***
Чимин проснулся от настойчивых попыток разбудить его. Он открыл глаза. Чимин подумал, что все произошедшее лишь страшный сон, что развеется с новым утренним пробуждением. Но нет. Реальность жестоко преследовала омегу, что туманным взглядом пыталась сфокусировать взгляд над размытом лице напротив. Единственное окно в комнате было зашторено, свет еле-еле пробивался сквозь щёлку. — Чимин? Вставай, это я — Лухан. Как ты себя чувствуешь? — Наконец Чимин смог разглядеть лицо доктора, сидящего на кровати, что легонько тормошил его плечо. — Я в порядке, — тихо отозвался Чимин, поднимаясь. Светлые волосы растрепались, глаза заспанные, где-то на подбородке застыла ниточка слюны, что неприятно застыла но коже, холодя ее. — Поднимай кофту, я послушаю тебя, — мужчина снял стетоскоп, что был накинут на шею доктора, тут же принимаясь слушать сердце Чимина и проверять лёгкие, — я узнал, что ты теперь в фаворитах самого Агуста. — Я понятия не имею, как это произошло, потому что будто был под гипнозом, — отозвался Чимин, глубоко набирая воздух в лёгкие по наставлению Лухана. — Так ты не знаешь? — Лухан убрал стетоскоп с груди Чимина, заставляя того повернуться к нему спиной и задрать кофту повыше. — Чего я не знаю? — Понимаешь, немногие альфы и даже омеги обладают кое-какой особенностью в своих запахах. Помимо их собственного, биологического запаха, у них имеется и второй, более жгучий и насыщенный, что заставляет омег или альф подчиняться, гипнотизируя их. Эти, так сказать, чары редко применяются, да и не у всех имеется такая особенность. Если же родился омега или альфа со вторым запахом, то это уже генетическая особенность. Я сам работаю над этим, но пока причина этого мне неизвестна. — Это настолько опасно? — Для некоторых да, потому что второй запах может и убить. Чимин насторожился. Ему тут же вспомнился острый аромат перца и дорогого одеколона, что сеял в сознании сладкий дурман, разливаясь по всему телу. Тогда он даже пошевелиться не мог, тело будто парализовало, будто кто-то невидимый опять затянул на запястьях и лодыжках невидимые тугие веревки, стягивая потуже. Вспомнился красный и сверкающий взгляд, который вводил в состояние полной беспомощности. Вспомнил уверенные действия этого альфы, чьи прикосновения отдавались электрическими разрядами по всему телу. Его передёрнуло. Неужели у этого альфы есть второй запах, что парализует все тело? — Я закончил. Машина ждёт тебя внизу, — доктор убрал стетоскоп в свой кейс, закрывая его. — Машина? — Чимин удивлённо выгнул бровь. — Тебе вчера ясно сказали, что сегодня утром ты едешь в бутик снимать мерки для одежды, — доктор безразлично окинул комнату, выходя из комнаты. Нет, Лухан не безчувственный, просто работа у него такая — строгая — ему не разрешалось вступать в прямой контакт с пациентами, хотя в глубине души он всех жалел, сочувствовал каждой омеге, что оказались здесь, оставленные на произвол судьбы. Все они — лишь ненужные пешки в руках азартного игрока. Они были изгоями в собственных семьях, не получали нежности и любви, поэтому многие из них либо умирали, либо приходили сюда, работая и получая деньги хоть на какое-то существование. Чимин лишь уставился в пустоту. Пришлось лишь только согласиться с тем, что все таки это безнадежно, думать лишь о себе и жалеть до последнего. Он встал, приводя себя в хоть какой-то порядок, благо ванные комнаты располагались прямо в комнатах для персонала борделя, позволяя следить за своей гигиеной лично и без лишних осуждающих глаз. Через несколько минут Чимин вышел из борделя, сопровождаемый шофером-бетой в строгом костюме. Он любезно открыл дверь перед Чимином, будто он был не шлюхой в борделе известного бизнесмена, а важной персоной, перед которой открывались все двери. Конечно, быть фаворитом самого Юнги это большая редкость, но эту редкость предоставили самому Чимину. Машина завелась, отъезжая с места, спокойно двигаясь по ровной дороге. За окном были видны родные пейзажи Сеула, такого знакомого Чимину города, хотя сам родился а Пусане, но из-за предложенного отцу нового места на работе им пришлось переехать в Сеул. Прошло не так много времени с поездки. Машина остановилась около красивого здания с изящной вывеской, на которой было написано «Шанель». Чимин лишь тихо усмехнулся. Оригинальное название для такого заведения, где расцветают шедевры всех ткачей и мастеров со всего света. В основном Чимин знал, что такие «мастера на все руки» изготавливают одежду будто из тряпок, разрывая их на части, а потом выпуская их с красивым слоганом: «что это самая новейшая коллекция того или иного производителя». Прозрачные двери бутика открылись и навстречу Чимину вышла замечательная бета средних лет, что была одета в довольно дорогое бордовое платье и такие же каблуки на небольшом каблуке. Она радушно поприветствовала Чимина, а шофёру сказала подождать на выходе. Тот лишь сказал, что подождёт внутри бутика, потому что мало ли что может учудить Чимин. Она лишь фыркнула. — У Юнги все шофёры некультурные? — Она взяла под локоть Чимина, заводя его в комнату, где стояли манекены, большой стол с измерительными лентами, катушками ниток, ножницами, подушечками с булавками, кусочками ткани, а на стенах были увешаны ватманы с какими-то рисунками той или иной части одежды. — Может, они просто делают свою работу, которую им дал господин Мин? — Тихо проговорил Чимин, опуская голову вниз и закусывая пухлую губу. — Крошка, Юнги тот еще проказник, и это я еще мягко выражаюсь, — женщина улыбнулась белоснежной улыбкой, а Чимин неуверенно улыбнулся в ответ. — Ну что же, приступим, снимай все и оставайся в нижнем белье, будем мерки снимать, — Чимин быстро разделся, но тут же засмущался, увидев пристальный взгляд беты, — худой какой. Ты чем-нибудь питаешься? Чимин только кивнул. Да, он мог себе позволить сидеть на диетах, когда был еще свободным и радостным парнем, за которым бегали альфы, но он не воспринимал их всерьез. Единственный альфа, что не интересовался Чимином, как омегой, был Кай, но и тот не оправдал надежд Пака, поддавшись природе и инстинктам. Так прошел примерно час, потому что женщина ловко управлялась со своей работой, снимая мерки, измеряя всего Чимина с шеи до ног. — Готово, жди свой новый гардероб, потому что мы сделаем из тебя неотразимого мальчика, — бета как-то странно улыбнулась, что Чимин насторожился. Она вообще знала, что говорит это Чимину, который теперь работает в борделе шлюхой? Точнее, скоро будет работать, если с анализами будет все хорошо. Попрощавшись, бета потрепала Чимина по волосам, уходя обратно за стойку, где начала записывать что-то в большую тетрадь. Шофер ждал его возвращения, а когда увидел Чимина, выходящего из комнаты, тут же поспешил проводить его до машины. Чимина преследовали нехорошие чувства. Он реально думал, что оказался в каком-то детективе или романе, где действия делаются со всей осторожностью и вниманием. От этого, признаться, становилось не по себе.***
— Г-господин…м-м…— омега металась по простыням, насаживаясь на член альфы, выгибаясь, словно кошка, и стеная похлеще любой порноактрисы. Альфа ускорил свой темп, гоняясь за собственным наслаждением, как кот за мышью. Для него главным было лишь собственное удовольствие, а на омегу ему было плевать. Что-то в груди мужчины скребло сотнями кошек, не позволяя сосредоточиться на ощущениях и удовольствии, что-то терзало огромными разъяренными псами, не давая возможности выплеснуть всю злость на омегу под ним. Что-то держало его в узде. Омега громко стонала, а Юнги не слышал. Он будто был в каком-то забытьи, он не слышал этих душераздирающих и противных стонов, он слышал что-то другое, что-то более мягкое и теплое, что-то, что он хотел слышать именно сейчас, никогда не позволяя этому заглохнуть. Этот робкий голос и карамельные глаза, смотрящие с теплотой и испугом, это тихое «…П-пожалуйста…» сносило крышу ко всем чертям, заставляя Мина вбиваться в омегу под собой чуть более мягче, отчего та неожиданно сладко простонала, изливаясь себе на живот. — Черт! — Рыкнул Юнги, изливаясь глубоко в омегу. Что это было? Видение, вызванное больной фантазией и желанием обладать этим телом, или наваждение, что преследует с того самого дня, когда чуть ли не утонул в этих глазах? Юнги лишь тихо фыркнул. Он никогда не ощущал себя настолько подавленным, даже без видимой на то причины. Просто он хотел, хотел обладать этим телом, подчиняя себе его разум, но он не мог понять того, что это не он подчиняет это существо к себе, а оно его себе. Сладкое имя «Чимин» вертится на языке, тая, будто кусочек сахара. От этого Юнги становилось противно, потому что что-то внутри него воет диким зверем, вспоминая эту омегу, желая как можно скорее заполучить его себе, заклеймить и вставить по самое основание. Юнги передёрнуло. Он не испытывал таких чувств никогда за всю свою осознанную жизнь, хотя и был заядлым романтиком, правда недолго, он сразу приступал к действием, укладывая под своими чарами в постель, а потом и убивая. Только чары он не применял, когда убивал, потому что испытывал нереальное наслаждение от криков и попыток выбраться, сделать хоть что-то. Эти чувства он не хотел никак объяснять, но одно знал точно: он погряз в этих карамельных глазах и задушен этим прерывистым дыханием напуганного тела. Взяв телефон с тумбочки, накинув на себя тёмно-синий халат, он набрал Хосока. — Надежда слушает, — усмехнулись в трубку, но Юнги отчётливо услышал довольный стон чуть дальше. — Извращенец Хосок, отрываем свой прекрасный зад от постели и приезжаем ко мне немедленно, — строго проговорил Юнги. — Трахаться предложишь? — Хосок рассмеялся, а Юнги закатил глаза. Что-что, а юмор у Хосока отбитый, но смешной. — Я жду тебя через тридцать минут, давай, — Юнги сбросил вызов, кидая телефон на кровать, где давно уже никого не было. Омега быстро собралась и ушла, не оставив после себя ничего, только приторный аромат, который пришлось устранять, открыв окно нараспашку. Холодный ветер проник в комнату, а капли дождя попадали на подоконник и дорогой ковер. Юнги замер, стоя у окна, приводя мысли в порядок. — Нет, этого просто не может быть, — вслух проговорил альфа, сжимая ладони в кулаки, а губы в тонкую полоску. Все просто казалось полнейшим бредом, Юнги не хотел признавать эту тягу к этой омеге, что засела в сознании Юнги, оставляя свой собственный отпечаток ладони на криминальном деле.