Условие

Сентябрь, 1999 Малфой-мэнор Драко пытался отдышаться. Это был чуть ли не самый лучший секс в его жизни. Гермиона лежала на нем и тоже восстанавливала дыхание. Он медленно провел рукой по ее кудрявым волосам и поцеловал в макушку. На что она подняла глаза, улыбнулась и попыталась встать со своего мужа. Но его сильные руки не позволили ей сделать этого. — Мне нравится, когда ты сверху, — сказал Малфой, убирая прилипшие волоски с ее лица. После чего он крепко прижал Гермиону к себе и прошептал на ухо: — Я так по тебе скучал. Больше никуда не отпущу. — Совсем никуда? — она наигранно поджала губки. — А как же встречи с друзьями? — Хм-м-м, — он слегка ослабил хватку, и Гермиона села. Драко положил руки ей на бедра и нежно удерживал их. — Ну не знаю. Не нравятся мне твои друзья. — Они от тебя тоже не в восторге, — улыбнулась Гермиона. — Но и твои друзья не подарок. — Ты нравишься Уизли. — Это не так. Даже если бы это было правдой и если бы у меня были ответные чувства, а их нет, я все равно не могла бы тебе изменить, — сказала она, наклоняясь для поцелуя. — Он-то не знает об этом, — упрямился Малфой. А Гермиона все продолжала притворно обижаться. — Не хочу видеть его рядом с тобой. — Может, договоримся? — хитро улыбнулась ему жена и слегка двинула бедрами. — Ведьма. На это высказывание она рассмеялась. — А ты и не догадывался? Малфой улыбнулся, смотря на смеющуюся Гермиону. Одной рукой он все еще придерживал ее бедро, а другой начал водить по ее телу, от шеи до живота. Опустив взгляд ниже, Драко начал рассматривать живот Гермионы. Правая рука двинулась к ее пупку и начала гладить вокруг него. Несколько часов назад он узнал, что скоро станет отцом. Невероятно! Он хотел этого. Мечтал о детях. Малфой никогда бы не признался, даже самому себе, но глубоко в душе он всегда завидовал Уизли. Нет, не финансовому состоянию. Это, наоборот, вызывало только жалость. А вот семья… Любящие родители, старшие братья и сестра. Рон с детства был окружен заботой, но непохоже, что ценил это. Драко же был такого лишен. Он давно уже решил, что для своего ребенка станет самым лучшим отцом. Может, они нарушат традицию, и у них будет много детей. Но сейчас, поглаживая этот плоский животик любимой женщины, он задавался лишь одним вопросом: — Думаешь, он полюбит меня? — Кто? — не поняла Гермиона. — Наш ребенок. Она положила свою ладонь поверх его и слегка сжала. Переведя взгляд с живота на лицо своей любимой, Драко посмотрел в ее карие глаза. — Без сомнения, — уверенно ответила она. Их правые руки переплелись, и взгляд Гермионы упал на их кольца. — Чувствуешь? — спросил ее муж. Она не ответила, только кивнула. — Это практически незаметно, но я всегда буду знать, где ты. Как и ты сможешь найти меня. — Расскажешь, как именно? — Что? — не понял Малфой. — Как мне найти тебя? Я поняла принцип заклинания, но что, если с тобой что-то случится, какое заклинание мне нужно будет произнести? Это ведь очень древняя магия? Я никогда не слышала об этом заклятии. Мне хочется знать все. — Я расскажу тебе об этом чуть позже, — Драко сел, все еще придерживая Гермиону руками, и нежно поцеловал ее в губы. Она ответила ему, и постепенно поцелуй становился все более страстным. Но вдруг она чуть отстранилась. — Мне немного страшно, — призналась Гермиона. — Из-за чего? — Из-за ребенка. Я знаю, что ты будешь отличным отцом, но что насчет меня? Я о материнстве вообще не задумывалась. Вдруг я стану ужасной матерью? Настала очередь смеяться Драко. Он упал обратно на кровать, не убирая рук с ее бедер. — Чтобы ты и была в чем-то ужасна? Такого не может быть! — Драко! — чуть повысила голос она. — Я ведь серьезно. Что, если я не смогу стать хорошей мамой? Я даже Живоглота не могу отучить сбрасывать вещи с полок! — Думаешь, наш ребенок тоже начнет это делать? — Малфой рассмеялся с новой силой. На это Гермиона шлепнула его рукой по плечу. Как он скучал по этому. По его любимой Гермионе. По их разговорам и спорам. Ее смех всегда был особенным. Отпустив жену, он аккуратно уложил ее на кровать, а сам оказался сверху. — Мне тоже страшно, — прошептал Драко. — Но единственное, в чем я абсолютно уверен, что ты будешь самой лучшей мамой. В тебе столько любви, теплоты и сострадания, — когда он говорил все это, его руки нежно касались ее лица и шеи. Но взгляд был устремлен лишь в ее глаза. — Ты даже не представляешь, что значишь для меня. Если бы не ты, я бы не пережил эту войну. Да что война… Шестой курс. Ты была тем единственным лучом света и тепла для меня. Те редкие встречи и колкости, которые я не мог удержать в себе, — только ради этих моментов я жил. И теперь, когда мы вместе, — Малфой поцеловал ее в губы, — когда у нас будет ребенок, — опустившись ниже, поцеловал ее животик, — я ни за что не упущу это. Мы всегда будем вместе, — он вернулся к ее лицу и продолжил целовать губы. — То есть ты так оберегаешь меня в знак благодарности? — Ты спасла меня, — абсолютно серьезно произнес Драко. — И я сделаю все, чтобы ты была счастлива. Ты, мама и наш ребенок — самые важные люди для меня. Я никому не позволю навредить вам. Декабрь, 2000 Гринграсс-мэнор Драко зашел в дом Гринграссов через камин. Он временно поселился у них, пока решался жилищный вопрос. Малфой хотел пойти сразу к дочери, но обнаружил на своей постели какой-то конверт. Большой и толстый. Внутри явно лежали документы, но что они делают в его комнате? Гринграссы выделили им две спальни и не стали бы беспокоить гостей, а домовикам было запрещено заходить внутрь без стука или когда там никого не было. Подойдя к кровати, он взял конверт в руки и перевернул его. На нем не было имени отправителя и адресата. Ни одного слова. — Кесси! — позвал Малфой домовика, которого вежливо предоставили хозяева дома. Та вмиг оказалась рядом. — Мистер Малфой звал Кесси? — пропищала маленькая эльфийка. — Откуда это здесь? — Драко показал ей конверт, на что глаза эльфа лишь расширились. — Кесси н-не з-знает, — запинаясь пропищала она. — Кесси хороший эльф. Ей запрещено заходить в ваши комнаты. Кесси не смогла бы нарушить приказ хозяев. — Тогда откуда они тут? — Кесси не знает, — в ее глазах появились слезы. Малфой закрыл глаза и глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Нельзя войти в дом, чтобы домовики этого не почувствовали. Они связаны с домом и должны были почувствовать вторжение. — Кто-нибудь чужой был в доме? — Н-нет, Кесси никого не видела. — Иди, — бросил он эльфийке и положил посылку на стол. Открывать или не стоит? Там может быть что-то опасное. Достав волшебную палочку, он проверил посылку и, не обнаружив ничего подозрительного, аккуратно вскрыл конверт. Внутри лежала довольно толстая папка бумаг. Однако Драко хватило увидеть первый лист, чтобы понять что это такое. Он засунул бумаги обратно, открыл нижний ящик стола и кинул туда посылку. Запечатал ящик, чтобы никто не смог открыть его, и начал нервно расхаживать по комнате. Вот что украли в Отделе Тайн! За этими документами туда ворвались. Но откуда про них вообще было известно? Неужели Долиш кому-то разболтал? Да нет, не может быть! Если только под Сывороткой правды. Малфой остановился. Такое вполне может быть… Сыворотка правды — и все секреты, все участники того дела стали бы известны. Но почему тогда с ним и остальными, не считая Долиша, все в порядке? Да, Малфой-мэнор сгорел, но в нем не было никого из членов семьи. Только домовики. Их, скорее всего, убили, потому что они защищали дом. Сев на кровать, Драко пытался хоть как-то связать убитых и эти бумаги. Гермиона. Первая жертва. Она была ни при чем. Да, она знала об этом, даже хотела что-то исправить в самом начале, но вскоре бросила эти попытки. Долиш. От него, скорее всего, все узнали. Но Гермиону-то убили раньше. Вроде как именно после смерти Долиша и ворвались в Отдел Тайн. То есть, это он подсказал, где искать нужные документы и как проникнуть в Министерство. Третья жертва. Неизвестный. Это был кто-то, тоже не связанный с тем днем. Тогда участниками того дела были четыре человека. Долиш, Драко и еще двое людей, с которыми он еженедельно связывается. Если с ними что-либо произойдет, ему сообщат об этом первому. Джинни Уизли. Она тут вообще при чем? Гермиона хотя бы знала об этом, но Уизли? Ей никто не мог сказать. Сама бы тоже не догадалась. На кой черт было ее убивать? Гермиона… ее смерть казалась самой странной. Не потому, что она была его женой, а потому, что ее смерть ну никак не вписывалась в схему преступника. Зачем было убивать ее, а затем присылать эти бумаги? Нет, тут дело не в мести. Убитые никак не вписывались в эту теорию. Рон Уизли как-то поделился идеей, что могут мстить Поттеру. Это вполне могло быть так. Долиш, Рыжая и Гермиона — все с ним связаны, но Поттер говорил, что больше никто не пропадал из его окружения. Кем тогда была третья жертва? Да и как с этим были связаны бумаги? Дерьмо! Зачем вообще было составлять этот договор? Формальность, видите ли! Документы, которые нельзя было уничтожить никаким способом, только спрятать, что и сделал Долиш. Нет, чтобы закопать или сбросить в какой-нибудь водоем. Нет, нужно было оставить их в Министерстве, где любой сможет их найти и узнать, что они совершили. Магическая клятва, не позволяющая нарушить ни один из пунктов договора. Все условия были соблюдены и забыты. Видимо, не всеми. Но участникам того события просто нет смысла пытаться придать это огласке. Каждый понесет серьезное наказание в виде пожизненного заключения в Азкабане. Каждый получил большое финансовое вознаграждение, а кто-то и повышение по службе. Нет-нет, это что-то другое. Только вот что? Встав с постели и взглянув на стол в последний раз, Драко пошел на поиски матери и дочери. В последнее время он уделял Лире не так много времени, как хотелось бы. А ведь он обещал себе, что посвятит всего себя единственной дочке. Войдя во вторую спальню и не обнаружив там никого, он направился в сторону ванной. Там слышался звук воды. Видимо, мать решила искупать Лиру. Драко покачал головой. Сколько раз нужно повторять, что именно это он предпочитает делать сам. Он уже протянул руку к двери, как с другой стороны в комнату вошла его мать. — Драко? Ты уже вернулся? — удивилась Нарцисса. Она была уверена, что в этот раз его задержат в Министерстве куда дольше. Малфой с удивлением разглядывал ее. — Мама… А где Лира? — Она спит в твоей комнате. Я оставила ее всего на несколько минут, не переживай. Но Драко переживал. Очень сильно. — Ее там нет! — он подошел к Нарциссе. — Как ты могла оставить ее одну?! Ты же знаешь, что, если в Малфой-мэнор спокойно проникали, то могут и в любом дом… Он не закончил. В этот момент из ванной, где явно кто-то находился, послышался детский плач. Малфои сразу же побежали туда. Открыв дверь, Драко обнаружил свою маленькую дочь, которая лежала и рыдала в ванне, быстро заполнявшейся водой. Ее головка едва виднелась, а ручки тянулись вверх. Вмиг оказавшись около нее, Малфой поднял Лиру на руки и начал успокаивать. Обернувшись назад он увидел, что и так вечно бледная Нарцисса стала еще бледнее и не могла произнести ни слова. Она лишь смотрела на своего сына, не понимая, как такое могло произойти. Через некоторое время Лира успокоилась и начала засыпать, а вот Драко, наоборот, нервничал только сильнее. Кто-то не просто мог спокойно проходить в старинные замки, защищенные невероятным количеством заклятий, но и пытался убить его дочь. Зачем? Уж ребенка-то зачем было в это втягивать? Но больше всего его поразил способ покушения. Утопить… именно это однажды чуть было не сделала Гермиона. Да, она была не в себе, она была больна, но кто-то пытался повторить именно это. Неужели Гермиона могла кому-то об этом рассказать? Или кто-то другой?

***

Астория вышла из лифта на втором уровне и направилась в сторону своего бывшего рабочего места. Она только что узнала о том, что Корнер вызвал всех Уизли и Поттера. Если ее догадки верны, значит нашли Джинни. Впереди показались несколько рыжих голов, и Гринграсс вздохнула с облегчением. Успела. Приблизившись к ним, она увидела рыдающую женщину лет пятидесяти и мужчину того же возраста, обнимавшего ее, но тоже находящегося в состоянии шока. Рядом с ними стояли еще двое молодых людей: Джордж (она помнила его еще со школы) и Рон. Было видно, что сыновья еле сдерживают себя, чтобы не расплакаться при матери. Самый младший Уизли заметил Асторию, что-то сказал родителям и медленно направился в ее сторону. — Джинни? — тихо спросила она, как только тот подошел к ней достаточно близко. Рон не смог произнести ответ вслух и только кивнул. Он еще не полностью отошел от смерти Фреда, хоть и прошло несколько лет. Джордж до сих пор говорил о брате-близнеце так, будто он жив. А Молли? Что будет с его матерью? Единственная и желанная дочка. Обдумывая все это, он не заметил, как Астория подошла к нему очень близко и обняла. Она видела, как ему плохо, и хотела хоть немного помочь, несмотря на то, что понимала — это невозможно. Рон обнял ее в ответ и прижал к себе. Сейчас эти объятия были ему необходимы. Через несколько минут, он отстранился и немного отодвинулся от нее, пусть и не хотел этого. — А где Гарри? — поинтересовалась Гринграсс, чтобы нарушить неловкую тишину, возникшую после этих объятий. — Он первым ушел, — ответил Уизли. — Родители попросили его отправиться с ними в Нору, но он сказал, что не может сейчас там находиться. Мы не знаем, куда он отправился. Лишь бы только не натворил дел. Он отреагировал даже хуже, чем мама, — указав взглядом на своих родителей и присев на ближайший стул, продолжил он. — Кричал, что этого не может быть. Что это он виноват. Мерлин! Гарри всегда винит себя. — Астория? Что ты здесь делаешь? — к ним подошел Беннет и с подозрением посмотрел на нее. — Она со мной, — вступился за нее Рон. — Мистер Уизли, — уже тише сказал Беннет. — Я знаю о вашей сестре и прошу принять мои соболезнования, — он протянул руку, и Рон принял ее. — Я не знал ее, но уверяю, Министерство сделает все, чтобы отыскать убийцу. — Беннет! Не забывай, что я тоже здесь работал и знаю все формулировки. Не говорите, а действуйте! — Конечно, — слегка улыбнулся тот. — Однако прошу меня извинить, я как раз собирался к Корнеру. Астория, — он уже отошел от парочки, но, обернувшись, обратился к ней. — Тебе запрещено находиться тут, если только твой нынешний начальник не отправил тебя сюда по делам. — Мы уже уходим, — все также ответил за нее Уизли. Он взял ее за руку и направился в сторону лифта. — А как же твои родители? — ничего не поняла Гринграсс. — Я не могу… Сейчас я не могу ничего сделать. Билл и Чарли скоро будут дома и помогут маме, а мне нужно прогуляться, — ответил он, впуская Асторию в лифт. — Рон, — слегка замялась та. Она не могла смотреть ему в глаза. Понимала, что сейчас неподходящее время и он даже не думает о ней, но все равно все еще чувствовала себя неловко рядом с ним. — Я понимаю, что не могу ничем помочь, но, если тебе понадобится хоть какая-нибудь помощь, поддержка или просто поговорить с кем-то, то я всегда рядом. Так как она не смотрела в этот момент на него, то не заметила, как изменилось его лицо. Подойдя к ней поближе, он снова взял ее за руку. — Ты не могла бы побыть немного со мной?

***

— Сэр? Беннет зашел в кабинет начальника без стука. Алекс рылся в одном из ящиков шкафа и, не поворачивая головы, ответил ему: — Что-то важное? — Да, сэр. Мы нашли Бланшара! Корнер выпрямился, обернулся и пошел по направлению к столу. — Его уже опрашивали? — Нет, сэр, и, боюсь, сегодня это не удастся. Он находится в больнице Святого Мунго. — Что с ним произошло? — Его вырубили. Неизвестно когда именно, около суток назад. Обезвоживание, — объяснил он, увидев вопросительный взгляд главы отдела. — Он мог это подстроить. Отравить эльфа и, попытавшись отвести от себя подозрение, разыграть нападение на себя. — Я тоже подумал об этом, — согласился с ним Беннет. — Он находится под охраной и, как только придет в себя, его опросят. Мы не отпустим его, пока не будем точно уверены в его невиновности.

***

Гарри сидел на полу разгромленной кухни и пил огневиски. Ногой он подпирал дверцу шкафчика, которую снес заклинанием в порыве гнева. Еще от двух шкафов не осталось ничего, кроме щепок и небольших дощечек. И битой посуды. Посмотрев в сторону окна, он слегка ухмыльнулся, представив, как будет чинить разбитое окно и часть стены рядом с ним. Вот и все. Ее нашли. Джинни мертва. Он до последнего был уверен, что его невеста жива. Что она нужна лишь для запугивания или сбора информации. Но он-то прекрасно знал ее. Знал, что она ничего не рассказала бы. Только если бы преступник использовал Сыворотку правды. Но что она могла рассказать? Джинни ничего не знала! В этом Гарри был абсолютно уверен. У них не было секретов друг от друга. Они рассказывали буквально все друг другу. Неужели она пострадала лишь потому, что была его невестой? Только потому, что он полюбил ее? Молли с Артуром были добры и ни в чем его не обвиняли, но это было неважно. Гарри понимал, что, если бы не он, с ней бы ничего не произошло. А это значит, что во всем виноват именно он. Попытавшись встать, он поскользнулся на джеме, банка которого разбилась при крушении одного из ящиков. Поттер снова попытался встать. Со второго раза ему это удалось, и он, покачиваясь и допивая на ходу огненный напиток, пошел в спальню. Зайдя внутрь, он упал на кровать и потянулся к тумбочке Джинни. Ему хотелось найти там альбом, который она сама собирала. Альбом с их общими колдографиями, начиная со второго курса. Джинни сделала его на их первую годовщину и хотела подарить Гарри, но сказала, что альбом ей самой так сильно понравился, что она оставит его себе, а ему подарит какой-нибудь набор для ухода за метлой. Гарри тогда очень смеялся, но принял ее решение. В тумбочке альбома не нашлось, зато были обнаружены их старые письма. Они слали их друг другу на протяжении ее последнего года обучения. Они переписывались тогда очень часто, и оба хранили эти послания. Увидев их, Гарри не выдержал и расплакался. Все это было слишком больно. Гермиона, Джинни… Две самые дорогие девушки в его жизни были убиты, а он им не помог. Не смог защитить и не может помочь в расследовании. Протянув руку и достав пачку писем, он начал открывать их и перечитывать. В них они делились друг с другом всем: новостями, переживаниями, планами на будущее. В одном Джинни с воодушевлением рассказывала, как прошла отбор у Гарпий, в другом — что не может дождаться зимних каникул. Когда он дошел до последнего письма, он уже не мог плакать. Слезы кончились. Вот Джинни пишет о том, как скучает, как переживает об экзаменах. Они должны начаться через несколько дней, а она еще столько всего не повторила и обязательно провалится. Пока Гарри читал это, на его лице появилась легкая улыбка, но она быстро исчезла, стоило увидеть в тексте имя Гермионы. »… А вот Гермиона, наоборот, наконец перестала засиживаться за учебниками. Представляешь, она уже неделю не ходит в библиотеку. Когда я спросила ее, почему она сидит в башне, а не в своем «священном месте», она ответила, что и так все знает и к экзаменам давно уже готова. Я попросила ее пойти со мной в библиотеку и помочь с Протеевыми чарами, на что она ответила, что там сейчас столько народу, что невозможно нормально заниматься. Веришь? Гермиона отказалась пойти в библиотеку! Так что мы занимались в спальне, и у меня получилось! Я была так благодарна Гермионе. Да и она, кажется, была рада отвлечься. В последнее время она совсем не своя. Говорит, нервничает перед ЖАБА. Не могу дождаться, когда мы все будем вместе. Ты и я, Рон и Гермиона…» Дальше шли стандартные фразы о любви и о том, как она скучает. Гарри помнил это письмо. Он тогда хотел написать Гермионе, спросить, все ли у нее в порядке, но его собственные экзамены отвлекли его, и он забыл. Да и если бы ее что-то беспокоило, она бы сама ему написала. Гарри был в этом уверен. А писем не было. — Да ну? А когда я писала насчет подозрений о преследовании? — Ты не писала, а говорила при встрече, — напомнил ей Поттер. — А потом ты забыла об этом. Я решил, что, раз ты ничего больше не пишешь об этом, значит тебе перестало казаться. — То есть как не писала об этом? — А ты что-то писала? Я не получал писем. Тебя все еще преследуют? — Нет, не преследуют. Ты был прав, все это мне лишь казалось. Правда, я писала тебе об этом, видимо, сова по каким-то причинам не долетела до тебя. Или были? Тот разговор. Она сказала, что письмо пропало. Тогда почему она не написала другое? Гермиона же сказала, что ей все это показалось. Переведя взгляд на пачку с письмами, он прервал свои размышления. Гарри точно помнил, что это письмо было последним. Они решили не переписываться с Джинни во время экзаменов, чтобы не отвлекать друг друга, но вот лежат еще письма. Пять штук, с его адресом, только отправитель другой. Гермиона. Что ее письма делают у Джинни? Гарри открыл первое и начал его читать: «Дорогой Гарри, большое спасибо за книгу! Это именно та, что я так долго искала. Я уверена, что найду в ней всю нужную мне информацию. Ты даже представить себе не можешь, как помог мне! Как ты? Отработал те заклинания, о которых мы говорили? Если не сможешь овладеть ими идеально, то не сдашь экзамены. У нас с Джинни все хорошо (уверена, Джинни все и тебе описывает, так что не буду даже вдаваться в подробности). На самом деле я пишу тебе по определенной причине. Помнишь, в прошлом месяце при встрече ты сказал, что, если мои подозрения не исчезнут, то стоит написать тебе? Так вот, я все также уверена, что в Хогвартсе что-то происходит. Что за мной следят. Прошу тебя, пожалуйста, поговори с Кингсли. Я не могу это объяснить, но уверена, что что-то не так. Извини, что отвлекаю. Мне будет очень стыдно, если мои подозрения не оправдаются, но тогда я смогу вздохнуть спокойно и продолжу готовиться к экзаменам. Тебе, кстати, тоже уже пора начинать готовиться к своим. С любовью, Гермиона» Закончив читать письмо, Гарри ненадолго впал в ступор. Это то самое письмо! Он легко узнал почерк подруги. Гермиона и правда просила у него помощи. Но что оно делает у Джинни? Тогда, при встрече, Гермиона предположила, что письмо перехватили, но зачем это делать его невесте? Не она же, в самом деле, следила за Гермионой. Отложив в сторону письмо, Гарри начал читать остальные. В каждом из них она кратко рассказывала о своих успехах, интересовалась его делами, напоминала о своей просьбе и просила прощения за это. Ей и правда было неудобно просить о таком старого друга, но все равно продолжала это делать. Она не понимала, почему он не отвечает ей и не предпринимает никаких действий. Не держит свое обещание. А он просто не знал. Эти письма не доходили до адресата. Каждое письмо, каждая строчка была пропитана надеждой на помощь и недоумением, почему Гарри не отвечает. Но одно из писем задело Поттера сильнее всего. В нем чувствовался страх и боль Гермионы. Почерк был неровным, как будто ее рука дрожала, пока она писала. » Гарри! Я знаю, что уже не раз просила тебя об этом, но сейчас я просто умоляю тебя. Я не могу это объяснить, но я уверена, что была права. Кто-то следит за мной. Я не чувствую себя в безопасности. Когда я одна, мне кажется, что позади меня есть кто-то еще. Иногда мне кажется, что я слышу чье-то дыхание. В воздухе как будто присутствует запах другого человека. Я слышу шаги. Профессор МакГонагалл мне не верит, Джинни тоже. Прошу тебя, не игнорируй мои письма, поговори с Кингсли. Я писала ему, и он сказал, что ты ни о чем его не просил. Меня он не послушает, а тебя — да. Умоляю, Гарри, поговори с ним. Мне страшно!» Он провел пальцами по строкам и увидел, что некоторые буквы немного расплывчаты, как будто автор пролил на них что-то. Неужели, Гермиона плакала, пока писала это? Что могло так ее испугать? Или кто? Остался еще один конверт. Открыв его, Гарри обратил внимание, что в этот раз ее почерк был ровным, следов от слез не было, и оно было не таким эмоциональным, как предыдущие: » Мой дорогой Гарри, сегодня я сдала последний экзамен. Я переживаю, что провалила его, но Джинни уверяет, что я просто не могла набрать меньше ста баллов. Надеюсь, она права. Завтра я буду в Министерстве. Кингсли вызвал меня, и я была бы рада встретиться там с тобой. Как насчет того, чтобы увидеться в Атриуме около 13.00? Около скульптуры, в центре. Я буду ждать тебя возле домовика. Я надеюсь, что ты придешь завтра. Мне нужно рассказать тебе кое-что очень важное. Прошу, приходи на встречу. Мне это необходимо. Обнимаю тебя крепко-крепко. Гермиона» Кингсли? Он не говорил, что вызывал к себе Гермиону после ЖАБА. И теперь Гарри не мог спросить его об этом. Иначе придется отдать письма мракоборцам. Не дай Мерлин они решат, что именно Джинни была причиной паранойи Гермионы, и вообще перестанут копаться в ее прошлом. Перечитывая письма подруги, Поттер вспомнил, что Гермиона исчезла из Хогвартса сразу после экзаменов. Собрала вещи, попросила МакГонагалл отправить результаты ЖАБА по почте и ушла. А вернулась только через два месяца. Она написала ему, Рону и Джинни письма, где говорилось, что у нее появились важные дела и она не может сейчас все объяснить. Что очень скучает, но когда вернется, обязательно обо всем расскажет. Но они не стали слушать ее… Задумавшись, Гарри не сразу услышал стук в дверь. Долгий, нервный стук не прекращался. Посетитель явно жаждал встречи с хозяином дома. Так и держа письма в руке, Гарри спустился вниз и открыл дверь. За ней стоял Малфой. Растрепанный, взволнованный, без верхней одежды. — Поттер, — начал Драко, не поздоровавшись и даже не заходя внутрь. — Мне нужна твоя помощь! Гарри отошел в сторону, пропуская его в дом.

***

— Хозяйка звала Кесси? — спросила эльфийка у молодой девушки. — Малфой вызывал тебя? — Да, хозяйка. Гость звал Кесси и спрашивал, не заходил ли кто-нибудь в его комнату или не было ли посторонних в доме? — Что ты ответила? — То, что вы и приказали, мисс. Кесси сказала, что никого не было. — Отлично, — улыбнулась девушка. — Если кто-нибудь спросит, ответишь так же. Ты меня поняла? — Кесси понимает. Кесси хороший домовой эльф. — Иди, — приказала хозяйка, и эльф вмиг исчез. Блондинка усмехнулась и подошла к окну. Она смотрела, как ее родители провожают Малфоев к воротам и прощаются с ними. Видимо, он не рассказал им о том, что кто-то проник в их дом. Пожав руку ее отцу, Драко вышел за ворота и посмотрел на замок в последний раз. Увидев ее в окне, он кивнул и исчез. Вздохнув с облегчением, она отошла от окна и расслабилась. Он ушел. Нечего Предателю Крови делать в этом доме.