Золотой век моего порабощения

— Чимин, рад, что ты пришёл, — навстречу вышел Джин в красивом, дорогом, белом костюме, поверх воротника которого был красивого, насыщенного красного цвета галстук-бабочка. Он тут же заключил омегу в крепкие объятия. Намджун стоял рядом, тихо пожав руку Юнги, — ну что же вы стоите на холоде, я уже замёрз весь. Проходите, отец и мать ждут всех гостей. И я знаю, Чимин, что ты приготовил кое-что для них.       Омега подмигнул Чимину, а тот смутился.       Да, он приехал в большой ресторан, который забронировал на этот вечер отец Джина со своей парой-бетой, что была милой, мягкосердечной и доброй женщиной, как сам Джин. Отец взрослого омеги созвал всех в ресторан по случаю дня рождения его пары, поэтому Чимину пришлось незамедлительно готовиться к такому торжеству, прикладывая все усилия, чтобы порадовать и отца семейства Ким, и его любимую женщину.       Без подарка, конечно же, тоже не обошлось.       Пришлось взять с собой специальный чехол для костюмов, где находился вечерний наряд для выступления, которое так усердно готовил Чимин, тренируясь в студии, которую ему выделил Юнги.       Он тренировался, оттачивал движения, как искусный мастер, пытался прочувствовать, прощупать все движения, чтобы нигде не ошибиться.       Получалось довольно неплохо, но для танца нужна была пара.       Он сначала пробовал танец вместе с Джином, но с его высоким ростом и длинными ногами мало что получалось, за что, конечно, тот извинялся, а Чимин искренне не понимал зачем, ведь это наоборот Паку пора бы уже давно вытянуться, а рост упорно держится на привычных ста семидесяти трёх сантиметрах.       Потом пробовал с Бэкхёном, но тот постоянно путался в ногах, двигался немного неуклюже и забавно, отчего Пак сделал вывод: Бэкхён танцевать не умеет.       Чимин уже отчаялся. Но с другой стороны был еще и Юнги, но омега на этот шаг вообще не решался, потому что не знал, как воспримет это альфа, ведь он и так взял всю опеку над Чимином на себя, так еще и танцевать обязан.       Чимин был уверен: альфе такое определённо может не понравиться. — Может попробуешь уговорить кого-то еще? — Сказал тогда Бэкхён, жадно глотая прохладную воду из бутылки, — прости, я такой неуклюжий, что кажется, если же я и буду практиковаться, мои навыки не повысятся выше гадкого утёнка. — Ничего, Бэкхён, я понимаю, значит, мне надо поменять программу, — Чимин уже пошёл неспешным шагом к двери, как в проёме показался альфа, переодетый в свободные спортивные штаны и чёрную футболку с ярким принтом.       У Чимина округлились глаза от такого вида альфы, потому что таким он его видит впервые. Таким…домашним? Тёплым и мягким?       Его растрёпанные волосы притягивали к себе, хотелось дотронуться до них, провести маленькой ладошкой, зарываясь тоненькими пальчиками.       Чимин тут же отогнал эти мысли, ярко покраснев. – Не надо менять программу, Чимин, я могу помочь тебе с танцем.       Сказать, что Чимин тогда опешил, стоя в немом шоке, как и Бэкхён, что застыл с бутылкой у рта, ничего не сказать. Чимин даже похлопал себя легонько по щекам, чтобы осознать, что это не его бурное воображение и уж тем более не сон.       Но нет, это не бурная фантазия, вызванная какими-то странными чувствами, и не сон. Вот он Юнги, тот альфа, что умеет пугать своим видом, но умеет очаровывать своими чарами. — Бэкхён, ты можешь идти, Джину как раз нужна твоя помощь, — Юнги проводил взглядом омегу. Бэкхён кивнул, судорожно хватая свою сумку и полупустую бутылку воды, – думаю, нам стоит закрыть дверь, чтобы никто не помешал.       Альфа подошёл к двери, закрывая дверь так медленно, что Чимин подумал, будто прошли годы, прежде чем Юнги подошёл к нему вплотную. — Я видел, как ты танцуешь, поэтому немного выучил движения, — Юнги и сам не мог понять, что он делает, мальчишка настолько привлекал его, настолько тянул его к себе, словно кусок железа магнитом, — но, если что, можешь мне подсказывать, я попробую повторить.       Чимин кивнул, сглотнув тугой ком, что надоедливо застрял в горле. — Т-тебе надо подойти еще ближе и…о-обнять меня за талию, — Чимин немного нервничал, потому что никогда не танцевал с Юнги, именно с этим альфой, который всегда казался ему угрюмым, который избегал его несколько дней, сторонясь, как огня, — п-прости, так написано в программе. — Вот так? — Юнги сократил между ними расстояние до минимума, обхватывая Чимина одной рукой за талию. От этого прикосновения по телу омеги прошли электрические импульсы. Рука Юнги так крепко держала его за талию, словно он боялся, что Чимин упадёт. А ведь Пак на самом деле чуть не упал, только чуть раньше, когда альфа предложил свою помощь. Сам. — Д-да, — выдохнул Пак, — я выбрал сложную и завораживающую программу, но вся сложность в основном на мне, потому что много телодвижений именно у меня. — Ничего, справимся, — Юнги лишь крепче прижал Чимина к себе. Омега чувствовал жар его живого тела и сердцебиение холодного сердца, что сейчас билось так бешено, как и у самого Пака, — дальше вроде бы так…       С этими словами альфа наклонил Чимина вниз, нависая над ним, вытягивая руку омеги вперёд, а вторую всё еще держал на талии.       Чимин по привычке, как показывали в программе танца, выгнулся в спине, раззадорив альфу своим полустоном.       Последующее время они практиковались вместе. Чимин более менее привык к компании грозного альфы, что с точностью выполнял все движения.       А сейчас Чимин стоял перед входом в большой и роскошный ресторан, где находилось много людей известного происхождения, и, если честно, то Чимин чувствовал себя небольшим грязным пятнышком на белоснежном полотне искусного художника. — Нервничаешь? – Юнги довольно неожиданно близко оказался рядом с омегой, шепча ему на ухо. — Немного, — признался Чимин.       Да, определённо, эмоции брали своё, а предвкушение предстоящего танца с Юнги было ошеломляющим и будоражащим, ведь альфа согласился выступить вместе с ним, хотя сам был, мягко говоря, в шоке, что согласился так просто станцевать с омегой. Но внутренний зверь просил, умолял, протяжно завывал об этом желании, включая инстинкты на максимум. — Не волнуйся, — теперь альфа зашептал как-то страстно, едва касаясь покрасневшего ушка омеги губами, будто специально дразнил Чимина, который стоял краснее самой спелой вишни в мире. — Чимин! Юнги! — Джин выглядел недовольным, потому что те всё еще стояли на улице. Было довольно темно, а холодный ветер хлестал по щекам, — Мин Юнги, если ты хочешь, чтобы Чимин заболел, то будь добр, собери побольше денег на лечение…твое лечение. — Нам лучше поспешить, иначе он с меня шкуру живьём сдерёт, — альфа отстранился от омеги, заслоняя его своей мощной фигурой, направляясь ко входу в ресторан, что загорелся яркими огнями, а вывеска блестела неоновым светом и мягким свечением огоньков, идиллию еще создавали звёзды на вечернем небе.       Если Чимин и предполагал, что людей будет много, но он не ожидал того, что ресторан чуть ли был не битком набит разными омегами с их истинными альфами, встречались и необычные, но не редкие парочки, что мило ворковали, сидя за столиком, попивая дорогое игристое вино из изящных, вычещенных до блеска бокалов с тонкой изящной ножкой.       Запахи смешивались в различное амбре из разных экзотических и острых ароматов. Тут витали и изящные запахи роз вперемешку с папайей, и горделивой шелковистой гардении с причудливым ароматом одеколона, и кисловатый, но душистый аромат рамбутана с оттенками яблок.       Но для Чимина идеальным запахом являлся истинный аромат Юнги, душистой и пряной туберозы с резкими нотками его одеколона, он мог бы вдыхать этот аромат часами, уткнувшись ему в шею.       Он опять отогнал эти мысли подальше от этого ресторана, густо покраснев, накрыв щеки ладонями. — Чимин-ни! — На омегу тут же бросился Бэкхён с крепкими объятиями. Выглядел он потрясающе, как и всегда, весь аккуратный и ухоженный, приталенный костюм нежного, кофейного оттенка идеально смотрелся с его покрашенными теперь волосами, отливавшими красивым блестящим блондом. — Ты как? Бледный какой-то. Выучил танец? Всё прошло хорошо? Прости, я бросил тебя одного, зная, как ты побаиваешься и остерегаешься Юнги.       Омега буквально осыпал его вопросами, а Чимин только и мог, как открывать рот в беззвучном жесте. — Бэкхён, остановись, дай мальчишке выговориться, а потом задавай новый вопрос, — Намджун появился за спиной Чимина, возвышаясь высокой и огромной горой, что выглядело весьма мощно, потому что Чимин казался таким маленьким по сравнению с высоким Джуном. — Бэкхён, мне надо переодеться, где можно? — Чимин огляделся по сторонам, замечая неподалёку большую сцену, на которой стоял микрофон, а на неё уже кто-то поднимался, чтобы поприветствовать гостей. — Пойдём в комнату для персонала, она здесь неподалёку, не бойся, мы со всеми договорились.       Бэкхён потянул Чимина за руку, уверенно лавируя и огибая находящихся здесь людей, которым не сиделось на месте, некоторые просто так ходили, а остальные уже заняли места за шикарными стеклянными столиками, прикрытыми белыми шёлковыми платочками.

***

      Находится в таком месте, где всё буквально пропитано разнообразными запахами омег и альф, что распускали свои феромоны направо и налево, а кто-то вообще заглушал их более ароматным вторым запахом, очаровывая, было выше всех сил Чонгука.       Чанёль уже обо всём узнал, а Тэхёну только на руку такой удобный момент, когда можно вполне сносно кому-нибудь влить эту гадость в игристое горьковатое вино, чтобы тот корчился от возбуждения.       Только Чонгук не знал, что саму операцию будет совершать не этот безумец, как его уже все называли, а Кайл, искусный бармен в ресторане, которым владел Тэхён. Этот тип умеет заглушить запах любой отравы, дай только повод, он тебе из горьковатого грейпфрута сделает сладкий фрукт, которым можно упиваться вечность.       Чонгук сидел в самом отдалённом конце ресторана, где не привлекал никакого внимания всех этих разношёрстных светских людишек, что перекрывали все пути к выходу, толпясь прямо у дверей, и глушили своим нескончаемым гулом и бесконечными разговорами о чём-то несущественном.       Играла какая-то приглушённая музыка, по видимому классика, более менее успокаивая своим мерным звучанием душу Чона, что сидел, как на иголках, ожидая одного человека и выискивая его макушку среди разноцветных других. — Здравствуй, Чонгук, — знакомый и уже надоедливый бас долетел до ушей Чона, когда к его столику подошёл Тэхён.       Если честно, то его было не узнать.       Волосы аккуратно зачёсаны назад, обнажая мощный лоб, что блестел от небольшого количества тонального крема, на мужественном теле сидел новый дорогой костюм золотого цвета, что хорошо сочетался с блондинистыми волосами Тэхёна. Стоп. Блондинистые? — Ты перекрасился? — Чонгук сделал глоток вина, вежливо предоставленного одним из официантов ресторана. — Так бы Юнги меня узнал, — он усмехнулся, оборачиваясь и оглядывая зал своими проницаемыми глазами. — Если же я тебя не узнал, то Юнги подавно, — Чонгук щёлкнул языком, почувствовав лёгкую горечь на языке и в горле после выпитого вина, — скажу честно: вкус вина отвратителен, как и это место. — Поэтому я редко тут бываю и редко что-либо заказываю или пью на таких мероприятиях, но сегодняшний вечер обещает быть очень насыщенным, так что пропустить бокала два-три никогда не помешает. Тэхён басовито рассмеялся, а Чон нахмурился. — Когда придёт Кайл? — За него не беспокойся, у него особая роль в конце этого «спектакля»…

***

— Последний штрих и…готово! — Бэкхён отошёл от Чимина, позволяя тому посмотреться в зеркало, стоящее напротив. У Чимина пропал дар речи.       Если без всего этого макияжа в обычной повседневной жизни он выглядел некой серой, но привлекательной мышкой, то сейчас самый что ни на есть настоящий грациозный кот, что завлекает лишь своей подводкой хитрых глаз.       Обычный блестящий костюм делал его лишь выразительней и изящней, небольшая сережка-подвеска украшала его, блестя в приглушённом свете комнаты для персонала, штаны обтягивали его ноги, делая будто выше, на талии же штаны фиксировал довольно прочный и красивый ремень с серебряной бляшкой посередине. — Могу сказать, что ты само совершенство, — Бэкхён, взял его за плечи, смотря в зеркало на Чимина, который еле-еле узнал в отражении себя, — уверен, поразишь всех и наповал. Омега рассмеялся, а Чимин издал немного нервный смешок. — Ладно, надо поторапливаться, а то твой принц заждался наверное. — Эй, Юнги-хён не мой принц, — Чимин смущённо толкнул друга плечом. — Понял, понял, пойдём!       Бэкхён вывел его из комнатки в главный зал, где всё более менее стихло, только звон бокалов слышался в приглушённом свете да тихие разговоры не о чём.       На сцене высокий мужчина средних лет приветствовал всех собравшихся, поздравляя женщину-бету — мать Джина — с сорокапятилетием.       Бета смущённо, но улыбнулась своей белоснежной улыбкой, поддерживая своего мужа за крепкое плечо, а тот приобнял ее за талию, что-то говоря на ухо.       Чимин напрягся, но пытался себя успокоить, потому что жутко нервничал, а Бэкхён старался придать тому уверенности, поглаживая плечи и разминая ему шею, чтобы не переволновался.       Неподалёку стояли Юнги, Намджун и Хосок, которые смотрели на двух омег.       Но Джун сразу же стал искать глазами Джина, находя его в компании своей семьи, а Хосок опять кого-то подцепил своим хищным взглядом.       И только Юнги не сводил взгляда с этого изящного существа, что стояло неподалёку, нервно подрагивающего в предвкушении этого танца. Он знал, как Чимин волновался, буквально бегая по залу глазами и прикусывая губы в невозможном ожидании, которое длилось невыносимо долго для него. — Никогда бы не подумал, что ты так по уши втрескаешься в него, — Хосок толкнул Юнги, улыбаясь. — Не городи чушь, Хосок, я тебя кастрирую скоро прилюдно, — зарычал Юнги. — Прости, босс, но яйца мне еще нужны. Очаровывать как? — Хосок театрально закатил глаза и так же приглаживая волосы, заметив, с каким восхищением на него смотрят свободные омеги и некоторые беты. Но до бет Хосоку было столько же, сколько и до Марса. — Ты и языком неплохо очаровываешь. — Не знал, что ты любишь римминг, — Хосок рассмеялся, тут же получая мощный толчок в бок от Юнги. — Конченый извращенец, — выплюнул слова Юнги, рыча. — Какой есть, — Хосок выпрямился, оглядывая зал, — иди, хватай своего зайца и бегом на сцену, ваш выход через минуту. — Чёрт, Хосок, не мог раньше сказать? — Ты же знаешь, какой я хитрожопый? — Он улыбнулся и ушёл вглубь зала. — Хитрее не сыщешь, — пробурчал Юнги, взглядом находя фигуру Чимина.       Он подошёл, тут же притягивая его к себе. — Где же ты был? — Зашептал он на ухо Паку, что вздрогнул от неожиданности. — Мы с Бэкхёном были в комнате для персонала. М-мне надо было переодеться. — Ослепительно выглядишь.       Альфа только сделал комплимент, на который склонны любые альфы в его положении, а Чимин уже улетел на планету Венера, купаясь в целительных ручьях и водопадах, что отливают розовым блеском, исцеляя свою душу и сердце, что стало биться чаще. — И наконец, подарок от двух замечательных людей, что решили поздравить миссис Ким, вложив все свои чувства в танец, изящный, как грациозная кошка, и чувственный, как самый нежный и ароматный цветок…       Мужчина на сцене еще что-то проговорил, а потом Чимина потянули за собой, держа за запястье. — Наш выход, Чимин, ты же хочешь ее порадовать? — Юнги смотрел в упор, снова очаровывая своим хрипловатым голосом. Зачем второй запах, когда есть этот голос? Чимин кивнул. — Ну тогда сделай так, чтобы я гордился тобой, — Юнги впервые как-то по-особому улыбнулся, провожаемый десятками глаз, держа за запястье Чимина, утягивая его на освещённую сцену.       Тут же в зале приглушили свет, а сцена всем показалась еще ярче и насыщенней, чем была до этого.       На сцену вышли две фигуры. Одна высокая и сильная, а вторая ниже, но такая нежная и хрупкая, что того и гляди, рассыплется на мелкие осколки дорогих алмазов, потому что костюм так и кричал, что это маленькое и бесценное сокровище мира.       Они оба олицетворяли и нежность и страсть, и безумство и разум, и доброту и милосердие, и добро и зло, и демона и ангела, что присущи каждому человеку, с которым связала судьба другого.       Всё началось неожиданно. Музыка захватила сначала альфу, что сосредоточился на всём теле Чимина, а потом уже и омегу, что вцепилась в альфу в очередном порыве то ли ревности, то ли злости, но кажется, что эти два понятия не различимы друг от друга.       В очередном движении альфа специально задел Чимина бедром, раззадоривая его, дразня, хищно улыбаясь. Недобрые и похотливые красные огоньки горели у альфы в глазах, когда Чимин сделал очередной выпад, приоткрывая пухлые губы.       Тут Юнги просто захватило полностью и он мимолётно прошёлся языком по своим губам, еле терпя эту пытку в лице танца и Чимина заодно.       Кульминацией является то, что они оба прижимаются плотнее друг другу, будто обнимая. Юнги может отчётливо услышать стук этого сердечка и жар этого запыханного тела. Грудная клетка часто-часто вздымается, нарушая покой собственного сердца Юнги.       Бурные авации и аплодисменты раздаются по всему залу и Юнги даже может услышать восхищённый свист Хосока, который наверняка сейчас стоит рядом и говорит другим: — Это я воспитал этого сучонка.       Их провожают всё еще бурными аплодисментами, а потом некоторые любезно подают им платки, чтобы вытереть пот, выступивший на лбу кристальными каплями. — Так, так, так, отошли, отошли, дайте я расцелую этого Бобби Ньюберри¹ во плоти! — Хосок подошёл к Юнги, бурно что-то с ним обсуждая. — Хосок, отойди, дай я дам им выпить, — к ним подошёл Джин, держа два бокала с шампанским, а Джун шёл сзади, держа в руках два шёлковых платка белого цвета с нашивкой ресторана, — вы отлично постарались. Моя мать просто в восторге! Ты лучший, Чимин-ни!       Он принял бокал от Джина, смущённо улыбаясь. — Хён, я никогда не пил таких вещей, — так же робко произнёс Чимин. — Не бойся и не торопись самое главное, просто пей понемногу, шампанское это не текила, — Джин улыбнулся, вытирая пот со лба Чимина, — моя мама хочет, чтобы ты выступил еще где-нибудь. Она просто восхищена твоей страстью на сцене! — А я пытался изобразить нежность. – В том-то и дело, что твоя нежность понравилась ей, а она видела самые настоящие страсти на сцене и в ваших глазах. Она даже сказала, что вы с Юнги отлично смотритесь, — Джин уже сказал это на ухо только Чимину, улыбаясь, — кажется кто-то покорил сердце Ледяного Принца Кореи? Да, Мин-ни?       Чимин покрылся пунцовой краской, пряча лицо в одной ладошке. — Ладно, ладно, пей, нам еще поговорить с моей мамой нужно насчёт тебя, — Джин похлопал Чимина по спине.       Он сделал первый нерешительный глоток, уловив, что шампанское приятно пахнет каким-то экзотическим фруктом. Он подумал, что оно просто так сладко пахнет.       Но кто мог знать, что это шампанское окажется самым настоящим ядом.