do you know what's worth fighting for?

      Разделить все на правильное и неправильное проще простого. Так ему кажется на первый взгляд, пока он не начинает углубляться в суть, не пытается разобраться в том, почему некоторые вещи для него являются приемлемыми, а других он старается избегать. Не было у Дэрила изначально никакой классификации. Не существовало в его голове каких-то воображаемых ящиков, по которым он распихивал мысли и действия, в зависимости от своего к ним отношения. Ему было проще делить все на то, что он способен воплотить в жизнь, и на то, в какую сторону ему не хватит сил даже посмотреть. Последнего, как доказал опыт пары прошедших паршивых лет, практически не осталось.       Сейчас, сидя в беседке под проливным дождем рядом с трупом, распластавшимся на полу, Дэрилу необходимо было обдумать далеко не самые очевидные вещи. Он почти всегда знал, как вести себя в затруднительной ситуации, как решать возникающие на пути проблемы и продолжать двигаться дальше. С чем у него никогда не выходило разобраться, так это с самыми обычными человеческими взаимоотношениями. Сложность была еще и с пониманием испытываемых чувств по отношению к чему-то. Например, к тому, что парень, называющий его мудаком, но готовый рискнуть ради него жизнью, вздумал его поцеловать.       Это ведь было поцелуем? Когда губы двух людей соприкасаются на некоторое время. У них с Ровиа даже близко не вышло повторить все так, как раньше показывали в бесконечных фильмах по телевизору. По большей части потому, что Дэрил повел себя как растерявшийся идиот. Коим он, в принципе, и был. Подобная ситуация с ним произошла впервые, а спросить совета не у кого. Разве что у самого Пола, но к такому Дэрил еще не готов.       Мерл бы не одобрил. Всякий раз, оказываясь на распутье, Дэрил пытался представить, что бы сказал его брат, как бы он поступил, и делал все с точностью до наоборот. Мерл не был хорошим примером для подражания. Нет, его можно было причислить разве что к худшим из возможных кандидатур. Только других у Дэрила-то и не было.       Перед глазами живо встал образ старшего брата. Насмехающегося, коверкающего его имя, называющего его тупой бабой. В понимании Мерла, мужчина должен был вести себя, как последняя тварь, бухать и трахаться с каждой красоткой, ответившей на никчемный пьяный подкат в баре. Стоило немного отойти от устоявшейся нормы, как у него возникали вопросы, после перерастающие в издевки, а из них выливающиеся в драку.       Так вот, Мерл в его мыслях негодовал и называл Дэрила гадким пидором, раз он не соизволил даже нос разбить Ровиа, покусившемуся на какое-то там достоинство. Дэрил также мысленно посылал брата нахуй, припоминая моменты, когда ему приходилось терпеть нечто похуже невинной попытки поцелуя.       Мир вообще-то рухнул, и Дэрил не собирался зацикливаться на рухнувших вместе с ним устоях о том, что считалось нормальным, а что выходило за пределы определенной невесть кем нормы. Мерл и так решал слишком многое за него, вплоть до того, к чему другие люди не желали никого подпускать, так что Дэрил не собирался позволять брату влиять на него еще и после своей смерти.       Тем не менее, решимость отгородиться от всего, что осталось в прошлом, не упрощала поиска ответов на возникший перед ним вопрос. Что ему дальше делать? Как себя вести? А главное, зачем вообще Пол пошел на это? Что парень вбил себе в голову, кого вообразил на месте Дэрила в тот момент? Можно было с легкостью списать все на действие алкоголя и адреналина, но проблема состояла в том, что под воздействием и того, и другого люди обычно делали вещи, на которые не решились бы в адекватном состоянии.       Свет в окнах дома погас, и все вокруг погрузилось в кромешную темноту. Теперь Дэрил с трудом мог разглядеть даже собственные пальцы, сжимающие фильтр сигареты. В какой-то момент ему показалось, словно он снова очутился в окружении стен злачной каморки, только теперь не было видно даже узкой полоски света, пробивающейся сквозь щель под закрытой дверью. Единственным, что удерживало его от паники, оставался шум барабанящих по металлической крыше капель и редкие раскаты грома над головой.       Иисус достает фонарик и, освещая себе дорогу, направляется к другой стороне участка – Дэрил сказал, что будет в беседке, где уложил одного из Спасителей. Он замечает красный огонек от сигареты издали – напарник почему-то не спешит обратно в дом. Пол сам не хочет возвращаться в помещение в одиночестве, но и навязываться тоже считает лишним. Но придется. И он не будет говорить с Дэрилом о произошедшем. Что обсуждать? Действие, выходит, было абсолютно лишним и глупым, скоропостижным и необдуманным, когда на самом деле предпосылок к теплым отношениям явно не было. Но люди ведь никогда не садятся и не обсуждают за чашкой чая, стоит ли им быть вместе, не взвешивают «за» и «против», не подходят обстоятельно и обдуманно к делу, обсуждая взгляды на совместное будущее. У него самого отношения выходили спонтанными, почти всегда по чужой инициативе, может, поэтому и непродолжительными. Он не был силен в построении отношений, несмотря на то, что испытывал потребность в них. Не привык быть вдали от людей, но одновременно и не мог быть с ними близок. Поддавшись порыву, он поступил так, как делали с ним, и, не получив реакции, понял, что ошибся.       Он стремился вернуть Дэрила из Святилища домой, к его друзьям, к хоть какому-то благополучию, позаботиться. Он был рад, что Дэрилу теперь снова будет хорошо, не задумывался, толкнуло ли его к отчаянному поступку что-то помимо тяги к вселенской справедливости и восстановлению баланса. До этой минуты. Нет, ни о каком совместном будущем он даже не мыслил. В нынешнем мире возможно жить лишь моментом. И Пол просто захотел, чтобы у них обоих был хотя бы этот момент.       Смешно. Ведь в мире, нынешнем – подавно, есть вещи пострашнее, чем не получить взаимность. Но Иисус не думал, прежде чем предпринял попытку, он делал то, что казалось ему правильным и одновременно было таким необходимым… в том и проблема, что не думал. А на секунду задумался бы – не сделал. Говорят, что лучше жалеть о сделанном. А еще лучше, конечно же, ни о чем не жалеть. Но он ничего не может поделать со своей врожденной гиперболизированной совестью, изо всех сил пытаясь затолкнуть ее подальше. Он по глупости причинил Дэрилу дискомфорт, вторгшись в личное пространство, но больше не собирается, даже напоминать не станет. В конце концов, ему всегда удавалось подавить в себе чувство вины, но до этого момента еще надо было как-то дотянуть.       Он подходит к беседке и выключает фонарь – сам не сможет видеть глаза Диксона, а заодно и не будет нервировать своим присутствием рядом. Прислоняется к колонне, складывая руки за спиной, и молчит несколько секунд, собираясь с мыслями. Запах дыма доходит до него, и Пол морщит нос с непривычки. В юности он баловался сигаретами, повторял за другими, лишь бы быть в компании, но по-настоящему никогда не курил. А Новый мир и вовсе заставил всех выживших бросить любые вредные привычки и пристрастия, а также стать непривередливыми в еде. Но устоять, особенно когда есть возможность унять нервозность привычными способами, невозможно.       – Есть идеи, что мы будем делать, когда вернемся в дом? – Спрашивает он, разрушая тишину, которая начинала даже казаться угнетающей. – Сидеть в темноте? Потому что я нескоро смогу заснуть после всего, – тихонько усмехается он, пытаясь вести себя как ни в чем не бывало. Имеет в виду, конечно, передрягу, а не неудачную попытку поцелуя. Хотя и об этом он будет вынужден еще очень долго размышлять. Не выйдет забыть и отбросить, ну никак, это не работало раньше – не сработает и сейчас. А что делать? – Можем продолжить игру. – Плохая идея. Очень плохая. – Или придумать что-то новое. Бильярд, например. – Ага. Покатать шары. Что-то у тебя не вышло – ему кажется, что именно эта язвительная шутка сейчас проносится в мыслях у Диксона.       Дэрил качает головой, отметая предложение о бильярде, вскоре понимая, что Пол все равно не видит его реакции. Ровиа пытается заполнить своей болтовней тишину, словно, стоит замолчать, и все полетит в бездну. В общем, делает то, что умеет лучше всего.       – Я не умею играть в бильярд.       – Значит, это хорошо подвернувшаяся возможность, чтобы научиться, – Пол не удивляется вслух, как это сделал бы любой другой на его месте. Дэрил – человек дела, так что неудивительно, что в прошлом он не тратил время на пустые развлечения. – Да я и сам не практиковался лет несколько, так что будем почти на равных, – он пожимает плечами. Во всем видеть хорошее, подбадривать людей, находить поводы для комплиментов – это вся его суть, и даже в такой дерьмовый момент, когда хочется либо повеситься, либо застрелиться, она не сдает позиций.       – Научишь в следующий раз, – Дэрил качает головой, на самом деле не горя особым желанием в данный момент учиться чему-то новому. Тем более бильярду. В последний раз, когда в его руки попал кий, он проткнул им голову ожившему мертвецу. Ассоциация, если подумать, с этой игрой сложилась не самая лучшая. К тому же, он никогда не мог понять, какое удовольствие можно получить от бессмысленного перекатывания шаров по столу. Но, может, как-нибудь потом ему действительно захочется попробовать.       – В следующий раз? Сомневаюсь, что мы найдем в другом месте бильярд в ближайшее время, – пожав плечами, говорит Пол, – только если ты не планируешь сюда еще вернуться.       – А почему нет? – Конечно, им придется вернуться, чтобы забрать все необходимое, что не поместится в фургон на этот раз – постельное белье, посуду, но Дэрилу хотелось бы оставить что-то и здесь. Минимальный запас вещей, который помог бы этому дому избежать обезличивания и не стать очередным пустым помещением, из которого вынесли все, что только можно. – Мне нравится это место, – как минимум из-за того, что о нем еще никто не знает. Дэрил надеялся, что и не узнает в будущем. Хотя, кому бы взбрело в голову проводить здесь время, с учетом наличия всего необходимого для жизни в общинах. Кажется, в Александрии даже был бильярдный стол, если только его не пустили на другие нужды.       Если подумать, в Александрии Дэрил так толком и не обжился. Ему выделили место для жизни, но едва ли он провел там времени больше, чем в окрестностях. Самым часто посещаемым местом в его доме было крыльцо, словно дальше Дэрил и не заходил. Со спальней, кажется, так и было. Он заглянул туда один раз, чтобы забрать одеяла, простыни и подушки, и перетащить это все в гостиную на первом этаже. После были вылазки с Аароном, поиск новых людей и жизнь в дороге, к которой он настолько привык, что не представлял себе других возможных вариантов.       А дальше все завертелось слишком быстро, чтобы в полной мере осознать каждое событие по отдельности. Ему хотелось вернуться домой. Из Святилища. Из Королевства, в котором он чувствовал себя таким же заключенным. Только дома как такового не было. Были только люди, к которым он стремился попасть. Ради которых вообще принял решение осесть, как бы тяжело ему это ни давалось.       Полу бесконечно приятно, что Дэрил, не привыкший к тирадам, делится с ним, пусть короткими фразами, но достаточно емкими, скрывающими в себе смысл, который, Пол, кажется, превосходно читает. Он и сам не откажется от того, чтобы вернуться в этот дом. С ним. Очень хотелось бы снова оказаться здесь с ним.       Дэрил говорил мало, он всегда больше слушал, а самое главное – слышал, запоминал, делал выводы. Он понимал. И постепенно начал делиться, может, благодаря глупой пьяной игре. Пол не знает, насколько открыто Диксон говорит с Риком, рассказывает ли ему о своих опасениях и решениях, но казалось, что и без слов они друг друга прекрасно понимают. А если не рассказывает, то, может, ему раньше не попадались достойные слушатели, выводящие на откровения собственными откровениями, болтающие без умолку, причем, открыто и без стеснения. И, конечно, стоит благодарить алкоголь, который расслабил и приглушил чувство страха и недоверия.       – Зажжем свечи. Если проголодался, то что-нибудь откроем. А утром у нас будет кофе, я видел в шкафу банку, – Пол решает продолжить говорить, ведь лучше размышлять о чем-нибудь хорошем, пофантазировать о настоящем и доступном.       Пол делает шаг в сторону Дэрила, но, забывшись, запинается о тело. Мысли вот совсем не здесь. Он давным-давно замерз, но стойко продолжал делать вид, что все в порядке. Абсолютно все. И убийства уже – обыденность и не стоят беспокойств. А вот со своими чувствами, проклятыми демонами, никак не ужиться, мечутся внутри, бьются, к чему-то толкают. К краю пропасти.       – Пошли в дом, – наконец, говорит он. – Не хватало заболеть. – Ведь сейчас даже обычная простуда переносится крайне тяжело, а если запустить – начнет медленно сводить в могилу. – Может, еще осталась горячая вода, – он воображает, что Дэрил никогда прежде не принимал душ два раза подряд в такой короткий промежуток времени, как сегодня. Хотя и дождь тоже можно таковым считать, так что был бы третий. – Если хочешь курить, кури внутри, – «только не сиди здесь». – Запрем все двери и окна в доме. Будем в безопасности. – Если кто-то начнет ломиться в дом, то у них будет возможность проснуться от грохота и время, чтобы сбежать или подготовиться к атаке. Пол трогает Дэрила за плечо, призывая подняться, но не задерживается рядом больше двух секунд и вновь выходит из беседки под проливной дождь. Хорошо хоть гроза стала реже разрывать темноту молниями и заставлять вздрагивать от мерещившихся в периферическом зрении врагов. Остается единственное желание – поскорее оказаться в тепле и выпить. Чтобы нахрен забыть весь этот день.       Дэрилу кажется, что Ровиа боится остановиться и замолчать рядом с ним, но при этом даже не думает о том, чтобы отправиться в дом самому. Идиот. Продрогнет, а потом будет чихать и кашлять на всю машину, пока они будут добираться домой. Дэрил докуривает сигарету, не видя, где начинается фильтр, и останавливается только тогда, когда начинает неприятно жечь губы. Он выбрасывает окурок на мокрую траву за пределами беседки и, собрав оружие со скамьи, поднимается на ноги. Молния высвечивает очертания фигуры, поэтому Дэрил не рискует врезаться в спину парня, переступая через труп Спасителя и выходя к нему.       – Пойдем, нечего тут стоять, – он хлопает Пола по спине между лопаток, подталкивая идти вперед. Прикосновение Диксона, даже через плащ – как нечто невозможное. Полу казалось до этого момента, что тот будет избегать всяческого контакта, тем более – физического. Но либо Дэрил тоже собирался делать вид, что все в порядке, либо всерьез не придал жесту значения. Пол не хочет об этом думать. Но что-то все равно продолжает грызть, пока они возвращаются в дом.       Узкий луч фонаря освещает им дорогу до самого крыльца. Дэрил пытается не обращать внимания ни на сбитый машиной труп неподалеку, ни на дорожку из кровавых капель, ведущую от двери. Пол – старательно их игнорирует, как и пятно на стене, просто не поворачивает голову, будто темнота способна заставить все напоминания исчезнуть. Главное, что внутри дома тепло и покой. Если никому больше не придет в голову заглянуть в гости.       Оказавшись внутри, Дэрил первым делом закрывает входную дверь и, для надежности, пододвигает к ней одну из тумб, стоящих рядом. Промокшая одежда неприятно холодит кожу, и если ее выжать, кажется, что можно затопить весь небольшой коридор. Дэрил сбрасывает мокрые кроссовки и плетется в гостиную, морщась от холода, пробирающего голые ступни.       – Иди в душ, – он складывает найденные ножи и пистолет на одну из полок, рядом с многочисленными сувенирами. Если осталась горячая вода, то только на одного. Дэрилу проще переносить холод. В детстве он практически никогда не болел, а если и заболевал, то в доме все равно не находилось лекарств для лечения. Температуру можно было перетерпеть, как, впрочем, и все остальное. – Давай, я должен был загадать тебе действие и вот оно. Потом можешь придумать свой вопрос, – он выбирает правду то ли потому, что ему чертовски лень двигаться, то ли из-за желания хоть что-нибудь все-таки рассказать. Сегодня выдался крайне странный вечер, а завтра утром станет ясно, хочет ли он делать вид, будто ничего не было, скинув все на беспамятство от выпитого алкоголя, или стоит продолжать в том же духе.       – Ты серьезно? – Снявший ботинки и добравшийся до дивана Иисус удивленно поворачивается к Дэрилу. Кажется, точно также был удивлен Дэрил, получив пару часов назад от него подобное указание в сторону душа. Он даже усмехается, качая головой, но отказываться не будет. Каждый распоряжается своими желаниями по-своему.       Где-то здесь были свечи – Дэрил шарит руками по полкам шкафа, натыкаясь на многочисленные фигурки. Когда Пол с фонариком скрывается на лестнице, ведущей на второй этаж, Дэрил остается в слабо освещенной гостиной, наполняющейся запахом чего-то сладкого, идущего от ароматических свечей. Конечно, кто станет заводить другие в доме, оснащенном генератором для подачи электричества.       Он, наконец, сбрасывает с себя промокшую рубашку и стягивает штаны. С волос капает на плечи, отчего становится зябко, но эту проблему тоже можно решить. Стоит только найти полотенце и разжечь камин, привлекший к себе его внимание сразу же, стоило первый раз войти в комнату.       Но сначала следует проверить все двери и закрыть их на замок, чтобы никто не смог пробраться внутрь так просто. Дэрил берет с полки свечу и, подхватив снятые вещи, проходит на кухню. Там он первым делом запирает выход на задний двор, в придачу подставляя под ручку еще и стул. Выжимает рубашку и штаны над раковиной, чтобы можно было оставить вещи сохнуть у огня в гостиной.       Он обходит весь первый этаж, убеждаясь, что других выходов на улицу нет, и закрывая окна, чтобы не оставлять возможности пробраться внутрь через них. Если кто-то вздумает разбить стекло, то он проснется раньше, чем у гостя возникнет возможность добраться до них с Полом и убить.       Вернувшись в гостиную, Дэрил присаживается перед камином, прикидывая, что можно использовать для растопки. Рядом еще есть небольшой запас дров, которых должно хватить на всю ночь. Он выкладывает их внутри, забрасывая внутрь страницы из стоящей на полке книги рецептов. Вряд ли кто-то вдруг станет искать подходящие ингредиенты для спагетти с трюфелями в их неспокойное время.       Он дожидается, когда бумага прогорит, подбрасывает еще, наблюдая, как начинает разгораться древесина, тихо потрескивая от охвативших ее языков пламени. Прикрыв камин экраном, чтобы искры не вылетали на ковер, Дэрил, вместе со свечой в руках, бредет на второй этаж. Там холоднее, но задерживаться надолго он все равно не собирается. Он заглядывает в одну из спален – явно гостевую – и стаскивает с кровати толстое пуховое одеяло. Найденный в шкафу плед Дэрил набрасывает на плечи, чтобы удобнее было тащить. Подушки он оставляет на месте. Если что, можно будет сходить за ними позже или вовсе воспользоваться теми, которые есть в гостиной.       Спать в кровати он все равно не собирался. Во-первых, на первом этаже будет лучше слышно, если кто-то вдруг решит попасть, во-вторых, он не привык к мягким матрасам, на которых казалось, будто тело проваливается вниз. Расстелив одеяло на полу у камина, Дэрил устраивается почти у самого огня, отогревая руки. Рядом стоит бутылка, взятая из бара взамен сладкому ликеру. Пол был прав – уснуть так просто не выйдет, но в тепле, укутанное в плед тело начало расслабляться.       Иисус забирает с собой боевые ножи, чтобы промыть их и ножны от крови живых. Хорошо, что в полутьме алый оттенок не так заметен и можно представить, что это всего лишь грязь. Стянуть мокрые вещи с себя оказывается достаточно непросто. Он освобождает волосы от резинки, будто это освободит и мысли. Пол быстро ныряет под еще горячую воду, сжимая ладони на собственных плечах, чтобы поскорее согреться. Покрывающие все тело мурашки вскоре исчезают. Иисус откидывает голову назад, подставляя колким каплям лицо, и закрывает глаза, размышляя о том, что же загадать Диксону. Конечно, его никак не может отпустить произошедшее. Он думает спросить, хочет ли Дэрил, чтобы он никогда не повторял свой жест или что-либо похожее. Но вряд ли получит ответ. Он так отчаянно первое время доводил его, нарушал личное пространство, травил нервы, а теперь почему-то больше не может продолжать. Теперь он боится задеть всерьез. Раньше все было шутками и игрой, казалось, что Дэрил не обидится, он сохранял лицо при неуместных вопросах и даже не думал смущаться. Может, так будет и дальше. Но Иисус тушуется. Не понимает своей смены поведения. Кажется, слишком зациклился на единственной мысли – такое бывает, когда слишком много выпьешь. И от этого нажраться хотелось еще больше.       Он открывает глаза. Может, если он задержится здесь дольше, Дэрил придет его искать? Бред. Форменный бред. Вода становится прохладнее, и Иисус выбирается из душа. Он вспоминает, что ранее закидывал вещи напарника в стирку, достает их и развешивает сушиться. Он думает быстро застирать и свои перепачканные в грязи штаны, но оставляет попытку – сейчас не в силах заниматься подобным. Может, завтра, может, уже в Хиллтопе. Стоит набрать чистой одежды в шкафу – пригодится всем жителям общины. Кажется, они привезут в Хиллтоп гораздо больше, чем рассчитывали изначально. Иисус перемещается в спальню и снова исследует гардероб, но уже чтобы подобрать что-то себе и не спускаться голым в гостиную. Надевает хозяйские хлопковые штаны, которые ему слегка велики, какую-то футболку, волосы не убирает, позволяя каплям скатываться по прядям и оставлять на ткани мокрые пятна.       Когда он спускается на первый этаж, сжимая в руках ремень с ножами, гостиная освещена лучше, чем прежде – Дэрил разжег камин. Сам охотник, расположившись на одеяле, греется и сохнет. Кажется, он собрался тут спать. Пол чуть медлит, но подходит к нему, прихватывая свою порцию ликера со столика. Дэрил заворожено наблюдает за пламенем в камине, бессмысленно водя пальцами по прохладному стеклу бутылки.       - Я там… твою одежду постирал, она сушится, - «вернее, свою рубашку». Уже не свою. Отдана Дэрилу в безвозмездное и бессрочное пользование.       - Ага, - он щурится, повернув голову к Полу, стараясь рассмотреть его в тусклом свете. Вот уж кто всегда гармонично смотрелся на фоне чего угодно, словно никого другого на его месте и быть не могло. Об их потасовке и стычке со Спасителями свидетельствовали разве что пока едва заметные синяки, видневшиеся на руках и челюсти. За последний Дэрилу отчего-то стало совестно, – спасибо. – Сам он даже не подумал о том, чтобы привести вещи в порядок. Ровиа же позаботился и об этом. О горячем душе, вещах, ужине. Пострадал в попытке утихомирить и привести в чувство. Дэрил начинал понемногу верить в то, что он, кажется, все же был святым.       Иисус опускает ремень рядом с одеялом, осторожно присаживается, потянувшись к огню, чтобы погреть ладони. Он некоторое время молчит, разглядывая, как пламя облизывает поленья. Ливень за окном дополняет воцарившийся из-за огня уют в гостиной, а от Дэрила пахнет щекочущим ноздри табаком и петрикором. Пол должен задать свой вопрос, но никак не тот, что крутился у него в голове в душе. При желании, у него может быть целый ворох вопросов, от которых Диксону захочется сбежать сквозь запертую дверь. Или просто-напросто его пристрелить. Или прирезать собственным ножом. Но он сам выбрал правду, следовательно, готов к любому.       Пол и Дэрил все еще пьяны и собираются продолжать это усугублять. Пытаются выдохнуть, забыть пережитый стресс. Пол сделал еще лучше – переключил внимание с убитых на свой жест, и остальное резко стало неважным, ведь их обоих волновал другой вопрос – что с этим жестом теперь делать. Взбудоражил, нарушил привычное течение времени, заставил теряться в собственных ощущениях. Пол знал, как следует поступать, не получив взаимности, поэтому не делал ничего. Он не собирался наседать, заставлять, толкать Дэрила к тому, чему тот не готов. Все ведь можно списать на алкоголь. Тогда и стыдно утром не будет, потому что, по сути, ничего и не было. Подобное, безответное, с ним уже случалось, поэтому легко не принимать близко к сердцу, а со временем и вовсе вытравить. Но Пол забывать не хочет. Чистый мазохизм – вариться в мыслях и сомнениях.       – Ты целовался с парнями раньше? – если казалось, что вопрос о последнем сексе – это верх бестактности и дерзости, то новый побил все рекорды. Иисус лишь слегка поворачивает голову, боковым зрением следя за Диксоном, чтобы не смущать его. Вот, что ему не было ясно. Иного обоснования он найти не мог. Теперь можно не лгать себе – его всей сущностью тянуло к этому хамоватому, опасному, дерзкому, невероятно упрямому и держащемуся обособленно охотнику, с самой первой встречи. Глаза в глаза угрозой – кто сдастся первый: «я слежу за тобой, попробуй только что-нибудь выкинуть». Смотрел, выискивал подвох. Пол делал вид, что не замечает и украдкой брошенного взгляда. Его забавляло, когда Дэрил не давал их взглядам пересечься, будучи растерянным осознанием, что парень-то действительно не плохой человек и всего лишь стремился накормить общину, а не навредить им с Риком. Ему казалось, что что-то есть. Или, может, действительно, всего лишь казалось? Да он сейчас грудь себе ножами готов исполосовать, если соврет и скажет, что на него и прежде кто-то смотрел так. И Диксон не прекращает, но подозрение в его взгляде давным-давно отсутствует, только смущение еще иногда проскальзывает.       Может, во всем виноваты гормоны, и Полу просто не хватает обычного человеческого «потрахаться», чтобы не выдумывать того, чего на самом деле нет.       Слыша вопрос, Дэрил снова отворачивается, возвращая все свое внимание бутылке, этикетка на которой уже практически отклеилась от его беспокойных попыток занять чем-то руки. На подобный вопрос стоило рассчитывать. Он даже не удивляется на самом-то деле, немного радуясь тому факту, что Пол все же решил либо развить эту тему, либо поставить в ней точку. Лучше прояснить все сейчас, чем бесконечно донимать себя пустыми мыслями, которые все равно ни к чему не приведут. Впрочем, к чему он хотел, чтобы их привел этот разговор? Наверное, к какому-нибудь решению. Или хотя бы пониманию.       – Нет, никогда, – Дэрил большую часть времени проводил с братом, был знаком с небольшим количеством людей, входивших в круг общения Мерла. У него не было ни простора, ни возможностей экспериментировать, как это порой бывало у подростков в старшей школе или колледже. Узнай Мерл о том, что он вообще подумывал о каких-либо экспериментах подобного рода, Дэрил не отделался бы легким испугом.       Пола резко пришибает догадкой – он закрытый. Дэрил не признался ни себе, ни тем более окружающим. Боялся осуждения, ненависти, себя самого? Но и не пытался кому-либо с бравадой доказывать обратное. И благодаря этому избежал всего, с чем столкнулся Пол в свое время, предпочитавший посылать людей на все четыре стороны и желать им счастья. Где-нибудь подальше от него. Но теперь, в Новом мире больше не властвуют старые порядки, он установил свои правила – независимо от расы, пола, ориентации, важно лишь одно – жив ты или мертв.       – С женщинами… не помню, чтобы пытался, – с проститутками не целуются. Их работа заключается в быстром удовлетворении потребностей за деньги, чаще всего не включая в себя продолжительные прелюдии. Дэрил не осуждал этих женщин, не относился к ним пренебрежительно, но поцеловать хоть одну все равно не рискнул бы. Во-первых, неизвестно, что до этого она делала своим ртом. Во-вторых, хватало и того, что во-первых.       Вопрос изначально не подразумевал уточнений и распространений относительно другого пола, но Дэрил решил продолжить говорить, и Пол хмурится. Что это значит? Или Дэрил девственник или врал в прошлый раз. Хотя секс бывает разный. Только через несколько секунд до Пола доходит смысл и вырисовывается новый, четким выводом, почему Диксон кажется таким отстраненным. Куда ему сближаться иначе и теснее, если он даже друзей заводит с трудом. Но все-таки завел. Значит, в этом мире еще есть то, ради чего стоит жить, ради чего стоит бороться.       Дэрил дергает плечом, отгоняя от себя неприятное чувство неполноценности. Да, его личная жизнь не отличалась разнообразием и не пестрила яркими красками, но он никогда не придавал этому факту особого значения. До этого момента никого не волновало, с кем он целовался или спал. Впрочем, до этого дня и целовать-то его никто не хотел. Если не учитывать попытку Кэрол смутить его когда-то давно предложением заняться сексом.       Пол никак не комментирует услышанное, погружаясь в собственные мысли.       – Правда, – бросает он, не зная, имеет ли право продолжать тему. В любом случае, сейчас ход Дэрила. Пусть придумает что-нибудь идиотское. Или, например, спросит о страхах или о том, когда Пол убил в первый раз. Тем для разговоров великое множество. Но игра больше не кажется Полу развлекательной, несмотря на то, что она помогает узнать друг друга и получить правдивые ответы на вопросы. Некоторые из них все-таки страшно задавать, из-за гарантии услышать ответ. Пол прикладывается к бутылке, решая сделать как можно больше глотков. Он обхватывает свое плечо ладонью и чувствует приглушенную боль. Все тело в синяках, которые через некоторое время расцветут во всей красе на бледной коже. Но под плащом этого, конечно же, никто не заметит. Так всегда было – каждая тренировка означала новую травму, и к этому он привык. Каждая боль лечится временем. Вся боль так лечится.       – Ты бы… – Дэрил хмурится, снова поднимая взгляд на сидящего рядом Пола. Не должно быть так сложно задавать вопросы. – Ты бы хотел поцеловать меня снова? – Не в состоянии аффекта, вызванного страхом возможной гибели. Не потому, что рядом не оказалось никого другого, более подходящего. Ему необходимо было услышать ответ. Правдивый. А не реакцию на нежелание снова получить в лицо или жалость по отношению к человеку, которому, так уж сложилось, мало приятного досталось в жизни.       Пол поднимает голову, не предполагая, что Дэрил решится задать именно такой вопрос. Это шутка? Может быть, проверка? Полу кажется, что за ответ он получит в челюсть снова. Она и так неприятно ноет, и парень машинально проводит ладонью по подбородку. Пораженный вопросом, не знающий, что сказать, Пол молчит с минуту, прямо глядя на Дэрила, будто пытается убедиться, что ему не послышалось, а также считать с выражения лица, какой ответ тот ожидает. Но это не кажется ловушкой. Он бы не спрашивал, если бы не хотел продолжения.       – То, чего я хочу, не имеет значения, – наконец, произносит он тихо, уходя от ответа. Прекрасно это осознает, поэтому не может оставить Дэрила без желаемого, машинально облизывая губы. – Да, – глупо отрицать, – но я не собираюсь этого делать. – Охотник должен понять, почему. Потому что важны желания обоих, если они не совпадают – финита ля комедия. Но у Пола все внутри начинает переворачиваться и раскачиваться при одной мысли потянуться и попробовать еще раз, прикоснуться и на этот раз получить отклик. Но он заставляет себя не двигаться с места, наигранно расслабленно потянувшись к бутылке и делая глоток, чтобы хоть чем-то себя занять.