***
— Я ж выключил трубу! Они нас затапливают, твари! — заорал секретарь, нервно переступая лапами. Он и не заметил, как надавил на ногу рину, который тут же прикусил ему руку за это. Ихх утихомирился, но проворчал. Он указал на новый ручеёк у лестницы мордой, закрепив это пронзительным взвизгиванием. — Тут больше нет вентилей, рычагов тоже, — заключил Себастьян, который проверил всё помещение, обходя валяющихся всюду турбинок. Когда стены жутко задрожали, человек поспешил к остальным в укромный угол. Страх пронизывал не на шутку. Ирланду попискивал, но сидел довольно тихо. Макара, снявший арбалет от тяжести, обменивался с ним взглядами, успокаивая, а другой степной хин выглядел так, словно был готов пуститься бежать. Только вот куда? — Да успокойся, — подбодрил вернувшийся стрелок, — может, бойлер повредили просто. Секретарь же наоборот — ещё больше топорщил травнички: — Просто?! Нам придётся выходить… т-туда… если всё здесь затопит. Макара «размял» зрачки, сильно изменив их форму, пока не увидел жест от напарника: тот ладонью указал на беспокойного, мол, ты ему ближе по духу, вот и успокой. Хин просто раззявил пасть, пискнув резиновой игрушкой, и длинными челюстями, как щипцами, схватил шею собрата. Но секретаря это напугало ещё больше, и тот стал вырываться, отвечая теми же причудливыми звуками. Через миг всё скатилось в какую-то животную ссору — длинномордые встали друг против друга с широко раскрытыми пастями. Со спокойным вздохом мужчина присел на выступ возле стены, рядом с Ирланду. Хин тоже не выражал эмоций, лишь перебирая пальцами, будто что-то коварное задумал. Склонив голову чуть на бок, он пригляделся к арбалету на коленях охотника. Оба всё это время просто наблюдали друг за другом: как рину перебирал свою розовую гриву, проверяя рост своих ушек, как Себастьян смахивал с одежды пыль и вытряхивал клочки севоза из сапог. За стойкой замерших иххов с интересом наблюдали только эйло. Водохлёбы, над которыми витало белое облако, поднимаясь к трубе, и Тучка. Последней Ирланду строил жалобные глазки, как будто пытаясь приманить её к себе, но она всё не глядела в его сторону. Она так же, как и завроподы, недвижимо сидела и наблюдала за живыми «статуями», не сводя тревожных зрачков. Так прошло несколько минут, прежде чем наверху уже отчётливо послышались шорохи. Иххи захлопнули рты, встряхнулись чуть ли не одновременно и вернулись к своим обычным движениям. — У меня пасть отсохла! — на паузе между звуками пропищал секретарь. — Как ты продержался? — А в стрелки кого попало не берут, — протараторил в ответ Макара. Топот шагов заставил его поспешно вооружиться арбалетом и нацелиться на угол, за которым был выход. Возможно это и был Джеспер, но вместе с ним шёл кто-то ещё, неторопливо продвигаясь по лестнице. Теперь замерли уже все наблюдатели, даже рину. Но тот, кто приближался к подвалу, не торопился. Он затормозил. Дожидался, наверное, второго. — Надеюсь, это тот, — шепнул хвостатый охотник, — говорящий. И в чём-то ихх оказался прав. Первым, озираясь на бескрылую стайку возле канавы, появился водохлёб. Хины не сразу узнали в нём Ричарда, пока не увидели белоснежные опахала. Пожалуй, Мелон был единственной крылатой турбинкой в городе, и просто было глупо не распознать в нём новичка. Но плотное туловище теперь украшал не костюм, а мелькающие острые фигуры и разноцветные, хоть и блёклые, пятна. Зрачки Ричарда выглядели так себе, особенно, когда их взгляд коснулся длинных морд. Но Макара поспешил успокоить бедолагу, а точнее — выскочил прямо навстречу с визгами и писками, среди которых произнёс членораздельные слова: — Я сказал тебе понятно, что в подвал надо идти к остальным! Ты где шлялся всё это время?! Выговорившись, ихх отвёл назад голову, выдохнув часть парового облака, в которое он заскочил. Ричард отошёл в сторонку, чтобы разглядеть собеседника получше. Хотел бы он высказаться, но не был уверен, что уже обрёл речь. — Хм, старые знакомые, — пробурчал человек себе под нос и покосился на Ирланду, заинтересованно смотрящего на нового для него эйло. — Он безобиден, — сказал секретарь, присаживаясь к остальным. — Даже, если разозлится, то максимум — в суд подаст. Водохлёб не среагировал на эти слова, хоть и слышал всё прекрасно. Чего уж там. Это была чистая правда. Оглядев радонийцев, Ричард бросил взгляд на горстку разноцветных «фонариков», оказавшуюся глазами эйло. «Так вот, какие они…» — пронеслось у него в карате, и от этой мысли жуть пробралась в душу. Он не мог оторвать зрачков. Тела этих живых турбин: шея, руки, туловище, всё было в точности, как у самого посыльного. Может быть, за исключением причёски, но так совпадение было поразительным. Но среди бескрылых выделялся один, самый худой лери. Тучка «улыбнулась» глазами, желая успокоить напуганного Ричарда. — Дичаешь! — подытожил Макара и взял Мелона за руку. Обхватив его запястье длинными пальцами, ихх потянул к себе, указывая головой на угол. Но не успел Ричард сделать шаг, как следом за ним вышел лекарь, слегка обеспокоенный. Трепетно он подошёл к подопечному, осматривая лапку хина, Макара ради своей безопасности тут же убрал её и боязливо отошёл. «Надо объясниться», — собрался Ричард. Более-менее приспособившись ходить нормально, водохлёб последовал за иххом к остальным. Хоть паровая завеса и мешала ему, но она могла помочь ему наконец-то использовать свой голос! — Послушайте меня, — осторожно выговорил он, и, кажется, получилось это легко. — Я в тот момент просто не расслышал, что вы мне сказали: подвал или ванная. Я уж испугался тогда слишком, побежал туда, что взбрело первым в голову. — Я ж говорю, что дичает! — повернул хищный охотник голову, взглянув на Ричарда, крылом развеявшего пар перед собой. — Не просто так он к воде ближе тянется. Дичает… это слово звучало, как приговор, оно не на шутку тревожило Мелона. Но надо было держаться: — Пока ещё я в своём уме, не каркайте. Я обеспокоен так же, как и вы сейчас, и я буду держаться вместе с вами… — рассудив так, посыльный подошёл ещё ближе, выискивая глазами себе местечко на выступе. Как его вдруг ткнуло в живот что-то острое, и раздался хиний голос: — Эй-эй, место турбинок там! — остриё гарпуна указало на бескрылых, которых вновь и вновь осматривал лекарь, как будто не видался с ними уже год. На хиний гарпун опустилась человеческая рука: — Да ладно тебе. Что он нам сделает-то? Уничтожит запасы бытовой химии? И не такой уж он и глупый. А затем, будто согласившись с этим, Ирланду ухватился зубками за руку Макары и издал противный жужжащий визг. Уже двое были на стороне Ричарда, а сам он скромно стоял, боясь пересечься с радонийцами глазами, пока Себастьян не пригласил его, показав на свободное место. — Присядь, отдохни. Не бойся, они не кусаются, — для большей уверенности стрелок погладил одного из иххов по голове. Ихх при этом немигающим рептильным взглядом смотрел в пустоту, никак не реагируя. И понятно, почему. Атмосфера царила напряжённая, и даже охотникам было не по себе. Невольно все замерли, прислушиваясь к гулу и взмахам крыльев наверху, а лекарь не находил себе места. Птах будто молился небу, поднимал антенны, подрагивая ими. Иногда он ходил с поднятой головой, сверлив взглядом потолок, а остальные наблюдали за ним через паровую завесу. Радонийцы тоже. Мелон из вежливости отвернулся от остальных, чтобы не наращивать мешающий туман, ведь воздух и так пропах сыростью.***
«Маленький помощник? Маленький помощник лекаря? — глаза засветились ярче. — Как я вообще мог забыть о нём?! Эти существа всегда будут слушать только меня!» — Адресовано ближайшему дружочку. Зову одного дружочка, — пропел сизошкурый и, услышав положительный ответ, вытянул вперёд руку, будто на неё вот-вот должна была опуститься птица. — Ну же, лети сюда, малыш. Тем временем парусокрылый закончил говорить, переключившись на ничем непримечательные трели типа «жду, когда ты улетишь в свой ряд» или «всё, у меня готово», означающее, что знаний на сегодня лекарь получил достаточно. Всё это периодично чередовалось друг с другом. Но с каждой минутой слова слышались всё чаще. — Эй, дружок. Ну уходи уже. Мх… Теперь и меня не слышит. Полечись у себя как-нибудь. Звенья раздатчика дрогнули, а сам пер, как живое существо, подобрался к малой птахе и схватил её за руку, несильно отшвырнув от своего хозяина. Ртутнобрюх считал, что на этом его беседа с лекарем была окончена. Напоследок он взглянул в сторону дружка, чтобы убедиться, не полетел ли тот кувырком. — Хорошо, готово, — мелькнули его большие квадратные, как окна автобуса, глаза. «Да уж… готово. Приготовились, блин», — подумал Джеспер, прежде, чем оглядеться по сторонам. Но тут он почувствовал кое-что совсем иное. Будто та же клешня, отбросившая его от ртутного эйло, сейчас сковала затылок. Что-то тяжёлое осело на шее, таки заставив крылатого произнести крепкое словцо от неожиданности. А по-другому он и не мог выразить свой испуг, ведь зрачки дошли лишь до треугольников. — Я здесь, дружок, как ты и просил. Кого лечить будем? — раздалась позади та же песенка, которая недавно откликнулась в антеннах сизошкурого. Песенка того, кого позвали. — Так, это ты? — опомнился Йохансен, почувствовав, как его антенны сжимали крохотные «вороньи лапки», а к остальным перам прижималось чьё-то худенькое тельце. — Я? Ты о ком? Про меня? Я вопроса не понял, он какой-то бессмысленный, — прочирикал помощник. Но это однозначно был он, эйло-мотылёк. Такой крохотный, как младенец, но такой же тощий, как и его «старший брат». И такой же рассудительный, как и все лери. — Ладно, — ответил лекарь, поглядывая на ртутнобрюха и держась позади него в вихревом потоке. — Ты дружочек? — Что за вопрос? Конечно же, да!.. У тебя мания к конкретике? Я могу вылечить. — Не стоит, спасибо. Я здоров, как и ты, просто есть одно задание. Видишь того ртутнобрюха? — Джеспер резко навёл взгляд на полосатую тушу впереди, «передав» своё зрение маленькой «пташке». Он поражался тем, что откуда-то всё это уже знал. Для дружочка это была рутина, он лишь подтвердил увиденное простым сигналом. — Так вот, ты должен забраться к нему в желудок — изменить его настройки через карат. Оборви ему связь с вожаком, выруби этот бесящий раздатчик и сделай так, чтобы он был готов выдать ртуть по первому моему приказу. — Нет, у тебя определённо мания. Мог бы и без первых двух указаний обойтись. Фух, задания от психа. Не представляешь, какой чуши я от тебя наслушался за свою жизнь. Но, так и быть, твои поручения выглядят более-менее адекватными, так что сделаю я всё. Кроме связи. — Эй?! Почему?! — А нет там такой функции! Либо приёмник слышит всё, либо ничего. Ты хотел меня подловить? Наверное, ты просто пока слишком юн, — произнёс помощник как-то высокомерно. — Хорошо, тогда приступай. Нет, так нет. Со смелым криком «берусь!» птах забил крыльями, оттолкнувшись ногами прямо от головы почтальона. Только лекарь его и видел. Небольшой силуэт, как стрекоза, замелькал опахалами впереди и уже за несколько секунд добрался до цели. Сквозь ветер лекарь услышал позвякивание раздатчика. Затаившееся металлическое «чудовище» набросилось на мелкокрылого и зажало безобидного малыша в своей пасти-клешне, как муху хищное растение. Джеспер тут же метнулся вперёд. Конечности пульсировали током и немели от страха. Но не могла же та цистерна убить эйло-мотылька? Большее, что ртутный мог сделать — это отшвырнуть помешавшего ему незнакомца, не держа на него никакой злобы. — Попрактикуйся на том, кому и вправду нужна помощь! — ртутнобрюх выпустил трепыхающееся существо из своей ловушки, сообщая, видимо, ему. — Чего ты ко мне притянулся? Передай дружку, что я здоров. Малыш так же сильно был напуган, как и сам лекарь. Даже мыслил он схоже, управляемый лерским врачом, и вернулся на своё безопасное место на «рогах» хозяина. — Дружочек, слушай, — пропел крылатый, несущий своего помощника. Он всё так же держался возле хвоста огромной туши, чтобы не смущать её боязливого «водителя», поджавшего лапки для манёвренности. Видимо, чтобы улететь подальше от этого места. Ртутнобрюх даже пробовал перестроиться в другие ряды, ближе к центру, но вряд ли бы это его спасло от назойливого лекаря. Помощник чирикнул, чтобы получить новую порцию информации. Теперь он узнал о непростом характере ртутоноса. Запомнил то, как должен был действовать, чтобы оборвать ему связь и сделать его управляемым. Легкокрылый стал осторожнее, вновь в одно мгновение оказавшись впереди и вихляя из стороны в сторону от остромордого ловкого раздатчика. Ртутнобрюх отмахивался от дружочка как корова от мухи, не в силах поймать такого проворного птаха. Он даже вымотался. Лери быстро повернул хвост, приближаясь к последнему ряду стаи. — Улетает он. Ртутнобрюх отказался от задания, — сообщил дружочек. — Ну, раз отказался, может, он меня теперь послушает, — важно произнёс себе Джеспер. — Эй! Он полетел следом за тушей, иногда засматриваясь на остальные громадины, но только для того, чтобы не попасть в опасные потоки их крыльев. К счастью, ловкий эйло справился с этим сам. Он настиг ртутнобрюха уже за стаей, сбавившего скорость. За её пределами парусник летел медлительным неуклюжим шмелём. И весь встрепенулся, когда чьи-то руки схватили его за единственный пер, придававший его грузному телу хоть какую-то ловкость. — Прогнал бы кто-нибудь наконец эту занозу! — затрещали антенны, крепко сжавшие бока сизошкурого, да так, что выбили воздух из лёгких. Но Джеспер держал спокойствие и не терялся, мельком поглядывая на пернатого малыша, кружившего рядом, как все те эйло, внимающие вожаку. — Послушай меня, ты же вышел из стаи. П-поэтому… — лери придавил ногой основание клешни, высвободив руки, а затем упёрся в антенны, но парусокрылый резво замотал головой, что чуть не сбросил малого эйло. — Да ёжкин кот! Не прошло и секунды, как высвободившийся гибкий шланг легко обвил худого лекаря несколько раз, ещё и прихватив шею клешнёй: — Я здоровый лери! Слушай! Здоровый! — отвечал ртутнобрюх с каким-то страхом в сигнале. При каждой этой фразе Йохансен чувствовал, как всё туже затягивался на нём этот металлический шланг, адски сдавливая всё внутри и заставляя зрачки мельчать гранями. Прокряхтев что-то невнятное, крылатый выпустил антенны из рук. Ему было по-настоящему больно, в груди, в карате. И тут же его с силой отбросило куда-то. Всё завертелось перед глазами, тело ударилось об что-то большое, а затем — пустота бледного облачного неба. Быстрая реакция помогла сразу встать на крыло, но эйло схватился руками за живот и грудную клетку. — Тебе плохо, — беспокоился подлетевший помощник, ощупывая своими тоненькими ручками сдавленную большой силой шкуру, кое-где перетёртую до кродона. Он понимал его, как никто другой, сразу вошёл в положение и не стал грузить собою «старшего брата», ослабившего руки и давшего волю эйло-мотыльку. Помощник летел рядом, но так манёвренно, что и в воздухе смог всё изучить и рассмотреть. Джеспер на время позабыл о своей цели и просто плыл в никуда. И даже время как-то замедлилось, считая собою каждый взмах, либо это взмахи измеряли время. — Может, мне не надо этого делать? Лекарь парил, прямо, как сателлит, а маленький помощник подлетел ближе к нему, притянувшись ногами к его рёбрам. — Извини, но решать этот вопрос тебе, а не мне, — убаюкивающе произнёс он, ласково обняв крылатого за шею, словно тот был ему отец или старший брат. — Тебе сначала лучше подлечиться. — Но если я сейчас… То что потом?.. Ланд, да и все. Куда они денутся? Самое страшное, что они не узнают обо мне. — Что? — Да не важно… — сказал человеческий лери, тоже обняв малыша в ответ, но осторожно. Какой тот был худенький и хрупкий, прямо, как бумажный самолётик. А сам больше не птицу напоминал, а большую стрекозу. Большие, но милые глаза и не менее внушающие в них зрачки. Даже на крылышках были аккуратные металлические чешуйки, украшающие их. А шкурка была тоненькая и нежная, как у младенца… младенца лери, если представить. Объятия успокоили Джеспера, они были сравни тёплым словам. Может, потому что это существо было не просто каким-то эйло, а подмастерьем самого телендорского врача. И с ним при разговоре создавалась какая-то особая связь, словно Йохансен говорил с самим собой, с тем, кто понимал все его мысли и принял все странности. — Ты подлатал меня? — он высвободил руку и погладил свой бок, весь исполосованный кродоновыми бинтами. — Хм. Так быстро. Узнав, что ему стало легче, крылатый малыш затрепетал опахалами и полетел уже отдельно, вскоре пересев на свой любимый загривок старшего существа. Наверное, так ему было удобнее сопровождать лекаря. Но тот был вновь обеспокоен, прослушивая каждый инструмент в мелодии вожака, перебирая все по очереди. Настораживала какая-то волна воздуха, несущая тело на парусах-опахалах, и что это за волна, Джеспер понял не сразу. С пятигранниками в глазах он набрал скорость, чтобы уйти от огромной махины, приближавшейся к нему. Блеск металла ненадолго ослепил эйло, прежде, чем он разглядел «авиалайнер» со стальными пернатыми крыльями и сизым, оплетённым жилами телом без ног. Руки были прижаты по бокам какого-то киля на груди существа, металлическая полоса от него тянулась к длинной войлочной шее. Всё это чудо без единого пера летало и, в целом, нормально себя чувствовало. И, кажется, готовилось спускаться вниз. — С дороги уйди, дружок, — непринуждённо запел гигантский эйло и с шумом проплыл мимо. — Я всё видел, тебе и вправду лучше подлечиться. Лети домой, пока тебя не сбили. Сам лайнер устремился к земле, держа крылья неподвижными, как настоящая земная машина, на которую он был похож. И он был не один, как оказалось. С ним летели огромные «драконы» — бронированные крылатые, не потерявшие ноги в лероморфизме. Один такой мог бы без усилий разрушить какое-нибудь из тех высоких зданий, над которыми парил Джеспер. Маленький для всех них лекарь был здесь только зрителем. Куда ему было тягаться с такими эйло, если даже строителей он не мог укротить без ран. А что могли сделать те, кто во много раз больше и мощнее них? Эйло сделал неуверенный взмах, почувствовав провал в воздухе. Это конец. «И я в этом виноват немного… Может, мне снова решить проблему, так сказать, «по-человечески»? А, с другой стороны… мне гораздо приятнее оставаться с нами».***
Поведение «Джеспера» становилось всё более пугающим. Оно нагнетало. Перестав ходить из угла в угол, крылатый стал перепроверять подопечных, чистить их, затем стал присматриваться и к стенам. Но когда его взгляд упал на хинов… — Эй, — обратился кто-то к посыльному. — Что это с ним. Не знаешь? Ричард отмахнулся от пара: — Я впервые вижу его таким! Переборов себя, водохлёб встал и прошёл к лекарю, таскавшему за собой крылья. Он стал тихо говорить с ним, успокаивая. Он догнал его и взял за руку, мол, я рядом, и можно мне хотя бы объяснить, в чём крылась причина этой паники. — Закрой глаза! — громко шепнул с места секретарь. — Глаза закрой ему. — Он всё слышит, — шикнул Мелон в ответ и приподнял свои крылья. Думая, что поможет ситуации, Ричард просто бродил следом за телендорским врачом, пока тот не подошёл слишком близко к радонийцам. И тут уже им пришлось расступиться. Лекарь глядел точно на стену, затем припал к ней, водя руками по шероховатому от краски металлу. Он просунул пальцы в щель в этой стене, а к ним вскоре добавил и лезвия, проведя ими по всей высоте. Оставив дело, он отошёл, рассматривая манящее его место. Вернулся птах уже ко второй полосе в той же нише, проделав с нею то же самое, а третьей точкой интереса стала небольшая дыра, которую чуть не замазали краской в своё время. Туда эйло засунул несколько самых грубых своих инструментов и что-то начал крутить. Вскоре перы он оттуда вытащил, по-видимому, оставшись ни с чем. И тогда на голове веером встали все инструменты, которыми «Джеспер» начал штурмовать эту неприметную стену. Они резали металл как масло, но не так быстро, как хотелось бы лери. Он погрузил до конца острые лезвия и вытащил кусок многослойной стены. Затем ещё один, третий, четвёртый… Подбирая их руками, лекарь осторожно клал железяки на пол, продолжая свою работу. Поглядывая на других и прибирая к себе руки, будто в страхе, крылатый высвобождал какой-то проход, располагавшийся за стеной. Из темноты прилетело облако пыли. Это настолько удивило секретаря, что тот даже запищал. Все остальные молча замерли, пока лекарь ровнял края дверного проёма, из которого недавно вытаскивал по кусочку тяжеленную створку шлюза. «Джеспер» внезапно тоже замер и чихнул несколько раз, вздрагивая крыльями. Не успел никто удивиться такой реакции лери, он обернулся и промигал глазами свой план. Водохлёбы тут же начали шевелиться, вставая на четвереньки и шагая к новому безопасному месту. Тучка подошла к Ричарду, взяв его за руку, чего тот сначала испугался и тихонько вскрикнул. — Ну ладно, как лери, — он сделал первый шаг, и тогда хвостатка проследовала за ним, — я вам доверяю. Но что… куда мы собрались? Джеспер… ты куда? — он бросил взгляд на лекаря уводившего в неизвестность всех остальных. Он оглядел всех, кто стоял возле входа и не особо собирался туда заходить и так же смотрел за пропадающими в темноте турбинками, неравномерно освещавшими мрачный коридор. — Жуть какая, даже я там ничего не вижу, — проговорил вполголоса ихх. — Я даже не знал, что здесь что-то есть. Этот ход всегда был заварен по всем углам. Законсервирован. Мелон повернул голову к Ирланду, ткнувшегося ему в ногу. Фермер успокаивал: — Если лери туда идут, значит, для вас там безопасно. — А для нас может быть не очень, — Себастьян подобрал свой арбалет с уступа, встряхнув его от насевшей пыли. — Знаете, в каких условиях они могут выжить? — Давайте туда не пойдём, — проскулил секретарь. Он увидел, как Ричард замешкался, тоже думая о чём-то. А Тучка, не понимая в чём дело, поглаживала своего проводника по шее. Ихх же похлопал турбинистого по упругой спине: — А вот тебе туда можно! Иди, будешь проверять обстановку. Макара всё перекладывал хвост из стороны в сторону, о чём-то думая. Подождав, когда грохот наверху стих, он громко взвизгнул, привлекая внимание. — Это рукотворный коридор, нам бояться нечего! — объявил охотник. — Если лери туда уходят, наверное, и этот подвал скоро станет небезопасным. Предлагаю идти за всеми… Всем, — на последнем акцент был сделан в сторону ихха, который на деле оказался боязливее всех. — Куда вы смотрите?! — озлобленно взвизгнул секретарь. — У вас работа, чтобы защищать нас, а не обрекать на непонятно что! Макара оглянулся к нему, затем в один прыжок приблизился к хину вплотную: — Хочешь ещё постоять зубасто? Я могу. Но как бы не завалило нас тут. Иди… за нами! — и снова прикусил шею собрата. — Так, ты — вперёд, — махнул он мордой напарнику, — а я позади. На всякий случай. Секретарь прищурился: — Неужели? А местами поменяться с Себастьяном не хочешь? — Нет, — ответил за Макару сам человек, — потому что хины всегда на подмоге. Мы сильнее, а они быстрее, и это не изменить, — сказав это, он достал из небольшой охотничьей сумки налобный фонарик и двинулся вслед за Ричардом с Тучкой. — И да, сдаётся мне, этот ход был создан людьми. От лерских поделок на поверхности только один металл и остался. Макара клацнул зубами, поторапливая остальных, и прислушивался, то и дело, приподнимая колоски вверх. Он шёл последним. Теплолюбивые создания поёжились, когда их тела окружил студёный воздух. Все натянули на головы вороты греющих костюмов. В металлическом небольшом коридоре все прошли мимо стеклянной стенки, видимо, являющейся дверцей от кладовой с вещами первой необходимости. Неизвестно, что там было точно — стекло плотным слоем покрывала пыль, которая уже в него въелась. На грязи проскакивали блёстки, когда на стекло смотрел кто-либо из лери. Рычажок для открытия ниши был на месте, нетронутый и заросший грязью. Коридор вёл к лестнице, внизу которой красовалась ещё одна дверь. С ней лекарь разобрался быстрее: просканировал взглядом и взялся за огромный вентиль, чтобы открыть проход как надо. Но даже для лери это стоило усилий. Резко выдохнув, крылатый налёг на металл, вминая в него воротник, но оно того стоило, и старый вентиль поддался. Механизм очень мерзко заскрежетал. Себастьян закрыл бы уши, если б не держал оружие в руках. Чтобы хоть как-то выдержать эти звуки, он просто зажмурился, простояв в напряжении. Дальше, за дверью, царила уже кромешная тьма, которую впервые за столько лет прорезали светом любопытные глаза бескрылых. Лекарь снова начал обеспокоенно скакать из угла в угол, высматривая каждый предмет. А точнее, каждый большой контейнер, коих здесь было около десятка. Они представляли собой ящики с литыми парадоксом стенками, окаймлёнными металлом. Всё это не заржавело только благодаря высшим силам, которым тут, впрочем, уже давно никто не удивлялся. Стены, пол и потолок не блестели так заметно, как было это в коридоре. И назревала мысль, что их материалом было что-то другое… Например, камень. Для Радонии он был довольно редок, зато давал хорошую защиту от незваных крылатых гостей, которые просто бы прошли мимо него. Водохлёбы, как только поняли, в чём дело, принялись разбредаться. Всё равно деваться им было некуда, и бескрылые просто наслаждались свободой, новыми видами, пусть и в таком унылом месте. Ричард держался тех, кто был к нему ближе по разуму, и поэтому дождался, пока не спустятся остальные. Подошвами он ощутил шершавый бетонный пол, а в помещении увидел ещё какие-то проходы, отделённые простыми выдвижными дверьми. — Что? — посмотрел он на Тучку, которая тянула его вперёд. — Иди, иди дальше сама. Отпустив её, водохлёб выдохнул облачко пара и ещё раз себя ощупал. Испарение шло слишком медленно, и Мелон просто наловчился двигаться не так ущербно. Но он по-прежнему замечал своё пёстрое брюхо и плавные бока, хоть и мог свести руки вместе. Пернатый встряхнул крыльями с хвостом, переставив их поудобнее: — Ну хотя бы говорить я могу. — Что? — послышался голос сзади. — А… — обернулся эйло. — Да не важно… Он пропустил Себастьяна, затем хинов. Невольно он чувствовал себя каким-то чужим, и стал таким скромным, что сам не узнавал себя. А идти к лери… «Нет, это не по мне». Ричард отвечал кратко и больше молчал. Здесь ему становилось как-то не по себе. Пришлось соврать насчёт самочувствия, хоть посыльный и не любил вот так в лоб говорить неправду в манере своей культуры. Эйло присел на контейнер, наблюдая, как копошились в других ящиках и говорили друг с другом радонийцы, как попискивал рину, так просивший не забывать о нём. Он был цыплёнком в душе, да таким, что даже незнакомый хин мог легко захотеть о нём заботиться, как о собственном дите. А может, он просто хотел себя вот так успокоить, ведь тоже был напуган, когда знакомый, такой близкий лери внезапно ощетинился на него. Но другие времени даром не теряли и тщательно изучали обстановку, стараясь быстрее всё выяснить. Иххи подцепляли пастями ручки на ящиках и сдвигали их тонкие крышки, потом любопытно заглядывали внутрь. И лери в стороне не оставались. Любопытные птахи как сороки тянули свои «лапы» к вещам, запакованным в плетёное волокно. Видно, что стрелки хотели бы по этим самым лапам надавать, как следует, но опасливо косились на лекаря, то и дело, проверяющего своих подопечных. «Джеспер» оказался быстрее всех, уже к этому моменту осмотрев две комнаты по обе стороны убежища. В них он не обнаружил для себя и лери ничего примечательного, а вот остальные уже интересовались новыми помещениями.СЛОВАРИК
Полы́ханька — неподвижный телендор, служащий для вычищения сора с нижних и глубинных ярусов долины Виндоверы. Отходы, представляющие из себя техническую пыль и прочий сор, дополнительно измельчаются, а затем поднимаются вверх по высоким трубам, где распыляются по атмосфере. Частицы долго летают в воздухе, прежде, чем осесть на землю. Эта технология своеобразной переработки отходов. После того, как пыль осядет на верхних ярусах, она смешается с водой или притянется к сборщикам металлов, и снова станет пригодным к использованию материалом. Но от насыщения этой пылью атмосферы, воздух ещё более непригоден для дыхания. Лери раз-два в сутки (или чаще/реже в зависимости от размера) чихают, чтобы вытряхнуть пыль из лёгких. Она не отравляет их, просто накапливается в лёгких, как мусор, который надо убирать. Известно, что лери, которые были привезены на Южный материк, ещё несколько месяцев повторяют свой рефлекс, пока поймут, что делать им это необязательно. Робот-чистильщик — небольшой телендор со множеством лапок. Напоминает паука-сенокосца, но ног у него больше. Занимается очищением лери, которым трудно сделать это самостоятельно. У некоторых лери чистит только определённые места, до которых они не могут дотягиваться (да-да, это тот робот, который может почесать спинку). Лечение парусокрылых — у парусокрылых даже в сложенном состоянии туши (без груза) сигнал руки лекаря не может достигнуть карата — его перекрывают сосуды, кродоновые складки и внутренние органы. Для того, чтобы достать до карата и передать сигнал для взаимодействия с парусником, лекарь должен пробраться ближе к сердцу. С мелкими парусокрылыми ему проще справиться, он вводит одну из своих антенн в пищевод эйло и ею передаёт сигнал, как обычно. С крупными посложнее, хотя и пищевод у них шире. Здесь лекарь призывает маленького помощника лекаря, который без труда может забраться в желудок и передать сигнал карату. Маленький помощник лекаря — он же дружочек, легкокрылый эйло-мотылёк, являющийся дополнительным инструментарием эйло-лекаря. Он может быть дополнительной парой рук и скальпелей, но также способен забираться внутрь крупных лери, чтобы управлять ими через карат, а также лечить внутренние повреждения. Помощник может быть полностью подконтролен лекарю, хочет ли он этого или нет, хотя последнее бывает только в исключительных случаях (ведь лери обожают свою работу). Помощник может лучше всех передавать лекарю свои ощущения. Если он устанет, то лекарь сам узнает об этом и отпустит эйло-мотылька, призвав другого на его место. Но просто так на каждый чих лекарь не будет звать его, только при необходимости. Отличительной особенностью помощника можно выделить чешуйчатые крылья, которые помогают ему передвигаться среди внутренностей лери. Ветряной эйло — он же хохи, он же гигантоптах, прочнокрылый эйло из подгруппы безногие. Огромный длинный лери, имеющий не менее внушительные, длиной почти с его тело, крылья, а также вилочковый хвост. На груди имеет металлический киль, играющий важную роль в его работе. Эйло занимается тем, что собирает определённый вид металлического крупного хлама. Он забирает самые крупные куски со свалок, летая низко к земле и притягивая к килю то, что плохо лежит. Не все хохи одинаково предрасположены ко всем видам металлолома. Разделяют несколько подвидов, способных захватывать разные группы веществ, а двое могут притянуть лишь один вид, и один из них — обычное железо. Примечательно, что ветряной эйло летает с трудом и предпочитает облачную погоду, так как низкое давление идёт его полёту на пользу. В ветренную пасмурную погоду этот «самолёт» чувствует себя лучше всего, поэтому его в больших количествах можно увидеть в небе именно в это время. Отсюда и название. Взлетать сам ветряной эйло не может, его подбрасывает в воздух особый телендор, на которого он и приземляется после рабочей смены. По земле эйло не передвигается и может лишь медленно ползти, что делает только в крайних случаях. Не путайте ветряного эйло с ветряком, хоть они и похожи своей формой. Ветряк является телендором для переноса крупных твёрдых грузов. Зубастая стойка — когда у хинов назревают разногласия, те встают друг против друга с раззявленными пастями и держатся так до сих пор, пока кто-либо из них не устанет и не захлопнет рот. Спор разрешается в сторону того, кто продержался «на зубах» дольше, и не важно, был он прав или нет. Практика не очень распространена в развитых странах, так как уже не имеет смысла. Она используется там как несерьёзный шуточный жест. Поверхность — в Радонии поверхностью зовётся всё, что было обработано колонизаторами. А именно: поверхностный ярус и крышка яруса покрытия. А остальные множество подземных ярусов остались нетронутыми, лишь пресекались попытки выбраться на поверхность кромешных лери (лери, живущих под землёй) и подвижных телендоров, которые были обеспокоены ситуацией. Те участки были не затронуты, так как там было слишком опасно что-либо исследовать и перестраивать. Из-за этого в Радонии часто случаются обвалы и прочие неприятности, ведь нижние ярусы содержат множество пустот и подземных колодцев. До куда тянется эта бездна — даже хины на данный момент не знают.