Золотой век моего порабощения

— Ты кончишь только тогда, когда я тебе разрешу это сделать, — мужчина грубо вбивался в тело несчастной омеги, которая теряла связь с этим миром, уходя полностью в ощущения. Вырываться было бесполезно, железная хватка этого мужчины не позволяла даже языком шевельнуть.       Кровать надоедливо качалась из стороны в сторону, прогибаясь под немалым весом мужчины.       Омега громко стонала, терпя боль, которую причинял альфа, погружаясь в омегу с каждым новым толчком лишь глубже и грубее, заставляя омегу переходить на крик. — Не смей кричать, — он приложил свою широкую ладонь ко рту омеги, что срывалась на плач и всхлипы, вырывающиеся из груди. Внутри бедной омеги бушевали штормы вместе с ураганами. Омега не задумывалась, что эта ночь принесет столько боли и унижения, сколько не приносили остальные ночи с другими клиентами. Одно омега знала точно — этот мужчина не человек, а зверь, что сорвался с цепи.       Пугало омегу и то, что нож, лежащий рядом на тумбе, зловеще поблёскивал в свете полной луны. Тело трясло, он не хотел обрекать альфу на гнев, чтобы потом тот сорвался и ненароком убил его. Сознание затуманивалось с каждым мощным и глубоким толчком. Омега зажмурился, а альфа зашипел, раздражённые стенки расходились под напором члена мужчины, буквально разрывая омегу изнутри. — Шлюха, а принимаешь словно девственник, — рыкнул мужчина, толкаясь резче, вырывая непроизвольный крик у несчастной омеги. — Господин!..— язык бедняжки заплетался, но альфе было плевать. Он гнался только за своим собственным наслаждением, до жалкой и никчемной омеги ему не было никакого дела. Он трахал безжалостно и с напором, хотел причинить боль, чтобы жертва билась в агонии и кричала нескончаемые мольбы о помощи.       В какой-то момент альфа остановился, переворачивая омегу на живот и ставя ее в колено-локтевую, снова входя до отказа. Омега вскрикнула, но мужчина лишь только издал короткий рык, ударяя рукой по бледной коже ягодиц и оттягивая волосы на затылке бедняжки.       Дело приходило к своей кульминации, когда на тумбе зазвонил телефон. Мужчина, не выходя из омеги, потянулся за телефоном и нажал на кнопку принятия звонка. — Чон, ты занят? — В трубке раздался бас другого мужчины, но с едва уловимыми смазливыми нотками. Ночные звонки, когда Чонгук особенно занят, были не редкостью, а скорее привычным делом. — Ну, как тебе сказать, подожди, — Чон включил громкую связь, толкаясь в омегу, безжалостно проникая лишь глубже, хотя, куда уж, омега уже испытывала все «прелести» жестокой жизни. — Я вижу, что занят, но все равно. У нас появилось новое дельце, Чанёль уже все достал по информации, осталось только приехать и насолить. Этот идиот — Агуст — даже не представляет, какую опасность мы представляем, имея кое-какие сведенья о нем и его жалкой мафии…       Чонгук лишь молча слушал, вбиваясь в омегу, заглушая ее крики своей ладонью. —…Когда-нибудь это раскроется, а пока надо продолжать быть под прикрытием. Мне кажется, что они уже что-то разузнали. Будет не очень хорошо, если нас раскроют первыми. — Думаешь, рассказывая нашим, они что-нибудь предпримут? — с придыханием и лёгкими рыком проговорил Чонгук, изливаясь глубоко в омегу, что лишь пискнула от ощущений, тяжело дыша и валясь на кровать в полной усталости. — Я точно не знаю, но Агуст имеет кое-какие связи с нашей группировкой, предпринимая попытки ее устранить. Кланы разделились пять лет назад, теперь ходят по этой земле, как короли, что и делает Агуст, — на том конце раздалось неприятное пиликанье машины, — эта мразь распустила свои корни дальше Кореи, заправляя своими собственными портами и авиалиниями, которые приобрел у разорившихся идиотов... Чонгук хмыкнул. Простая задача Тэхена — убить морально Агуста, а потом физически. Он ненавидел его всей душой, потому что тот когда-то перерезал всю его семью по очередному заказу, когда тот был лишь двадцатилетним парнем, держащим окровавленный нож на весу, вонзая глубже в плоть его родителей и его старшего брата, а потом, не сказав и слова, скрылся.       Чонгук лишь поддерживал Тэхена. Они оба альфы, но являются простыми подражателями. Но Тэхен так не думает. Он думает, что они намного выше, чем просто подражатели. Просто Тэхен не хотел признавать тот факт, что он лишь котенок в глазах огромного пса в виде Юнги, который перекрыл все пути, заслонив все своим большим влиянием и связями по всему городу и за пределами страны. —...На днях я видел их. Ничего примечательного, но один из них, высокий мужчина с угрожающей и отталкивающей внешностью, вышел из подъезда вместе с ним. Сто процентов могу сказать, что у высокого был заказ, — Чонгук, пока слушал Тэхена, потихоньку приводил себя в порядок, не обращая внимания на омегу, которая до сих пор тяжело дышала. На ее бедрах были разводы спермы и естественной смазки вперемешку с кровью.       Чонгук ухмыльнулся. Такой вид он видел не один раз и ему постоянно хотелось видеть еще и еще такое зрелище, когда кровь струйками стекает по телу. Бешеное удовольствие он ловил, когда причинял кому-то боль. За все насильственные действия в группировке отвечал лишь он, который искусно обращался со своим делом, словно научен этому искусству, как какой-нибудь игре на фортепиано.       Чонгук сам по себе странная и пугающая личность. Его вид сводил с ума всех омег и нередко даже бет, но он всегда не обращал на это внимания, потому что уделять на всех этих «шлюх» свое драгоценное время не очень-то хотелось.       Чонгук был горделивой и скверной личностью, которая любила лишь порядок как внешне, так и внутренне. Всегда аккуратен и вежлив, а потом безжалостен и жесток, когда дела касается причинения кому-то вреда и боли. Для Чонгука главным словом была лишь «боль», именно оно жизненное кредо мужчины, что не знал границ и смело переступал через них, переходя черту дозволенного.       Пришлось на скорую принять душ, отчиститься от всех следов, а потом быстро одеться, чтобы выехать на одно «дельце», которое ждало Чонгука где-то за пределами этого несчастного отеля.       Но одно Чон знал точно — омегу, которая сейчас усталая лежит на широкой кровати, он убьет не задумываясь, как бы умоляюще она не смотрела на него. Он специально заказал омегу из борделя Юнги, чтобы нанести удар сначала по его скверному бизнесу. Крупный бизнесмен и руководитель элитных борделей должен усвоить свой урок, вставая на свое законное место. Конечно Чонгук понимал, что этого недостаточно, но есть неплохой компромат на это дело, потому что убитое тело скоро будет фигурировать во всех полицейских отчётах без каких-либо следов и улик.       Каково же было хорошо Чонгуку, когда он взял нож и одним ударом отправил бедную омегу на тот свет, не успев издать и жалобного писка или истошного крика, что потонул в предсмертном поцелуе. Да, Чонгук иногда дарил такой маленький и скромный подарок своим жертвам, перед тем как убить.       Он вытер нож, продезинфицировав его как следует, смывая остатки крови. Для Чонгука не было проблемы просто смыть все следы или же подставить кого-то в манере Юнги. За годы своей грязной работы Чонгук уже наслышался достаточно информации про некого Юнги, что теперь известен как крупный бизнесмен.       Но никто пока не знает, что этот известный бизнесмен еще и дон¹ мафии и крупный обладатель большинства борделей в Корее и за ее пределами.       Чонгук хмыкнул. Да, репутация у Юнги определенно есть, как и состояние тоже, но все это можно изъять, если надавить на больную точку. Только была проблема: ни Тэхен, ни Чонгук не знали, где она находится.       Но в будущем она найдется, потому что будет одно звено, что послужит дальнейшим делам Тэхена, чтобы свергнуть незаконного наследника или же льва, что возомнил себя Всевышним, ходя в обыкновенном дорогом костюме и разъезжая на дорогих авто.

***

— Он н-настолько большой? — Чимин испугался. То, что предстало перед его глазами, не соответствовало его меркам. Он представлял себе грязное место, где постоянно смешиваются неприятные запахи похоти и звериной страсти. Представлял, что все оборвано и исцарапано в порыве безудержных страстей, а единственная комната, которая сохраняла королевский вид оставалась закрытой и неприемлемой для долгих посиделок там. Но нет. Его глазам открылся огромный зал, вычещенный до бела, все сверкало и пахло королевской роскошью. Огромная барная стойка, за которой находился целый стеллаж с разнообразными бутылками спиртного, различных бокалов любых форм и размеров. Освещение было приглушенным, видимо отрегулированным кем-то из сотрудников, потому что в зале было чуть темновато, но красные лампочки придавали этому месту некой эротичной загадочности и красоты. — Это главный зал, где мы принимаем гостей, предлагая им сначала чего-нибудь выпить. Сотрудники стоят обычно вон там, — Бэкхён указал пальчиком в сторону двух больших дверей, что были плотно закрыты, — когда заходит клиент они первым делом принимают пальто или куртки, обязательно при этом используя обращение «Господин», «Хозяин» или «Мастер», клиентам дают прочувствовать всю атмосферу, давая им шанс стать еще выше, используя эти обращения. Потом клиенты идут на регистрацию, чтобы ввести данные и заказать омегу или бету, если таковые есть. Но не бойся, там ты стоять не будешь, за это уже отвечают наши швейцары. Да и какой толк тебе там стоять? — У…у м-меня другой статус, — дрожащим голосом проговорил Пак, вытирая слезы, что безудержным потоком лились из глаз.       Бэкхён обнял его за плечи и Пак почувствовал некое тепло, что согревало душу изнутри. Ему был нужен кто-то, кто поддержит его, успокоит и скажет, что все хорошо и это ненадолго. Нужна была нежность, потому что о таком слове в этом мире не слышали очень и очень давно, а Чимин хотел именно этого.       Бэкхён старался приободрить его сейчас, обнимая, успокаивающе шепча что-то на ухо. Он чувствовал сознанием его грустный и сочувственный взгляд, потому что ощущал какую-то связь с ним. Омеги не всегда бывают в ладах, особенно во время своего, так сказать, «обострения», когда альфу хочется, а ты просто не можешь встать с кровати. Они слишком чувствительны к переживаниям и смене настроения других омег, поэтому у них просыпается какое-то чувство, они идут успокаивать, обнимать, будто заботливые матери или отцы. Это простой инстинкт, заложенный в их гены. — Чимин, я обещаю, что буду рядом. Просто смирись и не бойся, клиенты редко бывают жестокими, а если и есть такие любители, то с ними спят в основном другие. Тебе не придется мучаться, просто представь своего любимого и ни о чем не думай, — Бэкхён понимал Чимина, но в бордель пошел добровольно. Частые насмешки, отец алкоголик, а папа гниёт в сырой земле из-за насильственного обращения отца. В итоге папа совершил суицид, оставив пятнадцатилетнего Бёна одного, наедине со своим отцом-тираном.       А Чимин умирал внутри. Бэкхёну легко говорить, потому что тот давно смирился с этим, но как представлять себе любимого, когда у тебя, кроме родителей, никого не было? Представлять их на месте клиента было бы дико и страшно. Очень.       После они ушли из главного зала на второй этаж, идя по коридорам, которые имели тусклое бордовое освещение. Во всю длину коридора были двери, ведущие в определенные комнаты разного назначения. — Вот эти комнаты мы называем обычными или «слащавыми», потому что кроме нежностей тут в основном ничего не происходит, — обыкновенная комната в кремовых и кофейных тонах заворожила Пака. Обычно он представлял себе какие-нибудь строгие комнаты, в которых слышны неконтролируемые крики, стоны, рыки со стороны альф и трясущиеся кровати, что грозились сломаться под напором этих «нежностей». А тут обыкновенная комната любого нормального человека. Аккуратно застеленная кровать, тумбочки по бокам, а рядом стоит какой-то предмет, похожий на рацию. — Ч-что это? — Чимин подошёл поближе, разглядывая небольшую красную кнопку на предмете. — Это что-то наподобии сигнала тревоги. Такие стоят во всех комнатах, но здесь она практически не используется. Если нажать на нее, то прибежит специальный человек, в основном это крупные беты, оттаскивая альфу от омеги, что подала сигнал, — Бэкхён нажал на кнопку, по комнате раздался достаточно громкий оглушительный сигнал, а в дверном проёме появился крупный мужчина в белой рубашке и черных строгих брюках. — Прости, Сехун, обычная проверка связи, — Бэкхён кивнул, а бета поспешно скрылся.       Дальше следовали остальные комнаты, меняющими свое убранство и назначение. Все они были дорого обставленны роскошной мебелью и приведены в идеальный порядок, будто бордель построили недавно. — У нас тут убираются каждый день по графику, так что с санитарией у нас проблем нет. Здешний начальник следит за этим процессом через камеры или делая обход, — они поднялись на третий последний этаж, где было более менее поспокойнее, а в коридорах можно было заметить редких омег, что бесшумно ступали к себе в комнаты, боязно оборачиваясь. — У нас немало стеснительных омег, но это всего лишь их образ, завлекающих альф или бет, во время течек клиентам строго запрещено заказывать омег. В таких случаях их увозят из борделя в наш местный стационар, где им делают все необходимое, — Бэкхён быстренько показал комнаты здешнего персонала, а потом завел на кухню, где сидело две омеги, которые суетились около чайника, — Минсок, Джихун, как вы?       Омеги обернулись. Их приятная внешность ничуть не отталкивала. Чимин удивлялся. Он не мог поверить в то, что все они работают здесь, утоляя голод заядлых романтиков или доминантов. Он искренне их жалел за их судьбу, что поступила так с ними. Бэкхён сказал, что некоторых, как Чимина, подлавливают насильно, но только в целях выгоды, потому что они могли кому-то там приглянуться. — Бэк-ки вернулся! А это что за милашка? — омежка небольщого роста с рыжими волосами подошел к Чимину, оглядывая его с ног до головы, будто удивлённая кошка. — Новенький. Знакомьтесь, Пак Чимин, — Бэкхён выставил опешевшего Чимина вперёд, представляя его своим друзьям. — Джихун, — низенький омега с рыжими волосами протянул свою ручку, а Чимин неуверенно пожал ее, — не бойся! Место довольно приличное, поэтому просто наслаждайся своим недельным отдыхом.       Чимин заметил эту фальшивую натянутую улыбку уставшего человека, но не придал этому значения, просто пытаясь тоже улыбнуться. — Ага, приличное, Джихун, думай, что говоришь вообще, — сказал более высокий омега, подходя к Чимину, махая рукой, — Минсок. Но меня можешь звать просто Мин-Мин, как это делает Джи.       Чимин кивнул. Обстановка была и напряжённой, и обыденной. Где-то он чувствовал беспокойство, где-то тепло. Обычные, уважающие себя омеги работают в таких заведениях, хотя могли бы жить и лучше. Но что-то толкнуло их на этот путь, у каждого была своя история, у каждого была причина. — Здесь, как ты уже понял, кухня для персонала, где мы можем поесть, когда уже более менее освободимся. Тебе надо хорошо и правильно питаться, чтобы были силы, а тело оставалось здоровым и пышущим жизнью. Чимин кивнул. — Пойдем, тебе выделили место вместе со мной, чему я несказанно рад, потому что могу приглядывать за тобой. Здесь довольно все простенько, нежели на первом и втором этаже, но мы не жалуемся. Пойдем.       Они поспешили по коридору прямиком в комнату Бэкхена, в которой когда-то он находился в полном одиночестве, а теперь имеет соседа.       Комната была обыкновенной, ничем не примечательной, даже напоминала комнату Чимина. Две застеленные кровати, тумбочка с ночником, а чуть дальше стоял стол с небольшим количеством книг и журналов. — Все довольно минималистично и просто, но мне нравится, — Бэкхён кинул ключи от комнаты к себе на кровать и сел, тяжело вздохнув, — скучновато, конечно, но ничего не поделаешь. Мой альфа сейчас очень занят. — Твой альфа? — Голос Чимина был более спокоен, но все же было некое дрожание в нем. — Да, я же тебя говорил, помнишь? — Да. — Так вот, кроме него ко мне никто не смеет прикасаться. Он сказал, что скоро заберёт меня к себе, а пока я вынужден оставаться здесь, сидя в этой пропитанной одиночеством комнате, но теперь у меня есть ты. С тобой можно поговорить. — А как же остальные? — Нам нельзя много разговаривать между собой. Нарушаем правила. — У вас довольно все строго. Не считаешь это чем-то диким? — Чимин осматривал комнату, хлопая глазами.. — Правила придумывал не я. Этим борделем владеет не наш начальник, а вышестоящий. Начальник здесь, как второй работник, помощник, так сказать. — А кто этим борделем владеет тогда? — Все зовут его Агуст, а некоторые смелые — Мин Юнги. Суровая и холодная личность, но лично я с ним не знаком, потому что видел здесь только два раза с еще двумя мужчинами под боком. Скажу честно, я их боюсь. Вид у них, как у заядлых гангстеров.       Чимину имя было незнакомо, как и все эти высказывания про гангстеров, мафиози и мафии, он вообще с преступной деятельностью не знаком. — А хотя бы одного из них ты запомнил? — Спросил Чимин, смутно вспоминая того грозного высокого мужчину в строгом костюме. — Ну, один был одного роста с ним, а второй высокий, как Бурдж Дубай², с шрамом на щеке и грозным видом.       И тут Чимин вздрогнул. Потому что по описанию мужчина походил как раз на того, кто с ним разговаривал буквально два часа назад до прихода доктора. Строгий, страшный и с беловатым большим шрамом на щеке. — Чимин, с тобой все в порядке? У меня есть номер Лу, если ты чувствуешь себя неважно, то ты только скажи я… — Все в порядке, Бэкхён, прости, но сколько тебе лет? — На данный момент двадцать три. — Значит хен? — Называй как тебе хочется, — он улыбнулся, а Чимин кивнул.       Все таки Чимин не предполагал, что жизнь изменится настолько круто, а опасности будут поджидать на каждом шагу.       Каждому человеку по лучику света, но Чимина давно покинул свой собственный лучик, который был для него всем.