***
Ричард не особо хотел идти в подвал после того, как наслушался о нём всякого. Но притаиться где-нибудь всё-таки было необходимо. Где-то, где не найдут даже эти мерзкие хины, одного вида которых посыльный уже побаивался. Он всё больше чувствовал себя мелкой птичкой, с которой игрались сытые лесные звери. Гоняли её, прижимали к земле и вновь отпускали, чтобы потешиться её недолгой радостью перед поимкой. Хотя не такой уж и мелкой. Заполненной водой литров под двадцать, телендорской птичкой. «Проклятье! Ну когда же это закончится…». Мелон немного пробежался по коридору, что далось ему легче, чем он ожидал. Но в конце, вглядевшись в уходящую вниз мрачную подвальную лестницу, он повернул наверх. Постепенно он даже привыкал к такому телу. Без полёта Ричард мог вполне нормально передвигаться, хоть и не так ловко, как до «завтрака». Своя шкура не выглядела безобразно, даже вымокшая в грязном уличном снегу. Эйло провёл по белым треугольникам, каждый из которых был растянутой перепонкой. Он даже и думать не мог, что в нём скрывалась такая способность. Но, наверное, водохлёб просто слишком романтизировал всё это, невзначай подумав о пользе такой диеты. Наесться на неделю теперь представлялось возможным, только вот зачем… когда ты уже лери, для которого нет особого труда выпить немного тёмной воды в любой момент. «Но, в целом, я держу себя в руках». Пернатый добрался до второго этажа. Поразмыслив, он пошёл в ванную, стараясь тихонько отодвинуть дверь. Хоть она и была новенькая на вид, однако немного поскрипывала, чего вчера Ричард не замечал. «Да уж, в комнате заметят, а вот здесь даже штору не задвигают. Я тут хорошо спрячусь, пережду. Если что, можно и в подвал, на крайний случай», — смело подумал он и зашёл в комнату.***
Стая надвигалась, и, пожалуй, она была уже слишком близко. Небо всё голубело, оставаясь блёклым от туч, и на его фоне чётко прорисовывались частицы этой огромной стаи. Особенно те, что спускались прямо вниз, не двигая крыльями. Они были похожи на крылатые семечки дерева. Так же беспорядочно планировали, куда нёс ветер. Стрелок не заметил, как прижался до самой сырой брусчатки, левым глазом наблюдая за существами наверху. Охотник охотником, а было действительно страшно. Тело желало спрятаться, отголосок природы выставил под одеждой гриву-траву в сумеречных надеждах сделать хозяина частью окружения. Только не того, где иххи когда-то появились на свет. Он почти ползком добрался до входа, чтобы, наконец, встать нормально и не оттягивать воротник. Он встряхнул головой, потоптался на месте. Хмыкнул, заметив свои мокрые следы на ковре в коридоре, когда ступил туда из приёмной, тоже тёмной, обесточенной. «Я, конечно, всё понимаю, но сейчас никто не будет выходить на улицу и отстреливать этих драконов. Ну нет, нетушки. Может, это какая-нибудь миграция? Событие до жути редкое, наверное. Даже в истории нет такого». Радониец тихонько направился к двери в подвал… На одном из своих широких шагов он застыл. В неудобной позе поначалу, но, шатнувшись, ступил на повисшую в воздухе ногу и растопырил грубые пальцы для устойчивости. Откуда-то с самого верха пронёсся невнятный звук, словно на крышу упала и прокатилась по ней железная бочка. Чуткий слух хина ощутил именно это, и хищник резко вскинул голову к потолку. Грива снова стала беспокойно подниматься, но её хозяин сдержал себя. Иногда такая вольность своих травничек очень отвлекала. Стрелок опустил голову, ссутулившись, чтобы снять этот надоедливый воротник. Бледно-зелёное «сено» на его голове постепенно возвращало свою форму, но его хозяину требовались сейчас лишь колоски-ушки. Задрав их ввысь, радониец лёгким бегом двинулся к лестнице. Он проскочил незаметно. Никто и не слышал, как завропод поднялся на второй этаж. С каждым шагом он наращивал скорость, пока не понял, что кое-что забыл. «Ну теперь и возвращаться ещё? — шёл ихх уже помедленнее. — Но, с другой стороны, если я гляну, что там, и бегом вернусь, ничего же не случится. Всё-таки что там?» Шум раздался снова, уже отчётливее, стены предпоследнего этажа слегка вздрогнули, что манило ихха. Он, крадучись, шёл дальше наверх. В перерывах между громыханием звенели эхом шаги и свистел по воздуху тонкий металл. «Прочнокрыл, — оскалившись, исследователь положил зубы на рычаг арбалета, приготовив оружие к выстрелу. — Это крепкий орешек». Ступенька за ступенькой он поднимался бесшумно, пригнувшись и выслеживая существо, как добычу. Скрежет, шелестевший в ушах, не остановил радонийца, наоборот, раззадорил. Чуть что, он был готов рвануть вниз, поменявшись местами с «жертвой», но при этом и готов был взглянуть ей в глаза, которые через мгновение пронзит остриё гарпуна. Последний этаж, вот и он. Их в ратуше было немного, и потолок этого не хвастал своей высотой, зато отсюда открывался красивый, если можно так сказать, вид на крыши остальных домов, располагавшихся чуть ниже. Тёмные силуэты виднелись чётко, ведь туман уже давно растаял. Одним глазом хин видел пустующую комнату с укреплённой стальной лестницей на чердак, с другой же в окне… то, что перепугало бы насмерть любого, даже самого храброго стражника Радонии. Крылатые!.. Здание снова дрогнуло от мощного удара, будто кто-то сверху был готов проломить потолок. Стрелок сам не заметил, как развернулся, нет, отскочил к выходу, а заслышав бегущие навстречу шаги, метнулся обратно. Пыльный мрачный закуток стал для ихха убежищем, где он мог хотя бы ненадолго спрятаться от преследователя. На этот раз он был готов кусать, драть, выскочить на врага с раззявленной пастью. Он слишком боялся, чтобы бежать. Сначала со скрежетом, а затем с оглушающим грохотом на пол свалился тяжёлый люк, покоробив собою лестницу. Стоило лишь молиться, чтобы то существо интересовали только железки. Недолгое время пробыв в тишине, это что-то спустилось вниз. Судя по звукам, весило оно как несколько таких люков. Любопытство взяло верх, и хин незаметно выглянул из-за угла, для чего пришлось поставить голову почти вертикально. Бронированный переливчатыми пластинами эйло-строитель нагнулся за люком, желая подобрать его, и вмиг воздух близ него пронзила блестящая игла. Тут же крылатый расставил перы в стороны, показав гарпун, увязший в белом нежном кродоне на затылке, откуда и росли его лезвия и антенны, такие же «гальванизированные», как и весь он. Дикарь поднялся, словно передумал забирать свой железный трофей, и оглянулся в темноту лестничной площадки потухшими от раны глазами. — Добивай! Уйдёт он! — послышался оттуда же знакомый голос. — Мак! Ты ж здесь?! Лери растерянно осматривался по сторонам, но, видимо, давать сдачи или хотя бы дать дёру он почему-то не решался. Прежде всего он ощупал свои глаза, вовсе не замечая человека, который вышел на этаж. Охотник был умён, стреляя исподтишка, чтобы на него не перепало клеймо обидчика. Да и удача сыграла на руку, что он попал точь-в-точь в нерв, дающий свет в зрительных «цилиндрах». Ихх вышел, на несколько секунд подняв прижатые ушки в знак приветствия. Подойдя ближе, он перевёл взгляд на крылатого, уже тянущегося за тем, чтобы вытащить гарпун. Существо было совсем не заинтересованно в том, чтобы изучить тех, кто был рядом, хотя, скорее всего, видело их впервые. Строитель прошёлся до удобного уголка и присел на колени, изучая в руках осеребрённый наполовину острый предмет. Кое-кто посчитал этот момент подходящим… — Не стоит времени терять, — сказал человек, дав знак напарнику. Макара быстрыми лапками снял моток стального троса с пояса и потихоньку стал его разматывать. Строитель в это время пребывал в каком-то забвении, видно, гарпун задел ещё что-то важное в его голове. Эйло внезапно решил отдохнуть: он спокойно прилёг и сложил крылья, став похожим больше на затаившуюся птицу. Металлическую шею он вытянул по полу, лёжа головой на подбородке. — Стой, — шикнул Себастьян. — Это подлянка! — Ты чего? Какой подвох? Это ж лери, — оглянулся хин, но не спускал взгляда с дикого пернатого. — Теперь им не управляет та штука! Давай обезвредим его, пока возможность есть. Слушая, охотник глянул в окно, в котором что-то подозрительно рябило. А увидев, не мог отвести глаз. — Ты ведь понимаешь, что всех не переловим? — не оглядываясь, он махнул арбалетом в окно, за которым сотни разных эйло, сравне или ещё побольше и помощнее корнотеку, со звенящим в ушах шумом отрывали куски от кровли зданий и сбрасывали вниз, на свободные улицы, заполоняя их металлоломом. — Посмотри, сколько там этих, и у них теперь общая цель — растащить наш город к чертям собачьим. А город к такому готов? — спросил он с издёвкой, намекая на что-то. — Как думаешь, мы вот так легко остановим их сейчас?! Макара, немного раскрыв пасть, водил хвостом по полу. Он тоже был в напряжении. И его грива вздыбилась, как только стрелок приблизился и немного потряс его голову за стрелковый механизм: — Ты какого хрена без меня пошёл?! Жить, что ли, надоело?! — Я уже хотел вернуться! — затянув глаза бархатной конъюнктивой, взвизгнул завропод. — А зачем ты сюда припёрся? Ну всё, пошли скорее, а то доберутся до нас ещё… Мужчина заметил на себе слежку. Это был такой же странный животный взгляд, как и у миллиона остальных эйло, как и у Троллейбусорога, и даже как у тех разумных лекаря и водохлёба. Бледно-лиловые, почти серые глаза, отблескивая чем-то изнутри, устремили взгляд к тем существам, которые были с прочнокрылым в одной комнате. Строитель всё так же лежал в птичьей позе, голову повернул в сторону незнакомцев. Он раскрыл рот, будто хотел что-то сказать, но передумал. Только поводил зрачками, поблескивая разноцветной оправой глаз. — Идём, мир с ним, — бросил ихх, махнув к лестнице головой. Он и сам прошёл туда, следив, чтобы напарник не отставал, как вдруг позади послышался металлический шорох. — Остались, остались на месте, — послышался голос, немного похожий на хиний, но было в нём что-то незнакомое. — Какого лешего?! — дёрнувшись назад, мужчина приготовил арбалет. А как только у лестницы, лязгая, появился сам крылатый, в него мигом прилетела большая стрела. Но дикарь отделался небольшим тычком в грудь и царапиной на одой из защитных пластин. Он взглянул на это и упростил зрачки, почувствовав, что эти существа не столь безобидны. — Чёрт… — Себастьян обернулся к хину, ожидая его хода. — Бежим, — шепнул Макара в ответ. — Нет, стой! — произнёс птах, встряхнув крыльями. Должно быть, от его лица это выглядело строго. Мужчина был готов рвануть вниз по лестнице: — Ты разумный вообще, собака такая? — Ле… — начал строитель, но замолк. Его перебил степной хин, выскочив и залаяв: — Отвлекает, хитрюга! На те! Второй гарпун устремился в эйло, но тот уже был готов и ловко отбил его крылом. Остриё с искрами высекло борозду на стальном оперении. И крылатый заговорил снова, прикрывая лицо опахалом: — Хватит иглами бросаться! Лери уважает знания хина. Идёт? Да, идёт ведь? Я говорил с тобой, а ты… Что за дикость?! — немного раскрывшись, он указал на свежую царапину, испортившую гладкую пластину. — Ладно! — бросил человек и метнулся к эйло, затем, взяв его за руку (!), повёл вниз по лестнице. — Сначала скроемся, потом поговорим. Другой охотник юрким зверьком направился туда же, выжидая, пока остальные его не догонят. Он чихнул от пыли, встряхнув головой, и вмазал оружием по стене. — Ау! — он взялся за арбалет и выровнял его. — Не дури ты. Иди вперёд, — послышался голос позади. — Знаешь что?! — обернулся хищник, вздыбив гриву на Себастьяна. — Знаю, — с хитрым выражением подхватил тот и прошёл мимо, — что я этого не говорил. Оказавшись на некоторое время близ завропода, «дикий» лери легонько щёлкнул ему по носу и пошёл дальше вслед за человеком. Он в пути немного постучал по своей голове, как по старому телевизору, надеясь вернуть глазам свечение. Ничего пока не вышло. — Уважай и мои знания, — это было адресовано Макаре. — Я же говорю с тобой на одном голосе. Готово? Ихх присвистнул и немного подождал на месте. — Ну, допустим, готово… — начал он спускаться, когда пернатый ушёл на несколько ступеней ниже.***
«Ну всё, здесь меня никто не найдёт, — Ричард задёрнул штору за собой, но так, что чуть не содрал её с петель. — Выйду, как всё стихнет». Он спокойно погрузился в просторную ванну, расположив крылья по бортикам и поставив ноги на край у стены, в которую упирался хвост. А между ним и головой раскинулось большое пестрящее треугольниками пузо, которое уже ни от кого не получилось бы скрыть. Тем более, от самого себя. В конце концов Мелон обратил на это внимание после того, как немного изучил полки со всякими банными принадлежностями, затем взглянул на завораживающе мелькающую в окошке далёкую крылатую стаю. Чувство самосохранения как-то притупилось с того дня, когда Ричард почувствовал себя «этим существом». Его даже не волновали те тысячи эйло, и Джеспер, безвозвратно поглощённый стаей. Мелон сложил руки на животе, затем немного помял бока, прочувствовав, как внутри тёрлись о рёбра и позвоночник мягкие кродоновые ветви, а конечности «плавали» отдельно от корпуса, закреплённые внутри на каких-то неизвестных новых костях. «Никогда бы не подумал, что наберу вес так быстро, ха-ха. Фух, слава Виндовере, это естественно. Но как мне жить-то с этим теперь. Я ж сам не свой». Оглянувшись по сторонам, поворачивая голову на все сто восемьдесят, эйло обнаружил щётку, ту самую, которой он пользовался ещё вчера во время линьки. Шкура была чиста, но водохлёб взял щётку не для этого. Он стал изучать своё брюхо, вжимая в него деревянную (или, скорее, состоящую из плотного сырья вроде бамбука) рукоять, с каждым разом всё сильнее. Природная «одежда» легко вминалась, особенно на кродоновых участках. На треугольнике рукоять утонула в лери настолько глубоко, что он испугался, как бы не проткнул себе шкуру. Он чувствовал, как в стороны расходятся полные воды плотные ветви. Они отдавали довольной сытостью, но были и не против новых порций. «Хм, во мне и вправду осталось так много места? Насколько же толстым может быть этот вид? Да и для чего…» Полежав так ещё, пернатый решил, что терять ему нечего, а в ванной он мог по-прежнему с лихвой уместиться. Сейчас ему точно не летать. Ричард приподнялся, чтобы включить кран, и небольшая струя простой воды стала наполнять ванну. Могла бы сразу и желудок, но эйло внезапно сделал для себя неутешительный вывод. «Это не я… или это я сейчас хотел снова обожраться? Это нужно решать. Я себя уже не контролирую. А если надо будет идти куда-то?» Быстро вновь поднявшись, крылатый выключил воду и затем даже не думал смотреть на кран. «Кошмар! На меня же тогда совсем ничего не налезет. А что скажет Джеспер, увидев меня таким? А хины, наверное, вовсе подумают, что я совсем тупой, в такое тревожное время забиваю желудок, как их "турбинки"». Он скрыл опахалами брюхо, чтобы то не отвлекало. Водохлёб хотел расслабиться, ведь на то он и был здесь. Рукавом он протёр свои глаза от капелек воды. Севоз оставил разводы, а для Ричарда это было просто неприемлемо. Он поднялся, скользя туловищем по мокрой ванне, и приоткрыл шторку, чтобы добраться до полотенца. Теперь было другое дело. Стоило вернуться обратно, как что-то снова заиграло внутри, а рука сама потянулась к крану. «Ну, я же не лопну, всё-таки. Я же для этого и создан», — подсказывало что-то. Но тут послышался лёгкий топот быстрых ног, пробежавших вверх по лестнице. Хин вызвал тревогу, и даже «водохлёб» предпочёл сторону того, с кем сосуществовал в этом крылатом теле. Он замер. «Кто бы ты ни был, спасибо…» — подумал ужаснувшийся «человек». Мелон снова взглянул на кран своими девятигранниками. В животе словно заурчало, хотя такого просто не могло быть. «Хоть чревоугодие — это и грех, но, если подумать… А много ли на Земле у меня было достатка в пище? Может, это награда?» Сев на колени, между которыми легло пёстрое брюхо, эйло включил кран и подставил тонкие ладони, которые собрали немного воды. Даже этот единственный глоток приносил радостную мысль. Сколько жидкости ещё можно выпить, а сколько с неё сделать потом электричества. Главной целью было забить дополна энергоёмкости, а вода — лишь средство. Такое радостное средство для любой «турбинки». Не замечая того, водохлёб вместо рук подставил голову, как в предыдущий раз. Как только горло заполнялось, лери шумно сглатывал, сжимая галочки на шее, в удовольствии придерживая руку возле неё. Через несколько таких заходов настораживающие мысли снова пробрались в голову, в глаза вернулись трезвые восьмигранники. Как только это произошло, Ричард выключил кран и снова отвернулся от него. «Достаточно, я уверен. Я же не перегнул с порцией?» Затем он пересел к стене, подняв свою ещё больше раздавшуюся в стороны тушу. Треугольники раскрылись получше, украшая собою шкуру на неповоротливой птахе. Мелон помял себя руками, чувствуя внутри жирные, как змеи, ветви. Как будто он проглотил целого питона. «Могло бы быть и хуже». Пернатый вновь улёгся на спину и подложил под голову банную подушечку, на этот раз был от крана подальше. Чтобы встать, теперь понадобились бы усилия, а это было ещё одним препятствием на пути к заветной цели. Ричард стал ждать, сам не зная, чего. Пока его не найдут? Его просили идти в подвал, а он просто нашёл себе убежище получше. Во всяком случае он — живучий лери. И с чего ему опасаться своих же сородичей? Они даже пожелают ему приятного аппетита… Стая в маленьком окошке уже пролетела мимо того места, куда оно выглядывало, оставив за собой голубые утренние тучи. Или оранжевые, если другими глазами посмотреть. Кто-то уже шёл вниз по лестнице, да не один. К хиньим лапам прибавились ещё шаги и дребезжание металла, будто… лери. Так бренчали инструменты Тучки, когда недавно она бежала навстречу на туманной улице. Звуки телендора, их не спутаешь ни с чем. Металлический живой перезвон. — Следишь за ним? — послышался хиний знакомый голос. — Да не сомневайся, его хитрости на мне не сработают, — кажется, охотники что-то обсуждали, спускаясь вниз по лестнице. — Если чем махнёт, у меня хорошая реакция. Но за кем там надо было следить? Если это Тучка, то как же она оказалась там? — Ты так же глуп, хин, как этот глупый ребёнок, — высказался третий голос, изобразив недовольную интонацию. — Ты видишь, как я слежу за собой сам? Посмотри, как блестит моя шкура, и это потому, что я питаюсь медной водой, заметь. Это пища элиты. И ты ещё говоришь со мной, это правильно, но делаешь это без уважения. — Надо же, какая важная птица, — ответил юношескому (хотя тот был грубее, чем у Джеспера или Ричарда) голосу настоящий человеческий. — Да-да, уважаю я тебя. Вот только ты с нами уважительно пойдёшь дальше. — Себас, не строй дурака, его так воспитали, — сказал ему ихх. — С материка прилетел, наверное. Пошли… «Что там делает человеческий лери?! — водохлёб вылупился шестигранниками в стену. — Говорит, правда, странновато. Может, я не один такой неудачник, что сюда попал? Орид не мог не знать, что здесь творится. Хотя… Он же мне так и говорил. Неужели я и вправду такой тупой?» Видимо, кто-то говорил одно и то же слишком часто. Эйло приподнялся, как ему показалось, но на деле просто задрал шею. Наверное, сейчас всё равно не время было покидать «убежище», и Мелон снова откинул голову на подушечку, не сдвинув свою тушу даже на чуток. Стал ждать… «Что же, получается, это тело всё теперь решает за меня? Э-эх, глупый Ричард, кому ты нужен такой прилизанный? Кому нужен ты с такой породой? Только себе и нужен. Вон, меня ещё хин тот бочкой назвал крылатой». Вскоре так спокойно лежать стало невозможно. Ричард чувствовал себя отлично, и в таком виде хотел просто лежать и расслабляться, ждать, пока струи пара не повалят из носа. Чувство упущенной возможности слишком уж соблазняло. Посыльный вспоминал, как он смотрел на этот «глаз правды», как тот заманчиво переливался цветом, как говорил, что видит перед собой запасливого эйло, способного накопить сил больше, чем кто-либо другой, способного быть чем-то вроде энергоёмкости для того, чтобы не только самому существовать, но и делиться с остальными. Ему не грешна была прожорливость. Перевалившись на бок, пернатый с лёгкостью поднялся и повернулся назад, протёршись брюхом о бортик ванной, затем и лёг. Он потянулся к душевому шлангу, сняв с него насадку и сунув оставшееся в рот. Осталось всего лишь щёлкнуть маленький рычажок на кране и включить воду. В последний раз «человек» внушил Ричарду сомнение. Но голос из сознания прошёл, как говорится, мимо чёлки. Вот какая она, счастливая дикость, о которой говорили те лери. Вот она, наконец-то! «Может, всё-таки для меня естественна такая "крылатая бочка". И будет лучше принять эту правду», — думал водохлёб, расстелив крылья по бортам ванны и включив поток.***
— Тученька-птиченька, как ты? Не болит ничего? — приговаривал маленький хин, лёжа в объятиях полусонного крылатого существа, которое в ответ вяло перебирало его красно-розовую гриву. — Ну почему ты там не осталась? Зачем прилетела, глупая? Степной хин, который всё это видел, уже несколько минут не мог определиться: смеяться ли с этого на весь подвал или, как люди говорят, закатывать глаза. Он потоптался на своём водохлёбе, чтобы размять затёкшие лапы, и бескрылый тут же среагировал. Он потянулся конечностями вверх, словно пытаясь дотянуться до брюха, раскрыл хвост и поджал его. Секретарь игрался с этим, щекоча живую «бочку» кисточкой хвоста, пока ему не надоели эти однообразные движения. Он схватил её худенькую ножку за голень, потрепал немного, как хищник, но и это тоже со временем наскучило. А что ещё, спрашивается, мог делать этот лери сейчас. Может, ихху и было его немного жаль, но без этой системы город просто бы не выжил, да и не было бы под рукой такой мягкой и тёплой подушки, чтобы отогреться в морозную зиму. — Где, блин, их носит-то? — проворчал секретарь через некоторое время. Он присел и подпрыгнул на эйло, как на батуте, чтобы быстро сойти с него. Ирланду по-прежнему пытался оставить в прошлом свою тоску, да и Тучка, наверное, тоже. Небольшой слабый рину в такой ситуации был как ребёнок: ничего не решал из-за своей слабости, а просто держался рядом со «взрослыми», хотя сам был уже не юн. Он тоже, как и Туча, проваливался в дрёму, обогрев руки синей «птицы». Смотря на это, «клювастый» тоже проникся душевным теплом, хоть и не совсем. Не до этого сейчас было. Но нервозность спала, по крайней мере. Ихх пошёл к выходу, простым шагом он поднялся к открытой двери и выглянул. Но не прошло и минуты, как он заскрёб по лестнице вниз, чуть не навернувшись. Все услышали его визг, который был сравни человеческому крику. — Прячься! — выпалил хин, надеясь, что как-то Ирланду его услышит. Но тот беспробудно спал, уткнувшись мордочкой в белую грудь уставшего длиннохвоста. Пришлось взять его себе на лапки, а затем укрыться за одной из пёстрых туш турбинок. Степной хин был напуган до такой степени, что старался даже беззвучно дышать. Вжимался в тёплый бок существа, как птенчик к матери, словно стараясь забраться под неё и укрыться от опасности. — Испугался за меня? — подал голосок рину, глаза которого были наполовину затянуты светло-зелёной, как бумага, перепонкой. — Этот лери безобиден. Он же сам спит, посмотри. Ирланду огляделся, свыкаясь с обстановкой. Когда он снова взглянул на «старшего», тот беззвучно скалился ему в глаза и своей большой пастью взял его голову и чуть прикусил. Этот жест был понятен любому хину. «Вот и сиди тихо», — взглянул секретарь на замолкшего рину и отпустил его. Хорошо, что меньший не слышал этого гулкого грохота сверху, иначе бы метался тут, как другие бедолаги его вида. Уж больно тревожили их громкие звуки, как и все гривастые, но меньшие из них — в особенности. И шум с лестницы тоже добавлял жути. Кто-то шёл прямо в подвал, а затем послышались успокоившие голоса охотников. — Да я ж сказал тебе, держись позади… птица-тупица, блин! — первой послышалась человеческая речь. — Хочешь побить меня за это? Хотел бы, я знаю, — ответил другой голос, высокий. Секретарь облегчённо вздохнул, признав в голосе Ричарда. Хин преспокойно вышел из-за туши, пригнув шею, чтобы пройти под хвостом. — Ну что, всех соб… — потеряв речь, ихх остановился и мгновенно превратился в «травяной кустик». — Нет-нет-нет! — вышел вперёд и сообщил ему охотник. — Это наш. Это наш. Ну, как наш, нашли мы его, обезвредили. Теперь он никого не тронет. Да? — последнее было адресовано крылатому. — Да зачем их обезвреживать?! Просто прибейте! — взвизгнул хин с «расплескавшимся» зрачком. Крылатый пока молчал, глядя то на Себастьяна, то на гривастого, и ощупывал свою многострадальную царапину на пластине. — Корпусом думай своим, — подскочил к своему собрату хищный стрелок. — Мы сюда тварь простую не пропустили бы! Он не только говорит, он кое-что ещё понимает. — Кто, этот? — прищурился «клювастый», вытянув шею в сторону крылатого. — Шутишь? Иво, — ихх выставил голову вперёд, слегка боднув мордой шею соседа. — Он из той дикой стаи прилетел. Как-то чудом вспомнил, как разговаривать… А где Ланд? М? Оставив тело неподвижным, он головой оглянулся к Тучке. Рядом с ней никого не было. На водохлёбах тоже было пусто. — Его тут не придавило никем? — Да нет, вот он, — секретарь завернул за «бочку», из-за которой вытолкал вялого сонного рину, даже глаза у которого были затянуты. Видимо, он был готов заснуть от любого источника тепла, особенно рядом с большим водохлёбом, благодаря которому подвал можно было и не отапливать. Ихх подобрал рину и усадил на спину сытому лери, который уже немного уменьшился в объёме. Фермер, должно быть, слишком вымотался, и даже не замечал, как чужой эйло рассматривал всё вокруг, позвякивая перьями на неторопливом шагу. Макара проследил за ним, убедившись, что тот находился под присмотром коллеги: — А Ричард где? — обратился он к собеседнику. — Серьёзно? — свистнул «клювастый». — Вот, выбирай, кто из них он будет, — и махнул головой, захватив в жест всех окружающих его турбинок. — Нет, это ты мне серьёзно скажи, где он-то запрятался. Если он даже напился до полна и одичал совсем, я бы мог найти его по крыльям. — Ха! Ищи. Он здесь даже не появлялся. Перебросив хвост влево, Макара поджал руки. Затем последовал уже удар кисточкой об пол. — Я Рича с тобой последний раз видел, — продолжил секретарь. — Вот и ищи-пищи. — Не буду я его искать! — развернулся ихх и нервно оскалился, — С меня хватит. Если что — сам придёт. То, что мы с Себасом наверху видели, его точно напугает до чёртиков. Он ведь и вправду говорит? И костюмчик носит ещё. Строитель тем временем подошёл к одной из турбинок, предупреждённый Себастьяном о том, что за проявление своей натуры обязательно получил бы по своему серому личику. И если бы обещание надо было исполнить… охотник даже не знал, как подступиться к этому эйло в доспехах. Лери, наверное, сам весил столько же, сколько и сытый водохлёб. Прочнокрылый, здороваясь с обитателем подвала, погладил тёплую круглобокую тушу, но его внимание остановилось на белых рубцах от её опахал: — Вылечить бы… — Задержи у себя в мыслях! — послышался хиний голос в его сторону. Хищник с арбалетом вытянул голову к телендорскому «дракончику», а тот слегка приподнял крылья. — А вот сам придержался бы, — проворчал говорящий лери, распустив хвост веером. Секретарь с интересом глядел на него. Но жестом он дал понять, что принял сторону хинов. Прилёг прямо перед ними. Снова расположился по-птичьи, сложив крылья с хвостом и подогнув под себя конечности. По спине раскинулись длинные строительные перы с антеннами. — Ты тут не имеешь мнения, — вякнул Макара, а лери спокойно слушал. — Здесь ты слушаешь хинов. И бесхвостого. На лице у мужчины стало ясно читаться «что ты несёшь такое?», а эйло будто переключил характер и поднял взгляд на хина. Но пришлось опустить голову, когда когтистая ступня надавила на макушку, растрепав красиво уложенные природой волосы. Лери стал послушен, вот так вот просто. Значит, он точно был домашним. Тучка вяло шевельнулась. Подняла руку, немного задержав её в воздухе, а затем заложила за спину, ощупывая свои два рубца. Был ещё и третий. Второй ладонью длиннохвост изучил мягкий слой кродона на рёбрах, вспоминая, что чуть не лишился того, что за ними было. Хотя… это и была сама Тучка. А всё остальное всего лишь тело, оно могло легко восстановиться. Себастьян подошёл к ней, коснувшись её ноги носом ботинка. Тёмношёрстый лери замер и подтянул к себе конечность. — Ну давай, птичка, расскажи, зачем вы всё это творите, — начал хин, играясь с волосами крылатого. — И кто тебя заставил. — Надо? — строитель немного вжал голову, насколько мог, спустив на грань зрачки. Он посмотрел мельком на другого охотника. Он боялся! Своё «уважай» он обернул против себя же, стоило слегка убедить. Это обрадовало хина, другой же завропод, «аффлинёнок», просто наблюдал за диалогом. — Да, есть слово «надо», и вот сейчас мы просим. Уговаривать не будем, но ты знай, что причёску мы тебе подпортить успеем. Степной хин провёл хвостом по сегментированной спинке переливчатой «птицы», смотря, как та среагирует. Свободные перы взяли и сомкнулись, зажав травнички, но те легко выскользнули из ловушки. — Редкомах, он — ядро стаи, — сказал прочнокрылый важно. — Редкомах говорит главным словом, а мы делаем по нему всё, что нужно. Готово, да? Это просто понять. Я должен разделить этот клочок мусора на маленькие части, как просил редкомах, но могу теперь говорить только вполголоса — половины голоса я лишился. Это мне очень мешает. — Забавно, — секретарь оживился и махнул хвостом, поворчав тонким голоском. — Мне говорили, что так на Земле у людей работают созданные ими безвольники-переводчики. Может, в эйло переводчик вселился? — Сейчас не до шуток, — ответил Макара. Затем секретарь обратился к пернатому, который распустил свои перы обратно. Хина интересовали его речевые органы. — Слушай, переводчик. Может, скажешь своим дружкам «готово» убраться отсюда? А? — подобравшись к голове, он взял эйло за антенны, подёргав их. В случае чего он бы отскочил, но телендор не стал размахивать лезвиями, а только приподнялся на руках, настороженно подняв на него зрачки. Эйло потянулся рукой, чтобы высвободить одну из антенн: — Я и так ничего ими не слышу, а ты хочешь их вытянуть из меня! — Да, оставь его в покое, — подошёл мужчина. — Он потерял связь и, мне кажется, даже с нею этого редкомаха не перекричит. Отправим его в стаю. Если повезёт, он сделает что-то в нашу пользу. Или хотя бы устроит неразбериху на время, а мы придумаем что-нибудь. Гривастый успокоился. Охотник присел на колено перед головой, сложенной лери на полу: — Теперь ты наша птичка. Так что слушай… — Птица? Но их здесь нет, — оживился строитель, заострив внимание на самом мимолётном слове. Он поднял голову, изогнув шею, насколько её сегменты позволяли. Он походил на гарпию, и от того было ещё ироничнее слышать про отсутствие птиц. — Птицы были не тут. Ты их видел, но не здесь, — он показал на человека одним из перов и как будто засмеялся про себя. — Птицы обитают на Земле. Их здесь не может быть, маленький несмышлёныш. — Слушай, приятель, я знаю, что здесь нет этих чудесных созданий. Тебя так интересуют птички? — Себастьян диалогом пошёл навстречу, надеясь изучить собеседника, а уж потом дать ему задание. — Нет, но ты меня так назвал… — думал пернатый, но говорил всё слаженнее. — Ну, это образно, — спокойно ответил охотник. — Я не хочу вводить тебя в заблуждение. Уважай меня, как длиннопёра. Это, кстати, моё имя. Настоящее мне не нравится. Какое-то необычное чувство наступало, когда он разговаривал с настоящим диким лери. Да, не каждый день вот так побеседуешь. Но все знали, что творилось там, наверху, и Себастьян старался поскорее отправить этого птаха к остальным. Слишком умён тот был для своего рода, или просто строил из себя умника. Но всё же лери выслушал очевидное: — У тебя же крылья и хвост из перьев, очень похожи они на птичьи. — И взгляд такой же глупый, — добавил клювастый. Эйло не придал этому значения. Должно быть не от воспитанности, а просто от незнания. Вообще, наблюдая за тем же Троллейбусорогом, можно было легко заметить, что все язвительные словечки в свой адрес он пропускал, будто их и не было. Лери, наверное, не умели обижаться на это. И хорошо.СЛОВАРИК
Эйло-строитель — прочнокрылый эйло, специализирующийся на составлении больших простых конструкций, они собирают их из деталей, как конструктор. Работают часто в небольших группах, объединяясь в общий разум. Медная вода — тёмная вода, насыщенная медью. На Зесамоэ медь выглядит не просто рыжей, а блестящей с радужной плёнкой на ней. И поэтому лери, которые часто пьют её, приобретают на своих металлических частях такой оттенок. Шкура приобретает новые тона: от розового до рыжего. Лери такая диета ничем не вредит, но линька происходит гораздо чаще обычного. До конца пока не известно, как образуется медная вода, но встретить её можно только в колодцах диаметром больше 15 метров. Самое примечательное, что стены колодцев и дно (если есть) не состоят из меди и не имеют её в составе. Вероятно, стенки пропускают через себя частицы меди при пропуске электричества, и эти частицы накапливаются в воде, насыщая её. Думай корпусом — аналогично «думай головой». Орган, отвечающий за мышление и ощущения, у кейхоху сосредоточен в туловище, а не в голове. Состоит он из трёх жёстких пластинок, расположенных в нескольких миллиметрах друг от друга. Пластинки соединены друг с другом костными перемычками, внутри которых располагаются нервы. Так они обмениваются информацией. И поэтому если хин остался без головы, при должном уходе он может существовать. Ищи-пищи — игра слов, как «ищи-свищи». Задержи у себя в мыслях — аналогично «даже не думай». Безвольник (существо без воли) — дословный перевод с энори слова «механизм», «устройство». Хины привыкли считать машины разумными созданиями, так как с них и начали развиваться — приручали телендоров, чтобы использовать их помощь, находили с ними общий язык. Со временем хины начали нуждаться в технике, которая могла делать то, что телендоры не умели или не могли научиться. Такие приспособления хины стали называть безвольниками, считая их подобиями восточных роботов, только неживыми и не имеющими собственных желаний. Искусственный интеллект хины тоже по аналогии так называют, встречаются такие варианты, как «безвольная душа».