***
После неожиданного ухода Юнги Чимин не знал чем себя занять. Он ходил по своей комнате из стороны в сторону, обхватив себя руками за плечи. Недолго мог постоять у окна, вслушиваясь в звуки, что доносились с улицы. Солнце давно скрылось за тёмными затяжными тучами, что покрыли небо собой, словно тёмное одеяло. Окно было немного приоткрыто, поэтому Чимин мог даже почувствовать прохладный ветерок. В голову ничего не пришло, как просто разобрать новую одежду по полкам дорогого шкафа-купе, что стоял неподалёку от окна. Он вытащил одежду, сложенную в аккуратные стопки, вытащил еще и один причудливый, небольшого размера и чёрного цвета чемоданчик с изображением какого-то известного бренда. Гардероб Чимина составлял много разной дорогой одежды, что сначала имела спокойные тона, а потом переходила на более откровенные яркие цвета, что резали глаз своей насыщенностью. Штаны, кофты, футболки, короткие шорты, свитшоты и различные тёплые худи входили в этот мир из дорогой одежды. Чимин складывал всё это с открытым от удивления ртом, потому что та бета из бутика умела удивлять своими вкусами и предпочтениями, а про «хорошего мальчика» он врать, видимо, и не собиралась. Когда же очередь дошла и до чемоданчика, то Чимин уже успел проклясть все бордели мира, обвиняя их во всех смертных грехах, потому что глаза Чимина поползли на лоб, а рот раскрылся еще шире, когда увидели содержимое этого «причудливого» чемоданчика. Внутри него лежало дорогое кружевное бельё с чулками разных расцветок, что и бельё, аккуратно сложенные портупеи, разные ремни и подвязки, чокеры с колокольчиками и без, различного рода небольшая косметика, что была аккуратно упакована сверху чемоданчика. — Этого просто не может быть, я ни за что это не надену, — тихо проговорил Чимин, закрывая чемоданчик, отталкивая его от себя. Щёки юноши тут ж покрылись красным румянцем. — Если хочешь, то я отдам это ей обратно, пусть сама носит, — внезапно в дверном проёме раздался хриплый, знакомый Чимину голос. Он дёрнулся от неожиданности, потому что совершенно не слышал ни щелчка замка, ни звука открывающейся двери в прихожей. Чимин обернулся, встречаясь с тёмным взглядом напротив. Боже, этот альфа в разведке служил, раз так бесшумно ходит? Думал Чимин, кусая пухлую губу до характерного покраснения. — Если ты постоянно будешь кусать свои губы, то можешь попросту их лишиться, Чимин, — Юнги подошёл ближе, снова обхватывая подбородок омеги длинными пальцами, а большим пальцем провёл по губе Пака, — я рад, что ты достаточно ознакомился со своей комнатой, но мы здесь ненадолго. Мой коллега скоро должен позвонить и мы уедем, как только он всё мне расскажет. — Случилось что-то плохое? — Чимин не знал, почему с этим альфой так легко говорить, потому что внешний вид говорил обратное, но ему как-то удавалось завладеть вниманием Пака еще с первой встречи, когда он стоял, не шевелясь, словно под гипнозом. — Это касается только меня. Подожди немного, — Юнги оторвался от Чимина, уходя из комнаты, а потом вернулся с чёрной коробкой среднего размера, — тут ноутбук, телефон, в котором записан мой номер, номер Бэкхёна и Джина на всякий случай, плеер и наушники. Можешь не благодарить. Чимин еле принял коробку из рук альфы, кладя ее рядом на кровать. — Не стоит так утруждать себя, хён, — Чимин опустил взгляд, смотря прямо в пол, что был застелен мягким ворсистым ковром. — Я сам решаю, что мне стоит делать, а что нет, — грубо ответил альфа, сжимая руки в кулаки, — ты наверное ничего не ел. Я жду тебя на кухне. С этими словами альфа покинул комнату Чимина, что застыл, сидя на кровати.***
— Бэкхён, Джин, рад вас видеть, — Чимин открыл входную дверь, впуская двух омег. Прошло несколько дней после всех событий и теперь Чимин живёт в доме Юнги, который находился подальше от города, но имел прямую дорогу в него. За всё это время альфа его постоянно избегал, будто боялся его или старался не доставать своим присутствием. Чимин же просто смотрел ему вслед, когда он в очередной раз направлялся в город по какому-то делу, и с немым вопросом провожал его высокую и мощную фигуру. Оба омеги пришли с двумя большими пакетами. Джин сам сказал по телефону, что собирается что-нибудь приготовить, и Чимин не был против, тем более настойчивый Бэкхён все таки уговорил взрослого омегу взять его с собой. — Бэкхён, иди пока на кухню, разбирать пакеты, а я пока с Чимином поговорю недолго, — Джин подмегнул Бёну, на что тот кивнул, скрываясь в кухне. Джин тут же взял Чимина под локоть, уводя в дальнюю комнату, что находилась неподалёку от гостиной. Вообще Чимин поражался, как может этот омега так легко ориентироваться в этих хоромах, тогда как Чимин успел бы заблудиться в этой роскоши. Он закрыл за собой дверь, сажая Чимина на кровать, держа его за плечи. Джин был чем-то обеспокоен, озабочен каким-то тревожащим его вопросом. — Хён, что случилось? — Чимин старался произнести это без опаски, скрывая чуть дрожащие нотки, но всё равно получилось в его привычной пугливой манере. — Чимин, была ли у тебя когда-нибудь течка? — Джин прямо посмотрел на Чимина, замечая там блеснувшие два огонька неловкости. — Нет, хён, до сих пор не было, — Чимин закусил губу. Отсутствие течек немного пугало омегу, потому что так он чувствовал себя неправильно, неполноценно, считал себя псевдо-омегой. Но иногда его это и радовало, потому что он слышал от отца, как это больно, когда у тебя течка, а любимого альфы рядом нет. Папе Чимина очень повезло с его истинным, хоть и такие пары довольно редки в их мире, они всё же встречаются, как например Джин и Джун. Чимин немного погрустнел, вспоминая отца и папу. — Ты только не волнуйся, Чимин, это прийдёт, но, — Джин замялся, — будь осторожен, сейчас незаконно выпускают препарат, который стимулирует омежий организм, перестраивает в нём все механизмы, вызывая ощущения не очень приятные. Этот препарат провоцирует течку у омег и гон у альф, причем провоцирует даже у тех, у кого ни разу ее не было. Поэтому, Чимин, перед тем, как что-то пить, например, в тех же самых ресторанах, убедись, что твой напиток не пахнет личи — китайской сливой, экзотическим фруктом. Чимин кивнул. — Ладно, хватит здесь сидеть, Бэкхён там один на кухне, пакеты разбирает, а я хочу сегодня приготовить яблочный пирог, твой любимый, кстати, — Джин ему улыбнулся, а Чимин глаза от удивления раскрыл, — что? Ах да, я же тебе не говорил. Ничего, Хосок и не такую информацию расскажет. Он хихикнул, снова утягивая Чимина прочь из комнаты, по пути крича Бэкхёну что-то весёлое.***
Снова крики, снова эти стоны, что надоедают, слушать такую какофонию каждый раз всё труднее и труднее, потому что хочется, чтобы каждый раз жертва получала свою долю унижения, свою долю боли, чтобы она знала, кто доминирует над несчастными омегами, что по сути являются ненужными существами. Чонгук думал именно так. Он считал себя сильным и независимым альфой, который стремился заполучить власть, добиться признания. Он словно был волком-одиночкой, что покинул стаю давным давно, а теперь скитается, став участником новой «стаи» под названием «Чондунг». Имя группировки придумывал сам Тэхён, назвав его в честь своего истинного — Лэя — его имя переводится как «гром», а Тэхён дал название на корейском. Чонгук знал, что Тэхён очень любил Лэя, но сам был не способен кого-либо любить, потому что был отрешённым и, как ему казалось, неправильным альфой, что не способен чувствовать никаких эмоций, когда пытает или насилует очередную жертву, чтобы насолить Юнги, мстить за истинного Тэхена, как тот сам того хотел. Снова крик и бульканье крови во рту, предсмертные хрипы вырываются из тела омеги, что медленно, но верно покидает этот мир. Всё тело омеги исполосованны разными ссадинами, многочисленными гнойничками и шишками, кровоподтёками, что струйкам стекали по телу. Его тело подрагивало еще какую-то долю секунды, а потом застыло навсегда. Глаза застекленели. В них читалось выражение полной боли и страданий, в них застыла сама смерть. Эту омегу уже всё равно никто искать не будет, потому что омега — это не очередная семья, что валяется на полу в луже собственной крови. Над всеми этими зверствами старался он — Чонгук — мучая жертв до последнего, пока последние слёзы не покинут их несчастные и ничтожные тела. — Хорошо играешь, Гук-ки, — за спиной раздался знакомый приторный бас Тэхёна, что успокаивающе хлопал Чонгука по плечу. Его тело тоже немного подрагивало от прилива адреналина, но как было приятно ощущать у себя этот гормон под кожей, чувствовать этот неподдельный кайф, когда всё тело буквально тресёт, как от озноба в высокую температуру. — Ещё одна шваль Юнги? — Собственной персоной, — хрипло произнёс Чонгук, утирая нос от остатков крови. Омега попалась буйная, успела нанести нехилый удар прямо по носу альфы, за что, конечно же, и поплатилась. — Ничего, этот омега всё равно бы ничего не стоил в этой жизни, так пускай хоть умрёт достойно, — Тэхен передал Чонгуку спирт, обработать нож и немного смочить рану. — Эта шлюха и так умерла со вселенской славой, разбив мне нос! — Прорычал альфа, шипя от боли. — Ты сильный, Чонгук, не позволяй эмоциям победить тебя, — хмуро сказал Тэхён, направляясь к двери, но в полушаге от нее он обернулся, сладко проговорив: — у нашего Чимин-ни не было течки, но ничего, этот малыш познает всю боль этого процесса, а Юнги будет жалеть за…м-м, тебе пока не обязательно это знать. Об этом позаботиться Кайл. — Это тот тип из ресторана, где он видел троих мужчин? — Да, и одного он узнал по шраму, — в глазах Тэхена заиграли черти в свои плохие игры, — Намджун…