37 недель

Ритмичный стук спицы о спицу, чуть натёртый палец, и переодически подпрыгивающий моток зелёных ниток безусловно лучше, чем вереница пациентов. И ничего, что обеденный перерыв давно закончился, и что вяжет она совсем не запланированные пинетки. А пустота кабинета не означает отсутствие больных в коридоре. Ни-че-го. Подождут. Тем более, их там от силы пара человек. Горе-секретарь позвонила бы, если было что-то срочное. Или шишо многозначительно открыла бы дверь с ноги. Лицевая, лицевая, изнаночная, изнаночная… Ксо. Это даже узором сложно назвать! Ряды получались не совсем ровными — всё-таки хорошо, что Хината посоветовала начинать с чего-то попроще. Вот с такого банального, как шарф. В большем количестве спиц или более сложном узоре она бы запуталась. Но что ей с ним потом делать? Ей-то он не нужен. Разве что отцу подарить, или Какаши, у него через пару месяцев день рождения. Как раз успеет. И занятие почти медитативное. Эх, ей бы шаринган, как у Учих! Можно было бы даже не учиться. Скопировал и всё. «Интересно, а Саске-кун умеет вязать? А Какаши?» — с трудом представив это, она фыркает себе под нос: — Вот ещё! «Он только ворчать умеет. Во все дырки затычка. И постоянно случайно пересекаться со мной. Конечно. Абсолютно «случайно». Достал. Когда он уже уедет в Суну?!» — продолжила мысль Сакура, накидывая ещё одну петлю. Здорово, что они помирились, но совершенно не здОрово и не здорОво то, что она успела себе надумать за время их ссоры. Её безопасность превыше всего, следовательно и сохранность их «семьи», однако… несмотря на то, что она будущая мама, она вообще-то оставалась… куноичи, ирьенином, девушкой в конце концов! Свободной! А не сосудом для его ребёнка. Конечно, Какаши не говорил ей обратного, даже не намекал, но каким-то образом ему удалось увеличить количество параноидальных восклицаний у неё в голове. Естественно, не преднамеренно. Скорее всего его забота возымела такой эффект из-за её собственных застарелых комплексов-шрамов и беспокойного характера. Но даже если его вина была минимальной, ей хотелось, чтобы он уехал. Чтобы дал ей возможность разобраться окончательно со своим новым положением. Понять, как не ограничивать себя, ущемляя где надо и не надо. Найти золотую середину. Ведь с работой, со всеми переменами в её жизни и прочим у неё совершенно не оставалось времени на себя. К слову об ограничениях, взять того же Такамуру: с чего она взяла, что его внимание и приглашение на свидание должно каким-либо образом задевать Какаши? Она никому ничего не должна. Не будет отчитываться или оправдываться. Нормально, если ей не хочется иметь ничего общего с мужчиной из-за того, что он ей не нравится. Абсолютно не нормально отказываться от личной жизни, чтобы кого-то там не расстроить или разозлить. Будь Хатаке хоть трижды отцом её будущего ребёнка. Она морщится и меняет местами спицы. «Наивная какая-то я стала, ей богу, если до тридцати ещё разочаровалась во всём этом, то почему сейчас решила, что у меня кто-то появится? Точно гормоны. Хотя… вон Какаши же начал встречаться с Натсуми, а они на порядок меня старше. Мало ли как жизнь повернёт. Но любить прежде всего нужно себя. Да,» — Сакура кивает, обращаясь к животу: — И тебя, малыш. Я никому не дам тебя в обиду. А твой папа хороший, просто достал. Говорить «папа», имея ввиду бывшего сенсея, было странно. Жгло кончик языка и было нисколько не непринуждённым. Что ж, привыкнет ещё. Куда она денется?.. — Сакура-сан? Дверь открылась бесшумно, поэтому Сакура едва успевает спрятать вязание под стол. Не хватало ещё, чтобы по больнице пошли слухи, что она бездельничает! — Да-да, — она поднимает глаза. «Да ладно? Он?!» — она удивляется, но виду не подаёт. — Такамура-сан? У вас что-то срочное? «Может, мне вообще не стоит думать ни о ком конкретном?! Ну невозможно же! Будто мысли читают. Или им тут мёдом намазано? Так. Мы же работаем в одной больнице, я всё ещё главврач, скорее всего, он заглянул по делу. После нашего последнего разговора он вообще старательно избегал меня…» — приходит к выводу она. Изредка Сакура ловила на себе его задумчивый взгляд, но её это вполне устраивало. Помимо этого он даже ни разу не отваживался завести разговор. — Я… — он тушуется и этим мгновенно вызывает у неё волну подозрительности. — Вы? — Я хотел узнать, как вы себя чувствуете, — уже в привычной для него манере говорит он. — Хм, — Сакура откидывается на спинку, — сносно, благодарю. — Это хорошо… «Молчит. А вот это уже не к добру, неужели он опять за старое? Что ему от меня надо?» — смерив его взглядом, она выжидательно вздёргивает бровь и нетерпеливо постукивает пальцами по столу. Он же не знает, что она не работала. Пусть думает, что отвлекает её, напрягается и выдавливает всё, что у него там накопилось поскорее. Хотя пора было бы уже сообразить, что тема закрыта, и их отношения не выйдут за рамки деловых. — Просто… мне нужно вам кое-что рассказать, я не хочу, чтобы вам стало плохо или ещё что-то в этом же духе… — Не думаю, что меня что-то сможет настолько поразить, — она хмыкает. После всего, через что ей пришлось пройти, вряд ли её можно так легко шокировать… А нет, неделю назад она сперва чуть не поседела, когда вполне здоровая пациентка преклонного возраста заявила, что ей прописали эвтаназию. Оказалось, что её лечащий врач сказал «магнезия», но та упорно и со скандалом пыталась заставить Харуно на ночном дежурстве сделать ей первое. Впрочем, спустя тридцать минут бессмысленных объяснений она почти уже была готова на это. — Он вас обманывает. — Кто? — Сакура опешила, припоминая, говорила ли она недавно с кем-то, кто мог ей соврать. «Поставщик из той новой фармацевтической компании что ли? Глазки у него бегали, но предложение было хорошим, даже чуть ниже рыночных цен…» — Ваш Рокудайме-сама. — В смысле? — совсем растерялась она. Коун перед ней сверлит ковёр взглядом ещё пару секунд, тяжело вздыхает, наверняка вспомнив о том, что гонцов обычно убивают за плохие вести, и наконец-то сбивчиво выпаливает: — Я… это… слышал, что ваш ребёнок от него, но я узнал, что он встречается с другой девушкой. Я не мог вас не предупредить! И тут она окончательно взяла свои слова обратно про то, что её не удивить. У Сакуры невольно открылся рот. Боже, что за люди! Она не знала, плакать ли ей от того, что каждый норовил всунуть свой нос в её жизнь, или смеяться абсурдности сплетен и той скорости, с которой они расходились по Конохе. Почему просто нельзя оставить их с ребёнком в покое? — Сакура-сан… «Вот если я его сейчас выкину с окна, меня посадят?» — успевает пронестись криминальная мысль у неё в голове. — Такамура-сан?! — грозный рык за его спиной заставляет всех вздрогнуть. Сакура только сейчас поняла, что он так и не прикрыл за собой дверь, а это значит, что как минимум весь коридор слышал их. «Шаннаро!» — Шизуне-сама! — он отпрыгивает в сторону, открывая вид на разъярённую Като в дверном проёме. — Всё бездельничаете? Или всё-таки решились профиль сменить? Ещё раз увижу, что вы не на своём рабочем месте без уважительной причины, вылетите с больницы, как пробка. И обратно вас не возьмут даже утки выносить. Закрыли дверь с другой стороны! Будете вы тут мне Харуно-сама беспокоить по глупостям! Не менее угрожающе выглядевшая Тонтон похрюкивает у Шизуне подмышкой и машет ему копытцем. Быстро пробормотав извинения, чудом-сохранивший-своё-место-травматолог бочком выскакивает наружу, оглушительно хлопнув дверью. У Сакуры вырывается нервный смешок. Шизуне хмурится, замерев, будто после её замечания кто-либо осмелится вернуться, но этого ожидаемо не происходит. В больнице она имела не меньший авторитет, чем Цунаде, и никто не обманывался её мягким характером и тихим голосом. — Ошивался в гинекологии балбес, я его уже предупреждала, — её щёки пылают румянцем от гнева, — а там такие медсёстры во вторую смену! Только и умеют, что языками своими бесполезными чесать, да косточки перемывать коллегам. Лучше бы делом занялись, вот, я тебе как раз их задолженность по отчётам принесла, — она подходит и опускает внушительную папку перед Сакурой на стол. — Сделала бы ты с ними что-то… — Что я с ними сделаю? — выдыхает Харуно, отрешённо приглаживая волосы. — Я знаю всё это. Воспитательные беседы не помогут, а каждую за ручку привести в свой кабинет и принять более радикальные меры внушения — не велика ли честь? Ей неловко от того, что Шизуне стала свидетельницей их разговора с Такамурой, она и сама была в состоянии его выгнать. Напридумывал себе всякого, а ей за него краснеть теперь. Сакура переводит взгляд куда-то вверх, на потолок, на ходу формулируя благодарность: — Спасибо, что выпроводили. Он убедил себя невесть в чём, а мне не хочется ни с кем ссориться… — Пустяки, — она отмахивается и присаживается на стул напротив, — конечно, я немного грубовато с ним, но пусть скажет спасибо, что к тебе не Цунаде-сама зашла, а я. А то она собиралась. Ты бы ей, к слову, на глаза не попадалась пока. — Вы опять перепрятали её саке? — понимающе спрашивает Харуно. — Ну, не без этого, — уклончиво тянет та, — но она больше злится, потому что увидела, что ты всё ещё берёшь дежурства на скорой. Она же говорила тебе… — Шизуне-сан! Я мхом покроюсь, если делать ничего не буду, вы и так мне помогаете! — Подхватишь ещё чего, — она продолжает, не обращая внимания на протест, — там всякие приходят, тебе, пока беременная, не стоит лезть. Ты бы ещё в инфекционку ходила на прогулки… И не надо тут на меня глазами сверкать, я знаю, что ты в маске, халате и в перчатках, но мы хотим перестраховаться, — она твёрдым жестом руки обрывает уже собиравшуюся снова возразить Сакуру. — Со следующего месяца прекращу, — отрезает она, оставаясь при своём. — Ладно… — Шизуне встаёт, чтобы открыть окно, и замечает шарф, но никаким образом не комментирует. — Проветри, кстати, тут у тебя душно. Сакура виновато опускает глаза и спешит убрать всё обратно в рюкзак. Хватит прохлаждаться. Она и так берёт выходной в пятницу. Ино пригрозила ей самой жестокой расправой, если она этого не сделает. Щёлкает замок на окне, в кабинет врывается горячий воздух. Легче не становится. — Всё ещё в силе? — как бы невзначай интересуется Сакура. — Ты про девичник? Да, только Цунаде-сама не сможет, — Шизуне, порывшись свободной рукой по карманам, выуживает короткий список. — Ты кого-то ещё будешь приглашать? Взяв клочок бумаги, Харуно быстро пробегается по нему глазами: «Стоит ли?..». — Может, Натсуми-сан? — А ты её не звала? Я думала, что да, вы же с ней подружились. — Нет, то есть да, — она замялась, — мы нормально общаемся, недавно даже прошлись по магазинам вдвоём. Но мне всё равно немного дискомфортно, даже не знаю, почему. Наверно, потому что она меня будто под микроскопом изучает всё время. Шизуне задумчиво хмурит лоб и опирается на стол, чтобы оказаться с ней лицом к лицу. «Мне кажется, Натсуми будет неприятно, если я её не приглашу, хоть идея собраться и не моя, но девочки делают это ради меня…» — Сакура продолжает размышлять уже про себя. Они собирались такой полной компанией нечасто: придут Тентен, Шизуне, Темари, Ино, Хината и Каруи. У всех были свои заботы, у кого дом, у кого работа или миссия — чёрта с два совпадёт график. А тут, раз был повод, решили устроить посиделки… — Я думаю, будет правильно, если ты её пригласишь, может, вы ещё больше сблизитесь, да и с таким количеством народу веселее, проще тему для разговора найти, вы обе расслабитесь… — Тогда, — она согласно кивает, — я скажу ей сегодня вечером. — Отлично. А я пойду, мне ещё лабораторию напрягать, не знаю, как ты сама тут успевала всех гонять, — Шизуне подмигивает и уже возле выхода бросает через плечо: — и да, ты там петлю пропустила, перевязывай! «Шаннаро… и угораздило же меня родиться в деревне, кишащей шиноби, ничего от них не скрыть!» — закатывает глаза Сакура и, не дождавшись, пока дверь закроется, кричит: — Аюми-чан, кто там следующий по записи? Зови!