***
Секретарь, проводив обоих взглядом, немного закрыл дверь, а затем, недолго думая, приложил усилия и задвинул её до конца. Оно того явно стоило. Хин оглянулся к эйло, неуклюже вставшему с дивана. Ричард пытался незаметно отойти как можно дальше от хищника и немного прятал бока за чуть опущенными крыльями. — Вы поймите, я не хочу устраивать насилие, — мяукающим голосом произнёс завропод, состроив наивные глаза. Он легко подбежал к Мелону, потёршись мордой об его тёплое брюхо. Крылатый приподнял опахала и руки, одной из них слегка притронувшись к гриве существа. Травнички были жестковатые и длинные, соломенного цвета, переходящего в зелёный травяной цвет. Те поднялись, когда холодные пальцы коснулись кожи. Секретарь отдёрнул голову, повернув её глазом наверх. Ричард вроде как успокоился. — Для турбинки ты маловато вмещаешь, но вырастешь потом. Если захочешь. Тебе действительно так нравится? — с интересом спросил хин. Всё-таки таких «турбинок», вполне человечных, не каждый день встретишь в Радонии. «Это… нравится ли мне? Эх…» — думал посыльный, положив руки на живот и поводив по нему, — «Я всего лишь механизм по усваиванию воды. Какой я человек после этого?». Он покачал головой, сев на ковре. Не хотел идти до дивана и позориться своей походкой пингвина. Водохлёб показал на дверь, затем став изображать идущего человечка пальцами. По-видимому, он чем-то интересовался у ихха. — Уйти хотите? Нет, лучше этого сейчас не делать, — ответил тот. — И не волнуйтесь, с Джеспером всё будет нормально. Всё-таки общины уже знают, что вы в городе и здесь остановились, — «к сожалению, знают». «Турбинка» аккуратно разлеглась прямо на ковре. Разницы для лери особо не было. И чего было терять, когда костюм уже растянут, а такая туша, скорее всего, диван раздавила бы, если бы пролежала там ещё немного. Ричард поднял голову, поправив воротник, чтобы тот совпадал со своим природным. Даже так он старался выглядеть приемлемо. — А вам почитать? Тут, вон, книга лежит, — добродушно высказался секретарь, мотнув головой к дивану. Эйло устроился поудобнее, сложив руки на брюхе и поджав крылья, повернул голову к существу и показал пальцами кольцо, мол, окей. Когда «клювастый» подошёл, то слушатель окончательно расслабился. Положил голову, глядя куда-то в пространство и слушая шелест страниц. — А вы на какой странице остановились? Или не важно? — тихонько бормотал завропод, всё время кидая косые взгляды на лери. Тот помахал ладонью, не придавая значения моменту, где закончил читать Джеспер. Мелон хотел лишь успокоиться сейчас, и думать, что со вторым эйло всё хорошо… Внезапный хлопок книги насторожил его, и пернатый поднял голову. — Кажется, вспомнил! Ихх, используя это, замахнулся и со всей дури огрел Ричарда книгой по виску. Ровные грани зрачка сместились, превратив квадрат в прямоугольник. Когда посыльный опомнился, то получил и второй удар — прямо по брюху. Книга отпружинила, да так, что секретарь чуть не выронил её из рук. — Как же весело будет тебя лупить! Пиньята в костюмчике! Поняв, что происходит, эйло перекатился на живот при помощи крыльев, ими и оглушил хищника на некоторое время, сильно взмахнув опахалами. Пернатый, тяжело поднявшись снова не без помощи крыльев, рванулся к двери, распустив хвост веером. Рука почти дотянулась до двери, как сзади острые зубы впились в перья и дёрнули назад. Если бы мог, лери завопил бы от боли, но лишь сменил зрачки на треугольники. Хин лишил эйло равновесия, и тот завалился вперёд, ударившись лбом об дверь и плюхнувшись прямо перед ней. Хоть и ситуация была не из приятных, однако полный желудок смягчал падение и все пинки, которые сыпались на бедную «турбинку». Ричард даже специально приподнял крылья, чтобы удары сильных ног степного хина приходились на сами бока. Единственное, от чего страдал сейчас посыльный — состояние его костюма. Приоткрыв рот и оглянувшись назад, он с треугольными зрачками наблюдал, как эти проклятые лапы марают и мнут его одежду. Полы пиджака уже частично вылезли из-под пояса, тянув с собой остальную часть. А «динозавр» не только избивал существо, но ещё и следил за тем, как оно переживает. В итоге Ричард немного успокоился, и секретарь остыл, напоследок оставив несколько царапин на приподнятом белом крыле. — Это за то, что накричала на меня и не заплатила, бочка с крыльями! Тебе всё равно никто не поверит, потому что ты… Ты даже не простой лери, ты турбинка! — пернатый получил пинок под хвост. — Ты даже сказать ничего не можешь. И хорошо бы тебе в подвале пожить несколько лет, вместе со своими сородичами-бочками. Может, тогда и образумишься. Вдоволь высказавшись, ихх, казалось, закончил на этом, и поставил ногу на спину «турбинки», растопырив пальцы. Услышав его учащённое дыхание, посыльный дёрнулся с места и мгновенно поднялся с помощью взмаха. Дверь была совсем близко, только до ручки оставалось дотянуться! — Что?! Ещё пить хочешь? Имей терпение, животное! Завропод схватил и потянул на себя крылья, которые пернатый ещё не успел сложить. Хину пришлось отскочить, чтобы не быть раздавленным насмерть. Теперь лежавшему на спине Мелону было бы труднее подняться. Оглушить хищника? Хлопок опахалами — и на них появились новые царапины, истекающие серебром. А неподалёку стоял невредимый радониец, поджавший передние лапки, будто испугавшись. Если бы испугавшись… Степной хин вскочил на брюхо водохлёба, с небольшим трудом удержавшись на нём. Больше махать крыльями эйло не рисковал, а вжал голову в ворс ковра, смотря, как на его шею опустилась большая нижняя лапа и плотно сжала её. По привычке Ричард сглотнул воздух, но пальцы были сильнее галочек, и те лишь дёрнулись, как и хвост «птицы», на миг пустившись в стороны. — Так вот, если ты когда-нибудь снова начнёшь говорить, то даже твой дружок не придаст этому значения. Почему? Да потому что ты всё время ноешь. Ты первая турбинка, которую я пинал когда-либо в жизни. И заслуженно. Хин наклонил голову, слегка касаясь мордой глаз лери. Повернул голову, смотря на зарядку, которой будто ничего не было после всех этих падений. Крепкая была штука, как и сам телендор. — Турбинки классные, знаешь ли. Когда здесь перебои с отоплением, я могу посидеть на одной из таких толстеньких и согреться. И ты мог бы стать хорошей такой подушкой… Клювастый встал на тёплой «водяной подушке» двумя ногами и потоптался, подгибая их и садясь, как курица. Зрачки в глазах хина вытянулись и шли волнами, отображая блаженство от тепла. Хладнокровные, чего сказать, их тепло притягивает, как свет мотыльков. — Я, пожалуй, прилягу отдохнуть. Но не вздумай вырываться. Коготь легонько постучал по стеклу одного из глаз и обвёл в нём неподвижный треугольник. Кисточка виляющего из стороны в сторону хвоста неожиданно приятно водила по крыльям. Ричард немного расслабился, тоже решил отдохнуть, он всё равно был беспомощен. И рубашка тоже вылезла из брюк, оголив растянутую шкуру, пестрящую белыми треугольниками. Должно быть, и пуговицы оторвались уже, и ремень лопнул. В общем, костюм в любом случае придётся менять снова. — А! Ещё кое-что, — хищник поднял голову, уставившись взглядом на водохлёба. — Какой же сон без расслабляющего массажа? — пальцы на лапе сжали тёмно-серую шкуру, легко вытягивая её наверх. «Ну, на полный желудок не так неприятно, по крайней мере» — подумал Ричард с шестигранными зрачками.***
— О, а это идея! — хин-охотник отпустил тучкины антенны, звонко стукнувшие по металлическим кирпичам. — А я столько с ним возился, уж вымотал так, что даже лери устанет. Ирланду тут же бросился навстречу лекарю, радостно, но тихонько попискивая. Писк сменился на крик, и хин повернул голову боком к тому, кто схватил его за хвост пастью. — Ветер! Ветер, ты говорил с ними?! — рину прижался к земле брюшком, затем рванувшись ещё раз. — Ты всё объяснил? Расскажи им, пожалуйста!.. Ты вернулся. Джеспер промолчал, смотря себе под ноги и делая вид, что не замечал надежды в глазах этого существа. — Я не хочу, Ланд. Действительно не хочу, — он поставил одну ногу назад, будто опасаясь рину. Длиннохвост тоже не выражал эмоций, но можно сказать, он был напуган, поэтому и двигался вяло. Рукой он потирал расшибленный в кровь висок, косо смотря неровными зрачками по сторонам. Представив ладонь перед собой, он изучал на ней блестящие рваные раны, уже свернувшиеся побелевшими краями. — Привет, я тут… — еле слышно произнёс молодой дрожащий голос, и лерские руки взяли окровавленную кисть, пригладив её. Тучка лениво приподняла голову, но её зрачки по-прежнему косились куда-то в пространство. — Я жду, — услышав это, Йохансен мельком глянул в сторону охотника. — И сердце покажи потом, что достал! Его коллега по-прежнему держал Ирланду руками за хвост и отвёл его подальше от крылатых. Ощутив на себе взгляд, ихх распушил гриву под греющей накидкой и приоткрыл пасть. — Это вредитель, сизошкурый, вредитель, — приговаривал завропод, а его кисточка хвоста ходила из стороны в сторону. — Если ты и вправду человек, как сказали, ты не будешь оставлять в живых вредителей. Ну же… — он протяжно и неприятно завизжал, так, что Себастьян поморщился от звука. Ирланду немного успокоился, и теперь не пытался вырваться. Может, просто знакомый лекарь не хотел казаться дикарём перед радонийцами? Но то, что он вообще осмелился после недавней охоты заявиться в город — это многого стоило. Может, в нём пробудилось сочувствие, и он решил вернуться, помочь тем лери, которые по ошибке забрели на остров? И уже всё рассказал радонийцам, а может, они узнали в нём своего пропавшего земляка? И, может... Он хотел Тучку вылечить? Прямо сейчас. — Может, лучше увести его? — мужчина кивнул на дверь, обратив на это внимание коллеги. — Ты что? Хочешь, чтобы он до конца жизни остался таким наивным добрячком, жалеющим всех? — вытянул шею ихх. — Это не по-нашему. Рину, заметив диалог, задрал мордочку: — Тот лери, который светло-серенький, он вам о чём-нибудь говорил? В ответ хищный охотник оскалился, словно выражал омерзение. Маленький хин поник, как и Тучка, совсем не замечающая пернатого лекаря рядом с собой. Он просто опустил голову, смотря исподлобья. Рину не заметил лужи, в которой оказалась кисточка его хвоста. Маленький хин встряхнул ею, почувствовав холод от воды. — Хорошо, что ты не поймёшь этого… Хм… — тихонько доносилось от Джеспера. Он запустил пальцы в растрёпанные волосы хвостатки и пошуршал ими, затем присел на колени рядом. — Хорошая моя птиченька, — подбодрил он ещё тише. — Поверь, если бы я слышал, как ты плачешь, было бы намного хуже. — «Человек я или нет, но зов о помощи сохранил бы тебе жизнь… ценой всех других, что стоят возле нас». Тёмношёрстый небрежно поднял руки, изучая эйло на ощупь, будто ничего не видел перед собой, хотя зрачки были раскрыты. Должно быть, сильно досталось Тучке от того охотника. Не то, что говорить, она ничего не слышала и не видела. Но, может, она что-то ещё чувствует. Прикосновения от рук собрата, ласково приобнявшего её и прислонившегося прохладными глазами к плечу. Ведь все лери друзья. А хуже всего для лери заставить обернуться против своих же. И почему-то лекарю, самому чувствительному из всех лери, пришлось переживать такое. «Лекарь никогда не навредит лери. Я помогаю… Я… тебе помогу убраться подальше отсюда, — переубеждал «человек» внутри сизошкурого, пытаясь выйти с «лекарем» на компромисс. Так же успокоить его, изнывающего от горя, как этого несчастного, ни в чём не повинного дикого лери. — Я помогу уйти от этих существ, от их оружия. Я… пожелаю… сладких снов тебе. Всего лишь снов, это приятно. Ты ничего не почувствуешь, моя птичка». Джеспер чуть отстранился, повёл пером, стараясь не смотреть туда, куда он целился. Остриё вскрыло шкуру, добравшись до рёбер, а их, как нож масло, разрезало острое лезвие. Немного дрогнуло всё тело длиннохвоста, а сам он потянулся рукой к своему карату. Ещё немного, и уже рука лекаря была там, поддела пальцами кусочек грудной клетки, оголив ромбовидное лерское сердце. Такое живое… И лекарь всё чувствовал. Провёл кончиками пальцев по гладкой кродоновой оболочке, будто боялся его повредить. Местами она показывала сам карат, переливающийся кристальными узорами и маленькими нервами-проводками, как кружево, переплетающиеся возле него. Это было маленькое произведение искусства! «Давай, ты притворишься, что спишь… Это как… игра. Ты же играть любишь?» Джеспер не знал, сколько времени прошло. Он с замиранием глядел на это лерское сокровище, которое видел впервые. Самое важное и ценное, что есть у электронного существа. Не зря так берегут свой карат все, кто им обладает. «Помоги мне… — пропело сердце прямо в душу крылатого. — Залатай мои раны и отнеси в безопасное место». «Я вылечу» — подумал он так, будто Тучка его обязательно услышит. Сизошкурый подцепил карат лезвиями-пинцетами, аккуратно пробуя взять его. И отдёрнул перы: сердце пронзительно закричало, пощипывая разрядом то, что посмело коснуться его. «Я живой! Живой я ещё! Постой!» — восклицало это сердце. Через силу лекарь второй раз подобрался к нему, потянув к себе, наружу. Как струнки, один за другим лопались металлические нервы. Карат начинал рыдать ещё больше, не желая расставаться со своим телом. Он будто сам смотрел в те треугольники, которые взирали на него. В отражении гладких рёбер был такой же «треугольный» взгляд гривастого друга, совершенно «восьмигранный» большого хина и немного «шестигранный» взгляд человека. Джеспер очень медленно и осторожно делал это, но как мучительно это было для Тучки. Вся её душа и была заключена в этом кусочке жизни. «Лекарь не может так делать» — размышлял Йохансен. — «Это человек всё это делает! Ненавижу этого человека». — Так, брось! Стой! — прервал всё мужской голос совсем рядом. Лекарь даже не заметил, как человек подошёл к нему. Он застал себя в скрюченной позе: с крыльями, разъехавшимися по земле, поникшей головой Тучки, лежащей без чувств на самом Джеспере. И с пальцами, сжимающими ещё не до конца отделённый от тела электронный ромб. — Я всё понял. Ты и вправду человек, просто в лерской шкуре. Сложно, наверное, этого монстра перебороть у себя в мыслях. Но ладно, я не буду таким «ублюдком» и оставлю тебя в живых… Ты мне напоминаешь того парня, вернее, эйло, что разносил подарки у нас в городе недавно. И знаешь, — Себастьян опустил руку на войлочную спину. — В нём тоже была какая-то человечность. — Н-нет?.. — через силу, будто совсем до смерти уставший, выдал пернатый. — Не убивать? Он подтянул к себе крылья, съёжившись, как от холода. Пальцы, будь они человеческими, оставили бы на карате следы пота. Но тот остался нетронутым и завис на жилках. Вернув взгляд к заветному органу, лекарь вставил его на место, и зрачки стали полегче. — Да оставь её в покое уже… Это была проверка, — охотник потянул за крыло, подзывая этим подняться. — Ладно, — чуть ли не плачущим голосом ответил Йохансен, возвращая кусочек с рёбрами на место. Даже приладил его как-то слабо, плоть не так сильно прилегала к грудной клетке. — Она останется в живых? Оставите? Мужчина, заметивший всё ещё странное поведение эйло, взял его под руку, «отрывая» от хвостатки. — Мы тебе поможем избавиться от этого. Как-нибудь. Ты не так безнадёжен, как тот «самолёт» Троллейбусорог. Джеспер вяло поднялся, понемногу возвращая свой прежний разум, и тихо поблагодарил стрелка за небольшую помощь. И всё больше понимал, что «лекарь» — существо очень многогранное. Он мог сострадать, чувствовать настолько тонко, что не у каждого человека получилось бы, но при этом ярость могла застлать его глаза настолько, что позабыл бы обо всём кроме цели. Да как всё это уместилось в таком маленьком лери? Относительно прочих пернатых Восточного материка, да, «Джеспи» был, хоть и не крохой, но птахой небольшой. Всего немного выше того человека, что сейчас был рядом и подбадривал крылатого. Эйло шагнул в сторону, пошатнувшись, но поправил себя крыльями, стараясь не задеть никого поблизости. Себастьян даже протянул руку, помогая сизошкурому. Это немного успокоило того, кто стоял чуть дальше, нервно водя промокшей насквозь кисточкой хвоста по воде. — Ветерок, — тихо, будто стесняясь, произнёс Ирланду, и его задело голубовато-зелёное свечение. Неожиданно для него Джеспер чуть присел, протянув вперёд свободную руку. Даже улыбнулся немного. Ихх проворчал что-то, молча наблюдая за всем этим, а его «младший брат» неторопливо, но уже более-менее в настроении, пошёл вперёд, волоча за собой хвост. Тоже что-то провизжав и внимательно осмотрев Ветра (он ли это вообще был?), рину дыхнул на серую прохладную ладонь и прижался к ней. — Ну, давай, я тебя успокою, мой хороший, — «пошёл навстречу» Йохансен и осторожно взял существо на руки, а то в ответ обвилось вокруг шеи крылатого своей. — А вот ему, — подождав немного, добавил стрелок, — с таким рвением кого-то защищать самое место в городской страже. Только видовой принадлежностью не вышел — тяжеловат арбалет для такой маленькой головы. Не зубочистками же ему стрелять. — А мне сдаётся, — прикрикнул внезапно ихх, не сходя с места, — что это пищание, раз хвалится своими ручными эйло, то оно и того красноглазого выдрессировало. Они это, зуб свой посевной даю! Щедрые добряки с подарочками для цыплят. Джеспер перевёл взгляд на ноги хина, подняв голову. Он медленно опустил Ирланду на землю, хотя тот не понимал, почему что-то так внезапно прервало друга. Ветер повернулся и к человеку, чувствуя в себе какую-то настороженность. — Не узнаёшь, что ли? — снова хищный охотник обратил внимание. Он подошёл к лекарю вплотную, пригладив его воротник костяшками пальцев, поскрёб рыхлую шкурку. Эйло стоял и никак не реагировал на это, побаиваясь даже в глаза посмотреть. Видимо, сам становился суеверен. — Ну… ну что ты, застеснялся? Давай, расслабься. Скажи что-нибудь, — последнее он произнёс так, будто приказал. — …Я в порядке… Вот — что-нибудь, — неуверенно ответил пернатый, плотнее прижав крылья. Что с ним творилось такое? То безмерно злился, то чуть ли не плакал, а сейчас боялся даже слово сказать и вёл себя, как загнанная птаха. Стрелок ткнулся мордой сначала в ворот лери, затем нос к носу дал жест Ирланду: — Вы вдвоём, значит так, зайдите обратно. Общины давно интересуются вами. И не вздумайте улизнуть! Мы к вам пока доверчиво относимся. Йохансен послушно шагнул ко входу в здание, но человек положил ему руку на плечо, легко коснувшись войлока: — А ещё это, насчёт Тучи. Это я… погорячился немного. Она мне полдома разнесла, и я решил дать ей по заслугам. Прости, что тебя использовал, наверное она сама решила проснуться и просто не знала, что делать. — Это не моя вина была, — спокойно ответил лекарь. — Но я тоже прощу прощения. Я сам не знаю своих сил до конца. — Успокойся ты, верю, верю, — похлопав сизошкурого по тому же плечу, человек обернулся к длиннохвосту, недвижимо сидящему на коленях. — До поры до времени. Но учти, если всё было так, как я изначально подумал, второй раз твой дохлый номер не прокатит. И если считаешь, что одним бесконтрольным эйло справишься с целым городом, то… то сам подумай над этим. Себастьян взялся за один из «рожек» Тучки, с силой приподняв её голову с безжизненными зрачками-звёздочками: — Глаз за глаз. Ты не убийца, но должок за тобой должен быть. М? — Она ничего не слышит, — отозвался почтальон. — Её тело работает, но она сейчас без сознания. — Тогда наладь её, чего ты ждёшь. Чтобы грузы таскать смогла. Свой собственный хвост-то ей не мешает. А так, без хвоста и крыльев, этот лерёк не хуже Троллейбусорога справится. А крылья нам с Макарой отдай, — мужчина показал на коллегу, ожидавшего возле двери. — В качестве компенсации за вещи. Даже так непомерно было жаль ни в чём не повинную дикарку, особенно лекарю. Может, общины всё-таки сжалятся и над этим простыми лери? Теми, кто по зову прилетел сюда. По какому-то зову. Нет, это была блаженная песня. Так сладостно она шептала внутри головы, зазывая к себе эйло, как старого друга в гости. Антенны почтенно отзывались этой песне, внимая ей и перекликаясь с… вожаком. Вожак. Какой он мудрый, какой он щедрый. Его песни хватит на всех, кто его окружает. Сизошкурый отправил в небо два столба света из своих глаз. «Да, это истинно так!» — вторил себе Джеспер, гордясь про себя, что некий главный птах взывает именно к нему. Какой лекарь молодец! Дружок! Оправдывает он своё имя, ай, да славная какая пташка! Перед глазами что-то замелькало. Внимательно приглядевшись, лери различил человеческую ладонь. — Эй, да ты сам скоро отрубишься, видать, — послышался и голос. Джеспер, опомнившись, приопустил свои задранные антенны. Сразу его пробрал какой-то страх. Охотник заметил это? Что он подумает? «Я снова не контролирую себя? Может, просто показалось от сильных эмоций? Или Виндовера благодарит меня за то, что я оставил лери в живых? Да ну, это слишком прозаично…» — Мне стыдно это говорить, но… последите за мной, — Йохансен опустил антенны до конца уже при помощи других перов. В голове по-прежнему звучали громогласные хвалебные и зазывающие трели, перед которыми довольно трудно было устоять. Хотелось просто улететь куда-то ввысь навстречу лёгким тучам, бросив эту серую землю. «Зачем он меня зовёт? Может, что-то случилось?! Или нет… Может, он звал просто лекаря, а сигнал перепал и на меня?» — Да нечего тебе стыдиться, — успокаивал Себастьян. — Ты должен гордиться, что хоть разум свой не потерял. Макара, ещё ждущий неподалёку, как можно громче хлестнул кисточкой хвоста по ближайшей луже. Брызги попали даже на рину, отчего он зажмурился и коротко завизжал, как маленький напуганный поросёнок. — Э-э, да-да, сейчас, кхм, — лери на миг распустил хвост, вновь собрав его в аккуратный подол своего пернатого «плаща». — О подарках я позже расскажу… — сказал он человеку, — в общем… Долгая история. — На собрании всё и узнаем, — ответил тот, шагая к двери. — Я думаю, повторяться не стоит. Конечно же, первым делом Джеспер избавил хвостатку от её груза, лёгкими движениями ладони с лезвием отрезав по отдельности каждое металлическое пёрышко. По-быстрому он залатал крупные раны, и особенно то место, что недавно вызвало много лерских слёз, вообще затянув его кродоновой плёнкой. Получилась целая повязка вокруг грудной клетки, соединявшаяся с основой крыльев. Крылья… Да, они всё равно бы мешали ей, и конфликтов с охотниками эйло сейчас хотел меньше всего, поэтому, скрепя карат, аккуратно вырезал конечности с их оснований. Одно и другое крылышко… Отрезал крылышки, чтобы спасти птичку. Странно… странно… Нашёл сустав, соединявший предплечье опахала и его «ключицу» на спине пернатой. Севоз не мог при этом не испачкаться в перекве, но лекарь старался быть аккуратным. От этих конечностей вскоре только ключицы и остались, а в придачу два больших белоснежных пятна под лопатками и ещё несколько на бёдрах, поменьше размером. Опахала были аккуратно сложены на брусчатку, красиво лежали, как витринный образец. Самое то, чтобы повесить в доме уважающего себя охотника на лери. Нужен большой труд, чтобы добровольно отдать свои крылья. Кое-как чужие можно срезать, свои же ещё труднее. — Я знаю, тебе будет трудно поначалу. Ты справишься, — заботливо прошептал сизошкурый. Погладил снова эту милую Тучку. На всякий случай обкорнал и её затылок, чтобы не испортить случайно ею ещё что-нибудь. Оставил только антенны. Длиннохвост стал больше походить на человека в таком виде. Но цена этого! Что скажут о ней сородичи? Для них она была серьёзно ранена. Ни один дружок бы не устоял, чтобы не забинтовать её в кродон с ног до головы. Джеспер подобрал её на руки, а развернувшись, обнаружил, что он был уже не один, кто хотел помочь птахе. Ирланду вылупился на него, собрав зрачки в мелкие круги, как у земного животного. — Зачем? Ей же плохо, — скромно пропищал он. — Нет-нет, лучше иди в сторонку и не мешай мне… мх. Шагнув, лери сильно задел протянутую к нему лапку рину, и та коготком оставила борозду на севозе. Несколько блестящих капель стекло с ранки. Стерпел. — Помочь, сизый? Я подержу его, — сказав это, Макара вытянул вперёд шею и раскрыл пасть на «младшего». — Да, лучше да, — почтальон оглянулся по сторонам, убедившись, что никто не мешает идти. — Хоть он мне и друг, но ему не объяснишь, какая сейчас ситуация. — Кто-то ему уже всё расписал. Но вы с ним и вправду очень хорошо ладите, раз Ланд тебя узнал так быстро, — ответил ихх. — Есть за что — он мне однажды здорово помог. Эйло ступил на порог, повернувшись боком. В свете ламп заблестела засохшая переква на Тучке. Сколько же на ней было ссадин. Да даже Туману столько не доставалось за свою жизнь здесь, наверное. — Присмотри за крыльями, позже заберём, — сказал человек своему напарнику, уже достающему ткань, чтобы накинуть на драгоценные опахала. Затем обратился к Джесперу, заходя сразу после него: — Так это твоя идея была? С письмами. — Ну, знаете… можно считать, что общая. Троллейбус мне тоже подсобил с этим. С интеллектом у него туговато, зато он единственный, кто мог доставить нам эти самые письма. Ирланду снова вертелся рядом, будто умоляя помочь. Или как кот, выпрашивающий угощение, тёрся мордой. Но лекарь не обращал на него внимания, избегал, чем, сам не зная, вызывал сомнения у маленького хина. — А это не со зла было? Получается, — продолжил Себастьян. Эйло немного промолчал, водя зрачками по прихожей. Здесь было несколько досок с объявлениями и новостями, а ещё небольшая тумба и мягкая скамья, чтобы переобуться или заменить фильтр в респираторе, не держа в руках лишних вещей. — Ну… ну долгая история, — Йохансен осторожно положил Тучку на скамью, сложив её руки на войлочном животе, металлом скреплённым по бокам. — У меня было одно дело по письмам, и сам я с материка сюда летел. А потом я узнал, что Радония… Эх… Совсем не подходит для этого. Пришлось изворачиваться, придумывать всю эту схему с подарками. Ну, и я тогда сомневался, что вообще делаю всё правильно. Вопросов у меня самого тоже достаточно — к тому, кто поручил мне всё это. «Теперь я могу ей помочь. Да! Как это прекрасно!» — радовался лерский доктор, уступая человеку место, будто в благодарность за спасение хвостатки. Ведь, не будь рядом «человека», кто бы отвечал перед злым «детёнышем»? Ирланду притронулся кончиком носа к щеке недвижимого лери, испачкав его в серебре. Он ещё раз подтолкнул голову, что-то приговаривая. — Ну, и потом я отчаялся, решил прильнуть к эйло, и меня изгнали, — добавил лекарь от себя. — Просто, став таким, пожив здесь немного, я подумал, что среди лери мне станет лучше. С ними тоже не сошлись характерами. А Туча увязалась. Видимо, ей моя компания лучше целой стаи. Он сел на скамью, пригладив их обоих: — Она прямо как ангелочек. Для своих собратьев она настоящая воспитанная леди. Правда, подурачиться тоже любит. — Леди, пфф, — высказался ихх, заглянувший в прихожую, — она как кейхоху ведёт себя. Он направился к двери на выход, — Крылья не улетят. А я пойду дальше караулить. Мало ли. Вдруг там ещё, — и зарядил свой арбалет гарпуном, присвистнув, — «Тучки». Все остальные проводили его взглядом, только напарник напомнил ему, что останется и проследит за «птицами». — Подлатай её скорее, и отнесём в подвал, — обратился Себастьян уже к Джесперу. — Спрячем её там на первое время. Лекарь кивнул, дав знак, что всё понял: — Хоть так… «Она же останется жива. А в подвале и еды вдоволь, и лери там тоже живут. Как хорошо просто посидеть в подвале и расслабиться» — мечтал он где-то глубоко в своей душе, в том месте, куда не заглядывает «человек». Охотник спокойно присел на соседнюю скамью, не выпуская арбалета из рук, держа его прислонённым к стене. На всякий случай. Почтальон не видел этого, но знал, что это так. А Ирланду, казалось, ничего из этого не замечал. — С чего же начать?.. — шестигранные зрачки бегали от одного повреждения к другому. Эйло побаивался чего-то. Опасался уйти в свои «дикие дебри», ведь ему так нравилось лечить. С другой стороны, это бы его успокоило. Охотник рядом… да пусть, главное, что рядом он, Ирланду. Самый милый и добрый хин на свете. Йохансен начал изучать небольшой, уже затянувшийся порез на щеке пациента, но вышло, что рана была куда серьёзнее. Щека оказалась пробита насквозь, а пальцы, изучавшие рану, ощупывали через неё блестящие зубы. Но Тучка будто ничего не чувствовала, спокойно повернула голову и дала себя осмотреть. Она немного пришла в себя, хоть её глаза ничего не видели. Одна из радужек бледно светилась, и казалось, что вот сейчас она погаснет. Ирланду, просунувший голову под руку лекаря, ахнул, но уже так сильно не тревожился. Лекарь приопустил голову и пригладил рукой мордочку хищника, затем показал на переключатель-ползунок поодаль от скамьи. Фермер понял, что лери удобнее работать при свете собственных специальных «ламп». — Эй? — возмутился охотник, когда оказался в полумраке. — Ты чего? Ты зачем? Рину, ответив за друга, пригнулся к земле, говоря этим, что сейчас лучше помолчать. Он сам отошёл немного дальше, чтобы не мешать мастеру делать свою работу.СЛОВАРИК
Пищание (визжание) — ничтожество, жалкое существо, выскочка. Даю свой посевной зуб — "зуб даю" в хиньем варианте. Если хин лишится среднего зуба, то не сможет переродиться у своей семьи (нечего будет закапывать), так что ставить эту часть на кон многого стоит.