Что мы делаем по ночам

Постепенно наше с мамой проживание в доме стало чисто утилитарным, как проституция: она приезжала откуда-то ночью, спала со мной под одной крышей, бухала, кидала мне деньги и уезжала снова. В таком "ритме" я прожила еще неделю. Так уж серьезно, до крови, мама меня больше не била. Видимо, из-за того, что на мне еще не сошли прошлые синяки. Либо ей было противно дотрагиваться до меня. Не знаю, трудно читать мысли психопата. За всё это время она писала мне от силы раз пять. И все её сообщения были примерно одинакового содержания: «Детка, ты там еще не сдохла? Может, зря я тебя ищу, и ты сама справишься». Сначала я отвечала ей по-разному, просила оставить меня в покое, потом забила. Это бесполезно. Ничего не изменилось и на день рождения моей сестры. Моя мать решила не скромничать, не отмечать дома, а снять весь ресторан, наверное, в ней еще жила уверенность, что Дашка вернется под её контроль. Это был пир во время чумы. У моей матери не было друзей, ей толком некого было приглашать, только коллег и деловых партнеров, которых она и за людей-то не считала. Приглашать же приятелей моей сестре запрещалось. Бабушка с дедушкой были тоже в стоп-листе. Это было очень тупо, сидеть там, среди всей этой роскоши, вчетвером. Это смущало всех, кроме моей матери (она бухала шампанское) и моей сестры, так как та была обдолбана какими-то наркотиками и постоянно смеялась. Моему отцу же, кажется, вообще было тупо плевать на всё, он включил интеллигента и проглатывал все мамины тупые расистские шуточки, все её подколы по поводу его измен. Я не могу спасти всех. Я извинилась, встала из-за стола и начала вызывать такси. — Села на место. Тебя никто не отпускал. — Мам, пожалуйста, хватит. Это цирк. Над нами люди смеются. — Да? Кто? Моя мать издевается, она вызывающе разваливается на стуле, достает пачку сигарет и начинает курить прямо в зале. На нас смотрят официанты, но не рискуют подходить. — Не вижу. — Мам, здесь запрещено курить. — Ты мне что ли запрещаешь? — Мам... — Блядь. Закрыла рот и села. Отмечаем. Какого хуя ты снова всё портишь?! — Мам, я не порчу, просто хочу домой. Моя мать допивает шампанское и встаёт. — Ты меня заебала, сучка. Выбирай, где мне тебя пиздить - здесь, при всех, или выйдем. — Мам, не надо меня бить. — Место, блядь! Все отводят глаза, я же сажусь и смотрю на мать. — Хули ты на меня вылупилась? — Как собака, жду твоих дальнейших приказов, что мне еще делать. — Умница. Всегда так надо. Её глаза смеются, наверное, вся эта дрессировка её очень забавляет. Мы продолжаем вечер, выносят торт. Я смотрю на мать и пытаюсь представить её в отношениях, какая она в сексе, в жизни. Что она может дать партнеру, кроме боли? Деньги? Любовь, наверное, точно нет. Мать постоянно ловит мой взгляд, ей кажется это какой-то игрой, моим послушанием и готовностью скакать на задних лапах, она подмигивает мне, она уже пьяна. Потом она достает свой телефон, я вижу знакомый сайт, вижу, как она открывает сообщения и что-то пишет. Я с трудом сдерживаю себя от тех же действий. Просто сижу и смотрю, как на её лице появляется улыбка. Всё свое насилие ты возишь с собой, никакие интерьеры и смена обстановки здесь не помогут. Этот день рождения не стал исключением. Отец с Дашкой уехали, предварительно выслушав подкол от мамы по поводу счета. Мы остались с ней вдвоем. — Мам, я вызову такси. — На хуя? Я тебя сама отвезу. Она снова курит, на этот раз откинув голову и пуская дым в потолок. Я задыхаюсь от его тяжелого, сладкого запаха. — Мам, ты выпила. Тебе нельзя за руль. — Сучка. И почему тебе всегда надо со мной спорить? Моя мать отрывается от сигареты и смотрит прямо на меня. В её глазах нет ничего, кроме опьянения. — Ты еще не поняла, что мне можно всё? Когда ты, блядь, это поймёшь? — Я поняла. Спорить с ней сейчас бесполезно. Мы вместе выходим из ресторана, садимся в её машину. Я еще не успела пристегнуться, как моя мать выжала газ. То, что мы никого не сбили - это чудо. Мама видела мой испуг, она слышала мои просьбы вести машину потише, вместо этого она решила покатать меня по ночному городу. Слава богу, нас остановили сотрудники ГИБДД. Маму попросили показать документы, она показала, потом её попросили выйти из машины, на что она смачно послала их матом со словами: «Ты что, кретин, номера не видишь?». Один звонок какому-то Петру Игоревичу, и от нас отстали. Мне было дико стыдно за свою мать. Она же не торопилась уезжать, сидела, расслабленно курила, потом достала свой телефон, открыла галерею и сунула мне под нос фото моей бывшей одноклассницы. — Ты её знаешь? — Нет. — Да? Правду, блядь, мне говори. — Мам, я её не знаю. — Дай мне свой телефон.