***
Двадцатого октября Эктору исполнялось тридцать три. Сам он никак этот день не обозначал и не напоминал. Может, и сам забыл о своем дне рождения; с его детством — сталось бы и не праздновать. Но Тони еще с лета (как узнал от Матиаса) держал в голове дату, чтобы не пропустить и не забыть поздравить. Даже если сам аккериец важным это событие не считает. — Доброе утро и с днем рождения, — Тони, проснувшись, первым делом поцеловал Эктора. — М-м-м, сегодня? — Не говори, что не празднуешь. — В октябре я же обычно на службе. К тому же двадцать второго — День аккерийский вооруженных сил, парад и прочие торжества, немного не до личных праздников... «Можно подумать, у аккерийцев в принципе много личных праздников... Хотя, конечно, если у военного день рождения за два дня до главного парада, о чем вообще говорить». — Ясно. Хочешь минет? — предложил Тони. («Надо работать над праздничным настроением»). — Энтони, солнце, можно не спрашивать, а сразу делать…***
Немного позже, этим же днем, Тони отворил дверь и вместо привычной серой дымки увидел сплошную белую завесу, густую, молочную, сквозь которую едва угадывалась гладь озера. В первую секунду даже глаза заслепило от белизны. Тони закрыл дверь, передумав пока выходить. — Эктор! — позвал он. — Там зима. — Пора уже, — флегматично заметил тот. Потом тоже встал и начал обуваться. — Будешь бегать? — удивился суланец. — Не видно же ничего. — Не страшно, не заблужусь. К тому же скоро эта взвесь осядет, прояснится. Обычно утренняя пробежка занимала минут тридцать-сорок, но в этот раз Эктор вернулся раньше. — Аккуратнее ходи, — предупредил с порога. — Там кто-то есть. Тони, который в этот момент выскабливал засахарившийся мед из банки, так и вскинулся: — В смысле, блядь, «кто-то есть»? С меня трупа в прошлый раз хватило! — Кто-то крупный, неторопливый, но скрытный. Я видел какой-то силуэт немного поодаль от озера, ближе к деревьям. — Та-а-к, — уточнение суланца явно не обнадежило, — и кто это может быть? Кто здесь водится? Вспоминай! Волки? — Крупнее. — Как медведь? — М-м-м… — Эктор, здесь водятся медведи?! — Ну, вообще-то бурые медведи, хоть и живут южнее, могут забираться на север до самого ледника, да. Но в конце октября им уже положено впадать в спячку, так что вряд ли это медведь. Но если что, у нас есть многозарядная ракетница, достань-ка на всякий случай. Тони никогда не видел вживую северных животных. Южнее Вергской переправы они не водились, а зоопарки в Сулане запретили, когда Тони едва исполнилось два. Он слабо представлял себе, как двигается и как ведет себя медведь в реальной жизни, но догадывался, что ракетница при встрече с ним мало поможет. — А ты сам когда-нибудь видел медведя? — спросил Тони у Эктора. — Бурого видел один раз, много лет назад, в походе. Он совсем молодой был, вышел к нашему лагерю; наверное, на запах еды. Мы все сразу начали кричать, как учили, и отогнали его. Вообще бурые медведи довольно пугливы и редко проявляют агрессию к людям. Белые — другое дело… но они водятся только по северную сторону ледника. Еще бывают черные, они раза в полтора крупнее бурых и вдесятеро злее. Раньше они часто нападали на людей. Возможно, именно из-за них во «времена мертвых» леса считались запретными для людей. Сейчас этот вид почти полностью истреблен. Правительство в начале века объявило награду за их зубы, их не спутать с зубами других медведей… Ну и пошло дело. Лет за двадцать-тридцать перестреляли практически всех. Но должно пройти сто лет с последней задокументированной живой особи, чтобы вид официально считался вымершим. — Прекрасная природа, чудесная фауна… — с воодушевлением пробубнил суланец и на всякий случай с опаской покосился на дверь.***
Тони хотелось приготовить что-нибудь необычное по случаю дня рождения партнера. Каша на завтрак и однотипные блюда из крупы и консервов на обед и ужин уже порядком поднадоели. Поэтому еще за несколько дней до праздника Тони стал думать, что тут можно придумать из имеющегося скудного набора продуктов и еще более скудной кухонной утвари. Про торт можно сразу забыть, как и про любую выпечку — ни плитка, ни печка Чейба для этого категорически не годились. В конце концов решено было остановиться на блинчиках. Тони и раньше подумывал их приготовить, но без натуральных яиц и молока, на порошках и воде, процесс был бы очень долгим и без гарантии приемлемого результата. Сначала требовалось нагреть воду ровно до двадцати пяти градусов, затем по отдельности размешать яичную и молочную смеси (без блендера и даже венчика, вилкой) и, не дав им слишком остыть, добавить муку и мешать еще минут пятнадцать до однородной консистенции. В общем, без повода Тони бы так заморачиваться не стал; но повод был, и результат на удивление оказался весьма сносным. Эктор оценил, и Тони был этому рад. Словом, вырисовывался денек не торжественный, но вполне приятный. Белый туман осел только часам к двум пополудни. Прояснилось, местами даже показалось что-то голубое, похожее на небо, хоть и по-прежнему без признаков солнца. Тони вышел из домика по зову природы, который нельзя было игнорировать, и уже на обратном пути увидел гостя. Шагах в ста, у кромки озера, стоял совершенно белый олень. Он был не меньше двух метров в высоту, если считать вместе с загнутыми широкими рогами, чуть более темными, чем все его тело. Олень стоял спокойно, никак не реагировал на человека, хотя и явно следил за ним взглядом. Тони замер на полушаге. «Какой он белый и красивый», — была его первая мысль. «Надо позвать Эктора» — вторая. Стараясь не спугнуть животное, Тони очень медленно и осторожно продолжил идти к дому. Тихонько приоткрыл дверь и позвал полушепотом: — Эктор! Выходи, только без резких движений. Смотри! Красавец-олень все стоял у воды, давая рассмотреть себя как следует. Потом развернулся, переступая широкими раздвоенными копытами, и неторопливо двинулся прочь от домика, к редкой поросли карликовых сосен на восточном краю долинки. Тони провожал его завороженным взглядом, пока тот не скрылся из вида. Только потом наконец-то шумно выдохнул: — Эктор! Какой он здоровенный и красивый, ты видел?! — Видел, конечно. — Символ зимы… похер, что в октябре. Потрясающий! Я думал, они не бывают такими белыми, что это обработанные фото… И вообще не боится людей, смотрел на нас и даже не сдвинулся с места! Как думаешь, можно было подойти к нему поближе? — Вряд ли. Был бы прикормленный, сам бы подошел… еще бы и в окошко постучался. Белые самые непуганые, на них же нельзя охотиться… Считаются хорошей приметой. — Ну хоть что-то у вас считается хорошей приметой! — возбужденно воскликнул Тони. Еще чуть-чуть и запрыгал бы на крыльце, как ребенок. — Черт, надо было его сфотографировать… Ну ничего, я его нарисую! С озером, с ледником, с домиком этим… о, и с парой. Как думаешь, где-то тут есть его пара? — Маловероятно. В период гона северные олени всегда стадные, — голосом ведущего развивающей передачи поведал Эктор. — Зрелые самцы формируют гаремы из нескольких самок, а более слабых и молодых самцов прогоняют. Так что если он тут один, то скорее всего его не допустили до спаривания и прогнали. Он будет скитаться в одиночестве до окончания гона и, может быть, попытает удачи в следующем году… — Зоолог ты долбаный, ты все равно не испортишь мне концепт! — заявил Тони. — В детстве я как-то раз три недели лежал в карантинном боксе, и у меня там была энциклопедия с картинками «Животный мир Аккрея», очень интересная. Я ее практически наизусть выучил и до сих пор многое помню. Между прочим, в повседневной жизни редко представляется шанс ввернуть зоологический комментарий… Ну все, ты уже дрожишь, идем в дом!