Фобос

Медленно тянулись промозглые январские дни. Эрни, как раньше, ходил на работу, приносил надоевшие до лысых чертиков пельмени и яблоки, делал вкусный чай и играл с кошками. Саня тосковал в своей комнате, спорил с несогласными в интернете, иногда слышал противную скрипучую музыку из спальни Эрни, много курил и думал о нем. Они не разговаривали. Саня был уверен, что перестарался со своей заботой и именно эта навязчивость так вывела Эрни. Теперь он старался не попадаться ему на глаза, чтобы не выводить еще больше. Благо тот молча оставлял ему новые сигареты, а то бы он не выдержал. Он и не заметил, как стал много курить. Сны все так же донимали, но уже не изнуряли, не мешали спать, не пугали, как раньше. Теперь он с радостью погружался в них, а проснувшись, с ужасом осознавал, что страстно хочет реальной близости. Очередное утро вырвало его из еженощного безумия. Хмурый свет заливал серую комнату, резал глаза. Казалось, что все погружено в прозрачное темное стекло. Холодно. Дверь балкона приоткрыта, видно, забыл закрыть вечером, но не хотелось вылезать из постели, наполненной уютом и желанием, в серую холодину. Он крепче завернулся в одеяло, коснулся бедром чего-то липко-мокрого и вздрогнул от неожиданности, вспомнив вкус спермы. Бр-р, какая гадость! Саня поймал себя на мысли, что, если бы Эрни сейчас вздумал пощупать его ради забавы, он бы от души ответил лаской на ласку. Ну вот, дожил до пидорских фантазий! Хорошо, что Эрни сам не любит, когда его тело трогают, и убегает от этого, не давая довести невинные забавы до непоправимого. Но ничего, когда-нибудь он доберется до этого стройного, нежного и дико заводящего тела. Стоп, Саня, о чем ты только думаешь? Ты же нормальный, серьезный парень, натурал, ты — Лимфоузел Бытия, а не течная школьница из фан-клуба Дрыща Эрнички Неизвестного! Ты не можешь хотеть близости с ним! Давай, представь, что он трахает тебя, тебе нравится?! Кровь ударила в голову, Саня отбросил одеяло, вскочил и изо всех сил замолотил кулаками в стену, разбивая костяшки в кровь, но ему мало: он понял, что ему понравилось бы. И что теперь делать? Он перестал бить в стену, хранящую кровавый след его безумия, и как был, босиком и в трусах, выбежал на балкон, закуривая. Ледяной кафель обжег ноги, дым обволок воспаленный мозг, и мысли прояснились. И пусть Саня потом проснется больным после такого сеанса моржевания, так ему и надо. Думать надо было раньше. Еще осенью он был умным, перспективным парнем, без пяти минут выпускником, с любимой девушкой и большими планами, а теперь?! Девушка ушла, не смогла терпеть его ночные выходки, — так она назвала его сны, — из-за проблем со сном учеба скатилась с отличной на еле-еле, мать уверовала в его одержимость бесами и на полном серьезе грозилась отвести к священнику, даже лучший друг стал считать его каким-то странным… И вот он здесь, в далеком городе, без документов, работы и будущего, наедине с голубыми мечтами о парне, с которым раньше и не заговорил бы. Да, так тебе и надо, Саня. Испортил свою жизнь из-за зова члена. Или задницы? Холод охватил слишком горячее тело, забрался в потаенные уголки, остужая душу и плоть, и Сане стоило усилий не уйти в комнату. Нет, надо остыть. Он рвано выдохнул клубы дыма. Сердце стучало как бешеное, сознание мутилось, как от алкоголя. Мокрое пятно на трусах неприятно холодило кожу. Курить больше не хотелось, мутило, глаза слезились от дыма. Теплая худая рука легла на голое плечо. Саня вздрогнул от неожиданности и обернулся, случайно выдыхая удушливый дым в лицо Эрни. — Что делаешь? Глаза Эрни полыхали черным огнем зрачков. Лицо искажала кривая ухмылка, и Саня вдруг понял, что это улыбка радости. Оцепенев, он прошептал: — Ничего. — Пиздуй давай в хату. — Не хочу. Саня и рад бы уже пойти в теплую комнату, напиться чая — да, именно чая, а не кофе, — завернуться в плед и посадить на колени кошку помягче, но он должен наказать себя. Он провинился перед собой. Так ему и надо. — М-м-м, мне нравится, — промурлыкал Эрни. Саня, дрожа, отступил назад и уперся спиной в холодную стену. Он слишком поздно понял, что в попытке наказать себя, похоже, зацепил какой-то личный фетиш Эрни и завел его. Перед глазами невольно возникло наказание за гаражами: он сам, полуголый, в тупике, на коленях, с членом во рту. Эрни подошел к нему вплотную и положил руки на плечи. Соски торчали сквозь тонкую майку, острые ключицы выступали, а худая шея словно просила прихватить зубами нежную кожу над кадыком… Тело обдало изнутри горячей волной. Саня уронил недокуренную сигарету на пол, не отрывая мутного взгляда от Эрни. — Ты заебал дымить! Я в этом году столько не курил, сколько ты мне сегодня надымил в хату… — Эрни дышал в шею, а Саня терял рассудок от близости теплого хрупкого тела. — Прости… Я переживал за тебя… Руки надавили на плечи, и Саня послушно встал коленями на ледяной пол и закрыл глаза. Из груди вырвался вздох. Домечтался! — Что теперь? Накажешь меня? — А ты так хочешь, чтобы я дал тебе на рот? Эрни гладил его немытые волосы, а Саня понимал, что не сможет ничем ответить. Он не зажмет Эрни в ответ, не ударит, не будет отбиваться — просто подчинится. Он слишком переживал в эти дни и рад, что с ним ничего не случилось. — Не хочу… — Захочешь, через полчасика здесь захочешь, ты знаешь об этом? Эрни говорил тихо, почти ласково. Саню прошиб холодный пот. Вот ведь попал! Рука огладила его живот, медленно поднялась к груди, задержалась на твердом от холода соске. Саня вздрогнул, услышав прямо над ухом: — Может, все же что-то хочешь? Он открыл глаза. Эрни тут, прямо перед ним, осталось только сомкнуть руки на талии, а он боится пошевелиться. Блекло-серые глаза сияли, волосы стояли дыбом, как будто он только вылез из постели, губы приоткрыты. Саня не мог оторвать глаз. — Ничего. Пальцы обвели сосок, сжали, тот резко стал мучительно-чувствительным, и Саня не сдержал сладкой дрожи. То же Эрни проделал со вторым соском, снова огладил крепкую грудь, спустился на живот, провел пальцами вдоль резинки трусов. Саня пытался не показывать своего желания, иначе этого призрачного пути назад уже не будет. — Настолько все печально? — Эрни взял прерывисто дышащего парня за руки, рассмотрел опухшие разбитые пальцы, поглаживая их. — Да… Прости! — Ты заебал извиняться! — Прости, забыл! Рука Эрни снова скользнула по груди, задев сосок. Саня с замиранием сердца ждал продолжения. Вместо этого Эрни прошептал на ухо: — Если вечером будешь так же «не хотеть», как сейчас, зайдешь перекурить на тот балкон. Он ушел. Саня остался, озябший и возбужденный. День прошел тихо и неприметно. А вечером, когда уже стемнело, Саня в футболке и тапках вышел на второй балкон. Ночь не радовала. Темень и холод, снег заносит во все щели, сквозняк задувает скудный огонек зажигалки, не дает поджечь сигарету, пробирает до костей. Вдали светит яркими огнями ТЭЦ. А Эрни, наверно, любуется ею из своей комнаты, в окружении кошек. Саня присел на корточки, натянул футболку на колени и стал ждать. — Бля, я думал, ты позже выйдешь. Эрни резко вбежал на балкон и схватил дрожащего Саню в охапку, тормоша податливое тело. — Я думал уже, что ты не выйдешь. Прости… Саня поднялся на ноги и обнял Эрни, греясь. Тот не сопротивлялся, охотно делясь своим теплом. Так прошла четверть часа. — М-м-м, хорошо, у тебя есть что снимать, — сказал Эрни и погладил его по груди прямо через футболку. — Только не здесь, ладно? — Сейчас покурим и посмотрим… Эрни прикурил себе и Сане, встал рядом с окном, глядя наружу, на свою любимую электростанцию. Его было слабо видно в темноте, но Саня чувствовал, как от него веет жаром. Саня не решился подойти ближе к раскрытому окну и осторожно курил в углу, еле-еле держа сигарету в распухших и несгибающихся пальцах. Эрни протянул руку и забрался ей под футболку, нежно гладя грудь и живот. — Может, не надо? — А нахуя пришел? — прошипел Эрни на ухо. Футболка как-то незаметно оказалась снятой через голову и теперь висела на Саниных руках. Он остался полностью во власти Эрни и смущенно замолк. — Прости. Эрни в ответ сдавил нежный сосок, вырывая из горла хриплый стон, и улыбнулся, когда Саня поднял руки, чтобы натянуть футболку обратно. — Издеваешься? — Пока нет. Эрни выбросил окурок в окно и приблизился. Руки оказались на обнаженной груди, нежно прижали мгновенно возбудившиеся соски. Желание накатило на Саню, дыхание сбилось. — А теперь буду. Пошли. Он взял Саню за резинку трусов и втянул в комнату. Саня вздохнул с облегчением: его не будут пытать холодом, да и в темноте он не увидит своего позора. Он чуть ли не упал на напольный диван, и Эрни навис над ним, окончательно стащил футболку, огладил плечи и спину. Потом трусы как будто сами сползли с него, и он с негодованием разглядел в полумраке свой полустоячий член. Эрни положил руки на его тяжело вздымающуюся грудь, погладил и мягко сжал соски, обвел их подушечками пальцев, провел по животу. С губ парня сорвался тихий стон, но не сорвалась просьба продолжать: он сдержался в последний момент. — Эрни! — прошептал Саня и не узнал свой голос. — Что за гомосней мы занимаемся? — А ты против? — Я не гей! — Все так говорят. А хуй твой знает? Саня, сгорая от стыда и возбуждения, прикрыл член обеими руками и почувствовал, что тот уже полностью стоит. — Шучу, бля! Я тоже не гей. Есть легенда… — он шептал прямо на ухо Сане, опасно близко, — что существуют такие особенные люди, они называются бисексуалы. — Да? Ну ладно, тогда и тебе понравится. Саня резко схватил Эрни в охапку, со стоном от боли в пальцах задрал его майку, сжал сосок в пальцах. Не встретив сопротивления, Саня продолжил: потеребил маленький отвердевший кусочек плоти, коснулся костлявой, с выступающими ребрами, груди, с трудом стащил майку и огладил худое тело от плеч до пряжки на джинсах. Обнял, прихватил губами тонкую нежную кожу на шее, и Эрни, казалось, все это время не дышавший, шумно выдохнул. Саня почувствовал худую руку на своем члене, но уже не смутился: то ли шуточка Эрни так подействовала, то ли его собственное возбуждение. Он пожалел, что не видит в темноте лицо Эрни. Тот обвел пальцем головку члена, дразня, и Саня застонал почти на ухо Эрни, поцеловал в шею, толкаясь в руку. Наконец Эрни взялся за томящийся в ожидании ствол, двинул рукой и… снова замер. Услышал протестующий стон, стал перебирать яички в пальцах. Саня зарычал от желания и впился губами в кожу на его горле. Тот провел двумя пальцами по члену и снова ласкал налитую кровью головку. Потом отпустил, не обращая внимания на стоны, и зазвенел пряжкой джинсов. Руки вернулись на грудь, то сдавливая, то нежно поглаживая до боли чувствительные соски. — Не издевайся! — попросил Саня. — Ну я же обещал. Эрни медленно двигал рукой по его члену, а Саня осторожно просунул руку в трусы к Эрни, достал твёрдый член и начал водить по нему пальцами, так же неспешно, чтобы извелся в ожидании. Дыхание Эрни стало глубже, а руки быстрее, и Саня незаметно для себя тоже ускорился, и вот они уже оба быстро толкались друг другу в руки, еле дыша от захлестывающего желания, кусали друг друга и излились почти одновременно. А потом стало стыдно.