого стада овец, поверь мне. Янь-ван, будь проклят твой поганый язык, ты что несёшь?! Будь так добр, дополни этот список. Бог смерти удивленно поднял брови, кажется, не совсем поняв его. — Ну, — начал он, — если вкратце, то в мире смертных цветок твоего, Сюэ Ян, типа, можно было бы обменять на четыре свиньи, стадо овец, четыре быка, четыре тонны пшеницы, две тонны масла, восемь тонн ржи, триста литров вина, четыре тонны пива, триста килограммов сыра и серебряный кубок. В былые времена чёрный тюльпан был настолько дорогим цветком, что лишь за один его саженец можно было получить всё вышеперечисленное. — Ого, — искренне возрадовался Сюань Юэ, — звучит как приданное. Кстати очень хорошее приданное. — Впрочем, есть и другой список расценок на то, что они называют «хризантемой», раз уж мы о цветах заговорили… — А-ну цыц. Всех душ мира в качестве оплаты будет мало, чтобы слизать с губ Короля Ночи капли вина, а ты за хризантему речь завел? Не в мою вахту, Янь-ван, не в мою вахту. — Извините, конечно, что вмешиваюсь, — подняв руки ладонями по обе стороны лица, дал о себе знать ничего не понимающий Сюэ Ян, — но что такое эта ваша хризантема? Я как бы уже понял, что под типом цветка вы говорите о чёрном тюльпане, но при чем тут хризантема? Она что, тоже имеет какое-то отношение к сумраку? Растет ведь вроде как на земле, среди людей. «И ими же совращается, — отведя глаза в сторону, подумал Сюань Юэ. — Будь проклят ты, Янь-ван, и твой большой рот!» — Это была шутка, — милостиво позволив себе разрешить это недоразумение, Янь-ван перевел глаза на брата. — Сюань Юэ, а ты чего так разволновался? Если память не изменяет мне, Сюэ Ян вроде как хотел жениться и делать детей, а тот сосуд, который способен их воспроизвести, не должен вызывать у тебя подозрений, не так ли? Несмотря на явное безразличие в лице брата, Сюань Юэ всё равно видел скрытый издевательский огонек в его глазах. Янь-ван действительно смеялся над ним, так как знал, что люди бывают предрасположены или соблазнены к таким союзам между собой, которые, малость, экзотичные, что ли, а учитывая явную предрасположенность Сюэ Яна к демисексуальности, то субъект его влечения не обязательно мог быть противоположного пола, что уже довольно давно не выходило у Сюань Юэ из головы. Так как у богов была более чистая концентрация энергии, то между собой они притягивались лишь противоположностями, а у людей она была смешанная, из-за чего, как говорится, под шкурой нежной овечки мог скрываться оголодавший волк. Однако те самые веселые огоньки в глазах Янь-вана неожиданно исчезли, из-за чего Сюань Юэ так же резко изменил выражение на своем лице, будто в одночасье кто-то повернул его мысли в совсем другое русло. Они стояли друг напротив друга, но лицо бога смерти, кажется, источало расслабленность, в то время как выражение бога самоубийц наоборот, копило все больше напряжения. «Когда ты скажешь ему? — обращаясь к нему на тонком уровне, который был недоступен человеческому слуху, Янь-ван едва заметно нахмурился. — О том, к чему в скором времени его приведешь». Сюань Юэ, не моргая, смотрел в залитые белым цветом глаза брата, и неспешно, очень медленно ответил. «Я потратил много времени на поиск подходящего клана, который смог бы принять «безродного» юношу с достаточными навыками основных показателей силы заклинателя, точнее адепта, — продолжал Сюань Юэ. — Но я все еще подыскиваю хорошее место, где о нем бы хорошо заботились. Так как вскоре я разверну войну с представителями Вэней, нужно позаботиться о том, чтобы Сюэ Ян держался от этого как можно дальше…» Янь-ван задумчиво склонил голову, легко постукивая пальцем по сложенных на груди руках. «Осторожно подойди к этому вопросу, и постарайся как можно ласковей убедить свое дитя в том, чего хочешь, чтобы он с легким сердцем и без лишних ненужных подозрений покинул наш мир». «Не волнуйся. Я практиковал с ним лишь то, что не запрещено снаружи, а так как Сюэ Ян слишком талантлив, то его способностям быстро найдут применение. Главное, чтобы то, что его будет окружать, было ему интересным, иначе он сбежит». «Раз на горизонте событий маячит неотложная война с тем кланом, не лучше ли будет отправить мальчика в Японию? Он мог бы переждать там эту бурю, пока ты не уладишь конфликт между развернувшими некро-пикник людьми». Сюань Юэ думал об этом, но страна располагалась далековато от его владений, а он хотел быть как можно ближе к юноше, пусть даже будучи по ту сторону сумрака. Он рассчитывал, подняв его на поверхность, больше не вмешиваться в его жизнь, но не мог отказать себе в том, чтобы наблюдать из тени, но так, чтобы юноша об этом даже не догадывался. Он предвидел его уход еще когда только привел сюда, поэтому долгие годы лихорадочно думал, как лучше будет поступить, и вспомнив судьбы Лань Ван Цзи и Вэй Ина пришел к выводу, что лучше всего будет отправить Сюэ Яна в орден, где он получит клановую принадлежность и место, которое хотя бы сквозь недовольный скрип своих белых зубов мог бы назвать домом, чтобы ему было куда возвращаться, и было где расти. Будучи среди людей он быстро найдет себе увлечения и забудет о грусти, забудет о том, что окружало его здесь. Сюань Юэ искренне желал Сюэ Яну лишь лучшего, поэтому считал, что отдать его на обучение в хороший орден будет лучшим решением. — В отношении войны, — уже вслух озвучил Янь-ван. — Как бы там ни было, но этот вопрос нужно уточнить с верхним пантеоном божеств. Ты ведь не собираешься тайно наслать на клан непреодолимую болезнь, чтобы тихо и чисто стереть его с лица земли. — Как можно, — лениво разведя руки в стороны, ответил Сюань Юэ. — Разве же я похож на подлую тварь, что не считается с человеческими жизнями? — Но почему весь клан должен был уничтожен? — решившись подать голос, тихо заговорил Сюэ Ян. — Почему нельзя просто убить их лидера и обойтись минимальным количеством смертей, зачем убивать их всех? И Янь-ван и Сюань Юэ одновременно повернули на него взгляд, в котором плескалась какая-то неспешность и абсолютное отсутствие эмоций, хотя обсуждался довольно серьезный, явно располагающий к заметной реакции вопрос. — Ты не понял, — снисходительно улыбнулся Сюань Юэ, — под «уничтожить клан» мы имели ввиду позаботиться лишь о касте заклинателей, поскольку все мастера ордена Ци Шань Вэнь обладают запретными умениями в манипуляции некроэнергией. Я вовсе не собираюсь отыгрываться на тех, кто не имеет к этому отношения, но так как они зашли слишком далеко, то все их заклинатели должны заплатить за то, что не были заинтересованы в том, чтобы это остановить. Сюэ Ян, ты знаешь, сколько за последний месяц этот клан замучил людей? Их даже не десятки, и далеко не сотни. Они похищают людей из соседних поселений и скармливают их души и тела тому артефакту, что питается энергией страха и ненависти. Ты ведь помнишь, как я оттеснял темную Ци и заключил её в барьер? А они эту заразу распространяют, извлекают из нашего мира в свой, она уже кипит в их водах, образуя бездонный омут, пожирающий невинных людей. Они довольно быстро далеко зашли, поэтому и расплата тоже будет быстрой. Запомни: если боги смерти берутся за справедливое возмездие, то не пожалеют даже собаки. Но не волнуйся, ужасов войны ты не познаешь, как и ужасов убийства. Мы худшего, чем убийство человека другим человеком все еще не видели, и нет ничего страшнее, чем когда они убивают друг друга. Так не должно быть, их не такими создавали, поэтому нам, знающим, что заложено в душах людей изначально… больно. Нам больно на это смотреть, понимаешь? А вмешиваться мы не имеем права, мы ведь совсем иного предназначения боги, а так, быть может, мы бы напомнили им об подлинном смысле их существования, и о настоящей цели рождения душ на земле. Сюэ Ян понимал. Как и понимал то, что обжигающий душу стыд сбивает его дыхание, из-за чего его лицу труднее было оставаться с тем же безразличным выражением. Он, Сюэ Ян… чем он лучше тех людей из клана Вэнь, что возомнили себя неприкасаемыми и дерзанули покусится на Путь Тьмы. Сюэ Ян ведь делает то же самое, пусть и формулировка немного другая, но Путь Тьмы ведом и ему, однако он не собирался на него становится. Всё, чего он хотел, это продолжать быть рядом с Сюань Юэ, и цену за это он готов был заплатить. Но не готов был принять эту плату сам Сюань Юэ, который даже не подозревал, что Сюэ Ян за его спиной творит. Когда юноша ушел, попросив у богов разрешения вернуться в город, Сюань Юэ и Янь-ван молча наблюдали за его неспешной ходьбой, за покачивающимся длинным хвостом, что достигал поясницы, за оттенками скрывающейся в тумане одежды. Они молча наблюдали, привыкшие глазами и мыслями обволакивать предмет своей заинтересованности, потому что зачастую коснуться его не могли, даже дышать рядом с ним боялись. — Он совсем как ты, — не отрывая взгляда от юноши, сказал Янь-ван. — В нем столько боли и любви, что без присутствия рядом с собой своей противоположности ему совсем некуда будет выплескивать пока еще непонятые им чувства. Как жаль, что мир наш лишь холодное марево, в котором цветы окружены холодом и тьмой, лишаясь возможности распуститься и благоухать в золоте пышущего теплом солнца… Это был последний раз, когда они все вместе вели беседу и просто находились рядом. Последний раз Сюэ Ян видел Бога Смерти, а вот с Сюань Юэ всё же предстояла еще одна встреча… последняя в сумрачном мире.

***

После того, как Второй господин вернулся, оборотни с замиранием сердца ждали его действий. Назначенный срок стремительно приближался, а Сюань Юэ вел себя так, словно и думать забыл о том, что меньше чем через полгода Сюэ Яну исполнится четырнадцать и юношу срочно нужно будет увести из сумрака. Как бы сильно он ни старался, до какого бы изнеможения от отсутствия отдыха себя ни доводил, а всё равно не успевал достаточно сильно прижить ту ветвь духовного канала, который создавал ему его собственную некроэнергию. Подвергнувшись изменениям в его теле она не была узнана Сюань Юэ, и когда Сюэ Ян тайно её использовал она очень быстро расходовала себя, а для создания новых частиц нужно было времени больше, чем он мог себе позволить. Получалось, что вопреки всем приложенным усилиям она была неполноценна за счет того, что, чтобы накопить именно ту энергию, которая была безвредна для его тела уходило много сил и времени, к тому же, израсходовавшись, она не пополнялась, приходилось снова капля за каплей вливать её в свое тело и изменять её. Темная Ци сумрака уже негативно сказывалась на юноше, попадая в него вместе с воздухом, который барьер на его теле не мог отразить. Он быстро рос, а темная Ци внедряясь в естественные процессы его тела, отрицательно влияя на них. Сюэ Ян уже давно потерял спокойный сон, пристрастился к сырому мясу, которое раньше ненавидел, и его кожа в некоторых местах приобрела неприятный синеватый оттенок. Всё это были зачатки просыпающегося в нем демонического начала, который можно было остановить лишь избавив себя от сумрачного пространства. — Ты не должен бояться того, что должно произойти, — сидя с ним рядом в черной пустыне, сказал Лунъю. — Мы будем часто навещать тебя, а через десять лет, когда твое тело перестанет расти, ты сможешь вернуться. — Десять лет это очень долго, — тихо ответил Сюэ Ян. — Пойми, дело не столько в ожидании, сколько в… Неожиданно прервав себя он стиснул зубы и с шумом выдохнул теплый воздух из легких. Резко встав со своего места он сделал несколько шагов, зацепившись взглядом за беснующихся друг с другом волчат, с которыми он когда-то нянчился и сейчас они снова напросились к нему. Малыши привязались к нему и с той поры часто просились вместе поиграть. Прежде вовлеченный лишь в самого себя Сюэ Ян впервые почувствовал, что не один, что обращает внимание на что-то, кроме как бесконечной беготни за прогрессом. Он с удивлением обнаружил, что бдительно следя за тремя волчатами искренне беспокоится о них, а когда они случайно ранились он переживал, будто рана на их теле отыгрывала боль на его собственном. — Я чувствую себя бесконечно одиноким почему-то… — едва слышно выговорил он. — Чувствую одиночество, словно чего-то или кого-то рядом со мной нет, и я не знаю, чем мне унять это чувство. Я так сильно стараюсь понять в чем же причина, ведь у меня всё есть, и, кажется, именно потому, что всё есть, если я вдруг лишусь этого я просто останусь ни с чем, и совершенно неважно чего я до этого времени добьюсь, ведь истинную радость я ощущал не тогда, когда добивался чего-то, а тогда, когда вы, смотря на меня, своей радостью давали мне понять, что я это сделал, действительно сделал. Вы радовались за меня, поддерживали, и как-то внутренне я ощущал будто являюсь частью чего-то цельного. Сюэ Ян обернулся на Лунъю. — А если вас рядом не будет? — спросил он. — И вместе с вами уйдет та часть меня, которая ощущая это тепло не дает мне замерзнуть. Что со мной станет, если я останусь один, куда мне идти? Лунъю с неприкрытым сожалением ответил на его отчаянный, почти что молящий о помощи взгляд своим собственным, чуть скривившимся от болезненных ощущений в груди. Он настолько сильно чувствовал исходящий от Сюэ Яна страх и затаенную боль, что едва не кинулся к нему, чтобы крепко-крепко обнять и дать почувствовать, что он не один, что рядом всегда есть тот, в ком он найдет надежду. За каким бы безразличием Сюэ Ян ни пытался это скрыть, но от тьмы в нем было лишь очень много боли. Вопреки всему, в чем он себя убеждал, его истинная суть была полна невинности, он словно всегда балансировал между затаенным собой и тем собой, которым всячески пытался казаться. Его холодное безразличие в паре с обжигающей агрессивной яростью, которую он выплескивал, когда слишком заигрывался в бою на мечах сливались в один букет, и приходя в себя, он, пытаясь понять это смущенно отводил глаза, нерешительно прислушиваясь к волнениям собственного сердца. Ему действительно чего-то не хватало, или скорее кого-то, кому он мог бы без страха и противоречий выплескивать эти волнения. Сюэ Ян ведь никогда не делился сокрытыми в своем сердце порывами ни с оборотнями, ни со Жнецами. Он всегда много слушал, но вот чтобы самому сказать что-то… он просто не знал, как выразить словами то, чего он и сам не понимает, однако видно было в походке, в слегка опущенной голове, в неподвижно свисающих вдоль тела руках, ладони которых чуть сгибали пальцы, насколько же он был одиноким. Съедаемый страхом, не имеющий возможности выплеснуть его он бросался на темную Ци, бросался на мечи, заглушал себя бессонными ночами, проведенными за чтением книг лишь бы убежать от этих чувств, что не давали ему покоя. Его тревожность и беспокойство сильнее всего ощущались тогда, когда он вынужденно останавливался, например отдыхая, потому что нечем было себя занять, чтобы забыться. — Однажды мне сон приснился такой необычный, — чуть затуманенные глаза юноши невидящим взглядом уставились в землю. — Будто я нахожусь среди лавандового поля, а в закат упало белое солнце. К нему шел человек в белых одеяниях, а завидев меня протянул мне руку. В конце этого сна тот человек подошёл ко мне, наклонился и… сорвал. В тот момент я понял, что-то цветочное поле с множеством цветов… и я тоже цветок, среди тысячи других, но подошел он ко мне. В этот момент я почувствовал будто меня, именно меня увидели среди кромешной темноты, где я был таким же темным пятном из ничего. Но меня увидели, понимаешь? Смотрели только на меня и протянули руку, будто приглашали уйти вместе в закат. То чувство, которое поглотило меня в момент, когда я оказался в его руке, я не могу с чем-либо сравнить, чтобы объяснить. Всё, что я понял, — этот человек выбрал меня. Ничего более кроме этого я не хотел больше знать, мне ничего не нужно было. В одночасье забыв себя, забыв всё, из чего я себя лепил, я возжелал быть тем, что принадлежало ему, дабы навечно остаться рядом с ним. Глупо звучит, правда? Просто… в момент, когда я понял, что вместе с ним отправлюсь дальше, я неожиданно для себя растерял всё мысли и успокоился, и это так оглушило меня, что мне показалось, будто вместе со страхами я забыл и самого себя, словно всегда был лишь этими страхами, не видя настоящего себя. Но я всё еще осознавал действительность, реагировал, хотя это уже как бы был не я, а то, что родилось в этом источающем нежность и легкость покое… Эти слова не могли принадлежать тринадцатилетнему мальчику, во всяком случае не тому, кто рос бы в царстве людей. Эти слова сорвались с губ Короля Ночи, а не с человеческого дитя, и в тот момент, когда Сюэ Ян это озвучил, сердце Лунъю зашлось от какого-то странного жара, из-за которого мгновенно онемел позвоночник, вдоль нервов которого зазмеился легкий холод. Он понял, что это был не просто сон, а красная нить, которая дала о себе знать, посылая в его разум импульсы своего присутствия. Там снаружи находился кто-то, кто осознанно или неосознанно взывал к нему как к источнику избавления от накрывшей его боли. Когда человек испытывает боль он всегда нуждается в ком-то, всегда взывает к кому-то, кто мог бы его поддержать или хотя бы не оставлять в одиночестве, а если он связан с кем-то красной нитью, но они еще не встретились, то испытанная им боль обязательно передастся другому. — А снились ли тебе подобные сны еще? — тихо спросил оборотень, почему-то чувствуя упавшую на глаза тяжелую тень сомнения. Сюэ Ян поджал губы и нерешительно сказал: — Пару дней назад снова приснился закат, но уже пурпурно-алый. — И тот человек был в нем? — Был не он, — отведя глаза, ответил Сюэ Ян. — Были почему-то веера и шелка, что развевал теплый, как мне показалось, летний ветер. Может ли быть, что это действительно тот, кто держит второй конец нити и является единственным, кто нить из тела Сюэ Яна способен извлечь, чтобы связать со своей? Но эти сны… неужели являются предвестниками возможной встречи, неужели они — это зов того, второго, что, несомненно, находится снаружи, или же… это зов того самого злого рока судьбы Сюэ Яна, что из блага плодит лишь большие несчастья? Должны ли в скором времени появится события, что перешьют жизнь Сюэ Яна так, чтобы они встретились, и что же они будут в себе нести, какой тропой выведут их на один Путь… Лунъю почувствовал, как с его глаз стекают обжигающие слезы. Ему стало настолько больно, потому что Сюэ Ян был таким прекрасным человеком, он настолько превосходил всех, кто его окружал, при этом оставаясь бесконечно добрым и ранимым, что осознавая, что вместе с этим он все равно чувствует себя настолько одиноким, разрывало оборотню сердце. Но Лунъю все еще помнил о том, что людской мир — территория верхних богов, и если они узнают, что на их драгоценной земле, среди их «любимых» людей вновь ошивается тот, кто для них был не более, чем бесовским выродком… — Я не оставлю тебя! — хватая юношу за руку, сквозь слезы отчаянно прокричал Лунъю. — Плевать на Стражу, плевать на всё. Поднимусь в верхний мир вместе с тобой и своими глазами увижу, как тот, кто держит второй конец твоей нити, сойдется с тобой. Ты не будешь один, я обещаю тебе, даже если это будет стоить мне жизни. Я не оставлю тебя, я… Очень резко и очень быстро Сюэ Ян схватил его за плечи и оттолкнул так сильно, что несмотря на то, что Лунъю был котом-оборотнем, из-за неожиданности он совершенно потерял равновесие, потому что в последний момент увидел перекошенное от испуга лицо Сюэ Яна, а затем, когда оборотень упал, он услышал звук больше похожий на тот, когда стреляют по мишеням, но вместо круга на веревке болтались бы мешки с водой. Черная подвижная плазма, испускающая крохотные трещины молний, насквозь пробив живот Сюэ Яна показалась наружу, задымившись внутри его тела. Еще толком не осознав, что произошло, Лунъю почувствовал резкий запах крови и увидел продырявленный живот Сюэ Яна, лицо которого даже не перекосилось от боли, а просто покрылось влагой, будто ему было очень жарко, и он начал часто и неровно дышать. — Твой ребенок… — хрипло пробормотал Сюэ Ян, пока его глаза чернели от вливающейся в него тьмы. — В порядке?.. — Почему? — еще не зная, с чем имеет дело, Лунъю не понимал, почему Сюэ Ян подставился под этот удар, атаку которого не увидел сам оборотень. — Потому что… — когда глаза его полностью почернели, юноша медленно прошептал: — Потому что внутри меня пустота, а в тебе — жизнь… Словно в замедленном течении времени глаза Лунъю видели то, как эта пробившая живот Сюэ Яна, сверкающая алыми прожилками тьма, дернула его к себе и он, глаза которого завлекала чернота, еще с каким-то подобием улыбки с секунду смотрел на оборотня. Лунъю было вздернул руку, чтобы ухватится за него, но не успел: плотным кольцом окружив его тело тьма утащила юношу и поглотила в большое, чем-то похожее на скопление непрозрачных темных облаков состояние, в котором находилась. «Барьер… — мысленно протянул Лунъю, срываясь с места и пытаясь догнать уже исчезнувшего с его глаз Сюэ Яна. — Барьер уничтожен?» Это была именно та тёмная Ци, которую боги сумрака оттеснили в самый дальний угол загробного мира, и которую окружили достаточно сильными барьерами, но как бы ни велика была страна мертвых, как бы тщательно Сюань Юэ ни скрывал живого человека в ней, а всё же скверне как-то удалось учуять чистую, заключению в живую плоть душу и возжелать её. В полном объеме тьма не могла выбраться из барьера, так что вариант был один: она долго и терпеливо просачивалась тоньшей, чем волос, энергией сквозь мельчайшие трещинки, и погружаясь в тела других существ сумрака, передвигаясь с их помощью. Перескакивая с одного тела в другое всё ближе подбиралась к столице, затаившись в прилегающей к ней пустыне, подпитываясь той энергий, что блуждала в ней. — Сюэ Ян! — не в себе закричал Лунъю, завидев на земле рубинового цвета капли крови, что источали легкий пурпурный дымок. — Сюэ Ян!!! Что делает некроэнергия, когда внедряется в тело? Она наполняет его собой, заменяя каждую здоровую клетку мертвой, лишает рассудка, разрывает изнутри и, само собой, вытягивает светлую чистую энергию, превращая её в плотоядную хищную скверну. По ту сторону ужасного черного скопления были видны какие-то вспышки, словно молнии в ночном небе, и тьма всё сильнее сгущалась. Ощущая разрывающую боль в душе и теле Лунъю в отчаянии атаковал эту тьму, забыв, что его энергия тоже является тем, что она поглощает, и что этим её не возьмешь. — Сюэ Ян что, снова игрался с иголками? — возникнувшая из проёма зевающая Шу-эр, которая уже привыкла, что Сюэ Ян всегда ранился намеренно, лишь бы воззвать к себе мгновенно поперхнулась воздухом, и глаза её расширились. — Что происходит?! Появившаяся следом за ней Су Су и Жэчхи, который тут же подбежал к Лунъю, были ошарашены не меньше, так как уплотнившаяся воронка, что вздымалась к небу, издавала низкие хриплые звуки, будто голос, идущий из самого дна земли. — Там… — дрожа всем телом, Лунъю упал на колени и никак не мог успокоится. — Там… он оттолкнул меня, чтобы она не схватила меня. Жэчхи, мгновенно поняв природу возникшей, благо что лишь тени, истинного коллапсара, низко спросил: — Как ей удавалось так долго скрывать себя и оставаться незамеченной? — копошившиеся внутри него мысли старались как можно быстрее найти правильный ответ. — Барьер же должен был делать его незримым для неё, как она сумела признать в нем живую душу?! А вот это уже было интересно. Обучая Сюэ Яна тонкостям владения некроэнергией был один, довольно опасный риск того, что постепенно сливаясь с его телом она выдаст нахождение в сумраке этой души по тому же принципу, по которому между собой общаются клетки в живом организме. Система передачи информации в сумраке была такой же, как и в человеческом теле, то есть в качестве крови и нервных окончаний выступала полностью пропитавшая его некроэнергия, невидимая, как воздух, но считывающая импульсы с поглощенной даже в другой части сумрака информации. Но оборотни всегда тщательно контролировали, чтобы вышедшая из Сюэ Яна темна Ци не успела подать эти сигналы, ведь Жэчхи лично погружал её в другой сосуд, труп например, и убивал её в нем же, заметая все следы. Как так могло получится, что заключенная в барьер скверна узнала о существовании Сюэ Яна, как она получила этот сигнал? Думая об этом, взгляд Жэчхи постепенно становился значительно уже. Сами оборотни, конечно, всегда следили за юношей во время его обучения, но кто следил за ним, когда он был один? Сюэ Ян обучался достаточно быстро и качественно, чтобы самостоятельно применять обретенные знания, так как был не по годам умен и не лишен опасливой хитрости, позволяющей ему скрывать истину своих настоящих желаний. Где уверенность, что втайне от оборотней он не зашел дальше? Шу-эр, глаза которой обладали зрением богов смерти буквально прожигали взглядом воронку, пытаясь найти в ней тело юноши, но еще не успев его найти она услышала жуткий крик, больше похожий на мучительные стенания приговоренного к линчи. Внезапно она уловила глазами очертание тела, внутри которого в плотных сгустках были сжаты внутренние органы, а духовные каналы в прямом смысле этого слова горели. Но тут Жнец увидела еще одно ответвление этих каналов, которое было черным, и именно по нему двигалась темная Ци, распространяя скверну по пока еще живому телу. Руки и ноги тела были разомкнуты словно бы его прибили к кресту, заползая через глаза, рот, уши, нос и даже под ногти. Тьма наполняла собой этот живой сосуд, но не находя выхода попросту копилась внутри, чуть ли не раздувая его. — Это же… — пораженно пробормотала Шу-эр, после чего её глаза заволокло неописуемым страхом, ведь помимо всего прочего она увидела то, от чего едва ли не лишилась рассудка. — …Тьма не могла найти его, алый барьер защитил бы его от проникновения, если только… в свое тело он не подсадил темную Ци, вот как она нашла его! Подбежав к Лунъю и вцепившись в него, Жнец набросилась на оборотня с кулаками, пока Жэчхи не схватил его и не оттащил от рыдающего оборотня. — Да как ты посмел, тварь!!! — заливаясь слезами, кричала Шу-эр. — Ты приговорил его к гибели, ты! В его теле пульсируют эти тёмные каналы, что качают некроэнергию, вот как тьма сумела пробиться сквозь его барьер и утащить туда! Лунъю, ты же убил нас всех, понимаешь?! Ты убил нас всех сейчас, мы все теперь покойники!!! Шу-эр и Лунъю в свое время были единственными, кто осмелился пойти против воли Второго господина и помочь его супруге обуздать этот мрак, поэтому Шу-эр сразу поняла, кто был причиной того, что она видела, ведь сердце Лунъю всегда было открыто тому, кого любил его господин, но почему-то вставая перед выбором он всегда принимал сторону именно тех, к кому бог самоубийц питал сильные чувства, будто защищал их от него же. — Успокойся! — пытался вразумить её Жэчхи. — Мы не делали ничего из того, что привело бы его к такому! Неужели ты думаешь, что мы бы подписали ему смертный приговор?! Мы знали, что делаем, а то, что я вижу, выходит за рамки нашего вмешательства, так не должно было случится! Тот второй канал для подачи некроэнергии не мог сотворить такое, мы ведь контролировали, чтобы Ци не получала эти импульсы. — Что за хрень ты несешь?! — в ответ закричала Шу-эр. — Как она могла их не получить, если этот канал не огражден от слияния с кровяными потоками! Вся кровь Сюэ Яна насквозь пропитана темной материей! «Материей? — мгновенно пошатнулся Жэхи и направил свой взгляд на воронку. — Он что… закреплял Ци в своем физическом теле? Как он это скрыл? Неужели зазеркалил собственный барьер, чтобы он отражал иллюзию того, что всё в порядке…» Вырвавшись из захвата Жэчхи девушка отрыла портал и исчезла в нем, содрогаясь всем телом, в то время как Су Су, направив обреченный взгляд в землю медленно смежила веки и, сорвавшись с места, откусила от запястья кусок кожи, чтобы вызвать обильное кровотечение. — Мы должны его достать оттуда, — понимая, что единственным вариантом, как это можно будет сделать, является подмена тел, Су Су отслоила свою кровь, направив её в воронку. — Жэчхи, помоги мне сделать это с первого раза. — Ты одна не справишься, — заметил змей и стал рядом с ней. — Я помогу тебе создать воронку, которая пробьет эту тьму. — Не вздумай, это верная смерть. Лунъю ведь… — было начала она, но замолчала. — Лучше уж я. Такого сильного человека, как Сюэ Ян, даже столько скверны не сможет сразу убить, мы успеем вытащить его хотя бы до прихода Второго господина… Печать! Не слушая её, Жэчхи тоже сложил руки, не заметив, как рядом с ним стал Лунъю и тоже сложил ладони. — Печать! — синхронно сказали оборотни и смешанная с кровью их собственная энергия отслоившись от тела и будто выпущенной стрелой метнулась к воронке. Однако на удивление троицы их собственные энергии, что, смешавшись, уплотнились до состояния неразрывного потока отбились от воронки, будто наткнулись на непреодолимую преграду. Это было… невозможно, ведь темная Ци на то и темная Ци, что поглощает энергию, но аж никак не отталкивает её. — Проклятие! — прошипела Су Су. — Призыв не работает, как же так?! Даже если сейчас же полезу туда напролом, мало шансов, что сумею ухватить его тело до того, как моё собственное начнет распадаться! Будучи готовой поставить на кон всё, Су Су было рванула вперед, ведомая желанием воплотить этот самоубийственный прыжок, когда глаза её уловили слабые зачатки света прямо внутри чернеющей плотоядной воронки. И тут сумрачные существа увидели, что исходя яркой вспышкой изнутри воронки взорвалось нечто огненно-пламенное, что разорвав её изнутри вырвалось наружу будто раскрывшимся цветом ярко рубинового цвета, похожим на ликорис, и огненным столбом поднявшись к небу снова упал вниз, скручиваясь и превращаясь в отражающую свет бесплотную стену пламенной энергии, а окруженная огнем отслаивала от себя большие разрывы, что, вплетаясь в ветки темной энергии, попросту разрывали её, сжигая под корень. Земля под ногами троицы задрожала, из неё, пробиваясь под углом в сорок градусов вырвались другие темные воронки, что тут же метнулись к тому скоплению огня и рубинового пламени, что они видели перед собой. — Печать! — поймав руками метнувшиеся по его зову воронки, Сюэ Ян сложил ладони и, поглощая их в себя, тут же выпускал сквозь небольшое отверстие, что пробил Чэн Мэем в своей груди, там, где ближе всего было к сердцу. Камень на его шее и испускал то пламя, так же пропуская его через его духовные каналы, наполняя их, а другой канал двигал через себя ту некроэнергию, что Сюэ Ян подчинял себе. — Приятного нам аппетита. Жэчхи потерял дар речи. Этот ребенок… нет, молодое божество, что выставило такой сильный и сложный барьер был словно небожитель, в подчинении которого находились все пять стихий, и самая сильная среди них — огонь. Сюэ Ян стоял к ним спиной, пламя цвета темной крови окружало его, а Жэчхи неожиданно для себя увидел не облик юноши, а словно воплотившуюся перед ним пламенную богиню в точно таком же ракурсе, в котором впервые узрел её в стране Желтых Вод, когда она, окруженная огненными волнами спасла ему жизнь. — Как это возможно? — пробормотал он, все еще не веря глазам своим. — Он ведь смертный… — Присмотрись к цвету, — так же пораженно протянул Лунъю. — Это сияние его души! — Но этот огонь… — Это сила Бао Шань Саньжэнь, — пробормотала Су Су, и словно догадавшись о чем-то с едва заметной улыбкой пробормотала: — Камень, верно? Но как ему удалось скрестить элемент огня с заключенными в камне пламенными ветрами, как он освободил их? На эти вопросы у них не было ответа, потому что поняв, что юноша делает, троица сложила уже другие оттесняющие печати, которые укрепляли рубиновый барьер, что не давал темной Ци пробиться дальше, а если получалось, то огонь, что извлекал энергию камня, тут же сжигал его. Это была сила верхних богов, а смешанная с подчинённой Сюэ Яном некроэнергией становилась самым смертоносным оружием. Похоже, будучи на пороге смерти ему как-то удалось пробудить скрытую в своей душе силу Второго господина и извлечь её из себя, и она, в одно мгновение завершив цельный поток, по которому двигалась некроэнергия взорвалась такой силой, что яркий, наполненный пламенем свет взорвал изнутри эту скверну. Сюэ Ян держал пальцы клинком у своих губ, другая его ладонь смотрела вниз на вытянутой руке. Из земли будто обратным дождем поднимались черные капли, а почва пустыни внезапно покрылась странными уплотнениями, и они столь же неожиданно распустились. Та часть пустыни, что ближе была к юноше, сплошь покрылась распустившимися цветами, а именно — черными тюльпанами, внутри лепестки которых пылали ярко красным цветом. Глаза юноши тоже пылали алым, порой сражаясь с тьмой, из-за чего прямо в белках происходило будто затмение кровавой луной черного неба, но все же духовная сущность его побежала, а камень, сияющий ярче самого редкого минерала прожигал ему кожу, но Сюэ Ян не чувствовал боли, он упал на землю только тогда, когда Ци отступила, впитавшись в почву, и двигаясь по подземным каналам, прячась в самых глубоких их недрах ушла вглубь, будучи ослеплённый и сожжённой слишком ярким огненным светом. Хоть это был неполный коллапсар, далеко не тот, с которым когда-то сражался Сюань Юэ, но всё же он был способен сотворить то, к чему и стремился. Но, похоже, не сегодня. — Я умер?.. — тяжело дыша тихо спросил Сюэ Ян, когда ощутил, что, падая, его подхватывают дрожащие теплые руки. — Умер ведь? — Ты жив! — высоким голосом выдохнул Лунъю, который тут же начал ощупывать тело юноши ища какие-нибудь подозрительные метки, но даже иероглифов остаточной некроэнергии не нашел, только небольшое отверстие в груди, что тут же начал затягивать своей энергией, дабы исцелить. — Как у тебя это получилось? Сюэ Ян молчал. Он даже не понял, как попал в воронку, потому что тьма, оглушив и ослепив его переполнила его духовные каналы до того сильно, что кровь начала выворачиваться из его тела, плотными сгустками выливаясь через глаза, рот и уши. А потом, будучи в темноте, он увидел неяркую вспышку света, похожую на тонкую, идущую откуда-то сверху нить. Почему-то увидев её, страх тут же отступил, и ухватившись за неё левой рукой Сюэ Ян увидел, как с того места, где отсутствовал мизинец, что-то показалось, такое же тонкое, алого цвета, а после он услышал треск камня на своей шее и жар, распространившийся по всему телу. Пытаясь выдохнуть его из своих легких он услышал взрыв, и только тогда его глаза прояснились, потому что этот выдох стоил темной Ци её плотности внутри, которую и разорвало это пламя. Энергия души, энергия света и энергия тьмы в меридианах тела смешалась и сплотила Ядро, очень необычное Ядро пурпурно-алого цвета, но все ещё будучи нестабильным оно нуждалось в «огранке», и уже теперь трудно было предположить, не станет ли негативно некроэнергия сказываться на теле юноши, так как под влиянием стольких энергий Ядро прогнётся под той, что будет сильнее, и, соответственно, отвергнет остальные. Его нужно было развивать, причем срочно и в правильную сторону, пока оно новорожденное и очень восприимчивое к тонкой материи, то есть к светлой, поскольку это с большей благостью скажется на умениях Сюэ Яна, так как он человек. — Ты и правда сделал это, ты молодец, — держа руки на его плечах, Лунъю поднялся и с нежностью посмотрел на него совсем забыв о том, что сказала Шу-эр. — Теперь всё будет хорошо, ведь ты, оказывается, так силен. — Но что насчет некроэнергии? — резко спросил Сюэ Ян. — Смогу ли я и дальше практиковать её, не станет ли она отторгаться моим телом из-за характера родившегося Ядра? Он хотел было ответить, в этот момент глаза Лунъю стрельнули за спину Сюэ Яна, и панический страх, вперемешку со внезапным удивлением вытянул его лицо. Сюэ Ян не понял такой резкой перемены и бросил взгляд через плечо, мгновенно повернувшись всем телом и застыл, словно оглушенная тяжёлым ударом рыба. Вдали от них с таким же удивлённым, мертвенно-белым лицом стоял Сюань Юэ, смотря на Сюэ Яна таким взглядом, как если бы его сердце умерло…