do you know what's worth fighting for?

      Иисус пытается использовать все свои чувства, чтобы заметить противника раньше, чем это сделает он. Прислушивается к звукам, но все они тонут в шуме дождя, обрушивающегося на фазенду, барабанящего по крыше дома, гаража, скульптурам, листьям деревьев и неухоженных кустов. Перемещается, сливаясь с природой, бесшумно ступая по земле.       Он останавливается у колонны, переводя дух и улавливая отчетливые шаги по мокрой поверхности плитки у бассейна, тихие перешептывания. Выдыхает, готовясь к нападению и крепче сжимая ножи в руках – без перчаток непривычно, и рукояти оставят мозоли на ладонях. Выстрел с другой стороны дома – это Дэрил – служит знаком и отвлекающим маневром, чтобы Иисус тут же выскочил из-за угла за спинами двух Спасителей. Кидается к ближайшему, с разворота нанося удар ногой, чтобы оглушить противника, и ловит легкое головокружение. Его нож молниеносно проходит вдоль по груди мужчины, вызывая рев боли, а затем лезвие входит в плоть в области шеи. Это сложнее, чем с ходячими морально, ведь противник жив, а также физически – легко не увернешься, их действия быстры и обдуманны. Тем более, их двое. Тем более, они трезвы, в отличие от него. Иисус роняет один нож, чтобы перехватить руку второго Спасителя с направленным на него дулом пистолета, дергает вверх, как раз в тот момент, когда тот спускает курок. Выстрел в близости от головы оглушает, озаряет тупой болью висок. Иисус выворачивает мужчине руку, заставляя выронить оружие, наносит удар в бок, но противник оказывается крепче, чем он думал. Грубой подсечкой под колено он заставляет согнуться Иисуса, вцепившегося в ворот его куртки, чтобы удержаться на ногах. Он стонет от удара по ребрам, крепко сжимая губы, хотя алкоголь приглушает и боль. Перед глазами все начинает расплываться, Иисус действует скорее по ощущениям и интуиции, рефлексами, нежели ориентируясь на реакцию противника. Нож скользит по одежде, но разрывает лишь поверхностно, не причиняя особого вреда Спасителю. Если Иисус выживет, то поклянется себе никогда больше не пить на вылазках, ну или, по крайней мере, не включать свет в помещении, где ныкается. Противник отбивает его замах рукой, а затем валит на землю рядом с бассейном, намереваясь разбить его голову об острый край плитки. Но Иисус стискивает зубы и сопротивляется, а, когда мужчина болевым приемом пытается заставить его бросить нож, в отчаянии бьет свободной рукой в ребра, отвлекая. Чудом выкручивает руку и, понимая, что возможность есть только на один точный удар, засаживает лезвие в его шею, перебивая сонную артерию. Кровь практически фонтаном начинает брызгать на лицо, и Иисус зажмуривается, отворачиваясь и пытаясь оттолкнуть от себя мужчину подальше. Но тяжелого бугая не так просто сдвинуть с места, чтобы освободиться.       Иисус вздыхает, решив взять перерыв на отдых хотя бы на пару секунд, чтобы найти в себе силы выбраться из-под мертвого тела. Он не успевает ничего сделать, когда слышит шаги поодаль – даже обернуться, что уж говорить о стремительном бегстве. Если это еще один Спаситель, то он прикончит Иисуса на месте точным выстрелом, и у того не будет возможности сопротивляться и ни единого шанса выжить. Поэтому он предпринимает единственное, что остается в данной ситуации – решает прикинуться мертвым. А затем, если противник подойдет ближе, будет действовать по обстоятельствам. Он крепко сжимает нож, отворачивает лицо перепачканной стороной вверх, и закрывает глаза. Сложно не дышать, когда сердце колотится быстро, словно у кролика. Два медленных вдоха и выдоха, чтобы попытаться успокоиться и сконцентрироваться. Затаиться и ждать.       Даже с закрытыми глазами Иисус чувствует, как его качает на невидимых волнах, как кровь, прилившая к голове, пульсирует в висках, оглушает – дождь сливается в сплошной шепот призраков, обволакивает, при этом со всей силы ударяя иглами по подставленной щеке. Одежда прилипла к телу, промокшая от воды и, может, чужой крови, Иисус игнорирует неудобства и изо всех сил старается не двигаться. Но учащенное от волнения сердцебиение изводит легкие, сковывает цепями. Будто он тонет. Слышит чужие приближающиеся шаги, вернее – бегство. Иисус хочет посмотреть сквозь ресницы на этого человека, но они залиты дождем, и картинка расплывается в бесформенное нечто – только свет фонаря сверху и темная фигура, склонившаяся над ним. Неожиданно тело сверху оказывается скинуто в сторону, и Иисус чувствует, как холодеют ноги, освобождаясь от теплого укрытия, а, может, это просто восстанавливается кровообращение, и сейчас конечности начнет неприятно колоть.       Его собственное имя звучит как из-под водяной толщи, угадывается далеко не сразу. Да и он никак не ожидал его услышать, поэтому в первую секунду не поверил. Но это Дэрил тормошит его за плечо, пытаясь привести в чувство. Он открывает глаза, и от яркого света приходится некоторое время щуриться. При других обстоятельствах он бы тут же пошутил – смотрите, кто все-таки знает его имя! Но слова застревают в горле, когда Иисус обнаруживает на лице Дэрила неподдельный испуг. И даже теряется с ответом, будто серьезно приложился головой или поверил в близость собственной смерти – нет, ничего из этого.       Дэрил готов поклясться, что прикончил бы Иисуса сам, лишив всякой возможности устроить второе пришествие, если бы тому пришло в голову подурачиться, и дальше притворяясь мертвым. Он отказывался признавать факт наличия страха перед смертью очередного человека, который, к его собственному удивлению, начал с успехом пробираться все глубже внутрь. Не сказать, что к сердцу, но к чему-то подобному.       – Ты цел? – он хватает парня за предплечье и помогает принять сидячее положение. Ладонь ложится на испачканную в брызгах крови щеку напарника, чтобы стереть размытые дождем подтеки – ни порезов, ни других видимых ран. В том-то и дело, что видимых. Пол, обжигаясь прикосновением горячей ладони, начинает терять осознание происходящего, словно встретился с миражом, и поднимает руку, прикасаясь пальцами к чужому запястью, чтобы удостовериться в реальности.       Дэрил не может остановить себя, когда начинает хаотично обследовать тело Ровиа на наличие опасных для жизни повреждений. Сжимает плечи, распахивает плащ, оглядывая светлую рубашку – слава богу – без кровавых пятен на ней. На языке Иисуса вертится очередная шутка, направленная на введение в смущение Диксона - что и рубашку тоже можно расстегнуть. Но снова проглатывается. Для нее тоже сейчас не время. Все язвительные ответы были забавной игрой лишь до этого момента.       – Я в порядке… в порядке, – бормочет Пол, не сводя взгляда с напарника, хотя стоило и самому убедиться в своих словах – мало ли, не почувствовал серьезной раны во всей этой заварушке – тело уже не ныло, оно было одним сплошным синяком.       Таким напуганным Пол видит Дэрила впервые, ведь тот не сразу воспринимает его слова. Дэрил останавливает себя только тогда, когда осознает, насколько глупо, должно быть, выглядят со стороны его попытки осмотреть Ровиа с головы до ног, когда тот совершенно не собирается умирать у него на руках.       Внутри у Пола начинает все переворачиваться. Он, отчаянно сжимая нож в руке, сидит с приоткрытым ртом, но не может дышать, осознавая, как сильно заставил Дэрила переживать. Всего лишь мгновения притворства ради безопасности… всего лишь видимость. Но она, воспринятая за реальность на несколько секунд, успела пробить охотника колом в самое солнечное сплетение.       В минуты невменяемости проще всего списать все на алкоголь, и Дэрил делает именно так. К тому же, спирта в его крови вполне хватает для реалистичности подобных отговорок. Он спешит подняться на ноги и помогает Ровиа встать следом, только после этого делая шаг назад, чтобы покинуть, наконец, личное пространство напарника.       Иисуса снова обхватывает ветер, кутая в плащ. Он силится что-то произнести, но в голове полная неразбериха, сплетенная клубком из растерянности, паранойи, новых осознаний и страхов. У него может не быть шанса сказать Дэрилу нечто важное. У них может не быть больше шансов… кто знает, что случится через пять минут? Вдруг появится новый рейд Спасителей и перестреляет их в мгновение ока? А ведь стоило всего на пару часов расслабиться, забыть об опасности, которая на самом деле подстерегает на каждом шагу. Теперь еще звуки выстрелов привлекут ходячих. Иисус надеется, что ограждения у участка достаточно прочные, все-таки здесь до сих пор не образовалось стадо, а спокойно жили лишь два человека.       - Кажется, это все, - говорит Дэрил, сперва прочистив горло, в котором будто застрял осколок стекла. – Я видел машину за забором и убил одного из них в беседке у дома. Больше никого не было и быть не должно, если только они не успели сообщить о доме кому-то еще, - не должны были. Для начала они обыскали бы территорию, разобрались с ними, а уже потом отчитались бы о найденном жилье и припасах. К тому же, вряд ли связь работала в такую погоду, так что им пришлось бы дожидаться, когда буря поутихнет и рация сможет поймать сигнал.       Убеждения Диксона едва ли приносят облегчение и заставляют Иисуса выдохнуть. Кажется, ему нужна еще одна бутылка вина. Нет, чего-нибудь покрепче. Чтобы избавиться от дрожи, пробирающей тело то ли от шока, то ли от ледяного дождя.       Несмотря на то, что Иисус доказал способность справиться с любым противником и не получить пулю, Дэрил никак не мог прогнать из головы застывший перед глазами образ: забрызганное кровью лицо, в холодном свете уличного фонаря выглядящее мертвенно бледным, особенно на контрасте с яркими алыми разводами. Он не мог – не хотел – представлять, что делал бы, окажись увиденное правдой. Если бы Ровиа вдруг действительно умер.       Дэрил старался убедить себя в том, что не расстроился бы. Одним раздражающим болтливым придурком меньше, не так ли? Только этот раздражающий и болтливый оказался каким-то особенным. Тем, перед которым становилось совестно, стоило выбросить его из машины, например. Которому оказалось неожиданно легко рассказывать что-то о себе, даже когда он не задавал никаких вопросов. На которого можно было положиться и доверить ему жизнь близких людей. Как отреагировала бы Мэгги, вернись Дэрил в Хиллтоп с неутешительной новостью? Он стал причиной смерти ее мужа, а сегодня мог не уберечь от гибели ее друга.       – Иди внутрь. Мне нужно отогнать фургон в гараж, – Дэрил машет рукой в неопределенном направлении и отступает еще на шаг. Словно пытается сбежать.       – Нет, я пойду с тобой, – решительно отвечает Пол, но вовсе не из слепого протеста. Дэрил вскидывается, хочет ответить грубостью, снова послать Ровиа, но прикусывает язык, наталкиваясь на встречный взгляд. В нем читается решимость и что-то еще, что Дэрил не в состоянии идентифицировать, но чему не в силах сопротивляться.       Они больше не должны расходиться. Пол не хочет прямо сейчас оставаться один, не хочет выпускать Дэрила из поля зрения. В доме размышления сожрут его, заставив метаться из угла в угол, одержимым бездействием. Пол хочет без них получить ответ, для этого надо быть рядом с ним. Как можно ближе. Так, чтобы в темени и редком свете можно было прочитать хоть какую-то эмоцию на лице Дэрила, как это произошло пятью минутами ранее.       Дэрил не успевает даже развернуться, когда улавливает характерный хрип со стороны лежащего поодаль мертвеца. Он достает пистолет, снимает с предохранителя и, прицелившись, стреляет в оживший труп раньше, чем тот успевает подняться. Пол непроизвольно вздрагивает и поворачивается к телам. Дэрил бросает взгляд на того Спасителя, которого стаскивал со своего напарника, и замечает, как у него начинают шевелиться пальцы. Еще лучше – Ровиа мог оказаться не просто под трупом, а под трупом, жаждущим откусить от него кусок плоти.       Он обходит напарника, приближаясь к оставленному у бассейна мертвецу, и снова стреляет. Теперь они точно разобрались со всеми. Пять Спасителей, два оживших мертвеца и четыре пули. Осталась одна.       Иисус подбирает второй нож и убирает оба в ножны, присаживается около Спасителей и шарит по карманам, вытаскивая парочку пистолетов, по весу которых сразу чувствуется наличие полной обоймы. В куртке бугая он обнаруживает рацию и поднимает, демонстрируя Диксону их новую систему оповещения об опасности.       – Мы услышим, если кто-то решит с ними заговорить, – если, конечно, связи не помешает шторм.       Нужно скорее отогнать фургон в гараж. Проверять автомобиль нападавших нет никакого желания – перелезать через ограду и продолжать купаться в ливне, на помощь которому приходят дикие порывы ветра. Они дергают плащ, заставляя полы опутывать ноги. Диксон направляется к машине, а Иисус идет позади, дождь хлещет по лицу, смывая с него кровь. Он проводит ладонями по щекам, пытаясь скинуть с самого себя странную растерянность. Ноги ватные, но несут его вперед, а оружие на поясе притягивает к земле. Его мутит, поднимается к горлу, душит – остановись и умри на месте, только не приближайся, только не ищи ответ. Дэрил не ответит. Он ни за что так не сделает. Не в его природе, не в его привычках. Но рефлексы ведь иногда будто выдают потаенное. Любая программа изредка сбоит, что уж говорить о человеческих эмоциях. Его реакция на мнимую смерть была слишком настоящей, до того обескураживающей, что никак не могла уйти из головы у Иисуса. Ему абсолютно не сложно поверить в увиденное, ведь оно всегда обитало на уровне подсознания и желания. Он хочет передумать, отчаянно пытается – ведь так легко просто ничего не делать, но следует за Диксоном, не замедляя шага, сверлит взглядом его спину.       – Прости, я..., – как сложно говорить. Как сложно именно сейчас извиняться, хотя давно привык быть вежливым и искренним к людям. Пол, в конце концов, должен объясниться. - Думал, что там может быть еще один, у меня не было времени сбежать… он бы нанес удар первым или выстрелил… было бы не увернуться. Прости, я не хотел тебя пугать, - он очень-очень сожалеет, мотает головой, опуская взгляд в землю. Прикидываться мертвым дольше необходимого было бы очень жестоким розыгрышем, сейчас Пол это понимает.       – Порядок, – голос все еще хрипит, и Дэрил грешит на то, что слишком много времени провел под дождем, продрогнув до костей. – Ты все сделал правильно, - у Пола ведь не было цели действительно его напугать. Так зачем он теперь извинялся? Идиот. Любое другое поведение могло стоить ему жизни, окажись на месте Дэрила еще один Спаситель. То, что при этом испытывал сам Дэрил, видя лежащее без движения тело напарника, не имело никакого значения. Если бы он не испугался настолько, что потерял возможность контролировать свои эмоции, Ровиа бы даже не узнал о его истинном состоянии.       Дэрил старается думать лишь о том, как вернется внутрь дома, сбросит с себя мокрые вещи и уляжется, наконец, спать. Если вообще сможет уснуть после всего случившегося. Впрочем, всегда можно влить в себя бутылку чего-нибудь, чтобы отключиться до следующего утра. Никаких забот. Никаких ночных кошмаров.       Иисус поднимает глаза, когда они подходят к машине. Сейчас Дэрил залезет в кабину, и момент будет упущен, хотя Иисус и половины всего того, что следовало сказать, не сказал. Он будто язык проглатывает вместе с комком, вставшим поперек горла.       – Дэрил, – кладет руку на плечо охотника, уже схватившего ручку двери, и заставляет оглянуться. Не ощущает себя собой, а также действия алкоголя, которым продиктована решимость.       – М? – Дэрил понятия не имеет, чего еще хочет от него Пол. Снова извиниться? Лучше пусть забудет об этих глупостях, пока он не послал его к черту. Только если то, что получает Дэрил, обернувшись, называют извинениями, то он с такими дела еще не имел.       Иисус прижимает его за плечи к дверце, одновременно с тем встав на цыпочки, подаваясь вперед и вжимаясь в его холодные губы. Делает движение, пытаясь увлечь в поцелуй, и одновременно мысленно шепчет очередное «прости». Он так устал извиняться. Что предпочтет получить по лицу, чтобы Диксон выбил из него все эти глупые мысли, необъяснимую тягу, которую иным образом не уничтожить – изведет. А Пол так больше не может. Зато Дэрил может с ним поступать так, как сочтет нужным. В любом из вариантов.       Дэрил застывает в растерянности, не имея ни малейшего понятия о том, как ему реагировать. Так до конца и не выровнявшийся ритм сердца снова сбивается, заглушая своим стуком в ушах даже барабанную дробь дождевых капель по крыше фургона. Ему должно быть противно от одной только мысли о том, что мужчина может его поцеловать, но, чувствуя губы Пола на своих, Дэрил не испытывает ни отвращения, ни желания оттолкнуть парня. Только удивление, на грани с шоком.       Пола изнутри потряхивает. Он хочет думать, что просто продрог, а не подсознание, почуявшее опасность, реагирует должным образом. Это, конечно, далеко не самый отчаянный поступок за последнее время, но совершить его оказалось сложнее всего, да и потребовалось несколько литров алкоголя для смелости. Вероятно, завтра он будет жалеть. Но неизвестно, за что именно. Пол чувствует едва уловимый запах какого-то ликера, ведь сам пил другой, и больше ничего. Дэрил не отзывается. И когда это через секунду доходит до него, Пол резко отстраняется, чуть не ляпнув очередное извинение.       Дэрил рефлекторно облизывает губы, только после этого понимая, что все время не дышал, и втягивает ртом воздух, заполняя легкие до предела.       – Гараж… – Дэрил несколько раз моргает, фокусируя зрение на лице напарника. То ли алкоголь, наконец, ударил ему в голову, то ли порыв Ровиа окончательно выбил из колеи.       – Что? – а Пол откровенно не догоняет, поэтому пялится на Диксона, пока тот не заканчивает просьбу.       – Откроешь? – Дэрил не задумывается о том, как это будет выглядеть со стороны, обидит ли это Пола – он просто в очередной раз сбегает, открывая дверцу машины и забираясь внутрь прежде, чем Ровиа успеет что-то сказать.       – Да, хорошо, – хотя Дэрил уже не слышит. Иисус разворачивается, чтобы исполнить просьбу, и бегом направляется к гаражу. Что пару секунд назад произошло? Можно всерьез засомневаться в наличии своего рассудка – вдруг эту картинку нарисовало опьянение вкупе с сотрясением, и на самом деле он просто стоял перед Диксоном и тупо сверлил взглядом? Нет. Он это сделал, вернее, попытался. А Дэрил никак не отреагировал. Пол никак не мог даже помыслить, что все будет развиваться по третьему, не предсказанному им сценарию, и не понимает, что происходит. Его легкие жжет от обиды. Почему нельзя было дать понять точно – да или нет? Хотя бы намекнуть. Да, в нос не ударил, и это должно считаться за хороший знак. Но он не сделал ничего. «Не в тех людей, Ровиа, ты сам говорил», – шепчет сознание. Он чувствует себя полнейшим идиотом. Пол вдыхает глубже влажный и прохладный воздух, чтобы переключить внимание с неразрешенных вопросов на насущные дела. Он пролезает в гараж, включает свет и находит на стене панель, отвечающую за подъем роллета. Благодаря электричеству двери не нужно больше дергать, они плавно поднимаются сами.       Руки не желают слушаться, пальцы не гнутся от холода, поэтому Дэрилу приходится дать себе минуту на то, чтобы отогреть озябшие ладони и завести мотор. Во всяком случае, именно этим он оправдывает промедление. Концентрируясь на том, как бы ни во что не врезаться, переправляя фургон в гараж, он на время отгоняет от себя все остальные мысли. Когда же машина занимает положенное место, Дэрил вначале думает остаться в ней на ночь, плюнув на возможность выспаться с удобством. Лишь бы не нарваться на разговор, который вполне может последовать за попыткой поцелуя. После подобных вещей люди ведь всегда говорят, не так ли? Только если Пол снова выдаст свои извинения, то точно окажется со сломанным носом.       В конце концов, мысленно обругав себя за малодушие, Дэрил выбирается из фургона, громко захлопнув за собой дверь. Он дергает плечом от резкого звука и переводит взгляд на дожидающегося его парня. Кажется, тот и правда не собирается идти в дом без него.       – Нужно отключить генератор, чтобы свет больше никого не привлек, – в принципе, они могут просто выключить лампы в доме, но фонарь на улице все равно будет реагировать на любое движение и мигать, как сигнал маяка для всех, проезжающих мимо. Иисус щелкает выключателем света, а затем кнопкой, закрывая гараж.       – Я… пойду обыщу того ублюдка в беседке.       Глаза за несколько секунд успели привыкнуть к свету, поэтому окружение погружается в темноту, и Пол слышит хриплый голос напарника и кивает, но непонятно – зачем, если тот не увидит. Дэрил спешит покинуть гараж раньше, чем Ровиа успеет возразить или решит увязаться за ним. Ему действительно нужно обыскать тело убитого им Спасителя, забрать оружие. И сигареты.       – Я понял, – перечить ему сейчас не хочется, да и нет оснований – он во всем прав. Но Диксон так быстро исчезает, что Иисус не успевать придумать, каким доводом его остановить. Он все еще не хочет оставлять напарника одного, несмотря на испытываемый ими обоими сейчас некий дискомфорт от нахождения рядом. По крайней мере, Пол знает, где Дэрила искать. Поэтому он направляется к генератору и выключает его парой нажатий кнопок. Машина затихает, и все в окружении дома погружается в темноту – фонарь перестает реагировать на движение. Вокруг вновь воцаряется дикая природа.       Дэрил быстро пересекает задний двор и сворачивает за дом, куда уже не пробивается свет от фонаря. Пройти мимо беседки невозможно, а вслепую обшарить труп не так уж сложно. Он выкладывает на скамью рядом с собой пистолет и пару ножей, а после принимается за поиск сигарет и зажигалки. Необходимое обнаруживается во внутреннем кармане куртки. Дэрил на ощупь пересчитывает сигареты в пачке и вытаскивает одну. Зажимает в зубах, прикуривает, опускаясь прямо на пол беседки рядом с мертвецом.       Ему нужна пауза. Потому что он снова не понимает. Вообще ни черта не понимает. Ни действий и побуждений Ровиа, ни своей на них реакции. Со всем этим необходимо разобраться, объяснить хотя бы самому себе, но Дэрил без понятия, как это сделать.