Золотой век моего порабощения

— Всё готово, господин Ким.       К столику подошёл парень на вид двадцати-двадцати двух. Это был Кайл, он работал в ресторане, которым руководил Тэхён. Был очень проворной и хитрой личностью. Сам являлся бетой по происхождению, но у него с рождения есть небольшая деформация в организме, поэтому от него чувствуется тонкий шлейф бисквита.       Надёжная личность и практически правая рука Тэхёна. — Молодец. Ты сделал всё, как я сказал? — Тэхён был осторожен. Если бы Юнги и Чимин выпили шампанское с препаратом, то это определённо вызвало бы подозрения у остального окружения этой семейки, что процветает и купается в золотых ручьях. — Да, под действие препарата попал и так называемый вами Намджун и еще несколько человек, — Кайл стоял ровно, держа руки за спиной. Всем своим видом он показывал, что подчиняется только этому человеку и никому больше. — Отлично, теперь ты обрёк этих людей на внеплановый Брачный сезон, — фыркнул Чонгук, отпивая еще один глоток отвратительного вина, — кошмар. Как они могут это пить? — Во-первых, Чонгук, если тебе не нравится, то не пей, а вылей эту гадость, — Тэхён укоризненно посмотрел на альфу, — во-вторых, не тебе решать проблемы моих планов. Ты мне нужен, как помощник, а не как ходячая катастрофа, что умеет жаловаться.       Чонгук тоже в свою очередь посмотрел на Тэхена, встречаясь с его взглядом. Откуда только у него такая решимость сразу в глазах появилась, Чонгук и сам хотел бы узнать это поподробней, но смог лишь встретиться с этим ненавидящим всех и вся взглядом, полностью утопая в этом болоте. — Когда Чанёль приедет? Я уже устал сидеть в этом надушенном бутике парфюмерии, — это всё, что смог сказать Чон, опять же проговаривая так, будто жаловался на всю свою жизнь. — Ты неисправим, Чонгук, — устало вздохнул Тэхен, но потом резко вскинул голову, отчего его блондинистые волосы выбились из укладки. Глаза его блестели, огоньки, нет, пожары разгорались в этих двух омутах безумца, — Гук-ки, я же видел это. — Видел что, Тэхен? – Чонгук устало потёр переносицу, что-то бурча себе под нос про то, что закопает Кима тысячу раз в одной и той же земле, а потом самостоятельно смастерит ему гроб с надписью: «Этот ублюдок меня достал!». — Видел, как ты смотрел на него…       Чонгук опять поднял голову, но уже медленней, настороженно, боясь увидеть в этих глазах еще какую-нибудь жуть, что будет сниться в кошмарах.       Сказать, что Чонгук опешил, это ничего не сказать. Как смотрел? На кого?       Сознание отчаянно пыталось доказать обратное, ссылаясь на то, что Ким окончательно поехал головой и уже бредить начинает. — Что ты… — Я — не я, если бы не заметил, — Тэхён смеяться утробно начинает, тем самым пугая тёмноволосого. В его тихом омуте, скрытым за этим золотым костюмом, водятся нереально страшные черти, — ты так смотрел на него, не отрывая взгляда. Мне даже показалось, что ты прямо сейчас разденешь его взглядом. — О ком ты, чёрт возьми, говоришь, Ким Тэхен?! — Не выдержал Чон, стукая кулаком по столу, что по гладкому стеклу прошлась небольшая трещина. — Чимин, Чонгук, — выдохнул Тэхён. Ни единый мускул на его лице не дрогнул, потому что он знал вспыльчивый характер Чонгука вдоль и поперёк, изучив его, как простейшую анатомию человека, — знаешь, а ты бы мог поспособствовать кое-чему, но это будет пока что под грифом «секретно».       Тэхён улыбнулся, обнажая белые зубы и небольшие клыки. — Ты больной, Тэхён, — Чонгук не выдержал поднимаясь с места, быстрым шагом покидая полуопустевший ресторан, оставляя Кайла и Тэхена в полном одиночестве их небольшой компании.       Признаться, что он смотрел на Чимина во все глаза, как будто рассматривал самое дорогое сокровище в мире, Чонгук не мог, потому что боялся самого себя и того, что предложит или скажет сам Тэхён, наряжая его в костюм пешки для этой игры, что не имеет, казалось бы, конца, что правила, установленные самим Кимом, начинают увядать в его глазах, как цветы, уступая игре без правил.       Не могло такого быть, потому что, смотря на совершенство, ему хотелось это совершенство сломать, убить, уничтожить, запятнать кровью, заставить мучаться в предсмертных агониях, что не сравнится ни с одним Адом.       Но с этим омегой всё было совершенно наоборот.       Он буквально переворачивал мировоззрение Чона, сокрушая лишь львиную долю его закрытых под замков чувств, что сейчас шалили внутри него, как бешеные псы, сорвавшиеся с цепи, орудуя лишь мощными телами и острыми зубами, что раздирали изнутри. Он вышел из ресторана.       На улице уже накрапывали капли дождя, падая на голову и лицо Чона. Они приятно окропляли все его тело, холодя мимолётным ветерком, но всё равно альфа чувствовал этот жар, что разливается по телу жгучей лавой. — Никогда, никогда я не буду пешкой в чьих-то отношениях! — Взревел Чонгук, плавясь от этого чувства внутри, что заставил проснуться этот мальчишка.       «А у тебя просто не будет выброра», — отчаянно твердило сознание своим мерзким голоском.

***

      Все три омеги сидели сзади, тогда как двое альф сидели спереди.       За рулём был Юнги, так что идиллия соблюдалась, даже какая-то интригующая и немного интимная, прерываемая лишь тихими смешками и перешёптыванием омег, сидящих сзади.       Хосок уехал с еще одной потенциальной игрушкой на ночь на своей машине, потому что свой приезд в ресторан не на мотоцикле он аргументировал так: — У меня болит задница, и если я сяду еще хоть раз на него, то она утратит всю свою красоту, превратившись в невесть что.       Юнги усмехнулся, сидя за рулём, вспоминая при этом лицо Чона, когда оно так вытянулось от удивления, что невольно задался вопросом «а зачем, в принципе, я вообще спросил?». — Ты и правда был хорош на сцене, — неожиданно сказал Джун, не сводя взгляда с окна, за которым раскрывался довольно-таки красивый вид на ночной пейзаж города. Ехали они не смеша, поэтому каждый мог подумать о своём, но это не касалось омег. У них были свои представления и впечатления о сегодняшнем вечере. — Спасибо, — просто ответил Юнги, включая фары дальнего вида. — Джин был так расстроен из-за Чимина, что даже хотел нанять ему кого-то в пару. — Я бы порвал его прямо там.       Джун наконец-то оторвался от окна, удивлённо смотря на альфу, что был угрюмее тучи в осеннем небе.       Джун оглянулся назад, чтобы посмотреть как там омеги и, убедившись, что те заняты своими разговорами, тихо сказал Юнги: — Ты и правда так к нему привязался за всё это время? Юнги промолчал.       Он и сам не знал, почему себя так ведёт в компании этого омеги. Не мог рассказать кому-то о своей сильной слабости к нему, которую безумно питал. Одно слово «не могу» рушило все его преграды, как самый страшный тайфун. Мощный коллапс чувств обрушился на него, а он даже объяснить толком-то не может, потому что не та личность, не тот Юнги.       Он всё таки тяжело вздохнул, выдыхая отчаянное и уставшее: — Я не знаю.       До дома Джуна они доехали в полной тишине.       Джин тут же распрощался с Чимином, увлекая Бэкхёна с собой. Тот же в свою очередь сопротивлялся, говорил, что лучше выйдет из машины и поедет на такси до ближайшего отеля, но старший омега был непреклонен. — Бэкхён, уже поздно, я не могу тебя отпустить одного, — он мягко взял его за руку, — не волнуйся, комната для тебя у нас найдётся. Джун любит простор.       Старший посмотрел на альфу, улыбнувшись ему в ответ. — Давай, поторапливайся, Джун-ни, — омега подмигнул альфе, уводя Бэкхёна от машины. — Я пойду, иначе он не отстанет, — Джун попытался улыбнуться, но получилось слабо и неуклюже. Улыбка вышла кривой, а шрам на щеке придавал какого-то дурного шарма. Сейчас Джун выглядел старше своих тридцати восьми. Юнги кивнул.       Джун покинул машину, оглянувшись на пороге дома, провожая отъезжающую чёрную машину каким-то грустным и озабоченным взглядом. Что-то определенно было не в порядке и альфа чувствовал это всем телом, потому что поведение его было никак необъяснимо.       Он попытался успокоить себя тем, что это просто виновато вино, которое он выпил, хотя имел большую стойкость к алкоголю. Но пора бы уже понять, что годы берут свое и всё таки алкоголь может и навредить. Правда, Джун на знал насколько сильно.

***

— Давно ли ты видел Бэкхёна, Чанёль? — Тэхён мягко ступал по ворсистому ковру, снимая с себя дорогой золотой пиджак. Все же усталость чувствовалась в сильном теле альфы. Ему просто необходим сейчас свежая ванная с ароматизаторами и мягкая постель. — Несколько дней назад, — отозвался альфа. Он сидел за ноутбуком, перебирая какие-то бумаги. Очки то и дело спадали ему на нос, тем самым ему приходилось постоянно поправлять их. — Мне кажется, что на сегодня хватит, — Тэхён оказался рядом с рабочим столом Чанёля, закрывая крышку ноутбука. Альфа дёрнулся от такого, расставляя руки в воздухе. — Чёрт, — тихо огрызнулся альфа, скрипя зубами, — что тебе на месте не сидится, безумец ты блондинистый?       Тэхён утробно рассмеялся, расстегивая пуговицы на белоснежной рубашке. Когда-нибудь, Тэхён внесёт этот вопрос в пункт об доставучести. — Я спрашиваю тебя не об этом, — рубашка полетела на кровать, обнажая подтянутое тело альфы, ослеплённое лёгким загаром, — значит, несколько дней назад, да? — Чего ты добиваешься? — Чанёль снял очки, скрещивая руки на груди. Нужно ли говорить, что Чанёль уже устал от этого всего? —Тот бордель Юнги прикрыли, там рыскают повсюду его ищейки, — Тэхён подошёл к окну, зашторивая бордовые шторы, — а значит, весь персонал пришлось убрать. — И? — Забери Бэкхёна к себе. — Чего? — Ты не ослышался, Пак, — альфа повернулся к Чанёлю, буравя его хмурым взглядом, — ты должен забрать его. — Ты что, совсем ёбнулся? — Чанёль встал со своего места, подходя к Киму почти вплотную, рыча и скаля зубы на него, — благодаря тебе он познакомился с мальчишкой, и если я заберу его они поднимут шумиху. Ты можешь себе вообще это в красках представить? Твои агенты и так подослали мне информацию о том, что тот проговорил моё имя в бреду! Мне, понимаешь?! Тогда, когда они следили как друг Агуста чуть не разорвал его самого на куски! — Чанёль, не ори на меня, — Тэхён опять состроил эту улыбочку со смазливым личиком, отходя от альфы на два шага и поворачиваясь к нему спиной, — этого я и добиваюсь. — Добиваешься того, что меня повяжут и убьют, как последнюю шавку?! Ты вообще думаешь о своих подопечных?! — Альфа не на шутку разошёлся, из-за чего Тэхён насторожился, оборачиваясь к нему лицом. Выглядел Чанёль и правда устрашающе.       Растрепанные черные волосы, красные всполохи в глазах, вздутые вены на шее и руках от того, как он сильно сжимал их в кулаки до побеления костяшек, наводили некий ужас и страх, создавая единое амбре с его усилившимся хищным запахом. — Чанёль, — Тэхен развернулся, а в воздухе повис удушающий аромат цитрусовых, такой насыщенный и резкий, что у Пака подкосились ноги и он упал на колени, стискивая зубы. Ощущения были такие, что тебя парализовало, но довольно болезненно. Тем временем Тэхён приблизился к альфе, что шумно дышал, взял его за подбородок, поднимая резко голову, отчего альфа поморщился, — ты такой уязвимый сейчас. Не могу поверить, что это действует и на альф.       Тэхен оскалился, показывая удлинившиеся клыки. — Чего вы так боитесь с Чонгуком, что только и можете, как жаловаться мне на свои страхи и проблемы, это…— он приблизился к его уху, почти касаясь губами, — надоедает, если честно. Чанёль просто замер.       Он не знал, что в данной ситуации делать, как справиться с этим безумцем, тигром, что играется с ним, как с серой мышью. Как заставить тело двигаться, если он только усиливает и усиливает аромат цитрусовых?       На секунду Чанёлю показалось, что в руках Тэхёна что-то блеснуло в свете люстры, висящей в кабинете альфы, и, кажется, не ошибся.       В считанные секунды нож, который был на безопасном расстоянии от горла Чанёля, оказался именно там. — Как ты думаешь, Чанёль, что по-твоему скажет Бэкхён, если увидит тебя с перерезанным горлом? М-м? — Тэхён немного с нажимом провёл по кадыку Пака, заставив его утробно зарычать. — Какой же ты все-таки ублюдок, Ким, — прошипел альфа, пытаясь отпрянуть от поехавшего Кима, но не в силах был даже рукой пошевелить. — Если не хочешь кончить, как остальные до тебя, лучше просто подчинись, — Тэхён убрал нож от его горла, крутя его в руке, подкидывая, а потом отошёл от него.       Чанёль почувствовал, как тело будто отмирает от этих чар, позволяя двигаться и нормально говорить, а не шипеть, как змея.       Альфа держал злобу на Тэхёна, огромную и жестокую, что не описать никакими словами.       Преимущество явно было на стороне этого безумца, что был помешан на своих проблемах, но требовал от других разные невозможные, а порой и невыполнимые поручения, которые оканчивались простой и быстрой смертью помощников.       Он просто ставил их на колени, пригвоздив их к полу своими чарами, а потом без прелюдий перерезал горло или со всего удара всаживал нож в грудь, любуясь потугами жертвы, которая глотала воздух урывками.       Но обещание-таки ему выполнить все же придётся.

***

      Чимин стоял перед зеркалом в ванное, разглядывая свое отражение в нём.       Только что принятый душ подействовал на него успокаивающе и умиротворяюще, оседая на теле студёными каплями воды.       Омега улыбнулся и покраснел, вспоминая танец на сцене, который будет ему сниться каждую ночь в самых желанных снах, которые никогда не снились Чимину.       Он до сих пор ощущал жар того тела, что прижималось к нему во время танца, слышал в ушах стук его отчаянного сердца и прерывистое дыхание. Должно быть в середине танца альфа решил, что будет хорошей идеей раззадорить омегу, сделав толчок бедром, попав прямо по паху. Чимин тогда как-то неестественно выгнулся, тихо издав стон, который потонул в музыке. Но Пак был полностью уверен, что альфа услышал его даже сквозь биты громкой музыки.       Он нервно усмехнулся, стягивая полотенце, напоследок хорошенько им утираясь, а потом взял с вешалки белый халат, накинув его на практически обнажённое тело.       Но тут Чимин немного насторожился. Он посмотрел на себя еще раз в зеркало, оглядывая лицо и полуприкрытое тело.       Щёки были ярко вишневого оттенка, румяные и будто горели, а тело испытывало какие-то стремительные перепады температуры, что менялась от холода до нестерпимого жара, что пульсировал в голове, которая плавилась потихоньку.       Внезапно внутренности скрутило нестерпимой болью, будто их ножами и одновременно иголками прокалывали, а бурлящая кровь под кожей вызывала дискомфорт. Честно, Чимин бы наверное это сравнил с самым настоящим ядом, что отравляет организм.       Ноги подкашивались и Чимин просто осел на холодный кафель ванной, тихо выстанывая нечленораздельный выкрик или что-то похожее на него. Дышать было трудновато, а голова грозилась лопнуть от нестерпимого и душного жара.       По бедру что-то скатывалось, падая на край халата и немного попадая на кафель.       В нос ударил такой сладкий и тягучий запах манго и кисло-сладкой маракуйи с тонким шлейфом банана. Все тело буквально дрожало, а попытки встать были болезненными и неприятными, обжигающими и невозможными.       Стало даже как-то страшно, ощущения были сравнимы с самой мучительной пыткой в мире, потому что колечко мышц нереально горело огнём, истекая естественной ароматизированной смазкой. Тело будто пронзила волна возбуждения, включая все инстинкты на максимум, но потом всё притуплялось болью.       Так же совсем далеко от него слышался едва слышимый шлейф тягучей туберозы с резким запахом чего-то еще, который становился всё насыщенней и насыщенней.       Он вспомнил имя того, кто носил этот чудный аромат, что пробирался в тело, будто наркотик через иглу, затуманивая все мысли разом. — Х-хён…Юнги…— еле-еле выдавил из себя Пак, корчась и жмурясь, сидя на полу, от нестерпимой боли и желания, что нашёптывали невидимые инстинкты, загоняя омегу в угол.       В какой-то момент дверь распахнулась, а на пороге стоял Юнги, который почувствовал этот аромат, желая заполучить текущий подарок себе, оставляя бесчисленные метки собственности. — Чёрт, — прошипели в ответ, а потом послышался рык и вскрик одновременно, а еще звук рвущейся ткани белого халата и белья.