Gallavich Story

      Микки 16 Чуда не случилось, и спокойно отсидеть без лишних приключений на свою жопу Микки Милковичу не удалось. Не позволили ни грёбаные обстоятельства, ни охуенное везение, ни пиздливый характер. Пришлось пырнуть одного мудилу куском пластмассы, едва поцарапав тому живот, но за это и пару других потасовок ему впаяли лишний месяц. Стянув из-за жары комбинезон до пояса, Микки курил на тюремном дворе. Солнце шпарило уже вовсю. До лета оставалась неделя - он бы сейчас был уже на свободе, если бы умел сдерживаться, когда это необходимо. А теперь срок его заключения растянулся почти до конца июня. Куча времени на то, чтобы опять проебаться... Мэнди даже приехала его навестить - точнее отчитать за тупость. Заявила, что её окружают одни идиоты и дегенераты. Что Терри распускает руки, а старших братьев она почти не видит, что дома нечего жрать, и скоро отключат электричество за неуплату, и это хорошо, что сейчас лето, и потому она не замёрзнёт к чертям без газа. А её непутёвый братец не хочет выйти побыстрее из этого злачного места, ещё и лучший друг чуть не угодил сюда же следом за ним в конце зимы. Микки с трудом поспевал усваивать информацию, слушая гневную тираду сестры, он испытал гамму различных чувств: от бессильной ярости до сильного удивления. Он как-то не подумал, что его отсидка делает хуже кому-то, кроме него самого. — Г-галлагер? Он то за что? - только и смог выдавить из себя Мик. — За угон машины. И ему тупо повезло не сесть. У тебя такого везения нет и взяться ему неоткуда. — Мэндс, я... постараюсь здесь больше не задерживаться. — Уж постарайся, придурок! Пока мотаешь срок, непроизвольно приходится много думать - слишком много, обо всём на свете: о важных вещах и о глупостях, но в основном, конечно, о глупостях. Например, что добавляют местные повара в своё варево, чтобы добиться столь клейкой консистенции? Кто во втором классе посмел спиздить у него самокат? Куда подевалась его любимая майка? Что его мать нашла в Терри? Что за странные отношения связывают Галлагера с его сестрой? Сначала она его ненавидит и хочет убить. Потом ходит под ручку и запирается с ним в комнате. Ну окей - думает Мик - посрались, помирились, всё равно пихари у сестры надолго не задерживаются. Но шли недели, а Галлагер так никуда и не девался. И вдруг рыжий пиздёныш заявляется к нему самому в спальню и окончательно путает парня. Но за месяцы, проведённые в тюряге, в голове Милковича сложился более-менее ясный пазлик. Он понял, что эти двое, действительно, сблизились с осени - как две подружки, бляха муха. И уж наверняка Мэнди известно о предпочтениях своего дружка - остаётся лишь надеяться, что они не делятся досконально всеми подробностями своей личной жизни... Ёпт, как они с сестрой умудрились оба связаться с этим засранцем? Ладно, что-то он всё не о том думает. Более насущный вопрос: до скольки за этот дополнительный срок он сможет увеличить тягаемую им нагрузку? С этой мыслью он выкинул докуренную до самого фильтра сигарету, и удалился в спортзал.       Йен 17 Летняя жара не отступила даже ночью, когда они возвращались с уличных боёв без правил, где Липу пришлось выйти на ринг вместо профилонившего бойца. Яркий фонарь освещал закоулок, по которому они шли, там пахло мочой, горелой резиной и каким-то цветущим в это время года растением. Брат, пересчитав деньги, спросил: — Мы с моего боя что-нибудь срубили? — Нет, ставить никто не хотел. — А сколько ты поставил? — На проигранный бой? Нолик. Братская верность на глупость не распространяется. Ответив, Йен принял оборонительную позу, а Лип сделал парочку шутливых выпадов в его сторону. А потом брат неожиданно поинтересовался у Мэнди: — Микки когда выходит? Та ответила своим обычным безразличным голосом, но Йен уловил в её интонации чуть заметную нервозность: — Ещё неделя, если никого не пырнет. Пластиковая вилка едва задела кожу, но ему впаяли ещё тридцать дней. — Наверное, ждёшь не дождешься его возвращения? — Наверное... Подруга, конечно, не поняла, что второй вопрос предназначался уже не ей. Они с Липом коротко переглянулись, Йен сощурился на брата и отвернулся, почёсывая губу. На углу они разошлись в разные стороны: Лип побежал караулить свою шлюшку-подружку, а Йен с Мэнди, веселясь, отправились вверх по улице. Она с отвращением уточнила: — К Карен Джексон? После того, что было с твоим отцом?! — Я добавляю ему в пасту антибиотики, - пошутил он в ответ. Ещё неделя. Представив пиздливого гопника на воле, парень тепло улыбнулся. И ощутил, как внутри запутывается клубок томительного волнения от приближающейся встречи. *** За эти несколько месяцев напряжение между ним и Кэшем вроде бы отступило - особенно после того, как тот нашёл себе нового ёбаря. Последний регулярно захаживал, скрывая своё лицо за мусульманским хиджабом. Так что между парнем и мужчиной остались лишь рабочие отношения. Но начальника всё равно иногда бросало в крайности: то он грубо упрекнёт Йена за безделье, сам при этом застегивая ширинку после подсобки, то начнёт рыдать прямо при нём и спрашивать как ему жить в этом вранье. Когда Кэша накрыло в очередной раз, Галлагер не знал чем ему помочь, да и смена его уже закончилась, так что он поспешил по своим делам, ничего не ответив. Но через несколько дней Кэш сам нашёл выход из тупика, в который себя загнал. Он ушёл. Попросил Йена дать ему фору, прежде чем сообщить Линде, и сбежал со своим любовником. На вопрос "Что сказать твоим детям?" он ответа дать не смог. *** Прошла неделя с той бойцовской ночи. Йен и Мэнди плавились от жары на скамейке в парке, поедая бурито и запивая ледяной колой, когда он спросил: — Завтра всей семьёй поедете за Микки? — Неа, я одна поеду встречать этого долбоёба. Парень в задумчивости на секунду прекратил жевать, а потом возобновил работу челюстей с удвоенной скоростью, чтобы быстрее высказать свою мысль: — Я поеду с тобой! Проглотив, наконец, кусок своей пищи, он пояснил: — Там паршивый район. — Да мы живём в паршивом районе! — Плохие люди в нашем районе - наши родственники! Подруга хмыкнула и откусила ещё кусок, проговорив: — Как знаешь, если заняться больше нечем - то поезжай. На утро Галлагер курил уже третью сигарету на её крыльце, когда она вышла из дома, и наткнулась на него: — О, ты всё-таки пришёл. Йен был в таком возбуждённом состоянии, что всю дорогу шутил, отжигая так, что Мэнди ржала на весь вагон электрички. Подруга и не догадывалась, как сильно он на самом деле нервничает, а сам он не представлял из какого места в нём взялся этот нескончаемый поток юмора. Они не виделись с Микки пол года - с того самого момента, как смотрели друг на друга через грёбаное стекло. Одновременно казалось, будто прошла целая жизнь и будто всё было только вчера. Черты лица и запах брюнета начали стираться из памяти парня, но их совместные моменты он помнил очень отчётливо, и они вызывали определённые ощущения во всём теле - покалывание на кончиках пальцев, холодок на затылке, мурашки вдоль хребта, зуд на нежной коже шеи, стук сердца под рёбрами, жар в паху. За всё это время он лишь урывками ловил от Мэнди крупицы слухов о том, как поживает её брат. Но знал, что она регулярно ему звонит и старается отправлять какие-нибудь ништяки по мере возможностей. Однако, когда дело касалось её семьи, девушка не была сильно разговорчивой, поэтому любую информацию приходилось вытягивать клещами и хитростями. То, что Микки вообще продлили срок, Йен узнал совершенно случайно. И вот, наконец, они вдвоём стоят здесь, около тюремных ворот, курят и высматривают его. — А вот и он, - сказала подруга, как только открылись двери, из которых разухабистой походкой, щурясь от яркого света, бодро вывалился Микки. Влажная от пота майка облегала подкачанное тело, куртка была перекинута через плечо - как это ни странно, он стал выглядеть немного цивильнее после отсидки: волосы не торчали во все стороны, а синяки не украшали самодовольную физиономию. При виде этого парня, приближающегося к ним, Йен расплылся в широченной улыбке. Подходя, Милкович нахмурил свои тёмные брови: — А он что тут забыл? В ответ Йен просто поздоровался: — Привет, Мик. Мэнди пояснила: — Подумал, мне нужна защита. Заулыбавшись во весь рот, брюнет крепко обнял сестру: — Да ну? Поверь, ты не узнаешь мою сеструху, пока ты с ней не подерёшься. Она умеет за себя постоять. Уж это Йен прекрасно знал и без него, но другой причины поехать вместе с ней парень не смог придумать - и не поехать сюда он тоже не мог. И сейчас он с радостью наблюдал за встречей брата и сестры, наслаждаясь моментом и впитывая каждое движение и жест этого нахального ублюдка. Мэнди сморщила нос: — От тебя несёт соусом. — Чем несёт? - спросил Мик, выкручивая ей соски. — Тебе чё отец сказал?! - завопила она, отпихивая брата от себя. — Нахуй копов? - шутливо предположил он, пытаясь увернуться от её ударов. — Никаких "соски в тиски" с тех пор, как у меня третий размер! В ответ Микки лишь ехидно хмыкнул: — Третий? Ну да, мечтай! Потирая ушибленную сестрой макушку, он развернулся к тюремным воротам и весело стал раздавать пожелания охранникам, показывая средний палец: — Слышь! Вот тебя нахуй, тебя и тебя - особенно! Йен усмехнулся тому, насколько не исправим пиздливый характер Микки, и был счастлив вновь лицезреть его во всей красе. Но обхватив обоих Милковичей за плечи, Галлагер поскорее повёл их оттуда подальше: — Ну всё, погнали пока тебя не посадили обратно. Микки вытерпел целых несколько шагов прежде чем вывернуть свое плечо из его объятий, оставив ощущение своего тепла на ладони. А подруга в ответ приобняла Йена за талию. Втроём они удалились от этого злосчастного места, полные радости к своей грёбаной жизни и, не сговариваясь, пошли прогуляться до дальней станции, так как никому из них некуда было спешить. Солнце жарило нещадно, воздух пах пылью, а от асфальта исходило тепло - лето было в разгаре. Йен чувствовал лёгкость, которую можно ощутить только в это беспечное время года. И только тогда, когда всё идёт так, как нужно. Нервозность как рукой сняло.       Микки 17 Он проснулся с чувством незавершённости. С учётом того, что сегодня - тот самый пиздецки долгожданный день, когда его должны выпустить отсюда на все четыре стороны, это чувство было как-то совсем неуместно. Но оно преследовало его до самых ворот. Возможно, потому что до последнего момента, Микки ожидал какого-нибудь неебического "везения", сраного подвоха, когда что-то, блядь, пойдет не так, и он останется здесь ещё на неопределённое время. Но нет, охранники открыли дверь и выпустили его наружу. После кондиционируемого коридора, Микки вывалился прямиком на горячий воздух, который, казалось, обволакивал тело. В это же время подъехал автобус с партией новых "счастливчиков". Окинув вновь прибывших с охраной заносчивым взглядом, Милкович воодушевился и дерзко улыбаясь, пошагал своей обычной развязной походкой навстречу свободе и своей сестре. Он нахмурился, когда увидел, что та приехала не одна, а в компании с каким-то высоким чуваком в белой футболке. Ёбаный ты в рот, это ж Галлагер! Никто иной, как Йен, вашу мать, Галлагер! Микки совершенно не ожидал его здесь увидеть, потому и не признал издалека. Как он вымахал всего за полгода, пиздюк. Космы свои рыжие состриг, открыв солнцу свой и без того веснушчатый лоб. Явно подкачался, засранец. Стоит тут перед ним, курит и улыбается весь такой непринуждённый. Стискивая Мэнди в объятиях - как же он соскучился по пиздёнке - Мик поржал над проявленной рыжим заботой о его сестрице - неужто он думает, что она не в состоянии защитить свою задницу? Тоже мне лучший друг. Отбившись от её кулаков после милого семейного стёба, он напоследок повернулся лицом к тюрьме, и не смог удержаться от бравого прощания: — Слышь! Вот тебя нахуй, тебя и тебя - особенно! Он высказал всё, что хотел когда-либо сказать этому заведению со всеми его обитателями, и был непомерно доволен собой и своей жизнью. Но Галлагер быстро прервал эту тираду, бесцеремонно сгребая Милковича в охапку и уводя отсюда. Непривычно было ощущать это прикосновение на своем плече. Ещё и такое уверенно-сильное. Парень настолько опешил, что сделал несколько шагов прежде чем дёрнуться, чтобы паршивец убрал свою лапищу. Но ощущение на коже осталось - эти уебанские пальцы оказались прохладнее его вспотевшего тела. Микки полез в карман за сигами, и обнаружив там какой-то мусор, зашвырнул его за спину, больше не оборачиваясь. Вдыхая знойный пыльный воздух Чикаго по эту сторону тюремных стен, он осознал, что в какой-то момент то нелепое чувство, с которым он проснулся, ушло, уступив место лёгкой уверенности в правильности происходящего. Видимо, никто из них троих никуда не спешил, потому что они долго гуляли по улицам восточной части города, проглотили ведро острых крылышек, выкурили пачку сигарет и выпили несколько литров прохладительных жидкостей, прежде чем пришли к дальней станции и запрыгнули в электричку. И глядя, как эти два идиота дурачатся рядом с ним, Микки даже почти не испытывал раздражения. *** Как бы он не старался отсрочить этот момент, но под конец дня они с Мэнди всё равно оказались дома, простившись с Галлагером под мостом. Переступив порог, Микки приготовился окунуться с головой в обычный семейный пиздец, от которого успел уже отвыкнуть. Терри прибухивал водку, развалившись на диване в гостиной, заприметив их, он коротко кивнул сыну в знак приветствия и перевёл взгляд обратно к телеку. Парень, мысленно вздыхая с облегчением, прошёл мимо с желанием побыстрее оказаться в душе, но тут за спиной отец внезапно гаркнул, вызвав орду мурашек между лопаток: — Ты чё, блядь? Куда такой уверенный? Откинулся, а с батей выпить не желаешь что ль? Микки замер при первом же ударе его голоса, и не смотря на острое желание помыться и переодеться, он не нашёл в себе смелости отказаться от предложения - проще было выпить. Да и предложением это по сути не являлось. Натянув на лицо самую лучезарную улыбку, на какую был способен, он развернулся в сторону дивана. — Конечно, бать, без вопросов! — Доча, неси ещё тару под бухло! Терри разлил остатки бутылки по стаканам - благо, на полные жидкости уже не хватило. Микки предпочитал пиво, из крепкого - виски, но с отцом он стал бы пить даже чистый спирт. — Ну, за твой ёбаный первый серьёзный срок, сын! По своей традиции Терри чокнулся с ним стаканом и выпил залпом, Микки последовал его примеру. — Надеюсь, ты не дал там никому сделать себя жалкой сучкой, а? И сам оттрахал всех этих сладких пидорков? Проглотив ком подступивший к горлу, Микки молча состроил отвращение на своём лице, и батя расплывшись в довольной ухмылке, хлопнул сына по плечу. В этот момент через заднюю дверь появились братья и подлетели к нему здороваться - судя по буре проявленной ими радости, накурились они перед этим знатно. Не раньше чем через полтора часа Мик смог выскользнуть из гостиной прямиком в ванную, где отлепил от себя грязную одежду и нырнул под вожделенные струи тёплой воды, предоставляя им возможность смыть с себя тюремный шмон, городскую пыль, три ручья пота, напряжение и усталость, накопившиеся за эти месяцы, а заодно - страх перед собственным отцом, чувство неполноценности, которое тот вселял одним взглядом, стыдливость своих желаний, боязнь признавать самого себя, постоянно давящее ощущение тисков безысходности вокруг... Микки с рыком повернул кран, окатив себя ледяным потоком. Но вода могла смыть лишь жалкую часть того, от чего парню хотелось избавиться. Зайдя в свою комнату в одном полотенце на бедрах, он тотчас открыл все окна нараспашку - такая там стояла духота. На улице, несмотря на поздний час, было немногим лучше. Он вытер голову тем полотенцем, в которое был завернут и, швырнув его под ноги, облокотился на подоконник и с удовольствием закурил. И тут из темноты раздался знакомый голос: — Какой вид! От неожиданности он чуть не выронил сигарету, и ловя её, обжёг себе пальцы, приглушённо выматерившись. Микки Милкович круглосуточно был начеку и никому не позволял застать себя врасплох, но, видимо, столь расслабленный летний день, эта невыносимая жара, радость от долгожданной свободы и мерзкие чувства, которые вселил в него отец, пригвоздив обратно к реальности одним своим авторитетом и гадкими подколами, напрочь усыпили его бдительность. Прямо под окном, выйдя из-за кустов, стоял Йен Галлагер и похабно лыбился. Сначала Микки растерялся, потом почувствовал где-то глубоко внутри всплеск чувства сродни радости, но в следующее мгновение его тут же смыло волной тревоги, уверенно переходящей в панику. Он прошипел на внезапного гостя театральным шёпотом: — Какого хуя ты здесь забыл, идиота кусок?! Ему самому показалось, что его гнев прозвучал ненатурально, а обзывательство больше походило на ласковое обращение. Но на рыжего вроде бы подействовало - нахальность покинула конопатую физиономию, сменившись смятением. Не дождавшись ответа, и посмотрев по сторонам, Микки сказал уже чуть мягче: — Сваливай, пока тебя никто не увидел! Галлагер стоял, закусив нижнюю губу, полный сомнений и хрен знает каких ещё удручающих чувств. Микки ухмыльнулся и добавил, вопросительно изогнув одну бровь: — Встретимся около школьного стадиона? Пиздёныш шумно выдохнул через нос, скривив рот, но к нему вернулось исходное выражение лица, и он беззлобно заявил: — Ты - мерзкий долбоёб, Мик! Буду ждать там через двадцать минут. И скрылся обратно в темноте, шурша зарослями кустарника.       Йен 18 После того как они с Милковичами разошлись по своим делам, Йен успел позаниматься с Липом геометрией. Но урок нельзя было назвать продуктивным, ибо он не мог сосредоточиться на усвоении информации, так как неизбежно отвлекался на мысли о Микки. Тот сейчас находился не за решёткой, а всего в нескольких домах от дома Галлагеров - так волнительно близко, что мозг отказывался думать о чём-то ещё. Мозг вообще отказывался внятно думать, будто расплавился и сейчас растекался по всему телу тёплыми блудливыми волнами. Брат наверняка догадался, что с ним такое творится, но не стал ни упрекать, ни расспрашивать, занятый своими собственными проблемами с Карен. К сожалению, Йен не мог ему с этим помочь так же легко, как Лип помогал ему с учёбой. Да и судя по всему, он не желал избавляться от своей болезненной привязанности к этой стерве. Так что, вскоре они забили на науку, и старший Галлагер убежал к дому объекта своей страсти, а младший остался, окунувшись в его с Милковичем совместные похотливые воспоминания. Все эти месяцы кадет полностью отдавался своей цели поступить в Вест-Пойнт, он много тренировался, учился и работал, не оставляя себе времени на раздумья или любовные утехи. Последний пункт лишь усугублял его положение. Так что, через некоторое время колебаний парень не выдержал и тоже выскочил за дверь на ночные улицы Саутсайда. Он не стал безрассудно ломиться в двери, а тихо обошёл дом. Окно комнаты Мэнди, окно комнаты брата и вот оно - нужное ему окно - везде было темно. Видимо, вся семья сейчас веселится в гостиной - парень слышал доносившийся оттуда рой голосов. Стоя среди ночи, в этих грёбаных кустах и пялясь на тёмные окна, он почувствовал себя полнейшим кретином. Бля, серенаду давай запой, придурок, чё зря стоять-то! Он хмыкнул: двадцать первый век, мать его, а вместо того, чтобы списаться по телефону, как нормальные люди, ему приходится торчать тут в ожидании хрен пойми чего. Ну не обменивались они никогда номерочками, чё поделаешь, как-то не удосужились - Микки всегда заявлялся сам в "Kash and Grab" во время его рабочих смен. Не считая того раза, когда Йен сам внаглую ворвался к нему домой, но этот опрометчивый поступок, как известно, хуёво закончился... Галлагер собрался уходить как раз в тот момент, когда в комнате зажёгся свет, и следом тут же распахнулись окна, открывая парню вид на совершенно обнажённого, мокрого после душа Милковича, небрежно вытирающего голову полотенцем. Парень сглотнул и замер, наблюдая, как Мик прикуривает сигарету - это было чертовски сексуальное зрелище, и в следующий момент Йен вышел из скрывающего его полумрака, не удержавшись от дурацкого комментария. Микки Милкович вздрогнул, явно застигнутый им врасплох, он обжёгся, выругался, и с вызовом уставился на гостя: — Какого хуя ты здесь забыл, идиота кусок?! Заглядевшись как причудливо при этом изогнулись брови брюнета, Йен не смог разобрать скрытых за этим вопросом эмоций. Он искренне злился или просто опасался быть замеченными? Или может, он больше не хотел иметь с Галлагером каких-либо дел? Йен мысленно успел изрядно покрутиться по чёртовому колесу сомнений до того момента, как Мик соизволил предложить встретиться около стадиона. К рыжему вернулось исходное настроение, и обозвав ухмыляющегося в окне голого засранца, он отправился к месту назначенной встречи.       Микки 18 Он шёл по слабо освещённым улицам Саутсайда, проводя в голове невольные параллели: где-то это уже было, блядь. Он уже как-то раз выходил из дома за Галлагером, который его позвал. И кончилось это печально известно как. Ну лады, было всё немного по-другому, да. Сейчас хоть у пиздёныша хватило ума не тарабанить прямо в дверь. И рожа у него была нахальная, а никак не то растерянное бледное пятно, с коим он тогда примчался зимой. Ну в данный момент же рыжий не убегал от своих призраков. Вообще, нашёл, конечно, к кому тогда обратиться в час своей блядской нужды - Микки был последним человеком, которого он сам бы выбрал в подобной ситуации, если в принципе допустить, что где-то могла существовать вселенная, где Микки Милкович оказывался в ситуации, требующей чьей-то помощи. Блядь, вот жара-то. Ночь же, а он просто плавится. И мозгом, видимо, тоже. Потому что жизнь ни хрена не учит. Потому что вот этот паршивец стоит в свете фонаря, ждёт его, зажав сигарету в зубах, на месте вертится, а заметив его приближение, ещё издали - узнал ведь как-то в темноте, гад глазастый - теперь пырится неотрывно, и ухмылка его отсюда чувствуется. Они перемахнули через забор стадиона и пошли по траве, освещённой тусклым оранжевым светом, направляясь к ограждённым сеткой скамьям запасных. Лето продолжало отрываться на всю катушку. Вновь вспотевший Милкович заметил вслух очевидное: — Жарко, шо пиздец! А Галлагер неустанно рассказывал ему о своих великих планах: — В общем, я сдаю геометрию, тригонометрию, продвинутую алгебру и химию. Микки скептически уточнил: — За лето? — Хочу попасть в Вест-Пойнт. Это смелое заявление немного ошарашило брюнета. Он и понятия не имел, что у рыжего идиота поставлена цель угробить себя в жопе мира ради хер пойми чего, потому не стал сдерживать ехидства: — Хочешь, чтобы тебе, блядь, пушку выдали - просто вступи в армию. К рекрутёрам вон два квартала пройти. — Хочу быть офицером. Ну да, блядь, конечно, Галлагер, ты же у нас герой, хочется славы и признания, куда ж нам до тебя! От этого разговора Мик ощутил вибрирующее напряжение за солнечным сплетением, сглотнув, он заметил с наигранным весельем: — Офицером значит! Они же - главная цель для снайперов. В ответ Йен промолчал с самодовольным выражением лица. Кретинище! Представив Йена Галлагера в блядской форме, Милкович достал из рюкзака банку пива, и продырявил её ножом, демонстративно прокомментировав: — Вот, хэдшот. Жадно испив прохладной жидкости, он передал банку Галлагеру, и не сразу убрал руку, неотрывно наблюдая как тот заглатывает пиво, высоко задрав голову, как при этом дёргается его кадык, а влага стекает по острому подбородку. Этого зрелища оказалось достаточно, чтобы вызвать в Микки иную жажду. А пиздёныш откашлявшись, спросил какую-то глупость: — Много друзей в тюрьме завел? Брюнет неотрывно смотрел на это бесстыжее веснушчатое лицо, непроизвольно облизывая свои губы, и с вызовом спросил: — Ты хочешь поболтать или потрахаться? Его тело уже отреагировало на близость этого рыжего засранца и в нетерпении ожидало перехода к делу. Они одновременно начали расстёгивать свои джинсы, продолжая прожигать друг друга похабными взглядами. Стянув штаны, он сразу развернулся, ухватившись за решётку обеими руками, а Галлагер вцепился в его бёдра, вжимаясь своим уже набухшим членом между его ягодиц и потираясь им. Склонившись, он потянулся левой рукой к его члену, сжав у основания и медленно водя вдоль, а правая рука под майкой поползла вверх, поглаживая его тело, стискивая сосок, и добравшись до горла, слегка его сдавила, тогда как левая, метнувшись к месту их соединения, начала разрабатывать себе путь внутрь его тела. Когда Галлагер, наконец, вошёл, то Микки не сдержал вырвавшегося из самого нутра утробного звука, а рыжий с шипением впился зубами ему в плечо. У изголодавшихся за пол года друг по другу молодых парней первый заход не мог длиться долго - совсем скоро они кончили на землю почти одновременно. На Микки накатила небывалая лёгкость, поэтому натягивая обратно штаны, он выкрикнул: — Всегда хотел трахнуться здесь! Вместе с криком выпустив из себя последние остатки напряжения.       Йен 19 После столь быстрого долгожданного секса, вместо изнеможения, Йен чувствовал прилив энергии, которую было необходимо куда-то деть. Микки, видимо ощущал нечто схожее, ибо он бодро кричал пустому стадиону про свои исполненные желания. Обращаясь ни то к Галлагеру, ни то к самому себе он пояснил: — В отместку тому комиссару из младшей лиги, который вышвырнул меня из команды за то, что я поссал на первую базу. — О да, я помню. Микки весело глянул на рыжего: — Что, слышал? — Я играл на второй. Йен закатил глаза - в те далёкие времена, он сам был мелким пацаном, ещё не определившимся со своей сексуальностью, и пока не сильно об этом задумываясь, больше интересуясь спортом. А Микки Милкович был для него просто одним из многих гопников, коих в их школе всегда было пруд пруди - ну, возможно, что про этого говнюка ходило больше разных слухов, чем про кого-либо другого. Никто из них тогда не мог представить, что спустя годы, они вновь встретятся на этом стадионе в такой обстановке, как сегодня. Йен подпрыгнул до перекладины на потолке и начал подтягиваться. Мик в это время прислонился к сетке, и наблюдая за ним, открыл ещё одну банку пива. — Крутышка, ё-моё, - беззлобно прокомментировал он, делая глоток. Потом, отставив банку, он последовал примеру рыжего, пока тот наблюдал, непроизвольно вертя в руках нож-бабочку. Только что откинувшийся с зоны южный гопник нисколько не уступал в своей физической форме будущему офицеру. — В тюряге только и делать, что тренироваться, - с улыбкой до ушей пояснил Микки, прислонившись рядом с ним к забору. Йен отпил пиво, и тоже улыбнувшись от столь беззаботного вида брюнета, неуверенно сказал: — Можно почитать... — Да ну нахуй. Всё равно жизнь - пиздец, мужик. Глядя как тот прикуривает, Галлагер неожиданно для самого себя предложил: — Хочешь завтра пробраться на игру "Сокс"? Милкович в ответ помотал головой: — Не, мужик. Мне надо искать себе работёнку. Не найду за две недели, это шлюха по испытательному сама её найдёт. И я лишусь конечностей на, блядь, мясокомбинате. — Может, она найдёт что получше... — Ни хуя она не найдёт. Бате даже пришлось угрожать одному пидриле, знакомому со школы, чтобы мне разрешили крыши смолить. — Сгоняй в колледж Малкольма Экса, пройдешь спец-обучение... С этими словами, он потянулся к сигарете в руках Микки, но тот нервно дёрнулся и воскликнул: — Вот к херам мы сейчас говорим об общественном колледже? - и только после выраженного возмущения передал сигарету, продолжая, - Пиздец, может ещё одеялко раскинуть и на звёздочки любоваться? Йен посмеялся, бросив взгляд вверх на потолок трибуны, и тут ему пришла в голову идея: — Я могу поговорить с Линдой. Мик перевёл на него скептический взгляд: — Предлагаешь работать там, где меня подстрелили? Галлагер с осторожностью посоветовал: — Набрешешь про искупление. — И что я буду делать? - несмотря на сомнения, он казался заинтересовавшимся. — Помогать. — Я убирать за другими не буду. — У нас чистый магазин, Мик. В ответ он спросил: — А охраной? Отпугивать тех ебанатов, вроде меня, которые у вас что-то спиздить хотят. — Когда тебя подстрелили воровать стали реже. Прикончив пиво в банке, он сдался: — Делай, что хочешь. Сам предложил. Выдвигая своё предложение о работе, Йен не знал согласится ли Микки в принципе, и уж тем более не мог предположить, что он сделает это с такой лёгкостью. Тут Милкович перевёл на него уже знакомый взгляд: — Ну что, по второму кругу, или ещё передохнёшь, рыжий лобок? Ухмыльнувшись, резким толчком в лопатку, он развернул широко улыбающегося Микки к себе спиной, и тот, не выпуская сигарету изо рта, быстро оголил задницу. Это была самая спокойная обстановка, в которой они когда-либо трахались - здесь меньше всего давила боязнь в любой момент быть застуканными. Второй раунд длился значительно дольше, и когда они оба почувствовали приближение разрядки, Мик протянул свою руку назад, чтобы крепко сжать ягодицу Йена и вдавить его в себя, не позволяя отстраниться, пока тот не излился прямо в него, с громким стоном, эхо которого пронеслось по стадиону, сливаясь с рыком кончившего следом брюнета.       Микки 19 Над железнодорожным мостом небо уже начинало светлеть, а Микки продолжал сидеть на лестнице позади дома, наслаждаясь кратковременной предрассветной прохладой. Когда вечером, он вышел из душа, то чувствовал себя таким измождённым, что готов был вырубиться рядом с брошенным под ноги полотенцем. А потом заявился Галлагер, хорошенько его оттрахал, попялился своими глазёнками, покурил с ним, выпил пару пива, поболтал ни о чём - и вуаля-бля, он наполнился какой-то невиданной энергией - будто пиздёныш ген-уборку провёл в его голове, вытряхнув оттуда всё дерьмо. Скоро проснётся весь Саутсайд, и наваждение закончится, но до этого момента Микки хотел ощутить сполна столь редкое для него неебически гармоничное состояние. Ко всему прочему рыжий вызвался помочь ему с работой - и если его инициатива выгорит, то это сильно облегчит Микки жизнь на ближайшее время. Придётся, конечно, торчать в стенах индусской забегаловки от звонка до звонка, но это работа не пыльная, да и не нужно тащиться в какую-нибудь Чикагскую жопу мира - всё под боком. А ему сейчас как раз такое и необходимо - нужно не глупить и не высовываться, чтобы не нарушать правила УДО. При мысли, что конопатую физиономию придётся лицезреть почти каждый день, он хмыкнул, качая головой, и не решил как к этому относиться. *** Они договорились с Галлагером, что он подойдёт к нему на работу ближе к вечеру, что Микки и сделал. То что этот мудацкий индус-извращенец скрылся в неизвестном направлении ему рассказала Мэндс ещё по тюремному телефону: — Я боялась, что ты можешь наделать глупостей и пойдёшь мстить Кэшу, но на днях он сбежал в неизвестном направлении, так что хотя бы об этом дерьме мне не придётся беспокоиться. Микки тогда закусил нижнюю губу и просто проигнорировал замечание сестры. А сам потом задумался. Он не был уверен, как на самом деле поступил бы с мусульманским кретином, попадись тот ему на глаза. А ведь он ему обязательно попался бы, если бы не исчез куда-то к херам... Иногда в мозгу всплывала картинка, как этот пидрила трётся с рыжим в подсобке своей помойки, Мик тут же прогонял всё это дерьмо, но почему-то неизменно оставался мерзкий осадок на душе. Когда он вошёл в магазин, Йен отпускал товар небольшой очереди покупателей. Микки помялся у двери, сделал круг вдоль рядов, полистал какой-то журнал у стойки и, проводив взглядом последнюю бабульку, вопросительно обернулся на Галлагера. Тот стремительно вышел из-за кассы и направился к нему, тарахтя без остановки: — Мик, привет! Линда, насколько я могу судить, не против работы охранником, но придётся подойти к ней и выслушать её тираду наставлений. Вообще, это придётся делать постоянно, если решишь здесь работать. В этом месте Микки успел вставить своё замечание: — Чёрт возьми, будто у меня много выбора! Подойдя к нему, Йен всё равно уточнил: — То есть ты не передумал? Милкович лишь покачал головой, и тогда Галлагер скомандовал следовать за ним в дальнюю маленькую комнатушку, где по его словам, было временно организовано место для отдыха. — Ей рожать уже скоро, и вставать с постели особо нельзя, но от этого она становится только более раздражительной, чем обычно. Будь с ней по-сдержаннее, помни, что эта работа нужна больше тебе, чем ей. Так что, притворись зайчиком. Если сумеешь. Микки прихуел от таких ценных указаний и хотел сказать в ответ что-то едкое, или просто двинуть по ухмыляющейся физиономии, но в этот момент Галлагер уже впихнул его внутрь помещения. Женщина лежала на разобранном диване в куче подушек, волосы были заправлены под голубой платок, ноги вытянуты, руки покоились на большом животе - несмотря на лежачее положение и беременность, она выглядела очень гордой и суровой. Она долго испытующе смотрела на брюнета - взгляд её карих глаз проедал дыру насквозь - прежде чем заговорить: — Милкович. — Линда? Он начинал чувствовать себя полным идиотом посреди нелепой сцены, к которой ему не дали текста. — Ты систематически обворовывал мой магазин. Пока мой ебанат-муж не всадил тебе пулю в ногу. На этом мы вроде бы квиты. Он промазал - ты жив. Срок свой уже отсидел. И что? Теперь ты хочешь коротать свои дни на свободе, торча в этой забегаловке? — Теперь я хочу оставаться на свободе как можно дольше. — Похвально. Её скула дернулась, искажая лицо в гримасе отвращения: — Если бы этот трусливый кретин, который к несчастью является отцом моих детей, не сбежал, то ты пришёл бы ему мстить? — Мне не нужно лишних проблем, мэм. — Да неужели? Женщина молча хмурилась и Микки не понимал, чего именно она хочет от него услышать, но ему уже надоела эта ситуация и он хотел быстрее с ней покончить, так что заговорил, стараясь держать голос ровнее: — Слушайте, это не просто найти работу после отсидки, тем более в те сраные сроки, которые тебе отводят. И я не могу не проклинать за всё это дерьмо вашего мужа, где бы он ни был - пусть его там черти дрючат во все щели. Но я напросился на пулю с тюрягой сам, хоть муж ваш тот ещё ебанат, это точно. И сейчас мне нужно просто спокойное место, где платят деньги за непыльный труд. Выявить и остановить воров я сумею - в этом вы можете не сомневаться. Так же как и в том, что тырить будут всегда, а особенно сейчас - вы в положении, хозяин сбежал, за прилавком - щуплый мальчишка. Просто раздолье для страждущих! Линда смерила их обоих каким-то снисходительным взглядом и усмехнулась, но тут же предупредила: — Если пропадёт хотя бы конфетка - ты уволен. Приступай завтра с двенадцати.       Лип 3 Когда ночью Лип вернулся домой от Карен, в их комнате стояла кроватка Лиама - Деббс выполнила свои угрозы, Карл уснул на койке Йена, а последнего и вовсе нигде не было видно. Парень замер в дверях на секунду, прикидывая, что малыш разбудит их ранним утром, и аккуратно закрыв за собой дверь, свалил в комнату Фионы. Там он завалился на её кровать и уставился в потолок, пытаясь понять что же его подруга нашла в этом волосатом идиоте? Но он так заебался от всей этой неясной ситуации в своей личной жизни, что вырубился почти мгновенно. Проснулся он от вновь разгулявшейся жары, освежился в душе и спустился вниз на запах кофе, которое распивал его рыжий брат. Тот привык вставать рано, и уже обложился учебниками по тригонометрии. — Ты вообще сегодня спал? Я не видел тебя, когда пришёл, - спросил Лип, наливая себе порцию бодрящего напитка. — Тебя я тоже не видел, - резонно ответил Йен, не отрывая взгляда от книги. — Я спал в комнате Фионы. — То-то она дрыхнет на диване в гостиной, - он кивнул в ту сторону. Лип обернулся и, действительно, увидел там спящую сестру. — А что не так с комнатой Фрэнка? — Там спит беременная китаянка, - ответила Дебби, проходя мимо них с Лиамом на руках в направлении ванной. Оба парня приподняли в удивлении брови, но не стали ничего уточнять и молча продолжили пить кофе. Лип понаблюдал какое-то время за братом, сосредоточенно изучающим какую-то теорему, и решил не сдерживать себя от любопытства: — Как там... Микки? Ухмыльнувшись в кружку Йен ответил: — В поисках работы. — Ну её ему обязательно найдут... — Хочу поговорить с Линдой на этот счёт. Младший Галлагер говорил так, будто это само собой разумеется. Забавно, брат хочет держать своего ёбаря-уголовника поближе к себе? Вслух он лишь многозначительно уточнил: — Вы с ним всё ещё...? — Ага. — Думал, что ты найдёшь себе новое увлечение, пока тот в тюряге... Йен перевёл озадаченный взгляд на Липа: — Мне нравится Микки. Старший Галлагер поднял руки в капитуляции, и улыбаясь, покачал головой. Явно не ему судить чужие увлечения. Он, конечно, не перестал удивляться любовной связи своего младшего брата - Лип ведь даже рядом этих двоих никогда не видел, и оттого было вдвойне труднее представить вообще какое-либо взаимодействие между ними. Но он и сам в душе испытывал чёрте что: любовь с ненавистью смешались в адскую смесь и прожигали его изнутри похлеще летнего зноя. Йен тоже решил поинтересоваться его личными делами: — А как там Карен? Лип рассказал ему о Джоди. — Представляешь, они даже не трахаются. — Может он ей нравится? Погоняешь меня по теоремам? — Добро!       Йен 20 Этим утром Йен проснулся от плача Лиама, и несмотря на ранний час, легко спрыгнул с верхней койки, на которой уснул, придя со стадиона - он привык вставать рано. Малыш тут же протянул к нему ручки. — Доброе утро! Иди сюда, обезьянка! Карл поёрзал и повернулся к стене - почему тот вообще дрых на его кровати, Йен не имел представления. Он пошёл в ванную умывать младшего братика - тот плескался, звонко хихикая. Закончив водные процедуры и сменив памперс, они пошли по коридору до дальней комнаты. — А теперь пойдём к нашей Дебби - она тебя оденет и накормит. Смотри, Лип сладко спит в кроватке Фионы. Смешно тебе, да, парень? Стучи в дверь - буди сестричку. Деббс молча приняла ребенка, и пошла с ним вниз. А Йен спустился позже, после того как освежился в душе, пройдя мимо спящей на диване в гостиной Фи - все сегодня спали в этом доме не на своих местах. Он уже допивал свой чёрный кофе и был полностью погружён в изучение тригонометрии, когда появился сонный взъерошенный Лип. Тот подлил ему напитка и уселся напротив, наблюдая за братом из-за своей кружки. Сначала Лип решился спросить про Микки, а потом возбуждённо стал обсирать дружка Карен: — У него волосы длиннее, чем у Фионы! *** Линда выдавала своим сыновьям мешки с продуктами, чтобы те отнесли их домой. Йен подошёл, когда они помчались по улице, а она опиралась на дверь, держась за бок. — Там поставка лимонада - разбери, будь добр. А мне надо прилечь. — Тебе помочь? Она молча оперлась на парня, и они пошли вглубь магазина. Йен осторожно начал разговор: — Слушай... Ты знаешь, что Микки Милкович вышел вчера из тюрьмы? — Слышала. Он придёт предъявлять претензии? — Нет, я не об этом. Наоборот! Я близко дружу с его сестрой, и общался вчера с ним. На самом деле я его знаю, и он - неплохой парень... Женщина остановилась, и скептически поглядела на своего рыжеволосого работника. — Мне казалось, он донимал тебя. — Он донимал Кэша. Хмыкнув, она двинулась дальше. — Был повод? — Взаимная неприязнь?.. - пожал плечами Йен. — То есть наш магазин нёс финансовые потери из-за каких-то личных разборок? Галлагер быстро нашёлся с ответом: — Да, согласен, у него паршивое воспитание, но он готов искупить вину. — Это как же? — Он может охранять твой магазин от воров за зарплату. Ему нужна работа - а тебе безопасность. Линда остановилась в дверях комнаты отдыха: — Брать на работу только что откинувшегося с зоны уголовника - это в твоём понимании безопасность? — Линда, ты же доверяешь мне... — Мне приходится, - тут же перебила она. Йен помолчал, жуя щёку - он отлично знал жёсткий характер своей начальницы, но точно так же он понимал её шаткое положение: двое детей, третий на подходе, муж сбежал, и она в одиночку занимается магазином в их дерьмовом районе. — Ты за всем не можешь уследить одна, продавцы - тоже, да и никто не будет впрягаться. А для Микки раз плюнуть вычислить недоброжелателя и навалять ему, если потребуется. Это у него в крови. И у него не будет причин срать там, где его кормят. Зачем рисковать? Вы с ним лишь поможете друг другу. Женщина смерила парня долгим взглядом - и в её глазах промелькнула какая-то новая эмоция, она фыркнула, мотнув головой: — Пусть приходит твой Микки - посмотрим. Но на работе - только работа, ясно? Сказав это, Линда захлопнула дверь перед самым носом. А Йен улыбался, выходя из подсобных помещений. Он чувствовал странное волнение от перспективы работать бок о бок с парнем, который ему нравится - видеться каждый день, больше общаться, бесить друг друга…       Микки 20 — Эта баба явно с яйцами. Выдвинул свой вердикт Микки, когда они вместе с Галлагером вышли в торговый зал после состоявшегося разговора. Рыжий лишь усмехнулся. Глядя на улицу через стеклянную дверь Милкович неосознанно добавил: — И как только её угораздило связаться с тем индусским ссыкунишкой... Сказав это, он мысленно себя одёрнул, но было уже поздно - он всё равно уже ляпнул своё дурацкое замечание. Мик бросил украдкой взгляд на веснушчатое лицо - оно не выражало ровным счётом ничего - ну и прекрасно. Брюнет перевёл взгляд обратно на прохожих за стеклом, и вдруг услышал: — Слушай, Мик. Как-то всё совсем хуёво вышло тогда... Ранение, тюрьма - и всё этот... как ты говоришь, ссыкунишка... Но по сути это произошло из-за меня. Микки вздрогнул от неожиданно поднятой гадёнышем темы, и, стал судорожно подбирать в ответ едкий комментарий: — Ой, Галлагер, не делай драму из нихуя. Я несколько месяцев доёбывался до этого кретина, и в конце концов не удивительно, что он психанул, ты-то тут вообще причём? Обернувшись, он стал доставать из кармана мелочь, и высыпав её на прилавок, продолжил: — Не вокруг тебя моя жизнь вертится, я и без твоего участия умею нарываться на кучу дерьма. Галлагер продолжал молча и неуверенно смотреть на него, и Милкович не преминул выразить благодарность: — Но за работу - спасибо, чувак! Это не предел мечтаний, но сойдёт. Он кивнул на разноцветные коробки: — Дай мне несколько леденцов и жвачек, рыжий засранец. Микки сгрёб конфетки в карман, закинув одну в рот, и направился к выходу, бросив на прощание: — До завтра, Галлагер! Не скучай тут.       Мэнди 3 Когда Микки заявился домой и безмятежно направился к холодильнику, Мэнди была в бешенстве: брат постоянно где-то шароёбился после отсидки - хрен поймаешь, небось по бабам своим пошёл после зоны-то, все мужики одинаковые - дай только засунуть свой член в какое-нибудь тёплое местечко, и пусть весь мир подождёт к чертям собачьим! Она разъярённо подскочила к нему, и тот от неожиданности подавился только что отпитым из банки пивом. — Ты чё? - спросил Мик, откашлявшись. — У тебя мозгов нет что ли совсем? Ты должен выполнять условия своего грёбаного УДО, кретин! — Да что я сделал-то?! — Ты не явился на встречу с куратором! — Она не сегодня. — Твой куратор считает иначе! Брат, хмурясь, задумчиво почесал бровь. — Она искала тебя. Приходила сюда. Может ты уже заведешь себе мобильник, чтобы тебя было реально найти?! — Да бля, не успел, я только вышел! Куда вообще делся мой старый телефон, пока меня не было? — Он был слишком старый - позорно даже для такого конченного гопника из Саутсайда как ты. Микки скорчил гримасу, и сделал глоток прохладного напитка. — Где ты вообще пропадаешь? Тебе работу надо искать! — Так я уже. Выразительно взмахнув на сестру бровями, он удалился на заднее крыльцо и расселся на лестнице. Она пошла следом, не веря своим ушам. — Серьёзно? Сам? Тебя кто-то так легко принял на работу? — Твой друг подсобил, - небрежно пояснил братец. Мэнди не понимала, что он несёт. — Какой друг? — У тебя их много стало? Тех мужиков, которых ты холишь, лелеешь и не трахаешь? Задав этот вопрос, брат смерил её больно внимательным взглядом, а потом резко отвернулся в сторону железнодорожного моста. Девушка всё ещё не могла сложить в голове все факты. — Йен?- неуверенно спросила она. — Да, буду работать в этой индусской забегаловке. Успокоилась теперь? - бросил Мик, прикуривая сигарету. Ничего себе... Она скептически уточнила: — Там, где тебя подстрелили? — Да чего тебя это так удивляет-то? Индус съебал, мне там контактировать придется только с твоим Галлагером и беременной тёткой в парандже. — Это хиджаб. — Что? — Этот платок называется хиджаб... — Да срать! Её брат порой выставлял себя полным невежей. Но когда он улыбнулся ей сквозь сигаретный дым, она вспомнила как скучала по этому недоумку, пока тот торчал в тюряге. По этой же причине она только что так сильно на него и злилась. — Садись, пиздёнка ты надоедливая! Он сказал это почти ласковым голосом, и Мэндс, скривив лицо и показав ему фак, приземлилась на ступеньку рядом, плечом к плечу, и приняла из его рук остаток сигареты. Затягиваясь, она думала о Йене - позже, при встрече, она поблагодарит его. Чёрт, понимает ли он на что подписался - почти ежедневно терпеть говняный характер её братца не каждый выдержит. Бля, да Йен через неделю на стену полезет и пожалеет о своей инициативе. Приятно, конечно, что друг так сильно о ней заботится - хоть она и прятала по привычке свои эмоции, но он, должно быть, заметил, как ей не хватало этого кретина. Её в очередной раз кольнула совесть из-за того, как начались их отношения - как она истерично повела себя с ни в чём не повинным, таким классным - добрым, смышлёным, ярким, обаятельным, весёлым, открытым, заботливым парнем. Ё-моё, да ей неимоверно повезло с этим рыжим чудиком! Она резко ткнула брата в бок локтем так, что тот покачнулся в сторону. — Да чё ты...? — Не доёбывай его там! Микки уставился на сестру горящими голубыми глазами, возмущённо изогнув одну бровь. — Он тебе услугу оказал - так что держи свой пиздливый язык на замке, и не донимай парня. — Ой, да не волнуйся ты так. Твой Галлагер - крепкий орешек, не рассыпется он от общения со мной... Ай! Да хватит бить-то уже! Забрав у брата пиво, она спросила: — Когда вы вообще успели поговорить о работе? Он опустил взгляд на ступеньку в поисках пачки, и пробубнил: — Дык, ты же сама его с собой приволокла, когда меня встречала. Ты куда-то отошла - поссать наверное, а рыжий вдруг разговорился. Девушка смотрела, как пальцы Микки нервно крутят колёсико зажигалки, опять прикуривая сигарету - возможно, что отсидка далась ему не так легко, как он это стремится показать. На самом деле её братик был до соплей чувствительным идиотом - просто никто этого никогда не видел, кроме неё. После всего того дерьма, в котором они вместе выросли, стоя друг за друга горой, им вроде бы нечего было скрывать друг от друга. Но порой брат казался безумно печальным, как персонаж какого-нибудь неебически драматического романа, а в глазах его виднелась такая борьба, что беспокойные мурашки бегали по затылку, но в следующий миг, моргнув, он вновь становился собой - бравым ворчливым пиздюком. Вот и сейчас, она наблюдала за этой быстрой переменой на его лице - минутка слабости, затяжка, и боль в глазах рассеялась вместе с дымом. — Я вижу, что ты часами готова болтать о своём конопатом дружке или обсирать меня, но давай уже сменим тему. Расскажи лучше, как Терри себя ведёт и чего братья творят? Сама она тоже не обо всём рассказывала Микки - ради его же блага не зачем ему было знать некоторые подробности её жизни, но она всегда умела лучше всех Милковичей скрывать свои эмоции - по крайней мере она на это надеялась.