Что мы делаем по ночам

Я протягиваю ей свой телефон, у меня дрожат руки, мне физически плохо, но у меня хватает сил и наглости спросить: «Мам, что случилось?». Моя мать не собирается мне отвечать, она молча берет мой телефон, залезает в браузер, в историю, в контакт, смотрит всех моих друзей. Она делает это спокойно, даже лениво, гоняя во рту жвачку, но я чувствую ее волнение на каком-то физиологическом уровне. Мой телефон девственно чист и быстро становится ей неинтересен. Только я почему-то не могу расслабиться, я напряженно смотрю на свою маму, на то, как она без эмоций ведет машину, гонит её по ночным улицам к дому. — Мам. — Что надо? — Что случилось? Кто это? — Хуй в пальто. Тебя не касается. — Ясно. — Мне, например, нихуя не ясно. Поэтому я еще не закончила с тобой. Покажешь мне свой ноут и будешь свободна. Я молча киваю, потому что не хочу вызывать у неё никаких лишних эмоций и подозрений. Мы приехали домой, мама кое-как припарковалась и поднялась ко мне в комнату. Я тащилась за ней, как побитая собака. Она проверила мой ноут (естественно, ничего не нашла), пошаталась по моей комнате, будто о чем-то раздумывая, потом вышла. Я смогла выдохнуть примерно через месяц. Я больше не залезала в нашу переписку, не заходила на тот сайт, я успокоилась тем, что больше не нахожусь под подозрением, что у меня никто ничего не ищет. Я была уверена, что это мой шанс начать всё заново, начать жить без глупостей. Да, моя мать не стала лучше ко мне относиться, но я научилась как-то забивать и думать о хорошем. Я реально думала, что всё это закончилось. Всё было хорошо, а девятого сентября умер мой дедушка. Его смерть стала полной неожиданностью для нашей семьи, большим горем, и это почему-то сплотило нас. Отец с Дашкой всё чаще стали приезжать домой, оставались на ночь, бабушка тоже. Ей было очень плохо, хуже всех, мне так хотелось её как-то утешить, поддержать, мы много времени проводили вместе, много всего делали, чтобы хоть как-то отвлечься. Казалось, только моей матери было абсолютно плевать на смерть дедушки. Она терпела людей в своем доме и принимала участие только в поминках, когда надо было выпить. И вот в один из таких дней мы с бабушкой сидим в Дашкиной комнате, перебираем фото для коллажа, папа с сестрой поехали в магазин, за продуктами. Всё было хорошо, ничего не предвещало. Тут из своей комнаты я слышу мамин голос, по её интонациям и мату я понимаю, что произошло - она устроила шмон и нашла мой второй телефон. Я быстро вскакиваю и закрываю дверь в Дашкину комнату. — Блядь, сука, это ты! Блядь! Ну, ты и... Тебе пизда, овцаебина, слышишь?! Я сейчас выломаю к чертям эту дверь и голову тебе сверну! Плачет бабушка, причитает: «Ир (так зовут мою маму), успокойся, не надо!»; плачу я. Я кричу своей маме: «мам, прости», пока она с матом методично выбивает дверь. — Блядь, сука, ты же всё знала, ты же видела мое фото. Так какого хера?! Почему ты не остановилась? Ты меня хочешь что ли?! Ты совсем ебанутая? Я не знаю, чем бы всё это кончилось, наверное, она реально бы меня убила, но вовремя вернулись отец и Дашка. Папа как-то оттащил мою мать от двери, не знаю, как у него хватило на это сил. Тогда бабушка без лишних слов схватила меня за руку и мы убежали из дома. Пока мы жили у нее, она ни разу ничего не спросила, даже вопроса не задала. Я была благодарна ей за это. Возможно, она догадалась о чем-то, моя бабушка далеко не тупая и вообще довольно продвинутая, но это было не так уж и важно. Я прекрасно понимала, что она не сможет спасти меня еще раз, и что моё положение сейчас тупиковое. Мама приехала поздно ночью, мы с бабушкой уже спали, когда она стала долбать по двери ногами. — Агата, выйди. Нам надо поговорить. — Нет. Ты пьяная. Я боюсь тебя. — И что, ты вечно собралась здесь сидеть? — Мам, прекрати, пожалуйста, бить в дверь. Мне страшно. Бабушка снова плачет. — Да мне поебать на твою бабку! Если будет надо, я растяжку вам здесь прихуячу. Разнесу вас нахрен. Я молчу. Слушаю, как она беснуется. — Ничего. Мы еще поговорим, овца. Она вернулась утром, трезвая, спокойная и стала говорить совсем по-другому: — Агата, это ненормально. Ты понимаешь это? Мы должны поговорить, обсудить всё... всю эту ситуацию. Мы же взрослые люди. Не хочешь ехать домой, окей, давай встретимся где-то, где тебе будет не страшно. — Я тебе не верю, мам. — Ты мне не веришь? Мне? Так вроде это ты меня наебала, а не я тебя. — Я не верю, что ты не тронешь меня. — А я и не говорю, что не трону тебя. Трону и не раз. Не знаю, сколько тебя надо пиздить за такое. Мы встретились в тот же день, как чужие, совершенно незнакомые друг другу люди, в условленном ресторане в центре города. Она уже ждала меня за столиком. Я опоздала, села напротив и тут же уставилась в меню. Я чувствовала на себе мамин взгляд, видела, как изучающе она на меня смотрит, как еле сдерживает свой гнев. Потом она откинулась на спинку кресла и будто расслабилась. — Детка, значит.