Золотой век моего порабощения

      Медосмотр прошел быстро и без прелюдий. Чимин искренне недоумевал и находился в полном шоке. Когда пришел доктор, первым делом его освободили от веревок на руках и ногах. Он встал, потирая натёртые участки кожи, шипя от боли. Все это время врач не сводил с него пристального взгляда. — Я Лухан, — просто и скучно представился мужчина в подобающим любым врачам белом халате. Но под ним прослеживался довольно простенький серый костюм, не пышущий роскошью, как у первого строгого мужчины. — Я местный врач.       Чимин смотрел на него и хлопал глазами. Единственные мысли были заняты тем, чтобы стукнуть чем-нибудь этого доктора и сбежать.       Но его мысли видимо опередили, потому что намеченным годами глазом проследили за изменением эмоций на лице омеги. — Сбежать отсюда ты все равно не сможешь, как и остальные, — он положил кожаную сумку на черный диван. Судя по всему, это было что-то вроде кейса со всеми необходимыми инструментами для осмотра. — Заведение строго охраняется, поэтому будь сдержан. Мы должны приступить к осмотру немедленно, потому что на очереди еще девятнадцать таких же, как и ты. — Ч-что со мной будет?..— Тихо произнес Чимин, пятясь назад. — Мальчик мой, ты находишься в борделе, как ты думаешь, кем ты будешь после встречи со мной, если осмотр покажет, что ты не страдаешь какой-нибудь херней, а анализы докажут, что ты не заразишь очередного клиента смертельной болезнью?       Чимин впал в ступор. Доктор был совершенно прямолинеен и холоден. Чимин уже ничему не удивлялся. Его пребывание здесь равносильно тому, что он уже разрушился внутри и хочет поскорее закончить с этим дерьмом. Проблемы свалились неожиданно, а смерть родителей повлияла на дальнейшую жизнь, что теперь заточена в стенах борделя. — Я…я не хочу б-быть использованным…скажите, за что? За что я оказался з-здесь?       Доктор устало вздохнул, снимая свои очки в тонкой оправе. — Боже, ты что, не понимаешь? Просто на тебя положили глаз, ты стал для кого-то интересен, вот теперь и останешься здесь, чтобы каждый раз подтверждать статус шлюхи. Надеюсь, доходчиво объяснил? А теперь раздевайся, мне надо тебя осмотреть. И не вздумай что-нибудь чудить. Здесь есть камеры слежения и специальные сигналы в неожиданных местах, поэтому будь осторожен. Скрутят так, как в местной психушке ремнями не стягивали.       Чимин не стал противиться. Да, ему было противно, но он по-прежнему винил в этом только себя. Винил себя за свою глупость и пугливость, за свой страх, что липкими руками присвоил его себе, без остатка впитывая в себя. Тогда вечером все произошло настолько быстро, что он не успел что-либо сделать или позвать на помощь.       Ситуация нестандартная и до ужаса банальная, но Чимин не удивлялся. Мир переменчив, а люди эволюционируют каждую миллисекунду. Расчетливые умы становятся все острее, отчего возникают гении своего дела и страшные профессионалы тех или иных организаций.       Живя в мире, что постоянно подвергается нападением переменчивости и эволюции, не задаёшься огромным количеством вопросов, потому что на все есть свои ответы.       А вот на свои так и не ответить. Они попросту испарились, рассеялись, как мираж в пустыне.       Все происходило быстро и в полной тишине. Проверка сердцебиения, частоты дыхания и других органов не вызвала подозрений у мужчины, что сейчас склонился над кофейным столиком, на котором лежала большая толстая тетрадь, в которую он записывал все проверки.       Проверял голову Чимина. Если честно, то все это походило на абсурдную комедию, что кажется еще чуть-чуть и где-то позади разразится целая буря неконтролируемого смеха и громких оваций, а актеры, играющие свою роль, поклонятся и уйдут со сцены навсегда. Но такого не произошло.       Все происходило в суровой и жестокой реальности. — Снимай нижнее белье, наклонись и разведи ягодицы в стороны, я возьму мазок для экспертизы, — доктор отошёл, а Чимин не без смущения выполнил все наставления, степенно ожидая дальнейших действий.       Хотелось плакать. Жутко. Глаза резало от несдерживаемых слез, а к горлу подкатил неприятный ком, что застрял там. Были неприятные ощущения прикосновение холодного метала с мягким наконечником, как у ватной палочки, к колечку мышц. Но все произошло быстро и без последствий. — Одевайся. Осмотр окончен, — Лухан положил все в специальные контейнеры, а затем упаковал все в свой кейс, закрывая его. — И последнее, когда была первая течка?       Чимина накрыло. Он еще не испытывал болезненных ощущений этого неприятного процесса, поэтому сразу стушевался и покраснел. — У…у м-меня ее еще не было. — Ладно, посмотрим по ходу дела. Экспертиза все покажет.       В какой-то момент дверь внезапно открылась и в помещение зашёл омега с коричневыми волосами, в просторном наряде. Своим видом он не излучал чего-то опасного или отталкивающего. Совершенно привлекательная и милая внешность. Утонченные черты лица, небольшое скопление родинок, глаза цвета ночного неба горели, словно звёзды. Руки омега держал за спиной, а в меру пухленькие губки сжал в тонкую полоску. — Ты вовремя, — доктор кивнул стоящей в проёме двери омеге, — я все закончил, передай начальнику, что внешне ничего страшного я не заметил, а вот до более важных деталей придется подождать неделю. — Хорошо, Лу, — сладкий голосок омеги притягивал. Он напоминал что-то родное и теплое, словно пряная тягучая карамель растворилась во рту у этого доброго существа.       Доктор молча покинул помещение, оставляя двух омег на едине. — Здравствуй, — омега осторожно подошёл к смущенному Чимину, что теребил рукава кофты, — я Бён Бэкхён.       Омега протянул аккуратную ладошку, которую неуверенно пожал Пак, закусывая губу. — П-пак Чимин. — Я уже знаю твое имя. Не волнуйся. Раньше этой недели тебя трогать не будут. Экспертиза сделает свое дело и передаст конверт с твоими анализами. А так, Лу будет заходить к тебе каждый день, спрашивая твое состояние. — Омега внезапно улыбнулся и Чимину на мгновение стало легче. Он позволил себе немного расслабиться, но новость, что он находится не в самом лучшем месте, его не радовала и ничуть не успокаивала. — Меня попросили тебе все здесь показать, потому что я как бы любимчик и все такое.       Бекхен виновато улыбнулся, а Чимин уже хотел биться об стенку. И вот это теплое и милое существо может быть ночной подстилкой для других? — Так ты… — О! Нет-нет, ты не так понял. Да, я работаю здесь, но я уже принадлежу кое-кому, так что можешь не волноваться на этот счёт. — Омега замахал руками перед собой, поднимая причудливые бровки. — П-прости… — Ничего. Ну что, пойдём? Я постараюсь поддержать тебя в моральном плане, потому что ты явно напуган, а мне тебя искренне жаль. Пойдем, начальник не очень любит, когда в этом кабинете долго находятся.       Омега взяла под локоть Чимина, утягивая его за собой прочь из помещения, выключая свет.

***

— Джун, — от хриплого голоса позади альфа неожиданно резко повернул голову в сторону обращения. Но он уже был не удивлен. В проёме двери стоял Юнги, облокотившись о косяк двери со скрещенными на груди руками, — ты закончил?       Очередной заказ. Какая-то никчемная бета, что потревожила покой одного политика своими провокациями и обвинениями. Джун уже устал слушать эти булькающие звуки, поэтому просто вонзил нож глубже в горло, слушая лишь предсмертный хрип и зло ухмыляясь. — Юнги,ты вовремя, — Джун вынул нож из жертвы, убедившись, что та уже на том свете. — Хосок передал адрес твоего местоположения, поэтому я не удержался и приехал за тобой, но тебе надо здесь прибраться, а самому переодеться, — Юнги осмотрел комнату потенциальной жертвы Джуна и не удивился. Все по-богатому и по-сучьи, как иногда любил выражаться Чон. — Что-то случилось, что сам Агуст приезжает за мной? — Джун выпрямился, — есть вещество? — Знал, что ты попросишь, — Юнги кинул ему бутылку с прозрачной жидкостью, которую Джун ловко поймал одной рукой, выливая всю разом на жертву, — ты уже был в борделе? — Два часа назад. — И как? — Я мельком осмотрел девятнадцать парней, а последнего видел в персональной комнате, — Джун заканчивал со своим делом, накидывая на себя пиджак, чтобы прикрыть кровь на белой рубашке, — чёрт, эта сука меня всю в кровище испачкала. — Отчистишься. Тебя завести к тебе? — Юнги посмотрел на часы, — у нас еще есть время. Джун кивнул и они вышли из квартиры убитой беты.       На выходе их ждал спорткар Юнги, черная «малышка» сверкала в свете ночных фонарей. — Ты новую приобрел? — Спросил Джун, открывая дверь передней части машины. Джун редко удивлялся, потому что тоже видел Хосока с новым мотоциклом под боком, но чтоб Юнги. — Нет, просто помыл наконец таки, — Джуна устроил безразличный ответ мужчины. Он еще какое-то время стоял снаружи, а потом сел на сиденье, смотря, как Юнги ловко вставил ключ зажигания. Машина рыкнула и завелась, приятно вибрируя. — Обычно ты отличаешься своей чистоплотностью, но твою тягу к человеческой крови я до сих пор понять не могу. — Этим управляю не я, — Юнги включил радио, прибавляя, — а то, что находится тут.       Юнги указал себе в грудь. Джун будто услышал рычание грозного зверя и лязг цепей. Сейчас этот монстр находился взаперти, под строгим контролем Юнги, но стоит только спустить эту тварь, как твоя душа тут же пойдёт на съедение, а помолиться ты успеешь раз двести, пока не сдохнешь. — Ясно...Так, что за дело у тебя такое важное, что ты меня вот так просто забираешь? — Надеюсь, ты приехал к ней не на машине, — Юнги указал большим пальцем на квартиру беты. — Ее забрал Джин. — А ты щедрый, — Юнги хмыкнул, срывая машину с места, буквально вжимая педаль газа в пол.       Джун на это ничего не ответил. Нет, он не щедрый, просто сознание пропитано безумной любовью к этой омеге, что делает Джуна полноценней. Когда-то Джун был еще безжалостнее, еще строже и опаснее, ему не было равных. Он смело мог сравнивать себя с Юнги, такая же опасная безэмоциональность, такая же пугающая аура, что убивала, стоило только посмотреть на него.       Шрамы украшали его тело, делали опаснее и ужаснее, но он гордился этим, считал, что его личность это украшает. Он всегда любил свой шрам на щеке, полученный неосторожным выпадом одного идиота, что с ножом накинулся на него, когда он уходил с работы поздно ночью. Обычный завистник ли это или тот же самый киллер по заказу, Джун не знал. Но шрам остался. Причем порез был довольно глубоким. Его зашивали на живую, а потом снимали эти же самые швы, демонстрируя беловатую бугристость, что красиво смотрелась на его лице.       Все опасались его после этого, потому что он начал меняться в характере и начал остерегаться людей. Он не доверял им, везде видел одних и тех же идиотов с ножами, что готовы исполосовать его тело новыми порезами, оставить новые шрамы, что будут его только украшать.       Нет, это был не страх. Просто человек поменял свое мнение об обществе, о том мире, в котором он живёт, считая их всех врагами в своих глазах.       Потом Джун встретился с Хосоком. Он случайно увидел его выходящим из дорого престижного здания в черном костюме, то и дело его поправляя, он смотрелся солиднее, но вид говорил об обратном. Лицо чем-то озабочено, а Джун мог поклясться, что увидел пятно крови на груди Чона, что быстро застегнул пуговицу на пиджаке.       Он не придал этому значения, но в один день Хосок сам нашел его, ходящим по ночному городу. Предложение одной грязной работы взяло вверх над здравомыслием Джуна, но сейчас он не жалеет. Он имеет статус, статус, что так отлично сочетается с его видом и характером. Он чувствует себя на верхушке власти, это чувство знакомо каждому, но Намджун испытывал это чувство по-своему. Это было что-то желанное и сладкое, чего не получал ни один богатей в мире, ни один депутат или монарх.       Эта власть завладела им самим, сделав из него человека, как Хосок сделал человека из Юнги.       Джун знал, что они вдвоем должны быть благодарны именно ему, потому что эту цепочку выстроил именно он. Он то звено, та отправная точка, с которой все началось и идёт своим чередом.       Рассказ за рассказом, история за историей, момент за моментом, но оба чувствовали себя комфортно. Хосок научил каждого по-отдельности, рассказал как и что работает, а потом начал сам следить издалека. Джун удивлялся этому совершенному созданию, как Чон. Он был слишком умён, хорош в своем деле и профессиональным информатором.       Джун может показаться слишком красноречивым, хотя таким не считался, но Хосока он боготворит, считая его совершенством современного мира. — Так ты ответишь? — А я не могу пригласить друга поехать со мной и расслабиться? — Юнги криво ухмыльнулся. Эту улыбку Джун видел не первый раз, но он был доволен хотя бы этой эмоцией. — Куда? — В бордель конечно же. Я не вечный, а ты уже походу устал каждый раз втрахивать одно и то же лицо в кровать, — Юнги хрипло рассмеялся, когда получил сильный удар в плечо, — я за рулём, дубина. — Джин не «одно и то же лицо», он хотя бы настоящий человек, а не подстилка для утех. — А подстилки для утех не люди по-твоему? — Слишком размалеванные. — Блять, Джун, ты вообще представляешь, что говоришь? Представь только себе, когда ты заходишь, у тебя стоит, а в постели ты видишь не Скарлет Йоханссон с Леонардо Ди Каприо, а Дональда Трампа в латексных одеждах и чулках с каблуками, так что ли?       Джун рассмеялся. Хоть Юнги и безчувственный мудак, но шутить он умеет похлеще Хосока. — Ты меня убиваешь, Юнги, — Джун потёр подбородок пальцами. — Так ты придёшь? Это единственный способ вытащить тебя на этот свет. Хоть барами я не заправляю, но отвечаю, у меня в борделях самое лучшее спиртное, раз уж ты уже занят одной совершенной омегой, — Юнги хоть и шутил иногда, говорил не то, что надо, но был человеком довольно понятливым и умным в свои тридцать пять лет. — Раз уж ты не отвянешь. Мы можем заехать за Джином, договоришься там со своими надёжными людишками, чтобы подогнали мою машину к коттеджу? — Понял, принял, — оскалился Юнги, показывая клыки внутреннего альфы, прибавляя спорткару скорости.