Волчья охота

      Остались позади дни былой военной славы, когда я несся впереди лихой кавалерийской атаки сокрушать неровные полки демонов и магов. Ныне же я был прикован к трону, к столице, куда стекались посланцы со всех моих земель. День Черного Солнца немалое разрушил в герцогства, также мне нужны были самые разнообразные сведения о землях, в которых мы очутились. К счастью, первичная адаптация прошла. Уже минуло около месяца после Катаклизма и сейчас можно было слегка расслабиться. Слава Эльрату, что земли вокруг нас не оказались Шио или чем-то похуже. А ведь могло — пусть во вселенной Героев Меча и Магии и не было случаев, подобных недавнему Катаклизму, но иные катастрофы имели место быть. Стоит упомянуть хотя бы рукотворный Апокалипсис, благо что не Асхана*. Впрочем, если Тёмный Мессия выполнит роль, возложенную на него своим отцом, Властелином демонов...       Но вернемся к разведанным местным территориям. Больше всего они напоминали самые обычные плодородные земли центра Империи. Мягкая природа зеленых пастбищ продолжалась широким изумрудным горизонтом. Иных возвышенностей не было, только горный хребет Драконья Гать устремляла свои пики к небу, как это было в Таллане. Бескрайняя водная гладь Нефритового океана сменилась тонкой полоской синевы Узкого моря, а крупный архипелаг Пао, где однажды расселились орки и наги, сменились мелкими островками — как их называли местные, — Ступенями. Большой полуостров Эриш, некогда бывший зеленым процветающим краем и испорченный войной некромантов и магов, попросту исчез. Шрам Нельшама, огромное ущелье, что разделяло царства Смерти и Жизни, будто скрылся под толщей воды Узкого моря. Мне все больше и больше казалось, что некто, достаточно могущественный в плане магии, аккуратно вырвал моё герцогство и заменил их на местные земли.       Спорные земли, так они назывались.       За этот месяц мы успели установить контакт с местными. Пойманный отрядом разведчиков караван, направлявшийся в сторону какой-то деревушки, исчезнувшей в День Черного Солнца, ныне находился в Нильсхейвене. Канцлер Аддлер, мой главный помощник в делах управления герцогством, утверждал, что язык местных никогда не существовал в Таллане. Во всех архивах, что веками собирали мои предки, не было даже упоминания о возможности такого перехода. Архангел же сохраняла терпеливое молчание на любые вопросы ещё с окончания Дня Черного Солнца и я подозревал, что она была так же шокирована, как и мы. Тогда мы не были совершенно точно уверены, что оставили Асхан, пусть и были сказаны слова об этом. По словам канцлера, первый переводчик будет готов не позднее исхода следующего месяца. И это хорошо, ибо на границах снова намечается какая-то смута.       Кстати, отряд Дугала успел вернуться. Они вместе с орками разбили войско конных дикарей и освободили пленников. Сражение выдалось не слишком длинным — в конце концов, на врагах даже доспехов не было. Клин рыцарской конницы с сокрушительной силой прорезал толпу всадников. А могучие орки затем устроили настоящую бойню дезориентированному врагу. И казалось, что победа была легка и прекрасна, как мои воины пришли в лагерь варваров... Стоило мне услышать, что творили эти выродки... Я уничтожу их. Чудовищная жестокость и воистину животные нравы, эти существа если и были людьми, то лишь только видом. Империя не была слишком жалостливой к своим врагам — в конце концов, мы сражались с отродьями Хаоса и эта борьба была естественной. Демоны и народы Асхана — противоположности, что должны сражаться в вечной войне Хаоса и Порядка. Но в отношении остальных рас люди не были расистами. Нам незачем уничтожать эльфов или гномов, все мы в одной линии обороны от созданий Ургаша. Бессмысленной жестокости никто не терпел. Но эти дикари... Из нескольких тысяч пленных горожан выжила лишь третья часть: жители города Мавзолея были людьми гордыми, воспитанными воодушевляющими примерами героев, чей вечный покой и хранил их дом. В основном, это были женщины детородного возраста... Жаль, что варвары так быстро и легко простились со своими никчемными жизнями.       Этот освободительный поход закончился отнюдь не битвой. Сэр Дугал хмуро отчитался по поводу разговора с Тилсеком. Вождь понимал, что ныне наш союз стал для меня ненужным, а для него — потенциально опасным: я не потерплю воинственных орков на своих землях, а он не может гарантировать спокойность его народа. Именно поэтому мы ещё перед походом условились, что если мир действительно чуждый, то племя уйдет. Куда угодно, но подальше. В конце концов, орки постоянные беглецы: они бежали в степи после своего восстания, бежали после своих налетов, пока не нагрянут войска Грифонов, бежали друг от друга в жестоких клановых войнах, пока их не объединил Курак. И они были моими союзниками, пусть и довольно короткое время. Честь рыцаря обязывает меня относиться к ним благожелательно. До любого их проступка.       Не знаю, смогут ли орки выжить, как народ. Племя Тилсека не было особенно крупным — да, как воины они сильны, но их немного. Вождь ещё в степях Ранаара оставил тех, кто не пригодится в дальнем походе — а встретились мы с ним именно на границах Империи. Маленький отряд орков мастерски ускользал от руки Аларика, скрываясь по лесам и буеракам. Умудренные, но уже немощные старцы и матери с детьми, как мне потом рассказал вождь, остались, а потому женщин в племени я почти не видел, кроме пары шаманок. Этот набег изначально планировался на земли Ворона, где они часто забирали с собой крестьянок — понятное дело для чего. И лишь из-за подготовленной ловушки красного священника они и пустились в путешествие по всей Империи. Пленниц оркам после встречи со мной, конечно, пришлось отпустить. И ради союза я предложил им золото. В конце концов, женщин они могут и купить у своих сородичей. Но именно сейчас их очень мало. Этот мир не знал смрадного дыхания Ургаша, ни пламени его отродий. И единственный маг, оказавшийся в этом краю Вселенной, тем более не знал секретов создания орков. Им остаётся один путь — разбавление крови. Рождённые в противоестественном магическом синтезе людей и демонов, они имеют свою силу из той капли наследства Хаоса, что принесли им создания Ургаша. И чем сильнее в них человеческая часть, тем слабее они становятся. По крайней мере, так предполагает Калеб, как человек, знакомый с историей их создания.       Рыцари вернули пленных горожан в Нильсхевен. Ибо их дом, Виджел, был варварски разграблен и голодал. Пусть каменные здания и стены остались для дикарей неприступными, они сожгли предместья города с фермами и полями. Зигфрид был в ярости после встречи с матерью и умирающим отцом. Осада, снятая Дугалом и Тилсеком, не должна была принести таких потерь и я отправил пару инквизиторов, чтобы расследовать возможную диверсию. К сожалению, у меня ещё нет контрразведывательной структуры и потому пришлось обращаться с этим к Церкви.       Вообще, сейчас Церковь и я выполняем одну функцию — поддерживаем герцогство в единстве после Дня Чёрного Солнца. Но чем больше дней проходит с Катаклизма, тем больше мы вспоминаем наши былые разногласия. Конфликт светской и духовной властей Европа познала ещё в раннем Средневековье*. Помнится, даже в немагической Земле он протекал с переменными успехами, что уж говорить об Асхане, мире, где боги зримо существуют. В Империи Церковь имеет огромное влияние — в конце концов, человеческое государство и зовётся Священной Империей Грифона. Грифон от фамилии королевской семьи, а приставка "Священная" означает влияние Церкви, данное ей вторым императором Брайаном Соколом. Тогда империя была на волоске от краха — недавно закончилось кровавое вторжение демонов, Илат, Дракон Воздуха, непостоянный и порывистый, оставил государство людей без своего покровительства, а юг переживал рождение нового, Седьмого Дракона. Рыхлая, созданная лишь благодаря силе Ронана Великого и необходимости сражаться вместе против демонов, империя нуждалась в единстве. В прошлом мире, помнится, была некогда Российская империя, фундаментом коей служило три источника*. У государства Брайана не было ничего. Илат поддерживал лишь одну заповедь: его последователи должны исследовать, учиться и наслаждаться каждой мелочью в жизни, но главное — следовать своей собственной воле, уважая и почитая мир, созданный Драконами*. Вольнолюбцы не могут построить крепкую империю. Не в эти темные времена. Возможно именно поэтому Брайан выковал союз с обескровленными ангелами. Церковь и дети Эльрата поддерживали императора, а сам он дарит немалую часть власти её иерархам.       Все это привело к тому, что ныне в Империи наблюдается две основных ветви власти — светская и духовная, — и император, стоящий над ними. И пока Церковь не признает правителя Императором, он им не является. Последний Грифон, Николай — что довольно иронично, — так и не стал. Он был королём Империи — его признали герцоги, но не Церковь, и его власть не охватывала все наше общество. Возможно, будь он полноправным правителем, то его не постигла участь смерти от рук демона и воскрешение некромантом.       Но вернемся к теме Церкви и Катаклизма.       Сейчас нет какой-либо твердой позиции — ни я, ни Церковь не можем объяснить причину Катаклизма, лишь дать правдоподобные версии. За стенами Собора Нильсхевена нешуточные дебаты и философские диспуты кипят ещё чуть ли не с конца Дня Черного Солнца. В лаборатории Калеба уже некуда встать, дабы не задеть очередной реактив, которым он определяет... что-то. Мы, оставшиеся центры влияния в герцогстве, оторванном от остальной Империи, строили свои теории, предполагали свои гипотезы, словно не слыша друг друга. Но лишь в одном мы сходились. Неисповедимы пути драконьи. Калеб, пусть и посвятивший всю жизнь магии, не мог сказать что-то более конкретного, лишь смутные ощущения и неточные предположения. Элиора, как одна из детей Эльрата, так же оперировала несколько иными от человеческого восприятия чувствами и не могла объяснить это. Но было и что-то точно доказанное. Маг уже давно заметил, что энергонасыщенность местного мира была крайне низкой — он словно губка впитывал всю ману, что мог ему дать клочок земли Таллана. Все свитки, любовно собираемые мной, как резерв на черный день, в одно мгновение истлели. Кристаллы, что могли хранить накопленную в них магическую энергию годами, обесцвечивались за сутки и крошились мелкой пылью. Лишь живые существа могли сопротивляться оттоку маны с единственным исключением — один мой трофей также смог не испариться в ненасытной утробе этого мира. Слеза Асхи.       Это был один из мощнейших артефактов, что когда-либо видел Асхан. По легенде, эти огромные драгоценные камни — слёзы, пролитые на землю самим Драконом Порядка, что очистили созданный ею мир от порчи и разрушений, которые принесли за собой создания Хаоса. По своему потенциалу они были ценнее даже ядерного оружия в оставленном мной мире. Во много раз ценнее. В них хранились поистине нескончаемые запасы энергии, которую можно использовать где угодно. По крайней мере, границ ещё никто не находил. Обычно Слеза служила как батарейка для нужд города: все магические манипуляции осуществлялись куда легче там, где она была; земля, пропитанная созиданием Асхи, рождала куда больше; даже обычным горожанам, далеким от магии, она словно помогала в ежедневных делах. В общем, это был по праву один из ценнейших артефактов Таллана и я был счастлив, что Слеза пережила Катаклизм. За её обладание нередко разгорались войны, как, например, и та, в результате которой я добыл кристалл.       Помню, тогда произошёл даже маленький бунт Церкви за обладание реликвией. Священники Святопламени гневно требовали передать артефакт именно им, приходили надменные указания из Когтя, столицы Империи, об отправке Слезы королеве "Изабель", даже другие герцогские дома осторожно интересовались о судьбе реликвии.       Воспоминания пришлось отложить из-за нового гонца. Ох, тяжела ты, шапка Мономаха... * * *       Тайвин Ланнистер никогда не был сказочником и пустословом. Грозный и авторитетный глава львинного дома, прославленный жёстким подавлением восстания вассалов, и не мог быть некомпетентным. Но сейчас, стоя напротив отливающего сталью и чернотой от гари драконьего пламени трона, он не мог не считать себя глупцом. Не когда рассказывает своему королю историю о внезапно появившемся королевстве на другой стороне Узкого Моря. Закончив говорить трижды проверенные сведения, лорд выжидательно смотрел на сюзерена. Иные вельможи о чем-то тихо шептались. Слух Ланнистера уловил несколько смешков, заставив скрипнуть зубами.       Монарх пока молчал. Десница подозревал, что лишь из-за его собственной репутации и многолетней дружбе король ещё не поднял его слова на смех. Тишину тронного зала практически не нарушал легкий шепот, летящий нестойким бризом от одной группы придворных к другой. Пока Эйрис обдумывал слова Тайвина, последний незаметно оглядел зал. Длинные галереи вдоль тронного зала были освещены теплым светом летнего солнца. Его взгляд скользил по нарядным вышивкам и геральдическим цветам, не касаясь лиц вельмож. Затем Тайвин угадывал титул придворного по памяти. И ошибок пока что не было. Вскоре ему это наскучило и Ланнистер вновь устремил взор вперед. Четверо рыцарей в прекрасной белой броне стояли перед троном, подобно колоннам, оставшиеся три — позади самого Лорда Кастерли. И среди них был самый молодой гвардеец в истории этого ордена — его наследник, Джейме. Совсем не этой судьбы ему желал лорд Западных земель.       Наконец, король встал. Тихие разговоры мгновенно затихли, а Тайвин застыл. Красивое лицо Эйриса не выражало ни единой эмоции.       — Тревожные вести принес лорд-десница, в которые трудно поверить.       Ланнистер сильно сжал челюсть, беззвучно проскрипев зубами.       — Однако он никогда не подводил ни меня, ни народ Семи Королевств. Тайвин Ланнистер известен ценой своего слова и если он говорит о родившемся за неделю королевстве, то я не могу отринуть его слова, как чепуху. Но и поверить так просто в них невозможно.       Эйрис тяжелым и донельзя приторным словом кружил вокруг Тайвина. Вспоминая былые заслуги Хранителя Запада, король не забывал пройтись по смехотворности истории, напоминая старые сказки из Эпохи Легенд. Дождавшись стихания смешков, Таргариен закончил:       — Королевство не может появиться за одну ночь. Мой предок, Эйгон Завоеватель, объединил уже существующие земли Вестероса. В Эссосе грызня городов не может дать и шанса зародиться подобному.       Деснице оставалось только благочинно поклониться под двумя буравящими спину взорами. Ланнистер резко развернулся, но чужого внимания уже не ощущал.