В их руках

– Мне нужно вам кое-что рассказать. Легкое прикосновение к плечу вырвало Гермиону из раздумий. Подняв глаза, она увидела Эмили с прекрасной улыбкой на покрытых рубцами губах. – Доктор Грейнджер, вы не поверите. Сара. Не знаю, что с ней случилось, но сегодня утром она кое-что сказала. Она говорила! – Эмили удивленно покачала головой. – Она сказала «доброе утро», как будто это нечто совершенно обычное для нее. Вот так просто. Как гром среди ясного неба. Я не могла в это поверить! – Это фантастические новости! – Гермиона осторожно сжала руку Эмили в перчатке. Её искренне тронула радость на лице женщины и тот факт, что Сара достигла значительного прогресса. Ей не хотелось думать о «чудесной» методике, стоящей за исцелением, но хорошие новости были приятны, учитывая весь хаос предыдущих дней. Но затем она заметила, что глаза Эмили были красными и запавшими. – Вы спите? – тихо спросила Гермиона, склоняясь к её каталке. Эмили покачала головой: – Нет, просто не могу. – Завтра мы начнем вашу терапию по освобождению от травм, – твердо сказала Гермиона. – Вам нужно поспать, иначе это помешает как физическому, так и психическому восстановлению. Эмили кивнула. – Я знаю. Я просто не позволяю себе провалиться в сон. Пока не выздоровею. Но, по крайней мере, кажется, мой голос стал сильнее. Не думала, что смех так помогает. – Совы! – прокричал один из домовиков, и внезапно столовую наполнила какофония хлопающих крыльев, когда птицы начали влетать через все открытые окна и двери, роняя конверты, пергаменты и посылки на тарелки и колени людей. Небольшая коробка приземлилась в руки Эмили, и её лицо расцвело улыбкой. – Мой отец! – возбужденно воскликнула она, срывая бумагу и вытаскивая большой подсолнух. – Какой хороший день, – улыбнулась она Гермионе и отъехала в сторону. Гермиона заметила, что Линч тоже получил несколько посылок и теперь аккуратно их вскрывал. – Кто-то сегодня популярен, – заметила она, наклоняясь над чашкой чая, чтобы посмотреть, что ему прислали. – Подарки на день рождения, – он ухмыльнулся. Внутри была колдография женщины, которая улыбалась и посылала воздушные поцелуи. Гермиона узнала его жену, которая пару раз приезжала в лечебницу. Вторым подарком была толстая вязаная шапка. – Она тебе точно понадобится прикрыть проплешины, – поддела Гермиона. – Ну хватит! – прорычал он, замахиваясь на нее шапкой. Она усмехнулась и встала, радуясь, что его настроение, по всей видимости, наконец-то улучшилось. *** Гермиона встретилась со Снейпом недалеко от лечебницы, на небольшой поляне, называемой «купальня». Название произошло от того, что в центре на каменной плите была установлена птичья купальня, теперь уже заброшенная, а также потому, что летом поляна часто купалась в теплых солнечных лучах. Сегодня же усталые листья слетали с окружающих её деревьев, пятнами ложась вокруг одетого во всё черное Снейпа, который сидел, склонив голову, на одной из деревянных скамеек. Он поднял взгляд, когда Гермиона прошлепала по островкам из листьев. Она не хотела прерывать его размышления, но с удивлением заметила у него в руках небольшой кусочек дерева, из которого он, очевидно, что-то вырезал короткими движениями пальцев с помощью беспалочковой магии. – Профессор, – кивнула она, присаживаясь рядом с ним. Он кивнул в ответ, продолжая взмахивать пальцами так и этак, срезая тонкие завитушки с поверхности дерева. – Спасибо, что согласились со мной встретиться, – она потуже затянула шарф на шее. – Не думала, что здесь так холодно. – Когда долго живешь в подземельях, привыкаешь к холоду. Гермиона удивилась, что он упомянул Хогвартс. Это нельзя было назвать каким-то особенно счастливым воспоминанием о школе, но хорошо, что он вообще был готов затронуть эту тему. Она улыбнулась, зная, что сейчас не время продолжать этот разговор. – Вообще-то мне нужно обсудить с вами исследование, которое я провела по Круциатусу. Теперь я уверена, что ваша оценка состояния мистера Моллисона верна. Но есть дополнительный элемент, о котором мне хотелось бы узнать ваше мнение. Снейп поднял взгляд от своей работы. – Вы всегда консультируетесь с пациентами по вопросам, касающимся других пациентов? Гермиона моргнула. Вопрос был резонным. – Обычно нет. Но так как именно вы выдвинули эту гипотезу, мне показалось, что будет целесообразно узнать ваши мысли о том, что я прочитала. Снейп вздохнул. – Это не психотерапевтическая конференция. Пожалуйста, хватит так говорить со мной! – рявкнул он. – Задавайте свой вопрос. Гермиона помедлила, чтобы услышать его слова, но не пропустить их через себя. Она была полна решимости не дать ему снова вывести её из равновесия. Она сделала глубокий вдох. – Есть предположение, что хронический Круциатус может быть вызван патологией проводимости мозга – блуждающими замыканиями, которые способствуют закреплению проклятия в мышцах. Что вы думаете? Руки Снейпа остановились, а взгляд застыл, уставившись в землю в нескольких шагах от него. Он явно размышлял. Она заметила, что его губы и брови слегка дрогнули, когда он сосредоточился, и ждала ответа. Через несколько минут Снейп выпрямился и повернулся к ней. – Правомерная гипотеза. Вопрос, как излечить это? Я бы рассмотрел возможность использования чего-то типа «зеркального ящика»*(1). Гермиона нахмурилась. Ей был знаком «зеркальный ящик», его иногда использовали для реабилитации после инсульта. Пораженная рука пациента помещалась за зеркало. Когда он двигал здоровой рукой, мозг думал, что вместо нее движется больная. Множественные сеансы помогали переключить мозг и улучшить двигательные функции пораженной конечности. Но у нее были сомнения, что эту концепцию можно применить к Моллисону. – Вы можете объяснить подробнее? Он коротко кивнул, положив кусочек дерева себе на колени. – Представьте себе зеркало во весь рост, – он изобразил руками. – На него нужно наложить портрет Моллисона, еще до болезни, может быть, раннюю колдографию. Когда он встанет перед зеркалом, и его поразит Круциатус, он увидит проекцию своего тела, которое останется спокойным. Визуальная разобщенность между ощущениями и отражением может помочь. Гермиона уставилась на него. Это действительно была блестящая идея. Её не особо удивило то, что Снейп знал принципы фрейдизма, но это уже было углублением в неврологию, реструктурирование мозга и нейропластичность*(2). Очевидно, что прошедшие годы он провел не за разгадыванием магических кроссвордов. А еще его слова были искренними, граничащими с энтузиазмом. Гермиона никогда не видела его таким, даже когда была студенткой. Ему явно доставляло наслаждение размышлять над решением сложных проблем. – Это хорошая идея, – сказала она, не желая разрушать очарование момента тем, что он мог бы счесть потоком лести. – У вас есть мысли, с помощью какого заклинания это можно реализовать? – Мне нужно еще поразмышлять, – ответил Снейп, возобновляя свою резьбу по дереву и отворачиваясь от Гермионы. – Верните мне палочку, и я проведу пару проб. Моллисон должен попросить свою семью прислать ему его колдографии, где он выглядит так же, как сейчас. И они должны быть анфас. – Да. Я скажу ему сегодня. Он кивнул и вернулся к работе. Гермиона глубоко вдохнула и выпалила свой следующий вопрос: – Вы планируете продолжать сексуальные отношения с Сарой? Он остановился на мгновение. – Она все еще разговаривает? – Да. Насколько я знаю, она говорила с Эмили сегодня. – Тогда я не вижу в этом необходимости, – бесстрастно ответил он. Гермиона обдумала его ответ. – Она очень привлекательна. – Да. – Разве вы не получили сексуальное наслаждение от этого опыта? Снейп остановился на секунду. – Я получил наслаждение, – сказал он. – Сексуальное? – Не совсем. Для истинного сексуального наслаждения требуется нечто большее, чем физическая привлекательность. Гермиона прекрасно это знала, просто не ожидала услышать такое от Снейпа, особенно после того, как стала свидетелем его интрижки в сосновом лесу. – Что, если у нее возникнет привязанность к вам? Он фыркнул: – Тогда я просто оденусь как деревенщина. Кажется, это весьма эффективный способ устранения привязанности. Гермиона подавила вздох раздражения. Она и так достаточно наказывала сама себя колкостями про бесполую деревенщину и совершенно не нуждалась в его помощи. Её вопрос о возможной привязанности Сары был серьезным, но Гермиона подозревала, что больше ничего из него не вытянет. Было еще кое-что, о чем ей хотелось спросить, поэтому она не стала рисковать, опасаясь, что Снейп замкнется и не захочет отвечать. Дыхание участилось при мыслях о том, как лучше начать. Решив, что спокойно такую тему всё равно поднять не получится, она просто выпалила: – Вы сказали, что мне нужно кое-что… другое. Вчера. Что вы имели в виду? Брови Снейпа взлетели, а руки тут же остановились. – Итак, мы подходим к настоящей причине встречи. Гермиона покачала головой. – Это не так, профессор. Я намеревалась продвинуться с терапией мистера Моллисона. Снейп не ответил. Гермиона подняла взгляд, наблюдая за плавным падением листьев и гадая, не будет ли лучше для них обоих, если она сейчас просто уйдет. – Терапевт должен уметь извлекать пользу из терапии, – наконец сказал он. Гермиона хорошо осознавала необходимость для терапевта в постоянной супервизии*(3) и периодической реабилитации. Невероятно тяжело проводить всю жизнь, выслушивая рассказы о чужих проблемах, не переняв их на себя. – Так вы говорили о терапии? – В некотором роде. – И что это должно значить для меня? Пальцы Снейпа снова порхали взад-вперед, и свежая стружка падала между его коленями. – Для вас это значит прекратить всё контролировать. Сердце Гермионы буквально подпрыгнуло от его слов. Ничто не заставляло её чувствовать себя наиболее некомфортно, чем потеря контроля над ситуацией, даже временная. Перед глазами вдруг всё поплыло, а солнечный свет изменился, став болезненно-желтым. – Не уверена, что это пойдет мне на пользу, профессор, – тихо сказала она. Он громко выдохнул через нос. – Разве звучащего в вашем голосе ужаса недостаточно, чтобы убедить вас в обратном? Гермиона сглотнула, и её пальцы крепко сжали шарф. Когда мир начал кружиться перед глазами, ей было нужно ощущение чего-то материального. Она знала, как важно заглянуть в глаза своим страхам. А последние события заставили осознать, как на самом деле узок её взгляд на мир по сравнению с тем, каким он должен быть. И с каждым годом относительной изоляции в лечебнице он всё сужался. Её критические оценки как себя, так и пациентов, были не только непродуктивными, но и неподобающими. Чем меньше становился её личный мирок, тем хуже ей давалось принятие чужих особенностей. Снейп предлагал ей шанс разорвать эти оковы предубеждения. Но какой ценой? – Ваши действия будут носить сексуальный характер? – Думаю, в данный момент это будет самым эффективным способом. Гермиона еще крепче схватилась за шарф. – Что, если мне не понравится происходящее? Вы остановитесь? – Нет. Его лаконичный ответ заставил Гермиону вздрогнуть. – То, чего, как вам кажется, вы хотите, и то, чего хочет ваше тело, – совершенно разные вещи, – сказал он. – Вы имеете тенденцию к самодепривации. В процессе нам потребуется обойти это. У вас будет возможность после каждой встречи сказать мне, хотите ли вы продолжить. Но я не буду останавливаться посреди сессии. Ваши желания и так будут каждый миг изменяться. Конечная цель каждого взаимодействия для вас – пройти его до конца, осознать смысл и извлечь урок. – Что, если мне будет больно? – Боль никогда не будет сильнее той, что вы сможете выдержать. Вы научитесь воспринимать её как средство на пути к цели, как ключ к пониманию. Я буду вашим проводником. Страх заставлял Гермиону тяжело дышать, и от каждого вздоха изо рта вырывалось облачко пара, повисая в неподвижном воздухе. Вдруг она покачала головой. – Это совершенно недопустимо. После паузы он заговорил снова: – Я не буду пытаться вас убедить. Я всего лишь предлагаю вам антидот к вашему текущему состоянию. Вы сейчас находитесь в процессе осознания, что искреннее желание помочь, подкрепленное благими намерениями, не имеет ничего общего с профессиональной компетенцией. И когда вы осознаете это в полной мере и не сделаете ничего, чтобы измениться, вы оставите эту профессию. У вас дар от природы, и, мне кажется, вы уже слишком многим пожертвовали, чтобы позволить этому случиться. Его проницательный взгляд на ее ситуацию очень смущал, но в то же время немного успокаивал. – Как бы вы охарактеризовали эти отношения? – она нахмурилась, рассматривая свой шарф. – Я бы назвал это деловым соглашением. – Деловым? – Вы сможете сами оценить мою компетенцию, – просто ответил он, и его пальцы снова запорхали вокруг деревяшки. Гермиона потерла лицо руками, сама не веря в то, что она всерьез рассматривает его предложение. – Мне нужно будет довериться вам. – Конечно. Она залпом втянула воздух. – Что вы сказали Линчу? Снейп повернулся к ней, изучая её лицо пристальным взглядом темных глаз, прежде чем ответить: – Я сообщил ему, что вы хотите уйти. Что у вас проблемы. Я сказал: если он оставит меня в покое, я сделаю все, что смогу, чтобы помочь вам, и вы, возможно, останетесь. – Что?! – Гермиона встрепенулась. – Но это неправда. Я не собиралась уходить. – Сколько раз вы думали об этом за последние несколько дней? – он откинулся назад и скрестил руки на груди. – Так вот что вы сделали. Легилименция? – Конечно нет. Ответьте на мой вопрос. Ответ был очевиден. Она думала о том, чтобы уйти, множество раз. – Разве так важно, ушла ли бы я? Линч легко бы нашел кого-то мне на замену, – Гермиона нависла над ним. Снейп закатил глаза. – Ну же. Вы не настолько тупая. – Тупая? Он вздохнул и поджал губы. Гермиона в растерянности покачала головой. – Очевидно, что он влюблен в вас, – проворчал Снейп. – Вероятно, уже много лет. – Что?! – воскликнула она. – Но… он женат! Брови Снейпа взлетели. – С каких пор это имеет значение? Схватившись за голову, Гермиона отвернулась от него. Она часто дышала. Мир закружился перед ней как в калейдоскопе. – Что, он думает, вы собирались сделать, чтобы убедить меня? – Кто знает, – Снейп пожал плечами. – Поговорить со мной? Он не ответил. – Линч подумал, что вы собирались переспать со мной? – Гермиона резко повернулась, чтобы посмотреть на него. – Может быть. – Это бессмыслица, – она покачала головой. – Если всё, что вы говорите, правда, с чего бы он позволил, чтобы вы переспали со мной? – Потому что, мое наивное невинное дитя, – Снейп наклонился в её сторону, – он, очевидно, так влюблен в вас, что скорее позволит другому трахнуть вас, чем потеряет совсем. Воздух стал густым, тяжелым, будто налился свинцом. – Черт, – неожиданно пробормотала она, закрыв рот руками. – Мне действительно нужно объяснять вам всё это? – Снейп нахмурился. Гермиона медленно опустилась на скамейку. – Я… я в состоянии понимать такие вещи, когда они относятся к другим, но не ко мне. – Разумеется. Или Снейп ошибся с Линчем, или она упустила, а может, намеренно годами не замечала очевидное. Если так, это был серьезный промах, как личный, так и профессиональный. Снейп был прав: если ей не удастся стать таким терапевтом, каким хочется быть, она оставит профессию. И тогда она решилась. – Я хочу, чтобы вы помогли мне… стать лучше, – сказала она тихим голосом. Снейп коротко кивнул и встал, чтобы уйти. – Подождите! Когда мы… начнем? – Вам не нужно этого знать. Иначе вы почувствуете необходимость всё переиграть или манипулировать ситуацией. Всё начнется тогда, когда я решу, что пришло время. И закончится по моему усмотрению. Сердце колотилось как бешеное, и Гермиона тяжело дышала. Снейп направился прочь. – Профессор? Он остановился спиной к ней. – Почему вы это делаете? Снейп помолчал. – Считайте это академическим интересом. Он ушел, бросив что-то в птичью купальню, когда проходил мимо. Она встала, чувствуя себя опустошенной. На что она только что согласилась? Подойдя к купальне, Гермиона увидела её, плавающую на поверхности, затейливо вырезанную из куска дерева. Бабочку. Трансформация. *** Гермиона наблюдала, как зубная паста вяло кружится в сливном отверстии раковины. Усталые глаза пытались сфокусироваться, но картинка плыла. Она засиделась за чтением до позднего вечера. Ей нужно было просто… Сзади возникло какое-то движение. Она не успела отреагировать, как вдруг ее развернули и впечатали в кафельную плитку стены, а зубная щетка упала на пол. Твердая ладонь прижалась к губам, сминая их. – Это начнется… сейчас, – бархатный баритон Снейпа достиг её ушей, а теплое дыхание пощекотало кожу. Она громко замычала, пытаясь закричать. – Ш-ш-ш, – он тянул звук до тех пор, пока она не прекратила сопротивляться. – С этого момента ты будешь соблюдать наше соглашение, – его голос оставался тихим и спокойным. – Ты не заговоришь, пока я не разрешу. Тебе понятно? Он так крепко прижимал её, что Гермиона едва могла вздохнуть. Даже вместо кивка головой ей удалось лишь мазнуть лбом по плитке. – Хорошо. Она почувствовала, что стало легче дышать, когда Снейп убрал ладонь от её лица, но бедрами он по-прежнему прижимал ее к стене. Его дыхание касалось её шеи, в то время как обе руки медленно, но решительно проскользнули под халат, остановившись на бедрах, а затем поползли дальше, пока не обхватили их с внутренней стороны, прямо под половыми губами, создавая натяжение сильными пальцами. – Ты взяла за привычку отрицать свои желания. Свои нужды, – пробормотал он, касаясь горлом её шеи. – Сейчас тебе придется встретиться с ними лицом к лицу. Услышать их и осознать. Его пальцы усилили хватку, раздвигая половые губы. – Ты не услышишь ничего и никого, кроме себя. И лишь среди этой тишины, может быть, ты наконец устремишь внимание на себя и свои желания. И тогда пропал весь шум: звук бегущей воды в раковине, шорох его движений позади и его голос. Всё, что она могла слышать, – свои резкие хриплые вздохи. И через мгновение стон, долгий и незнакомый. Свой собственный стон. Одной рукой Снейп развязал халат Гермионы и скользнул на грудь, сжав сосок, потянув его сильно и аккуратно от ареолы до кончика, в то время как другую руку он опустил вниз и без промедления проник длинными пальцами между половыми губами. – О Мерли-и-и-и-и-н! – её усиливающийся бесстыдный крик эхом отразился от плитки ей в лицо. Его рука продолжала касаться её груди, а пальцы играли с твердым соском, приводя в замешательство своей сноровкой. В сочетании с пощипыванием и перекатыванием клитора это создавало головокружительную комбинацию, которая стала почти перегрузкой для её заглушенных органов чувств. – О-о-о, – стонала она, лицо терлось о стену, а расфокусированные глаза наблюдали за тем, как от дыхания запотевает плитка. Снейп переключился на другой сосок, начав оттягивать и перекатывать его между пальцами, и накрыл другой рукой её половые губы и клитор вместе, потирая их широкими круговыми движениями, которые заставляли её дырочку попеременно сжиматься и растягиваться даже без прикосновений. Гермиона задержала дыхание, затем возобновив его с хрипами. Она издала звук, который никогда не издавала ранее: междометие, искаженное акустикой плитки, и это словно поставило её лицом к лицу с самой низменной частью своего существа. Снейп вернулся к первому соску, выкручивая и оттягивая, как вдруг она ощутила прямо над своей ключицей кончик его языка, оставивший влажную скользкую дорожку вверх по шее. Она почти захлебнулась собственным дыханием, рот открылся, издавая хриплый стон желания, пугающего своей необузданностью. Затем пальцы, сминавшие её половые губы, неожиданно скользнули глубже, и один прижался кончиком ко входу, в то время как язык, неспешно добравшийся до мочки, вдруг взметнулся к тесному отверстию уха. Она зашипела сквозь стиснутые зубы, как будто это могло оттолкнуть его от обоих отверстий сразу. Словно торжествуя над её неудачей, Снейп ворвался в них одновременно, и ноги Гермионы подогнулись. Рука, лежавшая на её груди, обхватила талию для поддержки, одновременно с этим второй палец втиснулся в сжимающуюся дырочку. Она была такой узкой, что даже двух пальцев хватило, чтобы, растянув, заполнить её на всю длину и ширину. Они начали ритмичные движения, а кончик языка крутился в ухе, но всё, что Гермиона могла слышать, были её собственные стоны. Пальцы ускорились, толкаясь в местечко внутри, о существовании которого она знала теоретически, но ощущала его впервые ноющей болью от давления на чувствительную уретру через стенку влагалища. Его большой палец продолжал массировать и кружить по клитору, и она услышала свой пронзительный крик, чувствуя, как от тяжелого дыхания разрывается грудь. Наслаждение всё усиливалось, отчего сжимался весь низ живота, как вдруг возник еще один сочный и влажный звук от движений его пальцев внутри нее. И эта столь вульгарная симфония вожделения сломала все барьеры, так что Гермиона закричала, и одновременно с выпущенным наружу криком её тело содрогнулось в конвульсиях удовольствия, выпуская наружу её соки. – О-о-о, м-м-м, – простонала она, содрогаясь и изворачиваясь в его хватке, уперевшись лбом в стену, пока её мышцы сокращались снова и снова, и это казалось бесконечным. Оргазм был настолько мощным, что с каждым спазмом она чувствовала, как жидкость из нее толчками вырывается наружу, брызгая на плитку под ногами. Он продолжал входить в нее пальцами и потирать клитор, пока последние сокращения не утихли. Тихо постанывая с каждым выдохом, Гермиона наконец услышала, как вернулись звуки льющейся воды и шуршание его одежды за спиной. – Ты желаешь продолжать? – его глубокий голос заставил её вздрогнуть. Задыхаясь, Гермиона широко раскрыла глаза. Когда она ответила, её голос звучал громче и выразительней, чем когда-либо. – Да. ______________________________________________________________________ * (1) О «зеркальном ящике» интересная статья есть в ЖЖ. В ней разбирается этот способ терапии на примере серии «Доктора Хауса». Да, не совсем научно, зато нескучно, оригинально и наглядно. https://greg-house-ru.livejournal.com/420934.html (2) Нейропластичность — это свойство человеческого мозга, заключающееся в возможности изменяться под действием опыта, а также восстанавливать утраченные связи после повреждения или в качестве ответа на внешние воздействия. Это свойство описано сравнительно недавно. Ранее было общепринятым мнение, что структура головного мозга остается неизменной, после того, как сформируется в детстве. (3) Супервизия – это один из методов теоретического и практического повышения квалификации специалистов в области психотерапии, социальной работы и др., в форме их профессионального консультирования и анализа целесообразности и качества используемых практических подходов и методов психотерапии. Супервизия – это процесс, во время которого супервизор и супервизируемый вместе узнают что-то новое о клиенте, друг о друге, о себе. Источник - http://medpsy.ru/meds/meds272.php