март

Прошлое всё еще докучает, держит крепко, крючьями впилось в рёбра давным-давно, уже не чувствуется даже, просто иногда начинает тянуть так больно, что зубы сводит. Кажется, всё уже позади, но вот оно является в кошмарах или в каких-то дурных воспоминаниях, вдруг накрывающих с головой; иногда становится физически плохо, начинает тошнить, так, что мир расплывается, и все кажется неважным, дурным, убогим. Настоящее вытряхивает все нервы и пальцами холодными душит и душит, не давая сделать и вдоха; нужно заново возрождать вселенную, помогать людям, налаживать порядок. Не хватает рук, сил, времени; порой Кит встречает людей или места, которые тянут крючьями в прошлое. Руки опускаются, ущерб кажется бескрайним, в привычной попытке всё-исправить-прямо-сейчас он не всегда замечает момент, когда из него буквально выбивает все силы и дух. А сделано так мало, всё еще слишком мало, чтобы можно было отдохнуть. Будущее, безрадостное и неясное, стальным обручем давит на виски: всё смутно и ничего не решено, Кит не любит неясности, и его это бесит. Всё вокруг буквально придавливает к земле и со всех сторон тащит ко дну; порой он ловит себя на мысли, что во время войны с чёткой целью, безвыходностью положения и необходимостью действовать быстро, отчаянно и решительно, было проще. Когда Лэнс ему улыбается и широко разводит руки, с плеч будто спадает весь накопившийся за день груз. Лэнс смеётся, заваливая их обоих на кровать и обнимается он крепко, но нежно; Кит не против, он льнёт к груди, обвивая руками в ответ. Он любит так делать; он может очень долго лежать в объятьях Лэнса и слушать его сердцебиение: под этот ритмичный гулкий стук отступают все проблемы. Кажется, что вся борьба — которая была, есть и будет — она для чего-то. Это не бесконечный беспорядок во вселенной, а его жизнь, его люди, конкретный человек и стук его сердца. У него в этом мире есть пристанище, дом, опора; и он всё это готов защищать.