Gallavich Story

      Йен 38 Йен не успел морально загнать себя в угол, потому что жизнь не стояла на месте, и у Галлагеров пошла такая движуха, в стороне от которой оставаться было невозможно. Но перед его внутренним взором постоянно маячило лицо Микки - то с ослепительной улыбкой, освещающей всё вокруг; то с языком, игриво обводящим пухлые губы, изогнутые в похотливой ухмылке; то с широко распахнутыми затуманенными страстью глазами и приоткрытым в истоме ртом; то с бровями, возмущённо взлетающими под линию волос... Но самое хуёвое было видеть его таким, каким он видел его последний раз. То самое, бледное лицо, с которого вмиг схлынули все привычные эмоции вместе с тёплыми красками, с потухшими, но проницательными глазами, наполненными не только болью и смирением, но и как при воспоминании казалось Йену, так же - сочувствием и сожалением. Лишь вечерами после всей дневной суматохи парень мог полностью погрузиться в свои мысли о Микки. Он с болью в сердце предавался приятным воспоминаниям об их ночёвке и внезапном поцелуе в фургоне; листал их лаконичную переписку; до дыр разглядывал те пару фоток, что у него имелись - селфи со стройки и фотку в профиле мессенджера. Он проверял Фейсбук, в котором никто из них никогда особо не тусил, на случай, если Милкович вдруг выйдет онлайн. Но у него была абсолютно пустая страница, без аватарок, на которую тот последний раз заглядывал пару недель назад. Йен так же проверял страницы его братьев, которые не брезговали соцсетями, и нашёл у них ещё несколько фоток с брюнетом - групповых, на заднем дворе Милковичей. На одной из них за кривляющейся физиономией Игги, на заднем плане Микки курил, прислонившись к тачке, и выглядел при этом так... круто и горячо, что у Йена мгновенно пересохло во рту. Ещё одну фотку он нашёл у Мэнди в альбоме с её близкими людьми - смазанную, но очень душевную, где не ясно кто кого бьёт, брат - сестру, или сестра - брата. Он начинает немного сходить с ума? А этот тёмноволосый засранец продолжает не брать трубку, так и не прочитав ни одного сообщения, а потом его телефон и вовсе оказывается вне зоны действия сети. Естественно, он забил на работу в магазине, и судя по всему дома тоже не появлялся. Через несколько дней после случившегося у Милковичей они с Липом пересеклись с Фионой в галлагерском доме, куда зашли взять кое-какие вещи для Карла. Младший брат звонил им - мальчишка помирал от тоски и просил зайти их в гости. Они как раз собирали ему звёздочки ниндзя со стен и потолков, когда заявилась полная энтузиазма сестра и как ни в чём ни бывало объявила, что собирается взять опеку. Йен на всякий случай тупо уточнил: — Над нами?... — Это единственный способ оставить всех здесь. Они переглянулись с братом, одними глазами спрашивая друг у друга всё ли у Фи в порядке с головой. И лишь больше стали сомневаться в этом после того, как она посвятила их в свой смелый план. Но целиком и полностью поддержали старшую сестру, потому что ничего другого в сложившейся ситуации им просто напросто не оставалось. Для начала Фионе нужно было предоставить налоговую декларацию для подтверждения своих доходов. Коей у неё, разумеется, не было. Так что они дружно отправились в бар "Алиби" - вчетвером вместе с притихшим Джимми-Стивом. Кев радостно всех поприветствовал и налил каждому по бокалу пива. А Лип, который с детства считал его налоги, принёс коробку с документами и честно спросил можно ли вписать имя Фионы в его декларацию. Тот просто пожал плечами, согласно кивая. Они успокоили свою совесть тем, что если федералы прижмут их большого и доброго, но совершенно недалёкого друга, то быстро раскусят, что его подставили, и сам он никакую аферу провести не способен. У Галлагеров других вариантов просто не существовало. — Ещё что-нибудь? — Да, заверьте завещание. — Какое? — От тёти Джинджер. Хорошие новости: она умерла. Дом - наш. — Для завещания нужно свидетельство о смерти. — Да, а ещё нужен труп... При этих словах, Йен вспомнил, как, лёжа головой на мягком животе Микки, слушал его рассказ о том, как тот собирал черепашки животных. Сестра пошла снимать ксерокопии, а их отправила к нотариусу заверять поддельное завещание тёти Джинджер. К ночи Ви обещала раздобыть и её поддельный труп. По дороге они обсуждали абсурдность всей этой затеи и справится ли Фиона, если выиграет суд. — Ей не привыкать. Лишь бы не пришлось называть её мамой, - заключил Йен. Около железки их нагнала Мэнди. Он постарался как можно более непринуждённо расспросить её о Микки, но не добился никакой полезной информации. Девушку больше интересовало мифическое поступление Липа в университет, на которое его брат вообще не подписывался. Йен начинал уже сходить с ума от беспокойства о брюнете, а похуистичные ответы Мэнди лишь усилили это чувство. Так что он окончательно поник, передумал навещать мелких братьев и помчался на заброшку с чётко поставленной целью найти своего пропавшего гопника. Йен же предоставил ему достаточно времени, чтобы побыть наедине с собой - так ведь? Ему было необходимо увидеть Милковича своими глазами и убедиться, что с ним всё хорошо. Территория некогда жилого квартала была не маленькой. Рыжий перебегал из одного заброшенного здания в другое, поднимался по ступеням с этажа на этаж, оглядывая помещения, но натыкался только на бомжей и животных. Он носился так до тех пор пока, наконец, не поднялся на очередную крышу и не услышал выстрелы с соседнего здания. Приглядевшись, он узнал этот крепкий силуэт с чёрными волосами и почувствовал, как тепло разливается по груди. Сука, как же он скучал! Микки стоял посреди просторного продуваемого всеми чикагскими ветрами зала на верхнем этаже, широко расставив ноги, и спускал обойму в несчастного плюшевого медведя. Чёрная безрукавка с капюшоном обрамляла его напряжённые бицепсы. Он не сводил глаз со своей цели, когда Йен поднялся. Галлагер прислонился спиной к подоконнику и попытался завести разговор. Он отметил про себя, что побои брюнета всё ещё не зажили - пожелтевшие синяки и багровые ссадины испещряли его прекрасное лицо. И парень явно включил режим игнорирования надоедливых рыжих помех. Зараза. Йен не собирался кричать и вообще повышать голос, но не сдержался. Ему, блядь, тоже нелегко! Этот говнюк пытается перечеркнуть всё, что между ними было и сделать вид, что всё это ни черта не значит, и что их ни хренашечки в этой грёбаной жизни не связывает и видимо, вообще, никогда и не связывало. Если ему нужно ещё время, чтобы прийти в себя, он понял бы, но неужели так трудно ответить? Хоть что-нибудь, ебать его в рот! Пусть бы на хуй послал, потребовал отвалить, дал бы ему по морде. Или бы просто повернул свою упёртую голову в его сторону, вытянул бы гневно свои губы, стреляя леденящим взглядом и кромсая его на мелкие кусочки взмахом бровей. Его бы удовлетворила любая реакция, но не этот тупой игнор, будто Йена просто напросто не существовало в природе. Он не мог так с ними поступить. Вдруг взять и вышвырнуть его к чертям собачьим. Это нечестно. Просто нечестно! Йен пылал праведной яростью, пока быстрым шагом удалялся в неизвестном направлении от заброшки по саутсайдским улицам. Неизвестно куда бы привели его ноги, пока он упивался своей злостью, но тут ему позвонила Фиона и попросила подъехать к моргу, так что он запрыгнул в автобус и вернулся к делам семейным. *** Как только молния на мешке открылась, все отпрянули от трупной вони, которая резко ударила в нос, разъедая глаза, а запоздало натянутые платки на лица мало чем помогли. Йен, Лип, Ви и Фиона стояли в ряд около начинающего оттаивать тела незнакомой и никому ненужной старушки, и тупо пялились на неё. Не смотря на то, что других планов на вечер у Йена всё равно не намечалось, он определённо точно не собирался проводить его весь вот таким вот образом. Поэтому, переборов рвотные позывы и стараясь не дышать, парень склонился к трупу, командуя остальным присутствующим браться за ноги. Немного поколебавшись, они последовали за ним, и совместным усилием переложили тяжёлое окоченевшие тело с пола на кровать. — Ну? Кто возьмёт на себя смелость? - с мрачным весельем спросил Лип, жестом фокусника вытаскивая садовые ножницы из заднего кармана своих джинсов, - У тёти Джинджер не было пальца на ноге - его нужно отрезать. Отступившая было тошнота после слов брата мгновенно нахлынула с новой силой. — Ви, ты же медсестра. — Не дождёшься! Лип стоял в изножье кровати, ближе всех к ступне, с нужным инструментом в руках, но даже не думал о том, чтобы самому отрезать грёбаный палец. Йен чувствовал, как слева от него Фиона отчаянно мотает головой, но при этом явно собирается с духом, и не хотел обрекать сестру ещё и на эту дерьмовую работёнку. Так что он оттолкнулся от комода и решительно выхватил ножницы из рук старшего брата: — Давайте я. Блин! Он подкинул инструмент в руке, размял плечи, пройдя до коридора, и будто с разбегу ломанулся к ноге несчастной старушки. Как только он обхватил палец с двух сторон лезвиями, Фиона озвучила своё опасение: — А кровь не брызнет? Ви их тут же развеяла: — Сердце же не бьётся. Но Йен уже начал колебаться. Он свёл руки, крепко вцепившиеся в кольца инструмента, и когда лезвие чуть надавило на мягкую плоть, решимость окончательно покинула его, и парень отскочил от трупа: — Чёрт! Нет, нет, нет! Нет! Сестра тотчас забрала ножницы из его рук и склонилась к трупу, чтобы всё-таки самой покончить уже с этим дерьмом. В этот момент они услышали шум внизу: кто-то шуршал на кухне, хлопая дверцей холодильника... Неужели, Фрэнк опять возымел наглость явиться и позариться на их припасы?! Но когда они спустились вниз, то обнаружили Дебби, с таким остервенением поглощающую всё подряд, будто она с голодного края явилась, а не из приёмной семьи сбежала. — Дебби? Что случилось? — Ты в порядке? — Не сейчас. Голодная, - сказала девочка с набитым ртом. — Тебя не кормят?! Ты туда не вернёшься! Дебби за обе щеки засовывала вчерашние холодные макароны под кетчупом. — Ты вернёшься домой, Деббс. Я тебе обещаю. С этими словами Фиона поднялась обратно наверх и, наконец, сделала то, что нужно было сделать, и на что у всех остальных кишка оказалась тонка. *** Она выиграла суд. Фрэнка отцовских прав не лишили, но Фионе опеку предоставили. Только недолго они праздновали. Детей вернули домой, но, оказалось, что дома у них больше не было. Махинацию с наследством провернули не только они, но и кузен Патрик. И дата на его липовом завещании была всего лишь годовой давности, так что обходила их собственное... Они проебались и не учли всех ебучих родственников и болтливые языки парамедиков. На семейном совете после нелепых поминок тёти Джинджер, где прах безымянной старушки развеяли на углу улицы, и стычки с гандоном-кузеном, Галлагеры дружно обдумывали, какие у них есть варианты. Дебби записывала: 1. Завещание - подделка. 2. Тётя Джинджер - чокнутая. 3. Убедить Патрика отступить. 4. Убить Патрика. Лип провёл целый день, изучая имущественное право, но это не дало никаких дельных результатов. Доказать невменяемость человека и так-то сложно, но когда этот человек мёртв последние лет десять - в принципе невозможно. Потому, отринув к вечеру следующего дня первые два варианта, Галлагеры вновь собрались все вместе на кухне, обдумывая третий. Мэнди была единственной, кто предложила хоть какое-то решение. И каким бы сомнительным оно ни было, но других идей всё равно ни от кого не прозвучало. Все вывернули карманы, чтобы собрать двести баксов - цена за силу убеждения братьев Милковичей с существенной скидкой. Даже вскользь слышать упоминание о Микки было болезненно. Будто они были друг другу чужими людьми. Брюнет по-прежнему не выходил с ним на связь, наверное, поменяв номер или добавив его в чёрный список. Вот уже больше двух недель, Йен не имел понятия, чем живёт Микки. И тот тоже был абсолютно не в курсе того дерьма, которое творилось в его жизни. На работе в минимаркете парень постоянно ловил себя на том, что мысленно рассказывает в подробностях об очередных семейных перипетиях тому, кого на самом деле и рядом не было. Ну что ж, теперь Микки узнает от Мэнди, что скоро всё галлагерское семейство окажется на улице, если тот не будет достаточно убедительным. Вынося мусор, рыжий поёжился, ощущая, как вечерняя прохлада пускает лёгкие мурашки по его голым плечам. Лето было на исходе. В доказательство на тротуаре уже лежали первые пожухлые листья. Начинался новый учебный год, и по традиции Галлагеров, начинался он с очередного тотального пиздеца. А по его личной традиции - без Микки... В этом году его южный гопник избежал тюряги, но при этом избегал и Йена. То есть он был где-то рядом, на свободе, но всё равно вне зоны доступа. На душе было так гадко от осознания того факта, что Микки просто выбросил его из своей жизни и живёт дальше. А ему самому-то что прикажете делать? Притвориться, что нихуя между ними никогда не было? Йен упирался ладонями в холодный металл крышки мусорного бака. Милковичу просто нужно больше времени. Он чётко показал, что не желает его сейчас видеть. Он просто не готов... Судя по словам Мэнди, Мик хотя бы вернулся домой. Это уже кое-что. — Йен! Рыжий обернулся, соображая, что звук его имени уже несколько раз сотряс влажный вечерний воздух, а до его слуха дошёл далеко не с первого. На крыльце стояла Мэндс, кутаясь в толстовку Липа, из-под которой торчали её голые ноги в крупных мурашках. — Ты чего там застыл? — Курю, - ответил парень, вспоминая, что как раз собирался достать пачку, пока не отвлёкся на собственные мысли, и полез в задний карман. — Сейчас дождь начнётся. Воткнув сигарету между зубов, Йен запрокинул голову и увидел, что небо - тёмное, полностью застеленное густыми тучами до самого горизонта. Он несколько раз чиркнул зажигалкой, прежде чем та соизволила выдать огня, и жадно затянувшись, выпустил дым в жёлтый воздух, который окутал пустую улицу в предгрозовой тревоге. — Может курнём чего повеселее, но в тепле? Оказывается, Мэнди всё ещё стояла на пороге их дома и ожидала, когда он войдёт внутрь. — Супер! На первом этаже было тихо: Фиона отправила детей спать, а сама уединилась в своей комнате вместе с Джимми. Лип устроился в кресле, перекинув одну ногу через подлокотник, и накручивал фольгу на бонг. Накуриться было офигенной идеей. День выдался особенно паршивым в череде всех остальных таких же зашибенно прекрасных дней. И не у одного Йена. Этот вторник не задался с самого начала, когда кузен Патрик самоуверенно заявился в их дом, чтобы снять свои сраные замеры. Сразу после того как Мэнди была отчитана Фионой за подобранный ею слишком откровенный наряд для Деббс и оскорблена Ви коверканьем своей фамилии - думая, что за глаза, но та всё слышала. Лип был огорошен возвращением долбанной Карэн - Йен не стал впускать эту суку в дом, заботясь о чувствах своей подруги, но, отправив её ждать под рельсами, позвал брата. Так что расслабиться никому из них точно не помешает. Йен прыгнул на диван и наклонился к протянутому ему гашишу, который старший Галлагер поджигал, пока младший самозабвенно затягивался. Парень откинулся назад, подольше задерживая дым во рту. Вскоре все трое вели какую-то охрененно оживленную дискуссию, суть которой периодически ускользала то от одного, то от другого и меняла своё направление. Фиона спустилась, когда молодые люди до слёз угорали, сами не помня над чем именно. Братья подскочили, обнимая сестру с двух сторон с громкими криками "мамочка Фи" и увлекая её за собой в их импровизированную лаундж-зону в гостиной. Они по-новому забили бонг, а Фи притащила огромную пачку чипсов, мгновенно умятую всей весёлой компанией.       Лип 9 Чёртова Карен. Почему рядом с ней Лип становился безвольным кретином? Он очень сдержанно - насколько это вообще было возможно - пообщался с этой... внезапно свалившейся на голову стервой. Но внутри у него всё пылало адским пламенем. Какого хера она вернулась? Такая вся из себя бедная овечка стоит под рельсами - куда Йен заботливо её отправил гнить в ожидании, когда пошёл отрывать его от первоклассного минета - мнётся как целка, строит из себя раскаявшуюся грешницу. Но он-то знает, что это очередная её изощрённая игра. Этот её искусно сыгранный образ стоял перед глазами. И творил с ним просто парадоксальное дерьмо. Злил до хруста в костях. Пугал до дрожи в поджилках. Раздражал до кома в горле. Расстраивал до ряби в глазах. Возбуждал до звона в яйцах. Так что в итоге он сорвался на Мэнди. Опять. Но она же сама напросилась, чёрт возьми! Когда внезапно попросила: "Если я тебе здесь мешаю - ты скажи." Он и сказал, блядь! Всё как есть выложил. Ну, может быть, немного перестарался с напором и выбором выражений... Но он не стал себя этим гнобить: просто пошёл и трахнул Карен. Легче не стало ни на грамм. Йен имел мудрость прикусить язык и помалкивать, только смотрел на него с укоризной во взгляде. Когда через несколько дней Мэнди с утра заявилась к ним домой под предлогом забрать оставленные вещи, Лип под действием этого самого братского взгляда поднялся следом за отверженной брюнеткой. После его вялых извинений последовало вшивое примирение. Оно длилось катастрофически недолго, так как сначала споткнулось о претензии по поводу его фоток с Карен в тупом фейсбуке, а потом разбилось вдребезги о признание насчёт поданных за него заявок в кучу высших учебных заведений и назначенном на сегодня собеседовании с выпускником "ЭмАйТи". Совместный путь до школы прошёл незаметно за дальнейшим выяснением отношений. Йен предусмотрительно плёлся позади на безопасном для него расстоянии. Когда они переступили через порог учебного заведения, то их спор был на самом своём пике. — Погоди, я не понял, ты и правда не въезжаешь, почему мне это не нравится? — Нет! Его охватило злое бессилие и он обратился к брату: — Йен! Скажи, почему я зол. — И не надейся, - впрочем Лип, действительно, не надеялся на его поддержку в данном вопросе. А Мэнди продолжала делать вид, что не понимает, почему он так возмущён: — Чего ты из-за этого так завёлся? Формы заявок по девяносто страниц. Я целую вечность их заполняла. Или она и впрямь не понимала? В этот момент мимо по коридору продефилировала Карен с такой приторно-сладкой улыбочкой, на какую только она была способна. И Мэнди послала её на хуй. Это было последней каплей в его треснувшей чаше терпения. — Ты мне не мать! И тебя не касается с кем я разговариваю и у кого моя фотка на Фейсбуке! И тебя нихуя не касается иду ли я в сраный универ! Изрыгнув из себя эти очевидные вещи посреди школьного коридора, Лип ретировался во двор курить. И, разумеется, пересёкся там с Карен. Эта стерва будто ждала его там, беспечно сидя на перилах. Не трудно догадаться, что уже через десять минут, они ебались в школьном туалете. Прямо в процессе девушка заржала: — Она пихает тебя в колледж? — Я так рад, что мой член завладел всем твоим вниманием. Мне очень приятно. Он стал расцеловывать её в подбородок, переходя к нежной шее... Но Карен не желала затыкаться: — Я никак не пойму, почему ты не пошлёшь её? — Меньше слов - больше дела, - с этим банальным высказыванием Лип стал трахать блондинку ещё неистовее. Когда он подошёл к дому, около их крыльца тусовался какой-то перец в черном пальто поверх выглаженной светлой рубашки. Он представился тем самым выпускником "ЭмАйТи", который уже прождал его лишние пол часа. — Мне жаль, что вы пришли и ждали, но мне неинтересно, - не церемонясь, парень направился к входной двери. Мужчина, немного опешив, пошёл к калитке, бросая на ходу: — Неинтересно? В "ЭмАйТи"? Очень жаль. Мне вот было интересно побеседовать с парнем у которого средний балл 4.6. А эссе для заявки он сплагиатил. Лип не мог бы сказать, что именно запустило реакцию в его мозгу - любопытство или несправедливое обвинение, но внезапно он остановился сам и остановил Скотта - таким именем, вроде бы, представился этот тип: — Эй! Стойте! Я ничего не плагиатил. Выпускник показал ему документы, и Галлагер не сдержал усмешки. Оказалось, Мэнди скопировала из интернета в его заявку речь Нельсона Манделлы - хорошо ещё, ёпт, что не Мартина Лютера Кинга! Лип рассказал мужику о сложившейся неудобной ситуации - о том, что он вообще не подавал никуда никаких долбаных заявок, и всё это дело рук его, берущей на себя слишком многое, девушки и передал бумаги ему обратно. Чувак не растерялся. Он откровенно опробовал на нём принцип обратной психологии и обратил его внимание на то, как сильно ему нужна будет полная стипендия, если он все же надумает поступать. А также напомнил какой жёсткий конкурс на первом этапе. В конце концов, этот разговор принял неожиданный оборот - парень помчался за ручкой, чтобы написать это сраное эссе. "Ваша тупая тема для эссе на 250 слов требует написать о самом тяжёлом испытании моей жизни..." - начал писать Лип, ещё не имея представления, с какого же именно грёбаного испытания ему следует начать. После они обсудили робототехнику, которую Галлагер хотел бы изучать. Чёрт, он бы действительно этого хотел. Почему он ерепенится и не даёт себе шанс? А вдруг этот пресловутый шанс реально существует даже для таких, как он? Он же гражданин США, ёб вашу мать - все равны в этой свободной стране и всё такое, бла-бла-бла. — Я не хочу сидеть на лекции и слушать, что мне пытаются внушить, вместо того, чтобы думать самому. Эта смелая заява не оттолкнула выпускника "ЭмАйТи", а, напротив - казалось, что ещё больше заинтересовала их обоих в почти светской беседе. — Великие изобретения происходят, когда кто-то начинает мыслить иначе. Когда мужчина покинул их дом, приободрённый Лип остался наедине со своим хорошим настроением и роем новых мыслей и идей. Он открыл бутылку холодного пива, чтобы лучше думалось. И в то же время открылась задняя дверь, впуская внутрь хмурого Йена и такую же Мэнди. Брат швырнул рюкзак в угол и молча умчался наверх. — Что это с ним? — Без понятия. Весь день сам не свой, - буркнула брюнетка, оставшись нерешительно стоять у входа. Её взгляд был странной смесью нежности и озлобленности. Эта девушка в любой момент была готова броситься. Вопрос был только в причинах: защищаться или защищать, бить или трахать, ненавидеть или любить. Она с одинаковым рвением была способна на всё. Это и пугало, и возбуждало, и отталкивало, и притягивало... В тот момент Мэнди смотрела на него взглядом загнанной в угол собаки, которая замерла в ожидании - ударят её сейчас или погладят. Наверное, он должен был чувствовать себя полнейшим мудилой по отношению к ней. Но ведь она же и завела их в этот тупик, верно? Всеми своими фанатичными действиями. После игры в гляделки, Лип нарушил повисшую между ними тишину: — Ты списала с Нельсона Манделлы? — С кого? Ты думал, я сама её напишу? Она двинулась со своего места, не разрывая их зрительного контакта, и мгновенно оказалась рядом с ним. — Нет, я думаю, что не стоило подавать за меня заявки без спроса. — Я тебя спрашивала, - процедила она сквозь зубы почти по слогам, будто он - полнейший дебилоид, и продолжила, сокращая расстояние между ними, - Я тебя раз сто просила заполнить эти заявки. А ты не слушал. — Да, не слушал, - спокойно подтвердил парень, делая глоток из бутылки. Крик девушки пулемётной очередью полетел Липу прямо в лицо: — А почему? Ты тронулся? Хочешь всю жизнь проторчать в нашей сраной дыре? Ты хоть представляешь, сколько всего мне пришлось украсть и продать, чтобы заплатить за эти заявки? Это был невероятный гемор. И я это сделала ради тебя! Поэтому мог бы быть и по-любезнее. Например, сказать мне - спасибо! Она приблизилась к нему вплотную настолько, что он ощущал её мятное дыхание и брызги слюны на своей коже. Он знал, что она была чертовски права в своей пламенной речи. И потому поблагодарил её по полной программе. Он повторял ей грёбаное "Спасибо", пока хватало дыхалки в процессе их бурного соития на втором этаже. Мэнди была невероятно горяча в этот момент и оба слились в отчаянных воплях, когда вместе дошли до охренительнейшего оргазма. После они свалились в постель одной потной грудой тел, девушка устроилась на его груди и теребила его грубые пальцы своими тонкими с черным лаком на коротких ногтях. — Ты во все заявки вставила речь Манделлы? — Нет. Разбавила парой мёртвых президентов и каким-то Ганди. — И зачем ты отправляешь меня в "ЭмАйТи"? Бостон же далековато. Мэнди стала поглаживать его по ключице. Когда она начала отвечать на его вопрос, то её голос звучал мягко и тихо - что было совсем не свойственно этой своенравной особе: — Я надеялась, что ты возьмёшь меня с собой, но... — Но что? - парень боялся вдохнуть поглубже, чтобы не сбить её с мысли. — Ко мне никто не относился так же хорошо. Ты - лучше местных. Ты - лучше, чем все, кого я видела. Ты заслуживаешь шанса выбраться. Даже если ты и не возьмёшь меня с собой... Я на это и не надеялась вообще-то. Мэнди Милкович казалась крайне уязвимой в своём признании. Чёрт. Он сглотнул подступивший, наконец, к горлу ком угрызения совести. Если то, как Лип относился к ней - это лучшее, что эта девушка, уютно устроившаяся сейчас в его объятиях, знала в этой жизни... то ему было бы пиздецки стрёмно узнать, с кем она связывалась раннее. То, как он её порой использовал, ни во что не ставил, гонял туда-сюда... она считала хорошим отношением! Ебучий случай... Он же вообще не ценил то, что рядом с ним есть такой преданный человек. По велению момента, парень сильнее обнял её и чмокнул в темноволосую макушку. Позже он очнулся от дрёмы, в которую они вместе провалились, и осторожно выбравшись из постели, чтобы не разбудить мирно спящую Мэнди, пошёл искать своего младшего братца, который по приходу из школы хмурой рыжей шаровой молнией метнулся в свою комнату и больше оттуда не выходил. Он хотел узнать что у того стряслось, но Йена уже нигде не было видно. Вот вечно он так, сам по себе. И так-то из-за Микки Милковича загоняется с тех пор, как тот где-то шароёбится после своей стычки с отцом и динамит его. Так сегодня вот вообще бесы вселились. Поколебавшись, Лип пошёл к дому Джексонов, чтобы поговорить с Карен. Это будет честно и правильно. Он нашел её сидящей на крыльце. И объяснил, что они с Мэнди вместе, и больше он не намерен ей изменять, так что их потрахушкам пришел конец. При этом он постарался опустить её ниже своего достоинства. — С ней мне лучше, а с тобой - хуже. В тот момент парень не мог знать, что эти слова будут последними, что девушка от него услышит, будучи в здравом уме. Будучи самой собой. Той самой сукой, которую он одинаково сильно ненавидел и любил всеми фибрами своей души. С которой он больше никогда не поговорит.       Микки 39 Ночи становились заметно холоднее, и спать, завернувшись в плед на твёрдой земле или бетоне, используя рюкзак вместо подушки, ему быстро осточертело. Да и всё тело после такого сна болело, будто тебя ногами всю ночь хуярили. В конце концов, он же не бездомный! Микки столкнулся с Игги в минимаркете, куда пришёл за сигаретами. Они попили с братом пивка, он ввёл его в курс семейных дел, сказал, что помимо прочего у них на носу большая партия мета и им не хватает толковых рук. В поведении бати ничего необычного никто не замечал - такой же мудак, как и всегда. Спасибо воспитанию - даже такой болтливый уебанец, как Игги, не лез не в своё дело и не интересовался у младшего брата, какая кошка пробежала между ним и их папашей. Он лишь предложил быстрее возвращаться домой и заманивал прибыльной работёнкой. Сказал, что Мэнди вновь живёт у Галлагеров. Микки вздрогнул, когда услышал эту фамилию, будто ему больной нерв задели. Ебать. И даже не сразу задумался, где же живёт сеструха, если всю эту ирландскую семейку разбросала по городу соцслужба. Поначалу парень стал приходить только ночевать. Пробирался по-тихому в дом, грелся и отмывался под струями тёплой воды - то, что ванная располагалась в его дальней комнате в данной ситуации было лишь на руку. А бойлер, установленный у входной двери разбудить мог только отсутствующую Мэнди, чья комната была самой ближайшей к выходу. Но в одну из таких ночей он это и сделал. Микки вытирал голову полотенцем, проходя из ванной в свою комнату, и аж подпрыгнул от неожиданности, когда откинул его в сторону - сестра по своему обыкновению без штанов, в одной длинной черной футболке и трусах, сидела на кожанам диване, которым отродясь никто не пользовался, подобрав под себя бледные ноги, и молча наблюдала за ним. — Блядь! Сучка, напугала меня. — И я тоже рада тебя видеть, засранец. Сказав это, она сделала большой глоток пива из бутылки. Потом кивнула ему рядом с собой на упаковку, приглашая присоединиться к ней - с таким видом, будто это не она его комнату оккупировала, а он к ней в гости зашёл. Микки вздохнул, понимая, что не сможет никак отвертеться от её компании, и повернулся к комоду, чтобы во что-нибудь одеться. — Я там тебе постирала твоё тряпье, которое ты оставил в прошлый раз. В верхнем ящике лежит. Но тебе давно пора пересмотреть свой гардероб, братец. Все твои горячо любимые майки видали лучшие времена... — Ага, сразу этим и займусь, как ремонт замучу и на постоянку в офис устроюсь. Он плюхнулся рядом с сестрицей, взял себе бутылку пива, раздражённо извлекая её из прилипшей полиэтиленовой упаковки, открыл зубами и с удовольствием глотнул ещё прохладной жидкости, откидываясь на спинку дивана и игнорируя внимательные синие глаза, которыми Мэнди его откровенно разглядывала. — Нехерово он тебя обработал в этот раз... — Хуйня, - отмахнулся Микки. — Ты вернулся, наконец, домой? — А ты? - парировал он. Сестра не удостоила его ответом, а он спросил её, тут же пожалев, что сам завёл запретную для себя тему: — Что, соцслужбы отстали от Галлагеров? — Не совсем. Фиона получила сегодня в суде опеку над ними. — О, поздравляю... её, - хмыкнул Микки, не зная как ещё реагировать на эти новости из жизни соседской семьи, к которой он сам не имел никакого отношения, но с которой умудрилась почти сожительствовать его сестра. Повезло же ему, блядь... она не могла сродниться с кем-то другим из всей грёбаной округи, про кого он мог спокойно не слушать и сам ничего не спрашивать? — На этом праздник кончился, потому что скоро их выселят из дома на улицу. Он не успел выразить ни удивления, ни сочувствия, ни какой-либо ещё реакции, потому что Мэнди продолжила говорить, делясь излишними подробностями про паршивых родственников, наследство, какую-то мёртвую старушку, пока он изо всех сил старался не вникать в суть. Микки всплеснул руками и собрался с духом, чтобы на одном дыхании выпалить, прерывая её рассказ: — Зачем ты мне это рассказываешь? Она замолчала и лишь пожала своими худыми плечиками: — Не знаю. Видимо, соскучилась - вот и болтаю. Показалось, что тебе интересно. Сестрица допила жидкость, плескавшуюся на дне её бутылки, поставила пустую тару на пол и потянулась к следующей порции, походя интересуясь: — Ты больше не работаешь в магазине с Йеном? Звук этого проклятого короткого имени тут же задел какую-то струну внутри, разнося гулкую вибрацию по всем недрам. Микки потёр нос и выдал, как ему показалось, целую речь: — Думаю, эту работу я просрал. Но невелика потеря, всё равно заебало торчать в этой индусской забегаловке. Если эта стерва по испытательному прицепится, попробую устроится к Игги в мастерскую, чтобы её заткнуть. Он там уже несколько месяцев пашет - можно сказать стабильно устроился. Мэнди кивнула. А Микки неожиданно для себя напомнил: — Но если нужно кому-то надрать зад - ты мои расценки знаешь. Ну там, чтобы оставить твоих Галлагеров под крышей над головой. И зачем он это предложил? Не лучше ли будет для него, если Галлагеры съебут из их района как можно дальше, чтобы ему никогда ни с кем из них больше не пересекаться ни в этой жизни, ни в следующей? Особенно, с рыжеволосым дылдой с блядскими зелёными глазами, смотрящими на Микки своим преданным взглядом. — Если Лип не найдёт законный способ заставить отступить, то... Микки хмыкнул: — Твой наивный кучеряшка верит в закон? Он не работает на тех, кто вырос в Саутсайде, уж ты-то знаешь. Но дело - ваше. Они посидели немного в тишине, слушая, как за окном поднявшийся ветер шебуршит листвой и скрипит ветками, а в стенах дома щёлкают термиты, строя свои ходы в старой древесине. Было хорошо просто помолчать рядом с не самым раздражающим его человеком, который так многое понимает, что знает, когда не следует задавать лишних вопросов, но поддержит тебя просто своим присутствием. Человеком, с которым они ещё не окончательно потеряли друг друга, несмотря на явное отдаление со времён подросткового возраста. Это грело. Сучка заставила его чувствовать себя самим собой. Он по-прежнему Микки Милкович, ебать вас всех в рот! На следующий день парень вышел из комнаты, хоть и не без опаски, но своей привычной вальяжной походкой. Слыша где-то голоса родни, из коридора он завернул в кухню, где на плите нашел кофейник с остывшей жидкостью. Плеснув это пойло в кружку, он прислонился к арке, ведущей в гостиную, и стал наблюдать, как брательники во главе с батей сортировали товар за обеденным столом. Он молча пил свой холодный горький кофе, пока Колин по отцовскому кивку не повернулся в его сторону и не стал рассказывать младшему брату, чем им сегодня предстоит заниматься. Микки был рад ввязаться в любое семейное бизнес-дерьмо, лишь бы дальше не проябываться никчёмным изгоем. Он посвятит этому всю осень. Будет доказывать отцу, что он по-прежнему его сын, на которого тот может положиться во всех своих паршивых делах. Демонстрируя перед ним свои самые ярые саутсайдские качества во всей красе, чтобы убедить ублюдка, что он не далеко от яблоньки упал. Или себя? Он всю свою жизнь этим и занимался, просто немного сбился с пути, и теперь батя смотрит на него как на пустое место. Или всегда так и смотрел? Какая-то часть его мозга - та, что в страхе забилась в тёмный угол - подавала сигнал тревоги. Но Микки заглушал это теребящее чувство: сбытом товара, ударом биты по коленной чашечке, дорожками кокса, игрой в пул, литрами алкоголя, кражами чужого имущества, бессмысленными драками, быстрой ездой, стрельбой по мишеням, игрой на гитаре, быстрым минетом, убойным косяком - всем, что под руку подворачивалось. Мэнди стала чаще зависать дома. Видимо чего-то не складывалось у неё с Галлагером. С её Галлагером. Она ведь тогда, действительно, обратилась к Микки с услугой по усмирению злоебучего родственничка, но всё пошло по пизде, и мудак оказался крепким орешком - как и его чёртова жёнушка. Парень зря взял в напарники грёбаного кузена Фила, который пришел с какого-то отходняка, ошибочно полагая, что дело будет плёвое. Но в итоге Галлагеры каким-то образом самостоятельно разобрались со своей проблемой. Отец по началу продолжал игнорировать Микки, потом стал вести себя с ним, на удивление, сдержанно. Обращался к нему исключительно по делу, разговаривая как-то совсем безэмоционально - что пугало до усрачки, так как батя был безумно эмоциональным подонком. Когда в середине сентября Мик чуть не проебал одну сделку, то Терри, наконец, прорвало. Он обрушил на младшего сына весь свой сдерживаемый гнев вместе с серией ударов под дых. Парень не отдавал себе отчёт, что его проёб был намеренным, чтобы вызвать у этого мудака хоть какую-то реакцию на себя. Было ли это желанием сына привлечь к себе внимание? Или такое непривычное поведение родителя непрерывно держало его в напряжении, изматывая до потери сил, что иметь дело с обычной для него постоянной агрессией было намного проще для собственных нервов? В любом случае всё в его жизни, казалось, встало на привычные места. На свои ли? Места, на которых всё всегда и стояло.       Йен 40 Галлагеры сумели сохранить свой дом, не благодаря убедительности Милковичей, справедливому американскому суду или глупости младшего братика-психопата. А благодаря сообразительности младшей сестрёнки и убедительно сыгранной ею роли растлённой малолетки. Боже, откуда только в её маленькой головке взялась эта идея? Малютка выросла, а он и не заметил. Йен шёл в школу, держась позади старшего брата и своей подруги, вполуха слушая их спор насчёт поступления в колледж и нарушенных личных границ. Точнее, он старался вообще их не слушать, но это было невозможно. Он бы давно обогнал их, потому что приходилось постоянно замедлять свой шаг, но не желал мелькать перед глазами разъярённой пары - ещё чего доброго вовлекут его в свои разборки. Так что когда ссора набрала повышенные обороты посреди школьного коридора, Йен остановился недалеко от класса, и крутился на одном месте позади подруги, ожидая, когда эти двое в очередной раз пошлют друг друга, и он с Мэнди сможет пойти на урок литературы. Чего-то прокричав напоследок, с выпученными от гнева глазами, Лип развернулся и решительно удалился дальше по коридору. Тогда Мэнди повернулась к Йену: — Думаешь он прав? - рыжий демонстративно пожал плечами: "нет-нет, не втягивай меня в ваше дерьмо." Они продолжили свой путь, а девушка подалась в философские размышления: — Мужики всегда ошибаются. Поэтому изобрели женщин, чтоб думать за вас. Взять хотя бы Микки. Женится на залетевшей шлюхе. Последняя фраза подруги, так небрежно ею выброшенная, пригвоздила парня к месту. В голове будто ударили в гонг, звон которого эхом разносился по мозгу. Мэнди развивала дальше свою мысль, не обращая внимание на эффект, который произвели на друга её слова. — Мужики - слабые и тупые. Даже хорошие. Особенно хорошие. И Лип не испоганит свою жизнь как Микки! Она скрылась за дверьми в класс, а он так и стоял, не замечая, как весь поток учеников, обогнув его застывшую фигуру, тоже скрылся по своим кабинетам, оставив его в коридоре одного. Сердце колотилось в горле бешеным зверем, угодившим в капкан. Разум отказывался верить в то, что парень только что услышал собственными ушами. "Нет!" - было единственным словом, которое он помнил, и мысленно повторял его, как заведённый. Сигнал "SOS" начал подниматься с низа живота, разнося пульсацию по всему его нутру. Жалкая часть его мозга ещё могла что-то соображать, и, взяв контроль на себя, сдвинула с места и побудила к действиям. Всё, что Галлагер смог сделать по учёбе - это открыть книгу на нужной странице. Дальше он не слышал учителя и не имел никакого представления, что пишут его одноклассники в своих тетрадях. Совладав со своим голосом, парень обратился к Мэнди, которая сидела через проход от него, наверняка, тоже мысленно витающая далеко отсюда: — Микки правда женится? Вынув изо рта кончик ручки, который та грызла, девушка подтвердила ранее ею сказанное: — Да, через пару недель. Йен набрал в лёгкие побольше воздуха, чтобы продолжить свои расспросы: — Боже. На ком? Я и не знал, что он с кем-то встречается. Ковыряя ручкой в тёмных волосах, подруга пояснила: — Вряд ли он с ней встречался. Скорее - забирался. — Тогда почему женится? - спросил он, с огромным трудом не позволяя отчаянию просочиться в его голос. — Она залетела, - ответила ему Мэнди с такой интонацией будто это всё, блядь, объясняло, а он - полнейшей идиот, который не понимает элементарных вещей и то, как устроена эта ёбаная жизнь. — И? Объясни! Его отец заставил? - парень больше не мог сдерживать своих эмоций и почти требовал от подруги чёртовых ответов. — Не знаю! - шикнула на него девушка, и отвернулась со словами, - Ты-то чего пристал? Даже если у неё имелись какие-либо объяснения - она ни за что ими с ним не поделится. Семейные дела Милковичей - это грёбаное табу, а не тема для болтовни. Блядь. Он готов был взвыть от охватившего его бессилия. Йен честно посетил все остальные уроки по расписанию, но вряд ли получил на них какие-то новые знания. Домой он плёлся вместе с Мэнди, которая после занятий нашла его во дворе, курящем очередную сигарету подряд, и подхватила под руку. Но он не проронил по дороге ни слова, и подруга, попавшая в ядерное излучение его настроения, так же молча следовала рядом. Поднявшись наверх, он кинулся спиной на свою маленькую койку, вновь закуривая. Не трогая Микки, давая тому необходимое время, чтобы прийти в себя... Йен совершенно точно, блядь, не женитьбу имел ввиду! Он нервно постукивал пальцами по бедру, и бил друг о друга согнутыми коленями. Эта внезапная свадьба просто не могла улечься в рыжеволосой голове во что-то реальное. Он щипал себя на протяжении всего учебного дня, но так и не очнулся от сложившегося абсурда. Сама жизнь и была этим грёбаным абсурдом. Микки, мать его, Милкович женится. Ебать - его Микки женится! Вот почему он избегал его? Йен ждал, когда парень вновь возьмёт себя в руки, а в это время отец полностью взял его под свой контроль. Эта свадьба же не может быть добровольной! Она явно связана с тем, что несколько недель назад гомофобный ублюдок застукал своего сына, подставляющего зад другому парню. И теперь он пытается сделать из Микки стопроцентного натурала. Жена и ребёнок - лучшая для того панацея! Понял рыжий только одно - что он не собирается позволить Микки просрать свою жизнь. Когда крики секса за тонкой стенкой стали уже совсем нестерпимыми, рыжий в один резкий рывок вскочил на ноги и промчался к лестнице мимо открытой настежь двери в комнату Липа, открывающую вид на картину, которую он предпочёл бы никогда, блядь, не видеть.       Микки 40 Микки продал последнюю порцию мета, и высматривал тачку брата, чтобы вместе поехать к дому, который он снова, вроде бы, начал воспринимать как свой. День и без того был пасмурный, а к вечеру ещё и поднялся ветрюга, который пробирался под его тонкую куртку. Так что, когда знакомая развалюха подкатила к тротуару, он тут же запрыгнул на переднее сиденье, чтобы быстрее оказаться в тепле салона. Он начал делиться с Колином чем-то весёлым, и так и застыл с ухмылкой, когда перевёл взгляд на водительское место. За рулём сидел Терри. Мик нервно сглотнул, пытаясь увлажнить вмиг пересохшую глотку. То, что отец лично приехал за ним не сулило ни черта хорошего. — Привет, пап. Куда едем? Какие-то дела нарисовались? — Нет. Хочу выпить со своим сыном. Если бы отец сказал, что они едут в мексиканский квартал на разборки - вдвоём против всего картеля - он бы так не обосрался. Но от этой его внезапной тяги к совместному досугу беспокойный холодок пробежал вдоль позвоночника. У мудака явно были какие-то неизвестные парню намерения. Микки безжалостно искусал себе все губы по дороге к бару "Алиби". Внутри помещения всё было как обычно: тот же интерьер, те же рожи. Болл налил им заказанного пива. — Пойдём шары гонять, - сказал батя и направился в дальний угол. Мужчина привычным движением включил свет над столом и, поставив кружку на бортик, начал натирать кий мелом. — Разбивай, - велел отец, кидая второй кий ему в руки. Микки склонился над столом, чтобы сделать первый удар по пирамиде. Глядя, как хаотично тяжёлые шары разлетаются по зелёному сукну, он невольно провёл параллели со своими мыслями, точно так же беспорядочно летающими в его голове. — Я же вас настоящими мужиками воспитал, правильно? Хорошее начало. Наверняка требуется очередное дерьмовое дельце провернуть. Только почему тогда они вдвоем в баре, где куча чужих ушей, и братьев с ними нет? — Можешь не сомневаться в этом, пап, - последовал дежурный ответ. Пара шаров закатилась в лузы при разбивке, так что Мик продолжил атаку. — А что отличает настоящего мужика от соплежуя? Ну да, явно какой-то бедолага крупно облажался перед Милковичами. Он промахнулся, и Терри переложил кий в руках, чтобы вступить в игру. А сын стал перечислять ему в ответ качества, всплывающие в памяти из сотен других точно таких же бесед. — Ответственность! - каким-то величественным тоном перебил его батя. Парень просто кивнул, не имея ни малейшего, блядь, представления какую реакцию от него ждёт этот ублюдок. — Знаешь сколько лет было вашей матери, когда она родила Тони? Столь неожиданный поворот в разговоре заставил Микки замереть с кием в руках на полпути к битку. Он взглянул на отца - тот стоял на другой стороне стола и внимательно наблюдал за ним. — Тринадцать... — Да, но выглядела она на все восемнадцать, вот что я тебе скажу. Даже в ту вшивую забегаловку её бы не взяли на работу, знай они, что она настолько малолетка. Я тоже не ебал никакого понятия, когда обрюхатил её... Но дело было сделано. И я её не бросил. Хотя мог бы оставить гнить в том паршивом городишке. Сын настороженно слушал, и чем больше батя ударялся в подробности, тем сильнее у него очко сжималось. С чего это он решил погрузиться в грёбаную ностальгию? Сегодня какая-то памятная дата? Годовщина родительской свадьбы? Мамин день рождения? Десять лет со дня ее смерти? К чему он клонит, чёрт возьми? — Тони - не самый смышлёный малый, но он - преданный, потому что он - мой сын. "Конечно преданный, ты бы сейчас невъебенный срок мотал, если бы не он." Они кружили вокруг бильярдного стола, а батя продолжал свои разглагольствования: — Семья - важная часть жизни любого мужчины. В тот момент, когда фантазия Микки пошла по новому кругу в своих хилых догадках о том, чего этому мудиле от него всё-таки надо, тот вдруг воскликнул, глядя поверх плеча сына: — О, смотри, кто пришёл, наконец. Наша красавица. Парень ощутил лопатками чьё-то присутствие позади себя. Красавица? Мэнди что ли? Но он чуял жопой, что речь шла далеко не о его сестре, и что ему совсем не понравится то, что он увидит, когда обернётся. Потому он и не оборачивался. Просто стоял, напряжённо застыв, и держался обеими руками за кий, упёртый в пол, как за грёбаную соломинку. Чьё-то лёгкое шевеление колыхнуло воздух слева от него, и Мик, наконец, увидел ту, чьему появлению так радовался его отец. Он вздрогнул, будто его ледяной водой окатило. А Микки-то был уверен, что справился уже со всем этим эмоциональным дерьмом. Но вот оно, пожалуйста. Всё то, что он так тщательно спрятал на самом дне своей души, вдруг поднялось вверх облаком пыли и норовило заполнить дыхательные пути. Он вычленил из этой бури ненависть и сосредоточился на этом знакомом чувстве. Она. Она стояла рядом с ним, бедром в коротком платье касаясь стола, слегка улыбалась ярко накрашенными губами и наблюдала за сплитом в отцовском исполнении. Такая вся из себя безмятежная, гордая и грациозная. Вот сука. Терри отложил кий и, подойдя ближе, сгрёб сына за плечо одной рукой и обнял девушку - другой. Прикосновение заставило сжаться все внутренности, но парень изо всех сил сохранил невозмутимый вид. От отца исходил привычный, но тяжёлый запах - смесь пота, одеколона, табака и перегара. Его торжественный голос прогромыхал над самым ухом: — Ну, поздравляю вас. — С чем? - с трудом прохрипел Мик. — С вашей помолвкой! И тем, что я стану дедом, наконец. От твоих старших братьев хер дождёшься. Рад, что ты первым решил остепениться, пиздюк. Когда парень прекратил ожидать продолжения отцовского возмездия - тогда-то оно и обрушилось на него с мощью сорвавшейся с крана бетонной плиты. — Вот и остальные мои недоноски подвалили! Батя убрал свои руки, подтолкнув его за шею навстречу своей неизбежной сисястой судьбе, и направился к барной стойке со словами: — Болл, давай бутылку водки сюда! У нас, мать вашу, праздник. — Ну как дела, малыш? Голос со странным акцентом, обращённый к нему лично, прозвучал так приторно, что Микки затошнило. Пронзив русскую проститутку стальным взглядом голубых глаз, он резко развернулся, вытаскивая на ходу сигарету из пачки. На полпути к выходу он был остановлен бурей в виде его братьев-дебилоидов, щедро отвесивших ему порцию неизбежных поздравлений вместе с пошлыми шуточками. Выхлопные газы вперемежку с запахом мазута показались ему самым свежим воздухом, каким он когда-либо дышал. А глубокая затяжка никотина воспринималась как ингаляция жизненно важного для его организма вещества. Сука. Он никогда не испытывал ненависти к женщинам. Ни одна из них не причиняла ему боль. До недавнего времени. И если в то самое утро он мог списать всё на её паршивую работу и ствол в руке клиента, то... сейчас она не была жертвой. Она была подлой тварью, не отказавшей себе в выгоде за его счёт. Он прекрасно знал таких людей. И теперь ему предстояло связать свою жизнь с одной из них. С кем-то связать свою жизнь? С женщиной?... Парень не успел додумать свою мысль, потому что отец вышел на улицу следом за ним. — Даже не думай о ёбаных глупостях. Вы с твоим дружком легко отделались, согласись? Молчание - лучший знак согласия. Вечно поджатые тонкие губы продолжали изрыгать из себя угрозы: — Попробуй мне только сбежавшую невесту разыграть. Я не проявлю больше никакого сраного милосердия ни к тебе, ни к этому твоему пидору. Через мясорубку ваши члены пропущу. Понял меня?! Его перекошенное в гневе лицо вплотную приблизилось к лицу Микки - парень мог разглядеть забитые поры на его ястребином носу и торчащие в складках переносицы волоски между косматыми бровями. — Ты - мой сын и делаешь то, что я скажу. Не забывай. Ты - Милкович, и фамилию свою я никому позорить не позволю. Дверь бара хлопнула, оставляя парня в одиночестве. Ему пришлось прикурить вторую сигарету, потому что первая истлела, пока он выслушивал батину тираду. Сердце бешено стучало о рёбра, гоняя вскипающую кровь по пульсирующим жилам. Микки Милкович повернулся, вставая против ветра, позволяя его потокам забраться под расстёгнутую куртку и немного остудить его. Ему необходимо было успокоиться, прежде чем вернуться внутрь с натянутой улыбкой.       Микки и Йен 2 Йен увидел его сразу же, когда поднялся на очередной этаж очередного здания. В прошлый раз, когда он точно так же носился по заброшке, ставшей Мику вторым домом, было теплее. От их второго совместного лета уже нихера не осталось. Брюнет, одетый в мешковатый бежевый свитер, сидел на бетонном полу у дальней стены и пил. Он бросил на него мимолётный взгляд и продолжил своё пиздецки увлекательное занятие. Микки начинал сомневаться, что эти заброшенные здания, где он привык скрываться, по-прежнему являлись для него убежищем. Потому что Галлагеру найти его здесь было так же легко, как два пальца обоссать. Тот пришёл в тёмной куртке поверх голубой, неизменно клетчатой, рубашки - сколько у него этих грёбаных клеток в запасе? И почему Мик вообще обратил внимание, во что был одет другой парень? Он появился как ни в чём не бывало, будто его величество тут круглосуточно ожидали. И вальяжно прислонившись к столбу, сходу бросился в наступление: — Так это правда? Ты женишься? “Ёпт! Давай! Будто мне от этого факта самому не тошно. Так приятно ещё и от тебя его услышать. Ещё более надменным тоном слабо?” Микки молча сделал большой глоток из бутылки, задерживая гадкое пойло во рту. Лишь бы свой пиздливый рот не открывать. Ничем хорошим их трёп не обернётся. Пусть эта оперная дива снова проорётся и отстанет от него. Его голос затерялся среди обшарпанных стен. Этот мудак даже не смотрел на него! Йен отошёл от столба, и не в силах сдерживать нахлынувшие от обиды эмоции, с нажимом продолжил вопрошать: — И кто она? Энджи Заго? Или ещё какая-нибудь шлюха, которую ты ебал, делая вид, что тебе на меня наплевать? “Та самая шлюха, которую я ебал на твоих глазах, пиздюк. И если тебе казалось тогда, что мне плевать - не пошёл бы ты на хуй, а?” Вслух Милкович ничего не сказал, лишь плотнее сжал челюсти и швырнул перед собой кусок бетона... Как он это делает? Как он может тупо молчать, когда Йена разрывает на части от отчаяния? Бесчувственную скотину, значит, разыгрываем? Хорошо. Рыжий подошёл к проёму окна, схватил стоявшую там пустую стеклянную тару и вдребезги разбил её о каменный пол, желая как можно грубее нарушить эту грёбаную тишину. — Какого хуя, Галлагер?! Ёбаный боже, этот его голос… когда вообще Йен слышал его в последний раз?.. Что он тогда ему сказал?... — Надо же, он умеет говорить! Блядь, он всё-таки не выдержал. Прикусив язык, Микки решил, что лучшее, что он может сделать - это встать и уйти. Встать и уйти. Сию же секунду. И оставить эту рыжую бестию с разведёнными в стороны руками посреди полуразрушенной комнаты. Но Йен пошёл следом. Упёртый сучёныш. Сбежал по лестнице на улицу и не отставал ни на шаг. Но хотя бы заткнулся. А нет, показалось. Просто запасался воздухом для новой драматической тирады. Нескончаемый град вопросов полетел ему в спину: — Значит вот как? Мы порвали? Твой отец выбил из нас дурь? И ты женишься? Без разговоров? На этом всё? “Замолкни уже. Заткнись к чертям!” Мик стремительно от него удалялся. Йен рванул вперёд и схватил его за плечо, разворачивая к себе. Он сам не знал точно, чего пытается этим добиться. Это просто была необходимость остановить вечно убегающего от проблем брюнета, или яростное желание схватить его и никогда не отпускать? Когда ушлёпская лапища дотронулась до его плеча, Милкович в ужасе оттолкнул от себя это назойливое рыжее бедствие, но засранец не сдался и предпринял второе посягательство, на этот раз отлетев подальше, к сожалению, вместе с недопитой бутылкой дешёвого виски. — Да отъебись ты от меня! Запыхавшиеся парни смотрели друг на друга, вдыхая разгорячёнными лёгкими прохладный осенний воздух. — О, ты хочешь избить гомосека? - рыжие брови изогнулись в отвращении, - Это заставит тебя чувствовать себя мужиком? Если вербальным средством общения Микки не обладает, то пусть поговорит с ним на том языке, который знает, чёрт его дери! Выразит свои чувства так, как умеет. Хватит всё держать в себе. Это то, что ему нужно, да? "Окей, бери это". Галлагер ринулся на него, тыча в своё разгневанное лицо, подлетел вплотную и с вызовом проорал, окончательно сбивая его с толку: — Давай же! Вперед! Бей! И Микки ударил. Не туда, куда тот ожидал. Только не по его клнопатому лицу, нет. А кулаком под дых. Такой знакомый удар... Парень с жутким хрипом упал на колени, держась за живот. А он отвернулся, не желая смотреть на его лицо, искажённое болью, которую он же и причинил. Опять. Он выругался на свою необузданность, потёр глаза, которые жгло, и поднял с земли бутылку с остатками дрянного пойла, намереваясь, наконец, уйти прочь оттуда. Но Йен не собирался его так легко отпускать. Один хилый удар под рёбра? И это всё на что он способен? Нет, он знал, что в брюнете бушует намного больше страстей. Пусть все ему покажет. Он жаждал их с ним разделить. Галлагер пригвоздил его к месту брошенной вслед фразой: — Ты любишь меня, и ты - гей. Когда Микки обернулся, тот уже поднимался на ноги с холодной земли, призывая: — Просто признай это, хотя бы раз. Просто, блядь, признай! Йен никогда и не надеялся услышать нечто подобное из уст стоящего напротив него человека. Он уже ни на что не надеялся. Ему уже было насрать на всё. На себя особенно. Хуже быть уже не могло. Он стоял перед ним, как на распятии. Делай, что хочешь. Бей. Трахай. Ласкай. Убивай. Главное - делай с ним хоть что-нибудь. Это просьба? Или требование? В голосе рыжего было столько сокрушительных эмоций, что Микки не мог их не почувствовать. "Чего он хочет от него? На хрена он пришёл? Почему он вообще здесь? Почему так долго с ним возится? Неужели не мог найти кого получше?" "Ты любишь меня". Он уложил его обратно на землю ударом в висок. Рука сорвалась - целился он в челюсть, которая несла какую-то ересь. Микки безнадёжно наблюдал за Галлагером и ждал, когда тот поднимется и даст ему сдачи. Отхуярит по полной. Чтобы окончательно разрушить мост через разделяющую их двоих бездну. А рыжий дурак лежал на спине и смеялся… Смеялся, в рот его ебать! — Ну, полегчало? "Он издевается? Специально же провоцирует". — Чувствуешь себя мужиком? Идиот перевернулся на бок, пытаясь подняться или делая вид, вынуждая Микки въебать ему вновь. Туда, куда в прошлый раз не попал. В челюсть. Чтобы заткнуть, наконец. Ботинком со всей дури. Чтобы наверняка. Горечь, подступившую к горлу, он залил остатками виски со дна бутылки и отшвырнул её в кусты, нагло спиздев напоследок: — Теперь полегчало. Уходить было так же тяжело, как в кошмарном сне убегать от кого-то. Ноги словно утопали в зыбучем песке. Больше всего на свете Микки хотел развернуться, броситься к Галлагеру, поднять его с земли и унести на руках отсюда. Но мало ли, чего он там хотел. Может быть впервые в жизни он поступал правильно и не эгоистично. Так, как будет лучше для всех. Или по крайней мере для Йена.       Мэнди 9 Карен Джексон. Как же она ненавидела эту сучку. Мэнди хорошо умела сдерживать свои эмоции. Как она раньше считала. Но всё, что касалось Липа она воспринимала слишком близко к сердцу. А любое простое упоминание об этой блондинистой шлюхе просто выводило девушку из себя. Почему он не может её до сих пор забыть? Она бы могла его понять, если бы эта сука сделала ему хоть что-то хорошее. Но та только ломала его и использовала! И не была способна любить. Даже собственного ребёнка! Милкович только-только более-менее восстановила парня, как эта тварь вновь вернулась. Что, она не могла там в своем великом трипе просто сдохнуть где-нибудь на обочине? Сделала бы всем огромное одолжение. С этими мыслями Мэнди просыпалась каждое утро с первого учебного дня - после того, как Лип в очередной раз выдворил её из дома Галлагеров. Ёбаный боже, она своего мудака отца так не ненавидела, как суку Карен. Эта ненависть просто пожирала её изнутри вместе со всеми её добрыми намерениями. Она же всё делала для этого козла лупоглазого! Наизнанку выворачивалась, чёрт возьми! Она стелилась перед ним ковровой дорожкой прямиком в его ссаное светлое будущее... Блядь! Она подскочила в поисках телефона, чтобы свериться с календарём. У Липа сегодня встреча с выпускником "ЭйАйТи" - а он и не в курсе. Закусив нижнюю губу, она лихорадочно соображала, как эту информацию донести до кучерявого кретина. Она придёт к ним домой перед занятиями под предлогом забрать свои вещи. Да. Так быстро в школу девушка ещё ни разу не собиралась. В гостиной она подпрыгнула, когда в дальнем кресле зашевелился Игги, залипающий в свой телефон - она его не замечала всё то время, пока носилась по дому. — Чё, вчера хорошо потусил? — Дык, такой повод! — Какой? — А тебе не сказали? — О чём, блядь? — Наш младший братик женится! Весь пыл Мэнди мгновенно остыл и она неверяще прошептала: — Мик-ки?... — Ну не кузен Дэнни же! Ему всего пять лет. — На ком? — На какой-то русской проститутке. Горячая цыпочка, кстати. И скоро у нас с тобой появится племянник... или племянница. Пока неизвестно. — Что? — Она - беременна. Видимо, это и повод. А ты думала он встретил свою единственную? — Когда свадьба? - она желала знать сроки приближающейся катастрофы. — Через пару недель. В следующий миг она уже влетела в его комнату и выдернула подушку из-под темноволосой тупой башки, тут же приземляя её сверху со всей дури. Микки закрыл голову руками, невнятно кряхтя. Судя по повисшему вокруг перегару, который, казалось, можно было потрогать руками, убрался он вчера в дровину. — Эй, проснись и пой оперу Вагнера*, придурок! Ты женишься? (*На свадьбах: марш Мендельсона - в Европе и России, в США - фрагмент из оперы Рихарда Вагнера "Лоэнгрин") — Пошла на хуй... - раздалось невнятное ворчание из-под натянутого по самую макушку одеяла. Она безжалостно сдёрнула его одним резким движением, и вновь нанесла удар подушкой, призывая встать и объяснить, какого хера вообще происходит. Брат свернулся калачиком, посылая сестру уже более внятно и заворачиваясь в простыню. Мэнди остановилась перевести дух и тяжело вздохнула, понимая, что нет у неё сейчас времени на его дерьмо, у Микки всё равно жуткое похмелье, а он и трезвый - так себе собеседник. Швырнув обратно спизженные постельные принадлежности, она вылетела из дома Милковичей и направилась к дому Галлагеров, пока те не успели свалить на учёбу. Всё пошло через жопу. Это было самое короткое её примирение с Липом. Он закатил ей истерику, потому что ей не было похер, что он пытается просрать свою жизнь! А потом и лучший друг замкнулся в себе и как ощетинившаяся сомнамбула бездумно блуждал по школе. Да что, блядь, вообще происходит? Что не так с этими мужиками? Она привела Йена домой и раздумывала - уходить ей сразу, или дать шанс Липу что-нибудь ей сказать. Хоть что-нибудь, блядь. Грёбаное "спасибо", например? Она и не заметила, как перешла от сомнений на крик. Всё высказала этому неблагодарному говнюку. И в следующее мгновение он её хорошенько отблагодарил. И она приняла это его "спасибо" в себя целиком. А после она просто растаяла в его крепких объятиях. Ей показалось, что впервые в жизни Лип был с ней таким искренним и открытым. Что он начал к ней что-то чувствовать. Что-то настоящее. И она, поддавшись этой волне теплоты, призналась парню во всех своих чувствах, желаниях и опасениях. И даже не чувствовала себя от этого уязвлённой. Пока вечером не позвонила эта сука и всё не испортила. Этим звонком Карен Джексон подписала себе смертный приговор. "Подумав - решайся, решившись - не думай" - это был грёбаный девиз Мэнди Милкович. Её целью было отправить Липа в универ. А Карен - помеха на пути к этой цели. Помеху нужно просто устранить. Дальше девушка действовала почти рефлекторно. Смс-сообщение. "Надо домой". Ключи от тачки. Руки на руль. Взгляд вперёд. Нога на педаль. И жми на газ. Жмиии! Шмяк. Готово. *** — Кого сбила? - походя поинтересовался Микки, возвращаясь откуда-то домой с утра пораньше. — Девчонку из школы. — Проверь волосы под решёткой. Тоже мне советчик нашёлся! Именно этим она и занималась. Отдирала прилипшие проклятые светлые волосы, которые были, блядь, повсюду. Когда вечером Мэнди услышала характерный стук в дверь своей комнаты - такое не громкое, но требовательное постукивание, она уже была в курсе, что эта сучка выжила, хоть и находилась в коме с повреждённым мозгом. — Войдите. Распахнувшаяся настежь дверь открыла ей вид на Микки с зализанными назад мокрыми после душа волосами, который заманчиво размахивал пакетом травы, играя бровями. — Дунем? Признаться, Мэнди была крайне озадачена, но мотнула головой, чтобы брат входил уже, наконец. В её комнате большую часть пространства занимала огромная кровать, которая досталась ей от бабушки. Два высоких шкафа закрывали собой второе окно, выходящее на шумную улицу с соседями, наблюдать которых у неё не было ни малейшего желания. Она лежала на животе посреди постели, задрав голые ноги. Брат бесцеремонно сдвинул её барахло с подоконника и, устроившись на нём своей задницей, разложил бумагу на коленке и запустил свои татуированные пальцы в пакет с травой, чтобы скрутить косяк. Попутно он рассказал, что по отзывам Игги это должна была быть какая-то убойная хрень. — Чё ты с ним не курнул? — Ну нахер, вчера хватило общения с обоими кретинами. Живая мимика Микки рассказала ей обо всех его неизгладимых впечатлениях от этого чудного общения. Ну да, она могла себе представить, как их старшие братья весь вечер поздравляли и подстёбывали младшего насчёт его скорой женитьбы. Ох, бля, эта свадьба... Мик явно пришёл к ней, чтобы вместе расслабиться и не думать о том, как его жизнь буквально катится в чью-то пизду. Но он же прекрасно знал к кому в дверь стучится? Деликатность - это не то качество, которое присуще Мэнди Милкович. В жопу это унылое говно. Не будет же она молча наблюдать за тем, какую херь творит её любимый брат, не расспросив того, как этот придурок вообще умудрился так сильно вляпаться. Хотя известное дело как - мужики слишком часто думают членом. Девушка села, скрестив ноги в коленях и уставилась на Микки взглядом, призывающим объяснить ей - что, чёрт его дери, происходит. Почувствовав эту молчаливую атаку, он ненадолго оторвался от своего занятия и в защите вскинул на неё свои брови. — Когда познакомишь меня со своей невестой? - начала Мэнди. — А тебе что, подружек не хватает? - парировал он, облизывая клейкую часть бумаги. Она фыркнула: — Я всех этих сучек оставила в средней школе. И это было правдой. С рождения её окружали одни мальчишки - многочисленные братья разной степени родства - с ними девушке было намного проще иметь дело. Да, она общалась с девчонками, но в конце концов все эти овцы куда-то разбежались. Особенно трудно стало слушать их тупую болтовню с тех ёбаных пор, как её отец стал путать дочь с матерью... С Микки они отдалились друг от друга ещё раньше. А ведь в детстве они были очень близки... Но переходный возраст, пиздливые характеры, личные тайны и паршивое воспитание не способствовали дальнейшему сближению брата с сестрой. Наоборот, все эти факторы очень поспособствовали тому, чтобы оттолкнуть их друг от друга. От того-то столь редкое совместное зависалово было особенно дорого. И как же ей повезло, что она встретила такого друга, как Йен. Парень стал для неё настоящей опорой. Осветил её дерьмовую жизнь своим ярким присутствием. Сколько раз он её выручал и поддерживал! Настоящий герой рыжеволосый, правда, не её романа. И она чувствовала, что последнее время с ним что-то не так, но он закрылся на всевозможные замки, и ей было никак до него не достучаться. Её глодало, что она не приложила для этого достаточных усилий. Если бы Мэнди не была занята своим собственным дерьмом, то возможно, у неё бы получилось. От осознания этого она была сама себе чертовски противна. Девушка задумалась, были ли у Микки какие-то друзья. С кем брат общался за пределами их семейки? Когда он работал в индусской лавке, то они иногда могли выпить с Йеном пива и у них были общие неведомые ей темы для разговоров и шуток. Не закадычные друганы, конечно, но уже что-то. А брат лишил себя даже этих, с натяжкой назвать - приятельских, отношений. — Ты сам-то её давно знаешь? - возвращаясь к насущному, она продолжила свои расспросы. — Достаточно, - буркнул в ответ Мик, сосредоточенно собирая в пакет с травой те крошки, что из него высыпались. — Микки, кончай это дерьмо! - прошипела Мэнди, не выдержав, и швырнула в придурка подушкой. Засранец поймал снаряд и ринулся вперёд, с грацией молодого гиппопотама запрыгивая на кровать. Микки повалил сестру на спину, делая вид, что душит её этой грёбаной подушкой, а та пошарила вокруг себя в поисках другого оружия, пока хорошенько не расцарапала ему предплечье. Вывернувшись, Мэнди успела одарить брата серией ударов по всему телу, но тот скрутил её и стал щекотать под рёбрами. Стоял хохот, визг, рычание и трёхэтажный мат. Угомонившись, оба подошли к подоконнику и раскурили скрученный Микки косяк. Они постояли немного в тишине, передавая друг другу самокрутку, смачно затягиваясь и выдыхая густой дым в их общее пространство, пока помещение наполнялось сладковатым запахом жжёной травы. Оба грустно улыбались. — За чей счёт банкет? — Папаша расщедрился. Внуков жаждет, - бросил Микки, почесав кончик своего носа. Нервничает... "Его отец заставил? Ответь!" Мэнди вспомнила это до одури странное предположение Йена, от которого ей ещё тогда в классе стало пиздецки не по себе, а сейчас тревожный холодок вовсе пронзил всё её нутро. Вот этот вопрос брату вслух она задавать точно не станет. Никогда, блядь. Даже её болтливый язык просто не повернётся. Но её терзал и другой... — Он хоть твой? - она обратила на своего непутёвого братца свои внимательные синие лазеры, которые растворились в печали его взгляда. — Не ебу! У меня нет лишних четырёхсот баксов на тесты, - огрызнулся он. — Ага, охуенно, зато есть лишняя жизнь! Вместо ответа Микки отвёл взгляд и стал безжалостно жевать свои губы. Хуй его знает, где вырастили и чем удобряли эту траву, но торкнула она мгновенно и как следует. Нить разговора наглухо потерялась в кумаре, и брат с сестрой последовали её примеру, расслабляясь и позволяя своим губам беспричинно растягиваться в глупых улыбках. На этой первой волне прихода, они даже причину нашли для их общего веселья: полушёпотом стали вспоминать глупые выходки бухого бати и случаи с братьями под кайфом. Ёбаный ты Боже! Прямо как в проклятом детстве. Как же они любили найти укромное место, чтобы спрятаться там от своих родичей и перемыть им все их больные косточки. А если при этом удавалось стырить пачку сигарет или бутылку пива - то эти прятки приобретали ещё более таинственный оттенок. Оба явно вспомнили и ощутили ту полузабытую беззаботную атмосферу, и понимающе друг другу подмигнули. Но стоило словить почти что дзэн, как осёдланная наркотическая волна унесла обоих на своём гребне обратно в невесёлые дебри их бытия. И тут Мэнди схватила Микки за локоть, и прижавшись к его, такому прохладному, плечу своей разгорячённой щекой, выдала: — Это я её убила! Но тотчас же еле слышным дрогнувшим голосом добавила уточнение: — Ну, почти... Она чуть ли не физически ощущала, как от её признания в его голове крутятся шестерёнки. Собравшись с мыслями, Мик спросил: — И что же из этих двух фактов тебя больше терзает? И тогда девушку прорвало: она крепче вцепилась в бицепс старшего брата всеми десятью пальцами с ободранным чёрным лаком на ногтях, и разревелась, как самая настоящая слабачка. Такого адского прихода никто из них не ожидал.       Лип 10 — Ты принимаешь Мэнди как данность. Она - добрая, преданная... Она - не та, на чьи чувства можно наплевать. Поэтому не будь дураком и хоть раз поставь её на первое место. Слушать нравоучения от своей младшей сестры было Липу в новинку. В этот момент она слишком сильно напоминала Фиону, и это даже пугало. И что самое мерзкое - и не поспоришь ведь - как бы не было тяжело признаваться в этом самому себе, но малявка была в чём-то права. Мысли о Карен в коме затмевали собой всё остальное в его голове. Стоило прийти к решению выкинуть её из своей жизни, как эта сучка будто бы обратилась к последнему способу быть навсегда увековеченной в его мозгу - сдохнуть. Её образ просачивался в самые неподходящие для этого моменты. Буквально преследовал парня и не давал продохнуть. Её лицо - ангельское с дьявольской ухмылочкой будто было высечено на сетчатке его глаз ржавым ножом. Неудивительно, что даже секс с Мэнди обернулся эпическим провалом. А та лишь, скрипя сердце, бросила: "Бывает", делая вид, что не понимает в чём настоящая причина недополученного ею оргазма. На пике всех этих переживаний, он не мог представить, что более насущной проблемой внезапно окажется привязанность его рыжеволосого брата к другому Милковичу. — Та шлюха, на которой женится Микки - и есть настоящая шлюха из "Гарден Спрингз Спа"! Это внезапное заявление Йена голосом на грани отчаяния и прилетевший с треском в соседнее окно рюкзак, поднявший пыль с жалюзи, вырвали Липа из его меланхолии на подоконнике, куда он забрался с ногами, разглядывая на экране телефона их совместные селфи с Карен, погружаясь в воспоминания, которые сложно было бы назвать светлыми - но уж какие были, чёрт возьми. Ничего кроме них и вот этих вшивого качества фоток у него и не осталось... Йен покружил по комнате, словно ему раскалённый уголёк за пазуху попал, яростно стягивая с себя куртку и нервно теребя подбородок. А потом вдруг скрестил руки на прикроватном столбе и обессиленно рухнул на них лбом, принимая драматичную позу человека, на которого свалились все невзгоды этого мира. — Скидка для членов семьи и друзей предусмотрена? - безрадостно пошутил Лип, но брат его даже не услышал. Парень продолжил говорить своим запястьям: — Терри заставил Микки трахнуть её, чтобы выбить гомосятину. Этот рыжий чудила никогда не переставал удивлять старшего брата невероятными сюжетами из своей жизни. Дрянная романтическая комедия перешла в настоящий триллер. — Что? Когда? - перебираясь с подоконника на кровать Йена, попытался понять Лип. — Когда застукал нас вместе. Он повернулся в его сторону, сложив руки на груди, но смотрел вниз, видимо, мысленно возвращаясь к тому моменту. Боже, а брат вообще выходил из того проклятого момента? Возможно ли вышвырнуть такие картины из головы? — Чувак, а почему я не в курсе этого?.. — Видимо, потому что я тебе не рассказывал? - младший Галлагер лишь пожал плечами. — И как, Микки помогло? Йен кинул на него несчастный взгляд прежде чем медленно заговорить, тщательно подбирая слова: — Он мог бы обмануть меня раз или два. Но он хочет быть со мной. Я знаю, что он чувствует рядом со мной - такое не подделать... Выглядел и звучал брат при этом просто душераздирающе - обхвативший себя за плечи, с желтеющим синяком на виске, с грустными зелёными глазами, поникший и измученный. — А теперь?.. Эта тёлка беременна... Йен присел рядом, продолжая обнимать себя за плечи и пялиться в пустоту под ногами, а Лип отложил свой телефон вместе с неуместными сейчас его собственными проблемами и запустил руку в свою кудрявую шевелюру, почёсывая макушку. У него был только один совет на все случаи жизни. И ему самому он никогда не помогал... Но, блядь, именно так будет правильнее всего и проще для всех - идти дальше. Лип обхватил затылок своего чрезвычайно романтичного братца и слегка повернул его к себе, наклонившись ближе, чтобы смотреть прямо ему в глаза, и сказал до предела вкрадчивым голосом: — Йен, брат мой, тебе нужно собраться и выебать кого-то нового. Кого-то в районе двадцати. А не старика типа Кэша или Нэда. — Иди ты! - ну тот хотя бы усмехнулся, уже неплохо. — Нет правда. Сходи в гей-бар. Дай знать, чего ты хочешь и возьми это, - настаивал старший Галлагер, легонько стукнув по рыжеволосой голове и отпустив. Братья немного посидели в тишине, пока Йен не перевёл стрелки: — Мэнди расстраивают твои мысли о Карен. Ну вот, опять он включил лучшего дружка Мэнди! — Боже, скольким она это растрепала? Лип отвернулся под укоризненным взглядом, а тот подался к нему, защищая свою подругу: — Она о тебе заботится. Почему? Не знаю, сволочь ты та ещё. Лип устало наклонился, потирая пальцами глаз, а потом, подняв голову, поморщился и задал хоть и риторический, но терзающий его вопрос: — И как мы оба умудрились связаться с семейством Милковичей? — Родители просмотрели, - шутканул Йен, прикуривая окурок косяка, только что извлечённый им из тумбочки. *** И да, его совесть скреблась, когда он пришёл в больницу очередным вечером. По отношению к обеим девушкам он чувствовал себя предателем и просто разрывался на части. Решение быть с преданной ему Мэнди конфликтовало с сожалением о его последних словах, брошенных Карен. Но... Шейла мгновенно изменило русло его мыслей, сказав: — Когда ты написал ей то смс..., - и вот тут кровь с такой силой побежала по сосудам, что, добравшись до мозга, она будто забила в там-там, оглушая парня, - Она знала, что ты хочешь помириться. Видел бы ты её лицо - она была так счастлива, когда убегала на встречу с тобой. Мне кажется, она так обрадовалась, что забыла посмотреть по сторонам... Его мир пошатнулся, меняя полярность полюсов. Святое дерьмо! О чём говорит эта женщина? Что за грёбаная херня творится? В панике покидая палату, он посоветует этим двум странным членам семьи девушки - матери и мужу - что необходимо делать то, что она любит, чёрт возьми, а не дебильную музыку ей играть! И его совет даст результат - Чуди... (Чёрт, эту кличку дала чуваку Мэнди!.. ) Джоди разбудит Карен от комы с помощью ланета. Но это будет уже не та стервозная тварь, которую они все знали. Любовь к сексу - это, пожалуй, единственное, что останется от прежней блондинки, но к Липу это не будет иметь уже никакого отношения.