Контрибуция

Двадцать восьмого октября, ровно через месяц от заезда, Эктор и Тони освободили домик у ледника. Тони даже жалко было уезжать, хотя он безумно соскучился по всем благам цивилизации, главное из которых, несомненно — горячий душ. Пока Старина Ходд вез их до станции на своем внедорожнике, Тони не удержался и разболтал ему про белого оленя. Аккериец очень воодушевился, особенно тем фактом, что олень был действительно белоснежный, еще и весь, включая ноги — это была особенная редкость и удача. По возвращении Эктор (после напоминающего пинка) выставил дом Корсы на продажу. Цену поставил процентов на десять ниже рыночной, мотивируя это тем, что дом нетиповой, для одиноких большой, а для семейных пар не подходит. «Ну почему не подходит, — возражал Тони. — Смотря что за пара. Кухня отличная — большая, техника вся на высшем уровне. Плюс комната для ебли. Все для счастливой семейной жизни. Так и говори потенциальным покупателям». Тони включился в эпопею с недвижимостью, потому что ему было важно перед возвращением в Сулан убедиться, что у Эктора все будет если не очень хорошо, то хотя бы нормально. Что он не потеряется опять, не застрянет, не начнет бухать. Коллективно, при участии Матиаса и Эла (а также с некоторой долей морального давления), было решено, что Эктору нужно переехать из города с дурной репутацией в более спокойное место, выйти наконец-то на службу и ближайшие пару лет не соваться в столицу. Пока не подзабудется скандальная история с покойным генералом. По вечерам Тони рисовал для хозяина интерьер будущего дома. Идея возникла еще в первый день пребывания в рехабе, когда Эктор признался, что в доме Корсы ему плохо. Проект был, конечно, любительский; все-таки Тони никогда не учился ни на дизайнера, ни на архитектора, просто увлекался этой темой. Но сам бы Эктор в жизни не справился, а профессиональных дизайнеров в Аккрее было мало, они назывались «художники по интерьеру» и обустройством типовых домов не занимались. За основу Тони взял коттедж Матиаса, размеры и планировку которого хорошо знал. Аккерийские застройщики обычно не заморачивались — спальный район среднего аккерийского городка мог быть полностью застроен совершенно идентичными зданиями, а Тони не сомневался, что Эктор, даже при наличии всевозможных альтернатив, выбрал бы что-то максимально обычное, нормальное, как у всех. Ему именно такое было нужно, чтобы «чувствовать себя в своих сапогах». На первом этаже кухня, столовая и гостиная, разделенные тонкими перегородками. На втором — большая спальня, санблок с ванной и обязательный атрибут аккерийского дома — «запасная комната». Хозяевам предлагалось самостоятельно решить, что из нее делать: гостевую спаленку, кабинет, библиотеку, место для занятий спортом или музыкой. Если в доме жила молодая семейная пара, то помещение обычно становилось «комнатой ожидания» и оформлялось в традиционных бело-розовых тонах. Офицеры как представители привилегированного сословия стояли в репродуктивной очереди в среднем по пять лет. Аккерийцы-гражданские — семь и больше. Конечно, деньги и связи всегда могли ускорить процесс, но в любом случае это были годы. Наличие специальной комнаты, заранее обозначенной как детская, когда никакого ребенка не было еще даже в пробирке, считалось в Аккрее обязательным атрибутом среднего класса. Эктору семья в обозримой перспективе не грозила, поэтому запасную комнату Тони по традиции оставил пустой. Все остальное обставил простенько и без изысков, взяв на основу распространенный аккерийский городской стиль с некоторыми изменениями. К примеру, никаких открытых полок (Эктор их терпеть не мог), только выдвижные ящики, без ручек, открывающиеся нажатием. «Сможет забить их всяким условно полезным барахлом, как он любит». Картины на стенах тоже ни к чему, в искусстве Эктор совершенно не разбирается, зря только будут пыль собирать. А чтобы интерьер не казался унылым из-за обилия пустых плоскостей, Тони подобрал сложные и глубокие оттенки — оливковый для стен, темно-коричневый для большей части мебели и кремовый для всего остального. Самым ярким элементом всего проекта был кухонный фартук — небольшое пространство стены над рабочей поверхностью, выложенное плиткой. Тони хотелось, чтобы хоть что-то напоминало Эктору о нем, об этом последнем месяце, проведенном в маленьком домике у огромного ледника. Поэтому он использовал традиционные узоры жителей горного пояса — простые, схематичные, напоминающие детские рисунки: солнце, волна, сосна, олень, птица, стоящая на одной ноге… Было в их примитивности и яркости что-то глубокое и атмосферное; не военно-номенклатурное. Когда проект был готов, Тони показал его Эктору. — Что это? — спросил тот. Он думал, что суланец продолжает работать над коммерческими заказами. — Это интерьер дома, я нарисовал его для тебя. Мне кажется, тебе подходит. Смотри, вот этот оттенок называется оливковый. Это как серый, он тоже успокаивающий, только не вызывает мыслей о самоубийстве… Когда продашь этот острог и созреешь до постоянного жилья, то просто сделай вот так, близко к плану, если получится. Мне кажется, будет хорошо. А если не захочешь заморачиваться, просто сохрани на память обо мне. Как будто открытки. — Да, — задумчиво и совсем тихо отозвался Эктор, — на память — это хорошо.

***

Конечно, рисунками дело не ограничилось. Тони наконец позволил пофотографировать и поснимать себя по-всякому, как Эктору хотелось. Одетым, раздетым, в спальне, в других локациях… Подобные съемки давались суланцу тяжеловато, но уж очень хотелось порадовать хозяина напоследок. Эктор не понимал этой внезапной стыдливости. Ему всегда казалось, что Тони больше играет, чем в самом деле смущается. С чего бы? Такой красивый, горячий и податливый мальчик… — Не смотри в камеру, не думай о ней вообще, — уговаривал Эктор. — Это только для меня, малыш. Только я знаю, какой ты на самом деле… — Ладно, я лягу, как ты хочешь, только не надо ничего в меня засовывать, договорились, а? — Конечно, солнце, договорились… Разумеется, Эктор засунул в него все, что собирался, еще и снял крупным планом. — Наигрался? — осуждающе спросил потом Тони. Задница болела, и вообще — «слегка перебор» (но иногда можно). — Играл бы дольше, но послезавтра тебя придется вернуть в… государственным органам. — Послезавтра… — рассеянно повторил пленный. Сложно осознать, что в самом деле так скоро… Ему очень хотелось домой, но не хотелось в лагерь и проходить все сопутствующие мероприятия. Не хотелось и расставаться с Эктором. — Придумал, что будем делать завтра? — буднично спросил тот. — Ресторан или на дом закажем что-нибудь? Тони был слишком вымотан постельными развлечениями, чтобы всерьез планировать что-то на завтрашний день, поэтому ответил неопределенным мычанием. Но немного передохнув, все-таки включился в обсуждение: — Слушай, я не хочу в общественные места. Давай просто погуляем, вдвоем. — Как скажешь, — тут же согласился Эктор. — Где ты хочешь? В городе Тони не нравилось, особенно в центральном районе — было грязно. В этой части страны было заметно теплее, чем в горном поясе. Ледяные дожди чередовались со снегом, улицы посыпали солью и песком, смешивающимися в серо-коричневую слякоть. Но если немного отъехать от города, всего на пару километров, начинался совсем другой пейзаж. Сосны, белый снег под тонкой слегка поблескивающей ледяной корочкой… и никаких замороженных покойников в этот раз (что немаловажно). На следующий день, выспавшись и поздно позавтракав, поехали за город. Погода была хорошая, слегка облачная, безветренная. С собой взяли термос с глинтвейном, чтобы было повеселее. — Мне начинает нравиться ваша зима, хоть и со второго раза, — сказал Тони. — Тебе тоже может нравиться, только не надо безвылазно торчать в берлоге неделями. И бухать с кем попало тоже не надо… в общем, нужен какой-то баланс. — Угу, — Эктор кивал, но по-настоящему воодушевления по поводу наступающего сезона явно не испытывал. У него все еще не было четкого плана на ближайшее время — кроме того, что нужно проводить Энтони и вернуться к работе. Тони заметил немного вдалеке темную извивающуюся прогалину — по всей видимости, незамерзающий ручеек. — Это технический источник или геотермальный? Пошли посмотрим! Ручей вытекал из трубы, ничего интересного. Зато рядом, у деревьев, Тони увидел белку и принялся выковыривать из взятого с собой кекса орехи и изюм с целью ее подманить. Эктор не удержался, пофоткал украдкой — на одном из удачных кадров Тони матерился сквозь закушенную нижнюю губку, на втором — облизывал пальцы, сладкие после кекса, перед тем как снова надеть перчатки. Мальчик и правда лучше смотрелся на фото, когда не видел или не думал о том, что его снимают. Через пару часов Тони начал мерзнуть, да и на природу уже насмотрелся. Вернулись к машине. Эктор сразу включил печку. — Ты доволен? — спросил он пленного. — Вполне, — как-то чересчур звонко, словно на взводе, отозвался тот.