Контрибуция

У Эктора случались перерывы между пьянками, иначе бы он давно загремел в больницу с алкогольной интоксикацией. Но и в трезвые дни было не лучше, скорее наоборот. Он никуда не ходил, ничего не делал, ни с кем не общался и от всего раздражался. Тони не раз пытался с ним разговаривать. И подлизывался, просил прощения, и стыдил за недостойное аккерийского офицера поведение — все без толку. Эктор или злился, или просто отмахивался от него, как от назойливой мухи. Тони во что бы то ни стало хотел до него достучаться. Даже готов был на возобновление интимных отношений. Дело в том, что после того раза, когда Эктор отымел Тони на столе в гостиной, секса у них больше не было. Эктор не приставал к нему, не целовал и не гладил даже невзначай. Могло показаться, что он утратил к пленному всякий интерес. Но Тони знал, что это не так. Он просто не мог надоесть Эктору. Разозлить, обидеть, раздражать — сколько угодно, но не наскучить. Тони долго присматривался, не решался; надо было, чтобы хозяин не был пьян, не мучился от похмелья, не был занят ничем полезным и вообще желательно скучал. (Последние два пункта сложностей не вызывали). Тони выбрал момент, когда хозяин бесцельно просиживал диван в гостиной. Подсел рядом, потом прислонился, протерся плечиком — обычно этого хватало. — Чего хочешь? — бросил Эктор. — Погулять не сходим? — Не охота. — А-а, ладно. Просто подумал: может, проведем время вдвоем? Ты же никого не ждешь? — Нет, надоели все. Тони прижался настойчивее, поощряя аккерийца к ответным действиям. Тот начал реагировать, но как-то отстраненно, будто думал все равно о своем. Погладил пленного по светлым волосам, отросшим уже до плеч, потом по спине вниз и дальше под пояс штанов. — Ну да, пора уже: месяц, вроде, прошел… — задумчиво заключил Эктор. — Пора что? — не понял Тони. — Пора тебе на член проситься. Тони обиженно отпрянул от него. Обидно было и то, что Эктор попал в точку — месяц-полтора без секса для Тони действительно было пределом. — То есть, сначала ты меня наказал, изнасиловав, а теперь — тем, что не даешь? И сколько еще будешь лелеять свою обиду — пока я не вернусь в Сулан? Или дольше? Ты вообще понимаешь, что я все это время чувствовал?! Когда ты уехал и целый сезон жил с Корсой, когда вернулся и отомстил мне таким образом; сейчас — когда ты приводишь всех этих людей в дом, и вы бухаете внизу, и я не знаю, чего мне ждать в следующую минуту… Ты вообще в курсе, что я не могу спать, пока кто-то посторонний в доме? Ждать, что кто-то из твоих бухих друзей поднимется, стащит меня вниз и разложит на столе — как ты тогда… — Я никому не разрешу раскладывать тебя на столе, — серьезно пообещал Эктор, глядя ему в глаза. — И сам больше не буду — как в тот раз. — И на том спасибо, — Тони прижался носом и губами к его заросшей щетиной щеке. — Я хочу все вернуть, я готов, правда! Давай сделаем, как было до отъезда, а? Может, не все было идеально, но нам же было хорошо, правда? Эктор хмыкнул как-то невнятно, но вроде бы соглашаясь. Руки его постепенно переместились под одежду Тони и принялись оглаживать бока и спину, вызывая россыпи мурашек. Тони всегда так реагировал на прикосновения мужчин, которые были ему приятны, — первый признак возбуждения. Он отвык от секса с Эктором. От близости с ним, от его запаха, от ощущения его рук на своем теле. Если не считать тот последний раз, на столе — (а пленный изо всех сил старался об этом не думать, выкинуть из головы) — то выходило, что трахались они по-нормальному незадолго до отъезда Эктора в столицу. То есть чертовски давно. — Здесь? Или наверху? — спросил Тони, тяжело дыша, а сам уже стягивал с себя одежду. — Давай сначала здесь, а потом — посмотрим. Давно тебя не трахал. Надеюсь, ты подготовился, малыш. Тони весь вспыхнул оттого, что это был не вопрос — ему в любом случае сейчас вставят как следует, жестко и глубоко, вне зависимости от того, успел он подготовиться или нет. Он специально не растягивал себя заранее, только чуточку смазал, чтобы Эктору было приятнее. — О моей готовности не беспокойся, — провокационно бросил Тони и, уже не скрывая нетерпения, сам расстегнул ширинку партнера и высвободил его член, уже почти полностью эрегированный. Все-таки Эктор тоже соскучился, как бы ни выделывался. Ни продолжительная пьянка, ни молоденькие аккерийские офицерики не отменяли главного — что Эктор по-прежнему возбуждался за минуту, стоило Тони немного поприжиматься к нему. Суланец наклонился, будто собирался взять в рот, но на самом деле только дразня — прямо сейчас ему хотелось не сосать, а чтобы Эктор уложил его на спину, лег сверху, развел ему ноги и хорошенько оттрахал. Сначала — так, а потом — посмотрим. Секс после ссоры для обоих был актом примирения, но когда обиженным себя считал Эктор, это обычно бывал жесткий секс. По крайней мере, первый заход; потом могло быть и нежно, но сначала аккерийцу нужно было выплеснуть остатки напряжения. Но в этот раз Эктор не стал заваливать его, а усадил, уже голого, к себе на колени, так что Тони уперся попкой в его стоящий член. — Уже не терпится, да? — спросил аккериец с издевательской ноткой. — Так вперед, можешь получить его целиком… Тони осторожно примерился, не решаясь сходу принять в себя член. С позой наездника он всегда аккуратничал, даже если был уже возбужден и растянут как следует. Просто немного не его; Эктор знал, поэтому обычно не настаивал — так, иногда, если есть настроение… Взял суланца за бока, не давая больше ерзать, готовясь насадить его на себя. — Погоди, мне больновато в такой позе… — тут же пугливо запищал тот. Крутанулся, завел руку назад, нащупал член Эктора и, ухватив за ствол, медленно направил в себя. С отвычки головка проникала тяжеловато, небольшое количество смазки не позволяло соскользнуть сразу на всю длину. — Тебе в любой больновато, малыш, — заметил Эктор и, уже не церемонясь, с силой опустил его на свой член. Тони вскрикнул, запрокинув голову и вцепившись в его плечи. Его прошило резкой болью, которая уже через несколько секунд сменилась привычным распирающим чувством наполненности. Он замер, стараясь приноровиться; только грудь сильно вздымалась и дрожали от напряжения колени. Но долго отдыхать ему не дали. — Давай, не халтурь. Работай бедрами, — требовательно подстегнул Эктор. Тони начал двигаться, скуля и кусая губы. При каждом движении вниз аккериец надавливал ему на бедра, заставляя принимать еще глубже. Острой боли уже не было, и Тони добросовестно работал бедрами, ублажая своего хозяина. Он соскучился, устал от неопределенности и отстраненности настолько, что ему все было в кайф — то, как Эктор говорил с ним, грубовато и цинично, как крепко держал и как глубоко и плотно насаживал. Все было до ужаса правильно — ровно столько грубости и заботы, боли и удовольствия, как Тони и хотел, как ему сейчас требовалось. Ни с одним другим партнером, ни разу, он не испытывал такого. (Скорее всего, потому что сам не мог толком объяснить, какой трах ему нужен). С Дэреком всегда было приятно, но по-обычному, без остроты, с Матиасом — первый раз было больно, потом почти всегда приятно, но только с Эктором Тони чувствовал, что готов кончить и разрыдаться одновременно. Никто больше не подходил ему так, как Эктор. Тони крепко обвил руками шею любовника, прижался пропитавшимся потом лбом к его лбу, тоже влажному от испарины, и прошептал: — Мне тяжело. Поймет Эктор, что это не жалоба и не просьба остановиться, просто сейчас ему до такой степени остро и хорошо, что других слов нет? — Мне тоже, — выдохнул Эктор. — Ты так жадно сжимаешь мой член своей попкой... такой горячий внутри... Как бы самозабвенно они ни трахались, Эктор всегда находил силы в такие моменты говорить с пленным на суланском. Раньше Тони думал, что это оттого, что в суланском больше грязных и пошлых фразочек для секса, но по мере изучения аккерийского обнаружил, что это, мягко говоря, не совсем так. Просто Эктор говорил все эти слова не столько для себя, сколько для Тони, ради его реакции. — Хочешь кончить, Энтони? Ты помнишь, когда должен это сделать? — Чуть-чуть… — начал Тони, но сбился, — чуть-чуть раньше тебя. На самом деле, никаких правил на этот счет у них не было; во всяком случае постоянных. Тони ответил так, потому что знал, как Эктору нравится больше всего. — Правильно. Люблю кончать в тебя, когда ты весь пульсируешь внутри после оргазма… Вот сейчас, малыш, давай, да… Тони выплеснулся, забрызгав и себя, и любовника. Эктор дотрахал его в несколько резких, яростных движений. Тони уронил голову ему на плечо и минуту не мог пошевелиться, только восстанавливал дыхание. — Да. Давно я тебя не трахал, — задумчиво изрек Эктор. — Пойдем наверх. — В спальню? — спросил Тони. Он не был настроен на второй заход прямо сейчас, но… это сейчас. А через пятнадцать минут — будет совсем другое дело. — Можно и в спальню, после. Но наверху есть еще кое-что, Энтони. Хочу сначала показать тебе это.