Gallavich Story

      Лип 4 Фургончик мороженого к его с Кевом удивлению и радости завёлся несмотря на свой плачевный вид - так что их совместному маленькому летнему бизнесу всё-таки суждено было случится. Закупившись травкой, они отправились в "Kash and Grab" за партией прохладительных напитков. Когда они приехали в магазин, Микки Милкович в чёрной куртке "Секьюрити" с закатанными рукавами лениво листал журнал, прислонившись своей задницей к прилавку, а Йен в ярко-зелёной футболке, подчёркивающей его рыжие волосы, возвышался из-за кассы и о чём-то тому увлеченно рассказывал: оба хмыкнули, переглянувшись, и улыбнулись одним уголком рта - просто идиллия. Вот Лип и увидел рядом эту странную парочку. И пока он таскал товар в фургон, то поглядывал на них, не скрывая своего любопытства - оба парня либо не замечали этого интереса, либо успешно делали вид. Из динамиков доносился вечно взвинченный голос Линды: — Йен, принеси сэндвич с сыром. Чеддер с горчицей. И скажи Микки, что если пропадет хоть упаковка жвачки - он уволен. И передай своим дружкам-юмористам, что я веду счёт по ящикам - так что пусть не острят. Я свой товар знаю. Лип в очередной раз зашёл в торговый зал и увидел, как Микки, не отрываясь от журнала, будничным голосом обратился к двум пухленьким пацанам, что тёрлись за его спиной около стойки с жвачками: — Либо кладите на место, любо я размазываю ваши черепушки по тротуару. Уже в следующий миг мальчишки выскочили на улицу - одни пятки сверкали. Когда старший Галлагер обратился к брату и его личной охране, оба парня одновременно перевели на Липа свои взгляды: — Не поможете с сержантом-мясником перетаскать газировку? С молчаливым согласием они дружно последовали за ним к задней двери супермаркета. Схватив пару паков лимонада, Микки поинтересовался: — Слушай не нужен кокс, симулянты, депрессанты, кетамин? Лип ожидал подобное бизнес-предложение от Микки Милковича, и тотчас деликатно от него отказался: — Спасибо, Микки, но у нас олдскул: пиво, косяки, сиги и так далее. Моложе четырнадцати не обслуживаем. — Кучу клиентов теряете, - заметил бизнес-консультант из Саутсайда. — Зато моя совесть чиста, - резонно возразил Лип. Когда они закончили загружать товар, он попросил своего брата заказать побольше замороженных крокетов, которые хорошо разлетаются. А потом добавил, хлопнув того по плечу, прежде чем уехать с Кевом: — И не забывай теоремы по геометрии. Завтра по ним пройдёмся.       Микки 20 При упоминании старшим братом Галлагера о подготовке к военной школе, Микки ощутил внутри уже знакомую вибрацию, на которую привык не обращать внимание. Пока они шли обратно в торговый зал, он не смог сдержаться от сарказма: — Теоремы по геометрии? Для армии? Рыжий ударился в объяснения, а Милкович поглядывал на него, рассеянно выбирая какой-нибудь журнал для следующего сеанса чтения. — Артиллерия, мортиры, траектории полетов - сплошная геометрия. Сначала, конечно, путаешься, но если подольше посидеть и поучить, всему можно научиться. Тут из дальнего угла зала выплыл Фрэнк - галлагерский папаша - с целым пакетом продуктов и философской речью: — Вот и враки. Усилия не всегда совершенствуют навыки. Учись, если надо. Но если не запоминается - забей. Сосредоточься на своём коньке. Подойдя к кассе, за которой уже устроился будущий защитник отечества, притащив сыр и хлеб для обещанных Линде бутербродов, его отец как ни в чём ни бывало рискнул заявить: — Запиши на счёт Дотти Кронос. Закатив, глаза, Йен возразил, что они так не делают и, посчитав, озвучил сумму покупок: — 19 долларов и 6 центов, Фрэнк. Но мужику, казалось, было плевать и он нагло направился к выходу. Никто не любил Фрэнка Галлагера, и ясен хрен почему. Микки перегородил ему дорогу, стиснув зубы в "милой" улыбке: — Эй, Фрэнк, а пошарь-ка по карманам ещё разок. Может, проглядел? — Ты теперь тут работаешь? — Пока испытательный срок. Смерив брюнета оценивающим взглядом, Фрэнк сдался и полез в карман: — А знаешь, Мик... Поглядите. Этого должно хватить. Он демонстративно выложил на прилавок двадцатку, и высказал свой совет напоследок: — Получше отдохни от заключения. Милкович взмахом большого пальца указал на удаляющегося Фрэнка, схватив какое-то чтиво со стойки, и не преминув подколоть рыжего: — Ты в армии хочешь таким же командиром быть? Конопатый пиздёныш не нашёл ничего лучше, чем напомнить: — Ты вообще вчера снизу был. Мик успел смириться со своими сексуальными предпочтениями, и тот, кто их так умело удовлетворял явно не мог его в них упрекать. Он фыркнул, и, уткнувшись в журнал, с вызовом констатировал: — И что? Мне это просто нравится. Это не делает меня сучкой. На глянцевых страницах не нашлось ничего интересного, да и мысли его уже полетели в другом направлении, так что он бросил на Йена заигрывающий взгляд: — Линда наверняка уснула, сейчас обеденное время, никого нет. Может перевернёшь уже эту чёртову табличку на двери и напомнишь получше кто тут из нас сверху, а кто снизу, звезда родео?       Йен 21 Зная паршивый характер Микки Милковича, Йен ожидал худшего от совместной с ним работы. Но его вполне можно было терпеть в течении целого дня и при этом не хотеть пристукнуть чем-нибудь тяжёлым - а ведь Мэнди не верила в такой расклад. Да, Мик не упускал повода подколоть его насчёт Вест-Пойнта, веснушек, цвета волос, музыкальных вкусов, отношений с его сестрой - да вообще любое его действие или свойство, которое брюнет не игнорировал, он пытался извратить. Но Йен успешно парировал его выпады, а в конце концов и вовсе поймал себя на том, что перенял эту дурацкую привычку, когда сам стебался насчёт роста, незнания истории или грамматической ошибки во фразе. Эти их шутливые перепалки лишь скрашивали рабочие смены. Он не представлял, что Микки думает про их отношения, да Йен и сам не знал, что об этом думать, но он чувствовал, что тот стал немного раскрепощаться. Во время их общения Галлагер по-прежнему видел в голубых глазах сильную внутреннюю борьбу, иногда там проявлялась печаль, тщательно скрываемая за злостью. Он понимал, что в какие-то моменты парню приходится преодолевать расставленные в голове барьеры, и это даётся ему очень не легко и далеко не всегда получается. Потому Йен никогда не наседал и проявлял максимум тактичности. И каждый раз, когда лицо Микки озарялось живым неподдельным вниманием - это стоило проявленного терпения. Это приоткрывало юноше завесу из тех непроходимых дебрей, которыми объект его страсти оградил себя от окружающих. Но стоило брюнету позволить себе чуточку расслабиться, как в скором времени вновь находился повод для напряжения - тогда он мог кинуть в рыжего очередным оскорблением или вовсе внезапно удалиться. Йен ни капли не уставал от Микки за рабочий день и мог лишь надеяться, что это сколько-нибудь взаимно. Тем более, что частенько по окончанию смены, они не расходились по своим делам - хотя и их тоже у каждого хватало - а проводили остаток дня вместе. И это происходило всё чаще. Нет, блядь, они не шатались по улицам Саутсайда за ручки, не ездили купаться в общественный бассейн, и не просиживали пятые точки в кафешках. У них был свой досуг, скрытый от посторонних глаз: вечерами они бродили по заброшенной стройке - казалось, что Микки знает там каждый закуток, а ночами пробирались на облюбованный ими школьный стадион, где в летнюю жаркую ночь после особенно бурного секса можно было освежиться под струями газонной поливалки. Они сидели на полу верхнего этажа недостроенного здания в тени свисающей с крыши балки. Нагретый за день бетон подогревал их и без того вспотевшие задницы сквозь ткань лёгких штанов. С их высоты виднелось здание районной администрации, за которое начинало садится солнце, окрашивая всё вокруг в оранжевый цвет. Приоткрыв рот, Микки прислонял ко лбу ещё не успевшую растерять на жаре прохладу банку пива. При таком освещении его тёмные волосы приобретали тёплый коричневый оттенок, а светлые глаза отражали огненные всполохи. В своём ироничном умилении Йен сумел разглядеть несколько веснушек на его носу - этим летом чикагское солнце всех одаривало своими поцелуями. Одним долгим глотком Мик наполовину осушил содержимое банки. Это было не первое пиво за сегодня и не последнее - позади них лежала небольшая кучка смятого алюминия. Йен почувствовал, что сам он уже слегка навеселе, и потянулся к пачке сигарет, лежащей между ними. — Все Галлагеры зовут своих родичей по имени? Парень не сразу сообразил о чём был вопрос, замерев с неприкуренной сигаретой в зубах, а потом вспомнил дневной визит Фрэнка в магазин, и стал чиркать зажигалкой. — А, ну чаще всего - да. Знаешь, язык как-то не поворачивается называть их... папой и мамой. Микки кивнул, а Йен решил рассказать подробнее: — Единственный человек, кто принимал непосредственное участие в нашем воспитании - это Фиона. Фрэнк с Моникой просто ошивались где-то неподалёку, занятые своими проблемами. Криво улыбнувшись, парень прокомментировал: — Это вам неебически повезло. Рыжий передал ему свою сигарету со словами: — Да ладно тебе, ваш папаша больше времени проводит в тюрьме, чем дома. — Зато когда он дома его, блядь, слишком много, - выдыхая дым из носа ответил на его наблюдение брюнет. — Именно поэтому мы и не пускаем Фрэнка! Рассеянным жестом Микки, морщась, медленно потёр скулу: — С нашим такой номер не прокатит... Йен засмотрелся на его профиль в закатных лучах, которые чётко очерчивали светом контуры его лица, превращая проступившую щетину в ореол пуха вокруг подбородка. У него возник свой вопрос: — Слушай, а почему вас никогда не забирали соц-службы, когда его сажали? — Да не ебу, мужик, - Микки уставился на дно банки, взбалтывая в ней остатки жидкости, - Имел с ними дело лишь раз - после того как мама умерла. Тогда нас всех, кроме старшего брата, раскидали по приютам, пока батяня не откинулся с тюряги и не собрал всех обратно. Больше ни разу не заявлялись пидоры. — Ну а вот тут вам повезло - нас раскидывали не один раз, не только в приюты, но и по разным сумасшедшим семьям. Милкович весело глянул на него: — Сумасшедшее вашей? — Нееет! - рассмеялся Галлагер, быстро мотая головой. Он выудил из упаковки ещё пиво, и, откинувшись на левый локоть, сделал глоток и сказал: — Знаешь, на самом деле Фрэнк мне даже не отец. Его собеседник вопросительно приподнял одну бровь. — Да, мы делали с Липом тест ДНК в том году. Моника так обдолбалась летом 95-го, что трахнула родного брата Фрэнка. Так что я от него. — И чё этот мужик - такой же мудень? — На самом деле нет, я видел его однажды по инициативе Липа - ничего общего с Фрэнком, вежливый такой, высокий, живёт в большом доме со своей семьёй... Но так сложилось в этой жизни, что он мне - чужой, а своим отцом я считаю того мудака, который забыл нас зимой на улице, чем чуть не угробил меня нахрен. Йен закусил щёку - он честно старался много не болтать, чтобы не раздражать Микки излишними подробностями, но язык сам себе давал волю, будто вопреки желая делиться и делиться с этим сердитым типом всем, чем угодно. И он приятно удивил влюблённого парня, сам спросив, как так получилось. И услышал в ответ душещипательный рассказ о том, как той далёкой поздней осенью они втроём со старшими братом и сестрой терпеливо ждали родителей у машины, а спустя двое суток у маленького рыжего мальчика начался жар, и лишь благодаря вовремя спохватившейся Фионе, он сейчас сидит тут - потому что его температура поднялась уже до сорока, когда они, трое детишек, дошли, наконец, до больницы. После небольшого молчания брюнет резко хлопнул ладонью по полу рядом с собой, подняв облачко бетонной пыли, которая полетела прямо в усыпанное веснушками лицо: — Вот значит чё ты не похож своим конопатым рыльцем на остальных Галлагеров! Пошёл в того неудавшегося папашку. Откашливаясь, Йен приподнялся: — Да я не один рыжий в семье, Мик! У меня есть младшая сестра. У нас так-то ирландские корни. — Ну прости, вас больно до хера, всех Галлагеров я, к счастью, не встречал! - поднимая перед собой ладони, воскликнул Микки. — Раз уж об этом речь, то самый не похожий на остальных у нас Лиам, наш младший братик, - переведя взгляд на непонимающего Микки, Йен пояснил, - Он - чёрный. — У тебя есть чёрный брат? Ну Моника и потаскушка! — Да нет, он как раз от Фрэнка - в том-то и прикол. Корни у нас оказались не только ирландские. В этот момент он вспомнил, как приходил навещать Милковича в тюрьме. — Кстати о корнях - у тебя имя такое странное... Брюнет перебил его своим смехом: — А фамилия, значит тебя не смущает? Родители Терри мигрировали сюда из Украины ещё до его рождения, но козлина всё равно посчитал своим долгом выразить именами своих детей любовь к грёбаной исторической Родине. Йен хотел спросить что-то ещё, но Микки стрельнул в его сторону взглядом голубых глаз с заигравшими в них похотливыми искрами: — Ладно, чувак, ты собираешься по всему своему семейному древу пройтись? Может ещё герб дома Галлагеров на стене нарисуешь и о героическом прапрадеде легенды сложишь? Или перейдем уже к делу, пока ты пива в конец не перебрал и ещё на что-то годишься? Расслабившись от алкоголя и непринуждённой болтовни, Йен дал волю чувствам, не сдерживая свои порывы. Потому в следующее мгновение он уже нависал над бросившим ему развратный вызов голубоглазым паршивцем, расставив руки по обе стороны от его плеч, и хищно улыбаясь. Неторопливо он повёл своими пальцами вниз по телу, выгибающемуся навстречу его прикосновениям. Добравшись до паха, он извлёк хриплый выдох из стиснутых губ парня, накрыв широкой ладонью его выпирающую сквозь ткань эрекцию и грубыми поглаживаниями доведя её до состояния полной боевой готовности. Тогда, зацепившись обеими руками за резинку таких лишних сейчас штанов, он быстрым движением стянул их до колен, и усевшись задницей на пол, снял их полностью. Микки тут же поднялся на ноги и собрался по своему обыкновению развернуться в сторону ближайшей колонны. Но Йен вскочил на колени и схватил его за бёдра, вонзившись своими длинными пальцами в мясистые ягодицы, не позволяя отвернуться. Он бросил плотоядный взгляд на растерянное лицо Микки, склонился к призывно торчащему перед его носом члену, и размашистым движением провёл языком от яичек к головке. Конечно, в непосредственной близости с Микки, у Йена тоже бушевали гормоны в крови и ему самому не терпелось поскорее наброситься на объект своих желаний. В то же время, ему уже порядком наскучил их однообразный перепихон в одной единственной позе по одному и тому же сценарию и извечное соревнование кто быстрее перейдет к делу - да, с каждым разом он чувствовал от партнёра чуть больше отдачи, но ему всегда было этого мало. И сейчас, увлечённо заглатывая набухший член парня, он с наслаждением смаковал вкус смазки и пота рецепторами своего блуждающего вдоль ствола языка. Он никогда так не старался будучи с Кэшем. Непрошеная мысль о бывшем любовнике могла бы подпортить настрой, если бы не растворилась в чувственных реакциях Микки на его действия. Тихие хриплые поскуливания и крепко вцепившиеся в волосы пальцы - эти звуки и ощущения находили мгновенный отклик в его распирающей от нарастающего возбуждения ширинке. Когда Микки задвигал бёдрами навстречу, Йен, вдохнув побольше воздуха в лёгкие, вобрал его в себя на максимум, сильнее придавливая мягким нёбом, и почувствовал, как горло заполняется тёплой горьковатой жидкостью. После серии конвульсивных содроганий Мик отстранился и, пошатнувшись, оперся спиной о стену.       Микки 21 Микки устало повалился спиной на кровать и провёл ладонями по лицу, шумно выдохнув. Был короткий период предрассветной прохлады, из распахнутого настежь окна в комнату наплывами проникал лёгкий ветерок, шебурша каким-то целофановым мусором на полу, путаясь в волосах и забираясь под майку. От выпитого пива во рту стоял сушняк, потому он склонился и, пошарив рукой под кроватью, отыскал там бутылку с остатками тёплой колы, которая совсем не утолила жажду, но подниматься и тащиться на кухню было в лом. Так что парень остался лежать на боку, подложив руку под голову, и укрыв ноги невесомым пледом. Галлагера сегодня было пиздец как много - от этой мысли скрутило что-то внизу живота, а при воспоминании о том, как рыжий вцепился в него крепкой хваткой своих тонких острых пальцев, это ощущение начало подниматься выше, подступая к горлу. В первое мгновение тогда, он нахмурился и хотел спиздануть какую-нибудь поторапливающую едкую фразу стоящему перед ним на коленях паршивцу, но его горячий язык опередил острый язык Микки, выбивая воздух из лёгких от внезапной ласки. Чувствуя на своём члене крепкий обхват горячих губ и уверенные движения блудливого языка, он в изнеможении откинул голову назад, прикрывая дрожащие веки. Когда головка начала проскальзывать глубже, он схватился за рыжие волосы, чтобы удержать равновесие в напряжённых ногах, а стоило нёбу сдавить его посильнее, как он ринулся навстречу и задвигался в такт, крепче держась за огненную макушку. Галлагеру даже не пришлось массировать Микки анус, чтобы он излился в его умелый рот. Микки нащупал позади себя опору и прислонился спиной к холодной стене, проведя рукой по взмокшему лбу и отодвигая с него прядь волос. Он потянулся в карман за сигаретой, а нащупав там пустоту, вспомнил, что пачка осталась лежать где-то поодаль. В этот момент он поймал взгляд потемневших глаз Йена, который поднимался с пола на свои длинные ноги. В порыве охватившей его бури неопознанных чувств он бросился на парня, вжимая того в столб и рёбрами ощутил как сильно бьётся сердце рыжего. Мик расстегнул его ширинку, освобождая крупный твёрдый ствол, и, когда он щедро плюнув на свою ладонь, задвигал по нему рукой - Галлагер с шипением уткнулся в его плечо, тяжело дыша, уже через пару минут кончив от перелившегося через край возбуждения. После этого Микки сделал несколько шагов назад, и стушевавшись под неотрывным взглядом горящих зелёных глаз, схватил сигареты, торопливо удаляясь прочь, не помня как проделал путь до дома. Когда-то он думал, что легко сможет контролировать происходящее между ним и смазливым рыжим отпрыском семейства Галлагеров. Что он будет держать пиздёныша на расстоянии, и иногда приходить за своей порцией удовольствия. Но сейчас, свернувшись калачиком на кровати, он пытался понять в какой момент его замысел пошёл по пизде. Очевидно, что конопатый гад заполонил его жизнь, будто огненным фаерболлом прошёлся, подпалив всё вокруг себя. Работа, дом, досуг, заброшка, его сестра, утро, день, вечер, ночь, тюрьма, стадион - остались ли у него ещё места или время, где Галлагер бы не присутствовал? Подтянув колени выше к подбородку, парень кусал нижнюю губу, пока не почувствовал металлический вкус крови во рту - как всегда пытаясь отвлечься с помощью физической боли от эмоций, с которыми он не мог справиться и от мыслей, с которыми не мог разобраться. К чёрту Галлагера! С утра до ночи - один Галлагер. Работать, отдыхать, трахаться, разговаривать, курить, бухать - всё, сука, с ним! Ещё и эта болтовня, блядь - мало того, что сам язык распустил, так ещё и уши развесил, как последний кретин, и внимательно слушал драматические подробности о Галлагерском семействе. Поймал ещё сам себя на мысли, что хочет спросить не объявлялась ли с того раза мамаша... сам, сука, спросить! Вот он идиота кусок. Вот нахера ему это знать? Пусть Мэнди его слушает, выгуливает, веселит и вообще что хочет пусть с ним делает. Микки эта вся херня никуда не упёрлась. Нахуй этого рыжего пиздёныша, нааа-хуй! У него есть ещё целая жизнь за пределами оранжевого ореола, а он на всё хуй положил. Жара не слабо так ему кукушку припекла. *** Следующим днём - благо у него был заслуженный выходной - он проснулся ближе к полудню. Дрыхнуть дольше не позволяла всё та же царившая духота. Поставив завариваться кофе, первым делом он пошёл проведать, чем заняты его братья, в надежде что они никуда ещё не свалили. И испытал облегчение, найдя их перед домом около тачки. — Доброе, брателлы, какие планы на сегодня? Они тут же бросились его подтрунивать: — Хочешь в них вписаться, халтурщик? — Мы уж было поверили в твои трудоголизм и добропорядочность. — Бля, чуваки, нужно было первое время отсидеться. Но заебало уже просиживать зря зад. Так что, мне повторить свой вопрос ещё раз или соизволите ввести меня в курс дела? — Запрыгивай, и по дороге расскажем. Сначала только за пивом сгоняем. Последняя фраза имела двойной смысл. Игги предположил: — Тебе при этом лучше не светиться? — Нет, бросай эту чушь. Погодите пару минут - глотну кофе, захвачу сиги и я с вами. *** Быстро допив чашку кофе, он прикинул, что заняться спросонья грабежом - это было как раз то, что доктор прописал. Так что подъехав к месту, он послал Игги, предложившего отсидеться ему на шухере за рулём тачки, и, нацепив маску, ринулся вперед Колина внутрь магазина, нацеливая пистолет на сидящего за прилавком азиата и распугав покупателей, которые тотчас выскочили на улицу. От души облив грязью хозяина заведения и поторопив его распрощаться с выручкой, Милковичи уехали с места преступления уже через пять минут после своего появления. А ещё через десять, они сидели в пятнадцати кварталах от этого места, закидываясь разными снэкам, и обсуждали, как через час вместе с Терри обчистят грузовик на восточной стоянке - место встречи с ним и его подельником было через дорогу. У них было примерно пол часа, пока водила развлекался с русской сисястой шлюхой, которую подослал батяня - она должна была сообщить, если тот окажется скорострелом, но Игги всё равно на всякий случай остался на стрёме возле мотеля. А Микки с Колином, отцом, его корешем и подъехавшем на своём микроавтобусе дядей с кузенами взломали дверь - аккуратно, чтобы после зачистки её можно было вновь закрыть, и принялись перетаскивать груз. Предварительно разбив камеры, само собой. Охранник был в доле, так что сидел в своей будке, уткнувшись в телефон. Мышцы заныли через несколько ходок, но тяжёлый физический труд младший Милкович посчитал тоже отличным лекарством от всякой хуйни. Когда уже ближе к вечеру они сбагрили весь хлам на импровизированном аукционе около доков, довольный Терри заявил сыновьям, что бордель сегодня за его счёт, если только им не приспичит никаких извращений - за это говно пусть платят из своих карманов. — Пусть это будет грёбаными подарками за проёбанные в тюряге дни рождения, ублюдки. Покатили! Везите папочку трахаться. Игги привёз их в место с ебанутым названием "Кобылы Маруси" - за деньги Терри предпочитал ебать исключительно славянских шалав - очередная сраная дань своим корням. Микки вылез из машины последним, растягивая лицо в самой похабной из своих улыбок - он не разделял общего задора, но не мог позволить себе, чтобы кто-то это заметил. Они ввалились в заведение шумной толпой - кузены тоже не смогли отказать себе в этом празднике жизни посреди рабочей недели, местная мамка поприветствовала батю, явно зная того в лицо. К их компании мгновенно подскочили девушки, вешаясь на шею и прижимаясь своими сиськами. Через несколько минут Милковичи уже разбрелись по комнатам, и Микки от них не отставал, прихватив с собой первую попавшуюся шлюху, которая сама же к нему и прилипла. Ею оказалась миниатюрная блондосина с явным лишним весом, которая остервенело облизывала его ухо. — Эй, побереги свой яростный язык для других моих органов! Сказав это, он стал расстёгивать ремень своих брюк, но девушка легонько шлепнула его по рукам, и сама принялась за дело. Толкнув его на кровать, она залезла сверху, высвободив свои огромные груди из топика, который и без этого жеста с трудом их скрывал. Парень, так долго не признающий своих истинных предпочтений, и до сих пор до конца их не принявший, по привычке оценил женское достояние, стискивая две дойки потными татуированными пальцами. Благо, у молодого организма хер работал в любой ситуации, к тому же едва переступив порог этого царства титек и вагин, Микки держал в голове более приятные образы. Так что механизм был запущен, хоть и вяло - но о последнем позаботились умелые нежные маленькие ручки, вместо которых никак не удавалось представить широкие мозолистые ладони с длинными пальцами. Проститутка принялась старательно прыгать на его члене, засунув его в своё мягкое хлюпающее логово, и парню оставалось лишь пытаться извлечь из её движений максимум наслаждения. Слушая её громкие вздохи и стоны, он не знал, кому из них двоих сейчас приходилось играть больше. Но член знал своё дело и в конце концов начал сдаваться под требовательным напором, и подгоняемый юношескими анальными фантазиями. Он повелительно прохрипел ей: — Соси! И блондинка мгновенно переключилась, профессионально подойдя к исполнению его приказания. Хотя, как бы глубоко она не заглатывала, ни в какое сравнение с неебически горячим ртом, в котором он побывал прошлой ночью, её профессионально отточенные навыки не шли. *** Игги остался отрываться в борделе, а Терри пустился во все тяжкие, так что Микки с Колином вернулись домой вдвоём. Младший устроился на диване в гостиной с паком пива, ловя редкий момент для возможности немного расслабиться в спокойной обстановке. Мэнди пришла после третьей банки и уселась рядом, беря второй джойстик. — Дарова, манда. — И тебе привет, придурок. Вы газ оплатили? — Пока только бордель. Сестра фыркнула и уточнила: — Отец в дерьмо? — Да, но с корешами отправился в какой-то притон и не факт, что вернётся в ближайшие дни. — Было бы чудесно. Так что с газом? — С этим к Колину, но на оплату счёта хватает, не ссы. Мы там хавку принесли, пожрать приготовишь? В этом момент Мэндс нанесла критический удар персонажу Микки на экране. — Работу ещё не просрал? — Мэндс, чё ты такая язва хмурная постоянно, а? Ёбари все разъехались по морям и между ног чешется? Поймав её свирепый взгляд, он вскинул руку в защитном жесте: — Да просто расслабься уже и повеселились, - Мик протянул большой палец к её переносице и, попытался разгладить собравшиеся там злые морщинки, - Но сначала убери вот это вот всё! Она не смогла сдержаться и рассмеялась на этот дурацкий жест, скидывая со своего лица его руку: — Идиота кусок! Ты я смотрю, больно развесёлый стал, король дискотеки, блядь, нарисовался! Тут она подалась к брату поближе: — А ты действительно стал чуть менее отвратителен, и ночами где-то постоянно пропадаешь... — Так лето же - хули раскисать и штаны просиживать? К тому же сколько я за решёткой проторчал... Хитро улыбаясь, сестра толкнула его локтем в бок: — Да ладно, признай, что нашёл кого-то? — Да ни... Чё? Отвали, а? - настала пора Микки собирать брови в кучу. Он даже не стал придумывать достойный ответ на её предположения, решив просто послать назойливую малявку, и успел пожалеть, что сам же и перешёл на личные темы.       Йен 22 Когда Микки сбежал из заброшки после минета и быстрой дрочки, явно испугавшись хрен пойми чего, Йен пришёл домой и завалился спать со смесью сладостных и тревожных мыслей. Впереди его ждало два выходных дня. На следующий он занимался в летней школе, где писал пробный тест по геометрии - там он запаниковал, запутавшись в расчётах, и частично всё списал. А после встретился с Мэнди - сходили в кино на Тёмного Рыцаря, где оба любовались Кристианом Бейлом, а потом спорили, кто симпатичнее: Гордон-Левитт или Том Харди. Вечером пришли результаты теста - он набрал всего на пять баллов больше, чем в прошлый раз. А с учетом списывания и потраченных на подготовку усилий, это никак не могло воодушевить. И как это обычно бывало, свои переживания по какому-либо поводу он топил в усиленных тренировках, нисколько себя не щадя. Потому утром он проснулся с восходом солнца и помчался на пробежку, намотав по улицам спящего района десяток миль, вместо привычной спокойной пятёрки. Вернувшись домой, он продолжил изматывать своё тело, в чём ему норовил помогать проснувшийся младший брат. Карл крутился возле и бил его по животу во время подтягиваний, уверяя, что так быстрее появятся кубики. Заявился Лип и стал рассказывать про какого-то полковника, которого встретил в лаборатории, и по его мнению он мог чем-то помочь. В ответ Йен поделился с ним своими плачевными результатами, чем выразил сомнение в том, что способен вообще поступить в Вест-Пойнт, и пошёл качать пресс. Этим утром он был в ударе и превзошел все свои стандартные нормативы. При этом он не чувствовал ни усталости, ни угнетения из-за геометрии - наоборот, он испытывал прилив как физической, так и душевной энергии. В тот момент, когда он задумался, как там сейчас Микки, которого он не видел второй день - что было уже достаточно долго для этого лета, влетела накрашенная спозаранку Фиона с найденной сумкой и потащила их в ресторан со шведским столом на обнаруженные в ней деньги. После пережитых за утро нагрузок, организм Йена с удовольствием принял бифштекс, рёбрышки и несколько порций разных салатов. По возвращению домой парень скинул ботинки и, ступая босиком по траве, пошёл к бассейну, по дороге избавляясь от остальной одежды. Этот короткий путь показался долгим и трудным, будто душный воздух был настолько густой, что сопротивлялся его движениям в нём. Йен с головой погрузился в тёплую воду и просидел на дне бассейна, пока не начало жечь лёгкие от нехватки кислорода - тогда он с шумом вынырнул, хватая ртом воздух, который явно сгустился ещё сильнее и стал вязким как кисель. Его охватил лёгкий приступ паники - он испугался, что такая консистенция закупорит все сосуды и что он не сумеет надышаться, захлебнувшись окружающей его влажной атмосферой. Но необходимый для дыхания газ всё-таки поступил в его на секунду обезумевший мозг, а вместе с этим пропало наваждение - и густота куда-то испарилась. Он стоял в воде, вытянутыми руками крепко держась за стенки бассейна и судорожно делал вдохи. Когда он поднял голову, то увидел обеспокоенное лицо Дебби, губы которой беззвучно шевелились, а в следующий момент будто пузырь вакуума вокруг него лопнул, впуская звуки, и он услышал: — Йен! Что с тобой? Всё в порядке? — Да, всё норм, жара эта просто добивает. — Сегодня вечер вроде выдался попрохладнее, наконец... — Это тебе явно так кажется. Он вылез из бассейна и ушёл в дом в одних мокрых трусах, забыв про свою раскиданную одежду. Так и не поняв, что это с ним была за херня, Йен, не вытираясь, забрался под одеяло. Несмотря на то, что время было ещё раннее, он, провалявшись в какой-то отключке час, а может и больше, вырубился. После того, как утром прозвенел будильник, парень ещё долго не мог заставить себя подняться из постели, чтобы пойти на работу. *** Страна отпраздновала День Независимости, лето перевалило за свой экватор, шагая дальше, навстречу новому учебному году. После того теста Йен налёг на подготовку к поступлению с тройными усилиями, всюду таская с собой рюкзак с учебниками: он читал, и когда отжимался, и когда завтракал и даже на работе восседал за прилавком с умным видом уткнувшись в книгу, чем начинал порядком подбешивать Микки. Последний то подстёбывал его со скуки, то отвлекал, своими бровями зазывая в подсобку, то посылал в жопу и уходил курить. — Ты бы видел эту муку на своей физиономии, Галлагер! Человеку нужно заниматься тем, что приносит чёртово удовольствие - слышал такое? — А ты слышал, что путь к цели никогда не бывает лёгким? Хотя кого я спрашиваю. — Бля, да с кем я разговариваю об удовольствии - с тем, кто мечтает сдохнуть или лишиться конечностей. Для этого не надо проделывать столь муторный путь, особенно в нашем районе! Просто погуляй под железкой ночью - и повод для геройства там словишь и пулю, Эрик Рыжий, ёпт. В семействе Галлагеров царил свойственный им хаос. Общими усилиями они с трудом накапливали сумму, на которую можно было не сдохнуть зимой, еле-еле сводя концы с концами. Карл захватил свои манатки и перебрался жить под лестницу, обустроив там себе спальное место, а в скором времени и вовсе стал ночевать в фургончике, создав там алтарь Меган Фокс на потолке. А в свободную комнату он подселил проститутку. Дебби переживала настоящую смерть ненастоящей тёти Джинджер, зациклившись на этой теме. А позже влюбилась в стрёмного тощего дружка Карла и всячески пыталась завладеть его вниманием. Фиона потрахалась с каким-то женатиком, и на неё объявила охоту его разъярённая супруга. А потом в один прекрасный день неожиданно в страну вернулся Стив - примерно в то же время, когда бабулю выпустили из тюрьмы. Та чуть не взорвала к чертям их дом, обустроив в подвале лабораторию мета, и была изгнана. Фрэнк сначала носился в поисках лжесвидетелей, чтобы его не обвинили в убийстве мужа Шейлы - Йен тогда отправил его за помощью к Терри Милковичу. А потом он чуть не обосрался, когда вышла бабушка, и превратился в её мальчика на побегушках. А Лип... Он всё больше сходил с ума из-за Карен, и Йен не мог больше держать язык за зубами, хотя терпел он долго, и даже поддерживал его шутки про Чуди. Но продолжать дальше молча наблюдать, как брат проябывает свою жизнь из-за какой-то шалавы, которой он нахрен не сдался, стало выше его сил. Он занимался алгеброй, когда прибежал Карл и доложил Липу о том, как Карен провела свой день. — Приставил за ней Карла следить? Зачем ты до неё докапываешься? — Она вроде не в земле, да и я без лопаты. Бля, ему всё шуточки... — Забей, чувак. Лип отвернулся и стал переодеваться, а Йен послал к чёрту все сдержанность, любезность, уважение - всю эту тактичную хуйню, и отбросив учебники, вскочил, переходя все личные границы брата: — Или что? Хочешь жениться на ней? Любить до конца жизни? — Я приглядываю за ней, она - мой лучший друг. — Нет, я - твой лучший друг, а она - перепих. — Нет, ты - мой брат, которому пора завалить. В попытке достучаться до голоса разума этого идиота, Йен честно пытался сохранить хоть немного деликатности: — Друзья обычно желают друг другу счастья. Так Карен лучше. Но тут не выдержал Лип и начал защищаться: — А с каких пор ты вообще про счастье заговорил? Ты вообще хочешь сдохнуть за свою страну и считаешь себя Божьей ошибкой. В комнате так же присутствовал Карл, который сидел на своей кровати и с интересом наблюдал, комментируя: — Школьный психолог меня так называет. В ответ Йен перешёл на крик, бросая в брата колющие своей блядской правдой доводы: — У неё на руке татуировка "шлюха" и она отсосала мне, когда ты попросил! От последнего факта Карл аж подскочил в кровати, а Лип, который безуспешно пытался прикурить сигарету от старой зажигалки процедил: — Ты лучше заткнись! Но Йен давил до конца: — Ты будешь держать её под боком, пока у Карла не начнутся стояки, чтобы она и его обработала? Лип отпихнул назойливого брата и выскочил прочь. Карл обиженно сообщил, что стояк у него уже был. А Йен устало подумал, что нужно было раньше начать открывать брату глаза. В тот день они не знали, что это будет лишь началом их раздора. Позже Йен задумается над брошенными Липом в гневе словами, и придёт к выводу, что тот не прав. Йен не считал себя какой-то ошибкой, и принимал себя таким, какой он есть, нисколько не стесняясь своей ориентации. Ещё будучи совсем мальчишкой он с легкостью принял свою природу и никогда ей не противился. Просто он - несовершеннолетний подросток, который живет в паршивом районе, и его жизнь не станет легче, если все вокруг будут знать о нём интимные подробности. Все те, кто имеют для него значение, в курсе. Но он не собирается скрываться всю свою жизнь - он ни за что не станет жениться для прикрытия на женщине, как например, это сделал Кэш, и мучиться, живя словно за решёткой, в которую сам же себя и посадил. Как любой человек, он намерен стараться быть свободным и счастливым. Просто всему своё время. К тому же сейчас он находится в отношениях с запуганным отцом и обществом парнем, который всячески отрицает, что он - гей. Через несколько дней их дом неожиданно удостоил своим визитом полковник из министерства обороны с серебряной звездой на погонах. Йен поприветствовал его по всем правилам, они представились друг другу, парень рассказал про юношескую военную школу, мужчина - про Иран... А потом протянул ему пачку документов для поступления, попросив передать их Липу: — Природа боёв меняется. Нам нужны творческие люди. Внутри Йена что-то щёлкнуло, но проявив всю свою военную выдержку, он пообещал всё передать брату и проводил полковника до двери. Когда явился Лип, Йен отжимался, а брат опять начал заливать про Карен - с тех пор, как та приняла предложение Джоди, он не говорил ни о чём другом. В этот раз Йен его не слушал.       Лип 5 — Сколько раз ты можешь отжаться? Лип был сбит с толку этим вопросом, что был совершенно ни к месту. Он ему тут душу изливает, а рыжий гад его не слушает! — Не знаю, пять-шесть. Ты под кайфом? В следующее мгновение Йен оказался с ним лицом к лицу, перечисляя свои навыки: — Я могу отжаться сто раз, пробежать милю за шесть минут и с двухсот ярдов попасть в родинку из М-16. Безумные глаза, раздутые ноздри, пылающие щёки - ну точно псих, а не его брат, Лип аж отшатнулся: — Тебе точно косяк нужен. — Ты хоть представляешь что это значит, когда герой войны рекомендует тебя в Вест-Пойнт? — Я над этим пока работаю... Нужно ещё время. — Уже не нужно. У тебя получилось. Парень не мог понять о чём речь: — Что, Макнелли сам тебе отдал? — Не мне. Поздравляю. На его колени прилетела папка с документами, где красовалось имя "Филипп Галлагер". — Бля! Я ещё не успел ему про тебя рассказать. Это ошибка! Завтра я его найду. — Не утруждайся, - бросил Йен, вылезая из потной одежды. Он что, блядь, издевается?! — Ты что, ныть собрался? Да я только из-за тебя начал общаться с этим пытателем! — Мне не нужна твоя помощь, - голос брата звучал твёрдо и спокойно, а вот Лип начинал закипать: — О, сказал бы раньше. Чтобы я не тратил лето на объяснения ёбаной тригонометрии. Я вообще не хотел, чтобы ты поступал! — Теперь я сам попробую! Всплеснув руками, Йен вылетел из комнаты в ванную, а Лип в бешенстве пошёл вниз по лестнице, бубня так, чтобы кретин мог его услышать: — Ничего ты сам не можешь. — Пошёл ты, Лип. Он остановился и ждал, что сейчас брат обязательно пизданёт что-нибудь ещё, спиной ощущая его жёсткий взгляд. И без того жаркий воздух раскалился до предела. — Вали к своей шалаве и неизвестно кому: ни то сыну, ни то брату. Сначала Лип оседлал Йена на полу, вмазывая тому по нахальной рыжей роже, а потом Йен повалил Липа в ванну, срывая занавески, душ был включён, так что оба мгновенно промокли, но вода нисколько не остудила их пыл. Наоборот, они с ещё большим азартом разукрашивали друг другу лица, пока Йен не замер, держа брата за кудрявые волосы и занеся его голову над кафельным краем ванны. В этот момент Лип с принуждённым смирением ощущал его внутреннюю борьбу и усиленное до дрожи в мышцах напряжение, а через несколько секунд рыжий придурок отпустил его со словами: — Я сам попаду в Вест-Пойнт, без тебя! Шатаясь, Лип выбрался из ванны, сплёвывая кровь. Вот с-сука, возомнил себя ссаным героем, без которого страна не справится в своей великой миссии по угнетению арабских стран. Гандон мелкий! Ещё неделю назад они вместе с этим идиотом кружили Дэббс по дому, обрадовав, что помогут ей с её вечеринкой. На той чертовой вечеринке не всё пошло как она хотела, но они оба сделали для младшей сестры всё, что было в их силах. Йен, например, очень кстати привёл Мэнди Милкович, которую Лип позже той ночью остервенело будет втрахивать в стену. Девчонка оказалась неимоверно горяча, и помогла ненадолго отвлечься от мыслей о его подруге и её тупом женихе. Но вот идея подослать её к Джоди, чтобы соблазнить, не увенчалась успехом. И на утро явилась Карен, залупив Липу по яйцам - тогда Йен вынырнул из бассейна, чтобы остановить разъярённую бестию, пока та не отбила ему все причиндалы. И тогда же его мир перевернулся, когда он узнал о её беременности. Если Лип и был способен оставить в покое девушку, позволив ей жить своей жизнью, то своего ребенка он ни за что и никогда не бросит. Вот хоть убейте, но такого не случится. *** Это грёбаное лето продолжало жечь во всех смыслах. Дождя не было, казалось, вечность. А пиздеца происходило всё больше. Когда Липу показалось, что хуже уже быть не может, копы выпустили бабулю из тюрьмы. "Помиритесь с Йеном. Вы - моя опора, куда я без вас?" - слова Фионы отзывались ёканьем у него в груди. Они не общались с Йеном уже вторую неделю, и это была самая долгая ссора в их жизни. Но сказанные им мерзости никуда не делись, прочно засев в его голове. Лип сильно скучал по брату, но злился на него ещё сильнее. Нет, не так. Он точно не знал, какое из чувств было на самом деле сильнее, и это злило его ещё больше. Поэтому прежде чем всё-таки зайти в "Kash and Grab" он долго ошивался возле магазина, борясь со своими эмоциями, но в конце концов сдался. Зайдя, он взял пиво и подошёл к прилавку, где сидел этот рыжий придурок. Лип рассказал ему, что бабушка прикатила. Но тот лишь молча пробил пиво на кассе и стал ждать оплаты. — И что? Всё? В молчанку играем? Они неотрывно смотрели друг другу в глаза: Йен сидел, сложа руки перед собой и плотно стиснув челюсти, и чем дольше Лип глядел на его перекошенное сдерживаемым гневом лицо, тем сильнее хотелось въебать. Ну нет, блядь, у него сейчас и так дерьма хватает, хер ли этот недоумок выёбывается? Будто Липу не о чем больше беспокоиться. У долбоёба реального повода-то злиться не было! Тоже мне нашёл козла отпущения! Обвинил значит брата во всём своём дерьме и теперь королеву драмы разыгрывает. И всё это именно тогда, когда он так нужен, сука! Лип психанул: ему необходимо было размозжить что-нибудь о твёрдый камень сию же секунду, и чтобы этим чем-нибудь не оказалась рыжеволосая башка, он нашёл помидор и зашвырнул брату за спину, потом - другой, а этот мудозвон продолжал молча сидеть за прилавком, только плотнее сжимая кулаки. Тогда Лип схватил арбуз и расхуярил его об пол, что-то неистово вопя, сам уже не помня, что именно. После этого он, весь липкий от арбузного сока, поспешил свалить оттуда как можно быстрее.       Микки 22 Разбитый посреди магазина арбуз представлял собой ужасающую картину из красного месива. По стенам были размазаны помидоры. А Галлагер сидел за кассой с выпрямленной словно струна спиной и меланхолично допивал бутылку пива, глядя в пустоту перед собой. Чё за нах, он отлучился всего на пятнадцать минут! — Эээ, Галлагер, ты говорил, что у вас чистый магазин! Тот перевёл взгляд на Микки и сделал последний глоток, прежде чем швырнуть пустую бутылку в мусорное ведро. И попал, гад. — С каких пор ты бухаешь на работе, мужик? — Это не моё пиво. Ответ был настолько не логичный, а его взгляд такой непроницаемый, что брюнет растерялся. — Кончай это дерьмо, чувак. Что тут произошло? Рыжий, наконец, пошевелился и вышел из-за прилавка. Взяв швабру, он стал сгребать арбуз. — Бля, тебя же было не заткнуть, пока не приперся тогда красавцем размалёванным. И вот уже вторую неделю ходишь мрачнее тучи. Может, хоть дождь, наконец-то пойдёт... Галлагер отжимал тряпку в ведро: — Не обращай внимание, Мик. Это семейная хуйня. — Фрэнк? — Нет! Лип... — О, ты не представляешь сколько раз мы с сеструхой срались до взаимной ненависти и готовы были убить друг друга. Но мы, блядь, отходчивые... — А с братьями? — Мы с ними не настолько близки, чтобы ссориться. Игги и Колин - как сладкая парочка, всюду вместе, два придурка. Тони сам по себе, но и старше нас раза в два, мать родила его, ещё в школе. Да и посадили его сейчас на нехилый такой срок... — Знаешь вы с ней вообще не похожи на остальных кудрявых светловолосых Милковичей. — А то-то все Галлагеры - близняшки! Мы просто в мать пошли, а не в этого мудака. — Она была бледнокожей брюнеткой? — О да, прямо вампирша! Мэнди очень на неё похожа... За это отец её и обожает. Микки терпеть не мог разговоры о своей семье, но рыжему пиздёнышу сам же всё и разбалтывал незаметно для себя. Зато засранец, наконец, соизволил улыбнуться, правда непонятно что именно развеселило его дурную башку. Глядя как Галлагер дотирает последние капли несчастной ягоды, Мик прислонился к прилавку и, стянув конфетку, спросил: — Так и чем же не угодил Липу бедный арбуз? Тот опять язык прикусил, и Милкович пожалел о своём вопросе, неясно каким хером вообще заданный. Меньше всего ему хотелось знать подробности глупой ссоры двух идиотов. — Не моё дело, конечно. Но может пора вам уже завязывать со всей своей хернёй. А то Линда так овощей не напасётся. *** Это знойное лето было не самым худшим в его жизни. От чего-то всё, за что он брался, давалось легко, а окружающее скорее забавляло, нежели раздражало. Терри частенько пропадал по несколько дней, чем избавлял сына от своего постоянного давления. Галлагера стало чуточку меньше - тот очень рьяно взялся за подготовку к поступлению в свою обитель зла. Он утыкался в книжки при любом удобном случае, отжимался между стеллажами, подтягивался на всех попадающихся под руку балках и много бегал. Микки тоже держал себя в форме, притаранив домой гантели со свалки и, устроив себе целое стрельбище под рельсами в стороне от домов. В основном он приходил туда пострелять в одиночестве, но как-то раз притащил туда и рыжего паршивца. — Какие планы после смены, готовиться к марафону? — Я бегаю, чтобы избавиться от напряжения, ну и форму поддержать. — Когда мне нужно избавиться от напряжения, я иду стрелять по мишеням. Кстати, тоже очень полезный навык на войне, Форест Гамп. — Я отлично стреляю, Мик. Этому учат в военной школе, знаешь ли. — Спорим, тут я тебя обойду, снайпер? Рыжий скривил снисходительное лицо: — Легко проверить. Но я с весеннего семестра не держал оружие. — Дам фору, погнали! По дороге Милкович захватил из дома пару Ругеров и повёл Галлагера через пустырь. Оружие в руках рыжего парня смотрелось нелепо - пока тот не начал стрелять. Ни одна из шести пуль не прошла мимо цели. В меткости пиздёнышу, действительно, не откажешь. Вслух Микки этого не сказал, а лишь кинул тому другую обойму: — Дуракам везёт, ну-ка повтори, и отойди подальше. Ладно, Мик был впечатлён, более того - это зрелище было пиздецки сексуальным: выпрямленная спина, широко расставленные ноги, цепкий взгляд, ствол зажатый в широких руках, длинный палец спускающий курок... В штанах зашевелилось. — А из тебя бы вышел неплохой гангстер, кадет! Галлагер перевёл на него насмешливые зелёные глаза: — Я так понимаю, это можно счесть за комплимент. — Это констатация факта, напыщенный придурок! — Я не про то, что ты сказал, - рыжий стрельнул глазами на его раздувшуюся ширинку, - Ты-то будешь стрелять или снимем твоё напряжение иным способом? Они рисковали, пиздец как. Они рисковали каждый раз, но сегодня особенно. Да, они находились в стороне от жилых домов, над головой громыхала электричка, и они скрылись в кустах. Но в этих кустах мог шляться кто угодно, и дома были слишком близко, и братья Милковичи могли заявиться пострелять. И прямо вот сейчас тоже могли, когда Йен втрахивал Микки в ствол дикого яблоневого дерева, об которое тот уже ободрал все ладони. Позже они вернулись к стрельбе, и приятно провели остаток дня, весело соревнуясь, словно двое беспечных мальчишек. Когда окончательно стемнело, они курили, устроившись на старом диване под железкой, и Йен внимательно взглянул на него изподлобья и спросил: — И часто тебе приходится им пользоваться? На что Микки ему уклончиво ответил: — Не чаще, чем того требует ситуация. *** К концу лета работа у Линды оставалась больше для прикрытия, так как Микки полноценно вернулся к семейным делишкам. Галлагер вновь разговорился, и Мик был вынужден услышать рассказ об очередном члене его семьи - о матери Фрэнка, внезапно выпущенной из тюрьмы по состоянию здоровья. Как-то раз рыжий опять явился в магазин с разбитым еблетом и с похмелья - накануне он помирился с братом. А Мэнди стала явно витать в облаках - влюбилась или просто прислушалась к Микки, хрен её поймёшь, но даже черты её лица стали мягче.       Йен 23 Йен не мог избавиться от навязчивой мысли, что он живёт в тени блистательного, такого охуенного Липа. Она пришла ему в голову на следующий день после их драки, когда он надевал кофту с пятном на груди, оставленным ещё старшим братом - осточертело донашивать чужую одежду! Здравый смысл, засевший где-то на дне разума, подсказывал, что всё это высосано из пальца, и мелкая обида на нелепую ошибку (этот паршивец нехотя, как-то случайно, палец о палец не ударив, получил рекомендацию в Вест-Пойнт, которая ему самому сможет пригодится разве что в сортире, когда внезапно кончится туалетная бумага) переросла в возложение на брата вины за собственные неудачи. А то, что этот считающийся смышлёным кретин, способный добиться лучшего, приложив для этого минимум усилий - другим-то надо наизнанку выворачиваться для достижения целей - норовит всё проебать и угробить свою жизнь к чертям собачьим, лишь подогревало обострившееся чувство несправедливости, разъедающее мозг в рыжеволосой голове. Трудно было уже судить, кто из двух братьев наговорил больше гадостей друг другу, или кто первый перешёл все границы... Но чем дольше они не разговаривали, тем больше рыжий себе накручивал. У старшего ещё ума хватило сделать шаг навстречу примирению - жаль только, что младшего этот жест лишь сильнее разозлил. Йен прямо полыхал изнутри, когда Лип попытался, как ни в чём ни бывало, вывести его на непринуждённую беседу. Горло перехватило спазмом ярости, так что он не смог бы что-то сказать, даже если бы захотел. Из оцепенения, в которое парень себя загнал, его вывел только Микки, и то не сразу. Но прошла неделя, другая, июльская жара сменилась августовским теплом, и мозг тоже начал остывать. Обида сменилась лёгкой горечью, чувство несправедливости - верой в себя, а сожаление о судьбе брата - разочарованием. В последнюю летнюю декаду, когда в гостиной Йен тренировался, а Дебби выбирала наряд на первый учебный день, явился Лип и как ни в чём ни бывало, сообщил, что они с Карен снова вместе. Йен прекратил отжиматься, напряжённо замерев в сидячей позе. — Теперь я смогу быть отцом своему ребенку. Сестра убежала переодеваться, определившись со своим выбором, а младший Галлагер, наконец, заговорил, и в непривычной для их дома тишине его голос прозвучал очень отчётливо: — Даже противно. Лип развернулся к нему и торжественно воскликнул: — Дамы и господа, он - говорящий! Тот, поднявшись на ноги, приблизился к брату: — Ты можешь чего угодно достичь! Тебе нравится такой выбор? — Я не брошу своего ребенка, как Фрэнк. — Ну и жаль, - выплюнул Йен. Вытирая пот полотенцем, он мерил комнату неспешными шагами, когда Лип пошёл на него в вербальную атаку: — И вообще, это ты встречаешься с Мэнди, чтобы ебать её брата! Даже в Пентагоне говорят, что не зазорно быть геем. Но у тебя кишка тонка всем рассказать! — Зато я не связан с беременной шлюхой! — Заткнись! - Лип толкнул Йена, но он уже не мог остановиться: — Теперь и школу бросишь? Устроишься в "Бестбай"? Интересно, когда ты переключишься на клей? Они толкали друг друга всё ожесточённее, когда прикатила бабушка: — Эй, эй! Я понимаю в чем дело. На своих мальчиках повидала. Один из львов должен покинуть пастбище. Сильнейший должен выгнать слабого или съесть его. Такие задачки решаются кровью. Подеритесь. Узнайте кто альфа-самец. Как бы безумно не звучали её слова, но стрелку под рельсами на завтрашний вечер они забили. И колошматились там, пока оба не выбились из сил и не завалились спиной на землю, пытаясь отдышаться и прийти в себя. — Ну уж прости, что я родился первее. Умнее. И красивее. Йен глядел сквозь рельсы на небо над головой и думал, что этот кретин, лежащий рядом, уже даже не раздражал, поэтому в ответ он лишь беззлобно обозвал его: — Хуйло. — Еблан. Они полежали ещё немного, пока дыхание приходило в норму, и Лип предложил: — Может по пиву? — Давай. В этот раз шаг навстречу снова сделал не рыжий, но он хотя бы уступил, так как устал бороться и противиться тупым решениям старшего брата - каждый дрочит как хочет, вот и пусть, раз считает себя таким умным. *** Не смотря на перепетии с братом, извечные семейные проблемы и трудности с изучением точных наук, это лето выдалось лучшим в его жизни, потому что оно принадлежало ему и Микки. И как бы сопливо это ни звучало, Йену было плевать, потому что это было именно то, что он чувствовал. К тому же, когда лицо брюнета озарялось лучезарнейшей из когда-либо видимых парнем улыбок, то появлялась надежда, что нечто схожее чувствует не только он. Йен определённо был по уши влюблён - по крайней мере, он не знал как ещё назвать ту вибрацию, возникающую от слов, взглядов, прикосновений или просто присутствия рядом Микки Милковича и распространяющую по всему его естеству волны тепла.