Контрибуция

Его высочество лорд-наследник Арревейн тер Эстерг-ир-Харге всегда представлялся по-демократически — Аррен Харге, довольствовался скромным обращением «сир» и считал припадания на колени архаической несуразицей, недостойной индустриальной страны. Тони смотрел на него и в голове крутилась ассоциация с самым лучшим щенком в помете. Остальных утопили, этого оставили. За этим золотоволосым красавцем явно стояла пара веков селекции. Харге не был похож на обычных аккерийцев — намного светлее, сероглазый, в чертах лица ни малейшего признака северных генов жителей горного пояса. Фигура — идеальный перевернутый треугольник, плечи вдвое шире талии, длинные гибкие ноги. «Он же явно утягивается, — подумал Тони. — Не может у взрослого мужика быть талия, как у девчонки… И куда вообще надо смотреть?» Тони первый раз находился в присутствии особы из монаршей семьи. Наверное, на них не положено вот так пялиться? Тони перевел взгляд за спину Харге, туда, где на стене висел огромный парадный портрет его семьи в пышной раме с позолоченными завитками. Довольно большой семьи — сам лорд, его маленькая смуглая жена и три девочки в одинаковых кружевных платьишках. — Рад познакомиться с вами, полковник Корса и мистер Фэган, — поприветствовал Харге, ласково улыбаясь. — Присаживайтесь, господа. — Благодарю, сир, — ответил Эктор и остался стоять. — Нет, серьезно, садитесь. Прямой приказ. Пришлось опуститься в кресла. Даже Тони ощутил неловкость, потому что сам Харге остался стоять, слегка опершись о роскошную дубовую столешницу и согнув одну ногу. Вид у него был максимально расслабленный и непринужденный, несмотря на официозный антураж приемной. — До меня дошла информация, что вы подыскиваете приемную семью для вашего сына, — начал Харге. «Ну нихера себе вовлеченность в дела народа», — подумал Тони. Рот на всякий случай не открывал. Говорил Эктор как старший по статусу. — Да, мы решили, что так будет лучше, сир. — Могу я поинтересоваться, как вы пришли к подобному выводу? — Я работаю двенадцать часов в сутки. У меня руководящая должность в агрохозяйственном секторе, сейчас лето, самый ответственный сезон, я бы не хотел подводить подчиненных внезапным отпуском. — Логично, — кивнул Харге, — но ваш партнер ведь не работает. — Он учится заочно и подрабатывает, плюс домашние обязанности. Мой партнер тоже не сможет уделять ребенку достаточное время. — Эта проблема решается привлечением коммерческой няни. Уверен, многие женщины почтут за честь работать в таком респектабельном доме как ваш. Кроме того, вам не обязательно брать отпуск за свой счет; вы можете подать заявление о сокращении рабочего дня с двенадцати до шести часов в связи с семейными обстоятельствами. Я уверен, оно будет одобрено, полковник. — Вероятно, вы правы, сир. — Видите, проблема нехватки времени легко решаема. Она единственная? — Еще возраст моего партнера. Он очень молод… и мы не так давно вместе. Я бы не хотел подвергать наши отношения такой суровой проверке как неожиданное появление ребенка. Возможно, через несколько лет… — Послушайте, полковник, это все чушь. Молодой возраст — не помеха для родительства! Взгляните на меня. Мне тридцать, моей старшей дочери исполняется двенадцать в этом году, — Харге развернулся, презентующим жестом указывая на портрет своей семьи. — Вот они, мои три драгоценных цветочка — Лея, Роза и Сина. Все три фертильные. Я стану дедушкой к сорока, если повезет! И буду безмерно рад. — Вы счастливый человек, сир, — вежливо улыбнулся Эктор. Тони не поручился бы, что в его ответе не было намека на иронию. Конечно, лорд-наследник — счастливый человек. Он мог позволить себе иметь хоть трех жен и дюжину детей, если бы захотел. Но, как всем в Аккрее было известно, Арревейн тер Эстерг-ир-Харге был скромен и подчеркнуто демократичен. Первым в династии женился на женщине из горного пояса — маленькой (особенно в сравнении с ним самим) и субтильной, чем немало удивил аккерийский высший свет. Харге всегда женились на высоких, блондинистых и пышногрудых женщинах. Поговаривали даже, что брак лорда-наследника был по любви. — Ваше счастье может быть ничуть не меньшим, полковник. Позвольте мне поделиться своим видением. Я вижу… красоту. Вы двое — красивая пара. Полковник, я был знаком с вашим приемным отцом. Мне очень жаль, что он скончался столь скоропостижно, но я рад, что вы были рядом с ним и скрашивали его последние дни. Он ушел достойно. Несмотря ни на что. — Сир, — Эктор кивнул. Лицо его не выражало никаких эмоций. То есть, вообще никаких. — Вы, мистер Фэган, пересекли нашу границу в составе оккупационной армии. Но год, проведенный в плену, помог вам осознать свою ошибку. Многие критикуют наш подход к контрибуции, в частности — практику удержания военнопленных после окончания войны. Называют это рабством, выпячивают отдельные неприятные эксцессы… Но, как известно, злоупотребление не отменяет употребления. Вы — живой пример, что перевоспитание работает. Ваш партнер опасается, что у вас недостаточно опыта, чтобы справиться с воспитанием ребенка. Я считаю, это не так. Я вижу перед собой рассудительного молодого человека. Я читал вашу анкету, которую вы заполняли перед отправкой на родину. Вы писали, что никогда больше не поднимете оружие против Аккрея. Вы доказали это, попросив убежища в моей стране. И я могу вас уверить, что Аккрей с радостью примет вас в качестве подданного. — Благодарю, сир, — копируя елейную интонацию самого Харге, пропел Тони. — Я рад, что вы увидели красоту в нашей с полковником истории. Признаться, мне это удалось отнюдь не сразу. Тони не имел опыта общения с власть имущими, не знал аккерийских придворных заморочек, но это было и не нужно, чтобы понять этого человека. Аррен Харге и не пытался быть загадкой; он все прекрасно понимал, был в курсе всего, считывал каждый малейший намек. — Даже если человек совершает ошибки — а все мы совершаем, никто не без греха — всегда есть путь к исправлению. Никогда не поздно принять верное решение. Если вы сомневаетесь, обратитесь за советом — и вам укажут нужный путь. Если нуждаетесь в помощи, просто попросите — и вам помогут. Вот что я называю своим видением. Именно это мне хотелось до вас донести, господа. Надеюсь, у меня получилось?.. — Более чем, сир. — Отлично. Тогда, думаю, вы больше не будете заниматься всякими глупостями, например, поисками приемной семьи для вашего сына. Потому что у него уже есть замечательная семья — это вы. У вас в запасе еще пара недель, посвятите их тому, что действительно важно. Выбор имени малыша, первая колыбелька, первые игрушки — о, я даже завидую вам, это восхитительные хлопоты! И, конечно, вам нужно как можно скорее заключить брак. Не откладывайте это дело до выписки, это будет попросту неприлично. — Мы планировали провести скромную церемонию в октябре, — растеряно произнес Эктор. — Скромная церемония — прекрасно. Это тоже можно красиво подать. Но октябрь?! Полковник, вы серьезно? Вы хотите прийти на торжественную выписку с кем — с аутером? Или хотите дать повод своему очаровательному партнеру усомниться в благородстве ваших намерений по отношению к нему? Ну уж нет. Вы сейчас в столице по моему приглашению. Не упускайте этой возможности. Скажем, через три дня — вам подходит? Только выйдя из дворца на улицу, засаженную ровными линиями красных кленов, Тони понял, как ему душно было в приемной. И дело вовсе не в плохой вентиляции, с ней все было отлично. Просто его высочество лорд-наследник давил, как добротный асфальтоукладчик. — Н-да, — выдохнул наконец суланец, — когда старый лорд окончательно преставится, этот всех вас раком поставит. — Мы знаем, — меланхолично согласился Эктор.

***

Вечером в гостинице Тони смотрел фотки с аккерийских свадеб. (Уже не первый раз, конечно…) Простолюдины обычно ехали в столицу на официальную регистрацию, а потом у себя дома устраивали застолье человек на сорок-пятьдесят, куда приглашали всех друзей, родственников, коллег и соседей. Старшие офицеры и кто побогаче праздновали в столице, арендуя зал или заведение на целый день, что с учетом местных цен считалось роскошью. В любом случае, роспись и банкет были двумя разными элементами празднования, не обязательно даже в один день. Тони позвонил матери и рассказал ей об изменившихся планах, не упомянув лорда-наследника и его роль в этих изменениях. «Да, Эктор решил оставить ребенка. Да, я тоже этому рад. И свадьба через три дня, а не в октябре. Почему? Ну да, из-за ребенка, тут такие правила. Очень жаль, что ты не успеешь. Но все равно приезжай, отпраздновать в кругу близких можно и позже, мы дождемся». За четыре месяца, прошедших со дня его бегства из Сулана, Энтони только один раз смог увидеться с матерью, на территории одного «суверенного и независимого государства». Чтобы это организовать, Эктору пришлось временно устроить Энтони на подработку в свой агрокомплекс, дать производственную задачу, связанную с закупкой оборудования и сырья в Верге, и выписать «рабочую записку», заменяющую выездную визу. «А если ты не вернешься, меня посадят. Счастливого пути!» — напутствовал Эктор. Пришлось вернуться… Схема была хоть и муторная, но рабочая. Тони планировал и дальше так делать. А его мать готовилась переезжать в Верг на постоянное место жительства, так как жизнь в Сулане день ото дня становилась все более некомфортной и небезопасной. На фоне закидонов суланского правительства Арревейн Харге казался образцом адекватности и рассудительности… — Слушай, я же не должен надевать традиционный наряд? — спросил Тони у без трех дней мужа. — Нет, это столица. Завтра сходим в салон готового платья, что-нибудь выберем. — В смысле «я выберу», — поправил суланец. — Ну да. Ты же невеста. Это была ошибка, потому что Тони в этот момент ел маринованные оливки, а маринованные оливки в суланских школах давали на полдник, так что прицельная стрельба ими входила в школьную программу. Словом, Эктор за свою тупую шутку получил костянкой в глаз. «Салон готового платья» действительно так и назывался. Выглядел очень презентабельно, по-столичному. Все белое и в золотых завитках, мраморный пол, огромные кожаные кресла для посетителей. Заведующей салона была обходительная женщина средних лет. Первым делом спросила, какое планируется событие — свадьба, или похороны, или что-то иное? Вопрос совершенно обычный, так как для траурных мероприятий аккерийцы наряжались с не меньшим энтузиазмом, чем для радостных. — Пока свадьба, а там как пойдет, — ответил Тони. Он уже примерно представлял, чего хочет, поэтому выбор костюма не занял много времени. Эктор будет в своем парадном мундире черного цвета, значит, нужно что-то светлое, но не белое, чтобы не сливаться с драпировками. Остановился на костюме теплого кремового цвета с опаловыми пуговицами. По лацканам, краю рукава и вдоль шлицев тянулся тонкий лазоревый орнамент в виде вьюнка с крошечными цветочками, очень изящный, выполненный вручную. Зауженные брюки и чуть приталенный пиджак выгодно подчеркивали фигуру, даже подгонять не пришлось. Эктор отвлекся от комма, в котором бесцельно ковырялся, оглядел жениха, шумно сглотнул и произнес только: — Берем. — Минуту, господин, я принесу туфли. Сюда подойдут бежевые, — обходительная заведующая поклонилась и упорхнула в соседний отдел. — Полковник, если вы сейчас закинете ногу на ногу… то я поверю, что вам действительно нравится, — игриво поддразнил Тони.

***

Регистрацию брака решено было провести второго сентября в Совином зале. Эктор позвонил туда накануне, и волшебным образом нашлось окошко. — Что за зал? — поинтересовался Тони. — Почему Совиный? — Хороший. Я там был пару раз. И нет, не с Корсой, не волнуйся. — А-а, ладно… Эктор обычно избегал упоминать своего приемного отца. И отцом никогда не называл, это было табу. Максимум — «мой усыновитель», а еще лучше — «покойный генерал». Его все еще триггерила эта тема, это было видно. — Энтони, есть еще один вопрос, который мы не обсудили. Я думал, еще полно времени… — начал аккериец и замялся. Это явно было что-то важное, и он не знал, как подойти. — Короче, на счет фамилии. Ты, возможно, не захочешь менять свою… — Да мне без разницы, честно, — Тони знал, что в Аккрее супруги обязательно носят одну фамилию, чтобы было понятно, кто к какому роду принадлежит. Для гражданских это особой роли не играло, но в офицерской среде значило весьма много. — Сделаем, как ты скажешь. Я бы с удовольствием взял твою прошлую фамилию, она красивая. Так нельзя? — Нет, к сожалению. Мне она тоже нравилась, и звучание, и смысл. Она ботаническая; «Эсвана» — это другое название бурого тополя. — Хм, а «Фэган» — устаревшее название инжира. Тоже, выходит, ботаника… — Тогда… ты не будешь возражать, если я возьму твою фамилию? — Возражать? Нет! Просто… она же суланская. Что скажут твои сослуживцы? — Переживут, — резко бросил Эктор. — Я так хочу. Пусть лорд-наследник разбирается, как это «красиво подать»!

***

Совиный зал представлял собой массивное бетонное здание середины прошлого века, облицованное мрамором и увенчанное огромным полусферическим куполом. Купол пронизывали сотни маленьких световых отверстий, закрытых выпуклыми стеклянными линзами. Днем эта конструкция, называемая «глазами совы», позволяла обходиться без электричества, а в темное время суток, когда внутри зажигали хрустальные лампы, окошки мерцали желтым. Внутри стояли длинные столы с угощениями — в основном легкие закуски, фрукты, бокалы игристого вина в специальных подставках-лесенках. Играла приятная легкая музыка и, поскольку было самое начало осени, повсюду были живые цветы — в основном белые лилии и гладиолусы. Одним из плюсов аккерийских свадеб было то, что для регистрации ничего не нужно было заказывать самому, только выбрать подходящее место проведения церемонии. Из свидетелей, с учетом спешки, были только Техи, Матиас и еще трое знакомых Эктора, которые в этот момент проводили отпуска в столице, и которых он пригласил из вежливости и для массовости. Это было обычным делом, так что эти ребята прибыли при полном параде, искупали молодоженов в комплиментах и особо не отсвечивали. На счет Матиаса Эктор долго думал, но дружба в конце концов оказалась сильнее ревности. — О, Совиный зал совсем не изменился за тринадцать лет! — воскликнул Матиас в избытке ностальгических эмоций. — Даже закуски и напитки те же! Меня здесь усыновляли… а потом вон в том приватном алькове… Вообще чудо, что меня пустили, я думал, что мы с Инари в черном списке после того случая. — Эктор! — Тони ткнул жениха локтем. — А мы пойдем в приватный альков? — Тише! Здесь фотокорреспонденты из «Блеска», — Эктор кивком указал на парочку посетителей с камерами. — Пришли красиво подать нашу скромную церемонию. — Ладно… я просто подумал, что раз мы заключаем брак, то продолжение может быть и не таким скромным… Формальная часть заняла всего пятнадцать минут. Молодожены зачитали клятвы, расписались в большой красивой книге «Актов гражданского состояния», потом обвязали руки красной лентой и отпили по очереди из серебряного кубка. В кубке был перебродивший сок тьянки, больше всего напоминающий кислое ягодное вино. Заминка случилась только на этапе выдачи свидетельства. Имперский нотариус несколько раз переспрашивал, верно ли он расслышал: господин полковник хочет взять фамилию своего супруга, не наоборот? Да, именно так. Но ведь фамилия иностранная! По-аккерийски будет писаться с гласной на конце. Нет, ничего не смущает, пишите с гласной. — Полковник Эктор Фэгана и мистер Энтони Рейчел Фэгана, — громко огласил нотариус, — с этого момента вы являетесь истинными супругами в соответствии с традициями и законами Аккрея. Можете поцеловаться. — Не взасос, — шепнул Эктор, прежде чем они легонько соприкоснулись губами. Свидетели захлопали. Серебряный кубок обтерли салфеточкой и вместе с красной лентой сложили в коробочку с золотым гербом и вручили новобрачным. — Все? — шепотом спросил Тони. — Да. Ты счастлив? — Очень. А теперь идем танцевать и обниматься под гирляндами. У нас обязательства перед ребятами из «Блеска»!