Контрибуция

Двадцатого сентября Эктор попал в аварию. Часов в одиннадцать утра он проснулся, пошатался по дому, потом вдруг с чего-то распсиховался и уехал. Тони продолжил заниматься своим делами. Перекусил, прибрался, порисовал открытки на заказ. Часов в шесть начал готовить ужин, пожарил котлеты, отварил спаржевую капусту для себя и картофель для хозяина (на случай если тот надумает вернуться к ужину). Вечером делать было нечего и Тони подумывал выйти прогуляться, но пока думал, уже стемнело, пошел дождь и вообще за окнами резко стало мерзостно. Увидев заезжающую в гараж машину, Тони сперва подумал, что это вернулся Эктор. Но из гаража вышел совсем другой мужчина в военной форме и бодро зашагал восвояси, прямо под дождем. Ни лица, ни знаков различия суланец не успел рассмотреть, преследовать неизвестного тоже не решился, сразу кинулся в гараж — осматривать машину. Предчувствия были самые тревожные. Так и оказалось: машина была изрядно помята. Тони сам не водил и не разбирался в автомобилях, но видимые повреждения — помятый бампер, треснутое лобовое стекло и, главное, толстый слой грязи — указывали на то, что машина впахалась мордой в кювет. Тони открыл водительскую дверь, заглянул в салон. Внешне там все было в порядке, ни следов крови, ни других повреждений. Удар был не такой уж страшный; машина на ходу, и если водитель был пристегнут, то все с ним должно быть в порядке. «Он всегда пристегивается, — напомнил себе Тони. — Всегда». Во всяком случае, раньше всегда пристегивался. Раньше Эктор и не пил за рулем, максимум — бокал вина или пива, и то крайне редко. «Он аккуратный, он дотошный, соблюдает правила, помешан на безопасности… Такие люди не попадают в пьяные ДТП… Но где он сам, черт побери?!» Тони начал звонить Эктору. Тот, естественно, не отвечал. Тогда пленный решил позвонить в местную офицерскую больницу, но там его культурно послали на первом же вопросе — «имя, звание, справок о третьих лицах не даем». Пришлось снова дергать Матиаса. Тот в своем фирменном стиле выдал конструктив: — Так, во-первых, не гони и не паникуй. Машина на ходу, салон целый, про ремень безопасности Эктор в курсе. Какие вообще вводные, чтобы начинать паниковать? Комм не берет — так это у него теперь постоянно. Просто ты его подзаебал, котенок. Он сейчас либо в транспортном отделе оформляет документы, либо пытается откосить от теста на алкоголь. Я бы на его месте пошел в гражданскую больницу и не светил бы званием… А может, за рулем вообще был не он? Мало ли; дал покататься кому-нибудь или послал какого-нибудь лейтенантика за бухлом, тот не справился с управлением… Так что пока пребываем в легком беспокойстве и ждем до утра, если не будет новостей — начинаем волноваться как следует. Все ясно? — Так точно, — буркнул Тони. «В легком беспокойстве, да?! Как же, должно быть, легко и прекрасно жить, когда на всех и на все похер». До утра ждать не пришлось. Эктор вернулся в десятом часу вечера. Был он примерно в том же состоянии, что и его автомобиль — грязный, помятый, но на ходу. — Что случилось? — спросил суланец. — Ничего, — бросил тот, но потом все же решил пояснить, скупо и без эмоций: — Машину немного помял. Голова слегка кружится, о подголовник ударился. Вот так просто. Тони не испытывал злости за то, что хозяин заставил его переволноваться. За то, что не мог отправить одно сраное сообщение: «со мной все в порядке», если уж звонить совсем не с руки. Хорошо хоть пришел — живой, относительно здоровый. — Ясно. Есть будешь? — Нет. Устал, спать хочу, — отмахнулся Эктор и утопал в спальню. «Еще и еду разогревать не надо — вообще отлично». Дежурно сообщив Матиасу и Техи, что все в порядке, что Эктор нашелся и уже дома, пленный тоже отправился наверх. Спать ему не хотелось, поэтому он решил снова немного поработать. Еще в июле, пока был на передержке у Матиаса, Тони получил заказ на десять открыток на «летне-осеннюю тему». В старом аккерийском календаре период с июля по сентябрь считался одним сезоном, потом страна перешла на нормальный календарь, но народные праздники — еще из старого, сельскохозяйственного. Тони не стал глубоко вникать в историю. Просто натыкал всего, что ассоциировалось с поздним летом и ранней осенью — всяких цветов, колосьев, листьев и местных блюд, одних и тех же, но в разных комбинациях. Предварительные макеты заказчику понравились, но что-то смущало: «чего-то не хватает, как-то недостаточно атмосферно… А вы не иностранец?» Тони наконец догадался, в чем дело, и присобачил на каждую открытку тьянку — на одной в центр, на другой — в углу, на третьей — по краям… Заказчик был в полном восторге. Теперь Тони делал для него зимние открытки, и цену в этот раз заломил вдвое выше. «Так, ветки, шишки, поленья, свечки… и горячий напиток из тьянки. В стекле или в керамике? Можно и так, и так… по нему видно, что он из тьянки? Раскидать вокруг ягоды, а сюда — добавить листики… и пар, от напитка должен подниматься пар, но чуть-чуть. Символ зимы — белый вепрь, значит? Это древний, сейчас в моде олени, но олени уже всем надоели. Значит, можно добавить вепря, будет круто. В виде силуэта на этой, а здесь в виде морозного узора на окне… Стоп, Эктор!» Тони отвлекся от работы, услышав, как хозяин выходит из своей спальни. «Вроде бы он уже спал». Эктор очень редко просыпался среди ночи, поэтому любые его хождения в ночное время настораживали пленного. Это могло означать, что он не смог заснуть и решил поискать, чем бы догнаться до желанной отключки. Пленный аккуратно приоткрыл дверь, прислушался. Эктор дотащился до санблока, ненадолго включил воду. Затем его, судя по звукам, вырвало. Еще через пару минут он вернулся в спальню. Тони пошел за ним. — Тебе плохо? — спросил он обеспокоенно. — Нормально. — А тошнит почему? — Блядь, потому что сотрясение! — со злостью выкрикнул аккериец и тут же застонал от боли. Тони так и застыл, пораженный этим звуком. Он ни разу до этого не слышал, чтобы Эктор стонал от боли. Даже не представлял, что ему может быть настолько плохо. Почти такое же откровение, как в детстве, когда первый раз на его памяти мама заболела и попала в больницу; он тогда не мог поверить: оказывается, взрослые тоже болеют. Им тоже бывает больно и страшно. Тони подошел, сел на кровать. — Чем помочь? — Ничем, — уже совсем тихо ответил аккериец, жмурясь и зачем-то сдавливая пальцами виски. — Пройдет само. И хуже бывало. Тони хотел было спросить, когда, но вспомнил, что Эктор уже рассказывал. «Был взрыв, мы были в грузовике. Меня только контузило…» Тони тогда особо не заострил на этом внимание, ну контузило и контузило, подумаешь; говорили ведь тогда об Элисио, а не об Экторе. А ведь контузия — это страшно. И сотрясение мозга — тоже ничего хорошего. А для аккерийца «все нормально, пройдет само». «А что, если он понятия не имеет, нормально все или нет?» — вдруг подумал суланец и это тоже была совершенно новая и пугающая мысль. До этого он был уверен, что Эктор творит какую-то дичь, потому что хочет и может. И что может взять и прекратить, просто пока не хочет. Тони дотронулся до его лба. Он был мокрый и холодный. Аккериец, чтобы не заморачиваться компрессом, просто держал голову под краном с ледяной водой. Но Тони все равно показалось, что у него жар, и чтобы убедиться, он переместил руку ниже, на шею сбоку. Там кожа была горячая и влажная, уже от испарины. «Черт! Это не очень хорошо. Еще не поздно позвонить Ричарду? Но он скажет, что по комму не диагностируют, так может сразу вызвать врача?» Эктор не глядя вялым и рассеянным движением смахнул с себя его руку. — Не сейчас, малыш. Голова болит. «Что не сейчас? Я же даже не озвучил ничего». Тони сначала не понял, а потом резко понял. — Блядь, серьезно?! — воскликнул он. — Ты думаешь, я сейчас с тобой трахаться хочу?! Эктор разлепил глаза, глянул удивленно. Потом вымученно улыбнулся. — Если честно, я уже перестал понимать, чего ты хочешь, Энтони. Тони наклонился к нему, близко-близко, как если бы собирался поцеловать, и произнес: — Эктор, с тобой хоть раз в жизни кто-то сидел, когда ты болел? — Ну… — тот задумался на пару секунд, будто вспоминал, — пожалуй, нет. Аккериец снова закрыл глаза. Смотреть, хоть и в полутьме, и разговаривать ему было тяжело. Тони встал, чтобы наглухо задвинуть шторы — сейчас без разницы, а вот утром Эктор еще спасибо скажет. Сбегал за тазиком («черт его знает, сколько может тошнить при таких травмах»), на ходу вспомнил про воду, захватил еще графин снизу. Теперь вроде бы все. В клинике Эктору дали блистер с таблетками на три дня, и первую порцию он уже выпил. Тони успокаивал себя тем, что в действительно угрожающем состоянии аккерийца не отпустили бы из больницы, а значит, все должно быть хорошо. Пленный лег рядом с хозяином, но на самый край постели, чтобы не беспокоить больного, не касаться. Но достаточно близко, чтобы Эктор чувствовал его рядом. Тони не ложился на эту кровать ни разу с того дня, как Эктор отвез его к Матиасу без малого пять месяцев назад. Какая же она все-таки классная и удобная! Не то что тот раскладной диванчик в его недо-спальне… «Хрен ты теперь меня отсюда выгонишь до конца срока» — улыбнулся он про себя. А затем, поскольку Эктор еще не спал, тихонько произнес: — Если почувствуешь, что хоть немного становится хуже, не молчи, понял? Аккериец иронически хмыкнул в темноте и отозвался так же тихо: — Ага, так точно, лейтенант.