В их руках

– Представляешь себя в сцене из «Привидения»? – прошептал ей на ухо Джордж, заставив подскочить на месте. Гермиона шлепнула его тыльной стороной ладони. – Ты смотришь слишком много магловских фильмов, – пробормотала она. До нее вдруг дошло, что она пялилась на Снейпа, пока он что-то лепил из кусочка глины своими сильными ловкими руками. Рукава его рубашки были закатаны до локтей, и он окунал пальцы в чашку с водой, а затем проводил ими по мягкой кромке чего-то, медленно приобретающего очертания небольшого горшка. – Могу спеть “Unchained melody”*(1), если тебе это поможет, – предложил Джордж. – Замолчи, – зашипела Гермиона, оборачиваясь, чтобы посмотреть, что творится в остальных частях комнаты. Луна и Шон занимались на матах в дальнем углу. Она делала растяжку икроножных мышц, он отжимался позади нее. Гермиона заметила, что его тики и конвульсии значительно уменьшились, будто заклятие медленно отпускало тело. Также казалось, что он стал чаще улыбаться. Или он обрел больше контроля над своими лицевыми мышцами, или просто стал счастливее, сказать было трудно, но теперь он выглядел гораздо моложе – как мужчина за тридцать, каковым и являлся. – Представляешь себя в сцене из «Грязных танцев»? – шепнула Гермиона Джорджу, заметив, что он уставился на Луну. – Я бы не осилил поднять ее, – ответил он. – Не эта сцена, – усмехнулась Гермиона. Джордж шумно вздохнул. – Сохранять дистанцию между врачом и пациентом иногда может быть чертовски сложно. Гермиона не ответила. Ей нечего было сказать. – Хорошо, что «терапию» можно толковать весьма широко, – ухмыльнулся он, складывая руки на груди и продолжая наблюдать за Луной. – Не говори мне, что… – Гермиона склонилась к нему поближе. – Возможно, я предпринял своего рода «прилунение», – он поднял брови, не глядя на нее. Гермиона покачала головой. Что не так с этой группой? И что у них здесь за заведение? Бордель «Галладдон»? – А ты, девочка моя, должна понимать, что находишься в прозрачном стеклянном домике с пригоршней огромных камней в руке, – Джордж кивнул в сторону Снейпа. Гермиона задумалась, откуда он мог узнать. И как много ему было известно. Она скрестила руки на груди и встала рядом с ним. – Представим себе для разнообразия, что ты прав, – спокойно сказала она. – Зачем тогда ты поставил меня в пару с Линчем в той игре с воздушными шариками? Джордж провел языком внутри щеки, будто раздумывал над ответом, но Гермиона знала, что он заранее тщательно все распланировал тогда. – Мне казалось, вам с Линчем надо было прояснить пару вопросов. – Действительно, – сухо ответила Гермиона. – И я не был уверен, что вылезло бы наружу, если бы я поставил в пару вас со Снейпом. Кстати, в следующий раз тебе лучше не забывать о Заглушающем заклинании во время ваших «сессий» в твоей комнате. – Черт, – прошипела она, впиваясь ногтями себе в руку. – Ты серьезно? – Разве я когда-нибудь бываю серьезным? Гермиона закатила глаза: добиться прямого ответа от Джорджа было как добиться улыбки от Снейпа. – Так откуда ты узнал? – Кстати, ты пускаешь слюни из каждого отверстия организма каждый раз, как он проходит мимо. – Да черт побери, Джордж! – пропыхтела Гермиона – у нее уже начиналась паранойя. – Неужели так ты и догадался? – Нет, мне сказала Луна. – Что? – Когда она занималась, видела, как ты делаешь ему искусственное дыхание рот-в-член. Ей пришлось очень близко подойти к окну, чтобы рассмотреть, что происходит за занавесками, но ей удалось. – Мерлиновы вонючие подштанники! – пробормотала Гермиона, выпучив глаза от унижения. – Доктор Грейнджер, непрофессионально так выражаться. – Как и делать минет пациентам, – процедила она сквозь зубы. – Точно. – Джордж… – Да кому я расскажу? – он широко развел руками. – Здесь только Линч и Эллори, и все остальные пациенты, и МакГонагалл, и все, кто в Хогвартсе, и кто-либо еще, с кем я столкнусь. – Джордж, – простонала она. – Гермиона, я просто рад, что ты немного ожила. Я уже несколько лет не слышал, чтоб ты так сочно ругалась. Робкая улыбка наконец скользнула по ее губам, и она искоса взглянула на Снейпа, который теперь вырезал что-то похожее на узоры по краю горшка. Она доверяла Джорджу, но им надо быть осторожнее в будущем. Ей не нужно было напоминать самой себе, что их отношения со Снейпом являются неподобающими. Это факт. Но, рассуждала она, хоть стандартная терапия и должна превалировать, они оба получат больше от их соглашения. По крайней мере, она на это надеялась. Затем она вспомнила еще одну вещь, которую собиралась обсудить с Джорджем. – Я бы хотела, чтобы ты дал Снейпу сыграть на пианино, когда будет его очередь заниматься с тобой, – сказала она. – Он хорошо играет? – Не уверена, но думаю, да. Хочу, чтобы он использовал пианино, чтобы осознать и выразить эмоции. – Прекрасно, – Джордж закатил глаза. – И что у нас будет? Реквиемы и похоронные марши? – Он не настолько мрачный, – ответила Гермиона. – В нем больше тревожности, чем всего остального. – Ну, я не хочу, чтоб он играл тревожный «Полет шмеля», – сказал Джордж. – Он и не станет, – заверила Гермиона. – Во всяком случае, после того, как я с ним закончу. *** – Вообще, это действительно больно, – Гермиона стояла обнаженная на коленях на кровати, и ее руки были связаны над головой красной веревкой и вытянуты вверх. Снейп поднял взгляд от книги, которую читал. – У тебя есть стоп-слово, если нужно. Гермиона покосилась на него. – Я знаю, – она вдруг вздрогнула, ощутив, что у нее свело плечо. – Я не совсем понимаю ваш метод. Снейп медленно закрыл книгу и склонился в кресле, чтобы встретиться с ней своим обжигающим взглядом. – Ты была непочтительной и пыталась перехватить контроль. Один раз ты забыла обращение «сэр» в разговоре со мной. И особенно меня не впечатлили твои попытки создать напряжение флиртом с мистером Квиддичем. Если ты не принимаешь наши уроки всерьез, то не буду и я. Руки Гермионы болели от плеч до кончиков пальцев, но она была полна решимости не показывать, будто считает, что он прав. – Простите, сэр, – ответила она, пытаясь расслабиться. – Я действительно хочу учиться. И я знаю, что вы можете научить меня. Снейп молча разглядывал ее так долго, что она уже начала подумывать использовать стоп-слово, просто чтобы снова ощутить, как кровь приливает к рукам. – Скажи мне, почему ты связана. – Чтобы подчиниться, сэр. – Отчасти. Она попыталась придумать другой ответ, но больше ничего не приходило в голову – ее слишком беспокоила боль. Снейп вздохнул. – Чего ты хочешь от меня? – Чтобы вы освободили меня, сэр? – Что-нибудь еще? – Чтобы вы заставили меня кончить, сэр. – Верно. И по какой-то причине понимание этого, просочившись наконец в ее мысли, воспламенило угли желания внутри нее. – Пожалуйста, сэр, не могли бы вы дотронуться до меня? После долгой паузы Снейп наконец одобрительно кивнул, бросил книгу на пол, а затем встал и с помощью беспалочковой магии расстегнул пуговицы пиджака. Его показательное раздевание вызвало волну возбуждения, пронзившую ее и заставившую ноги задрожать. Закатав рукава рубашки, он расстегнул воротник и небрежно опустился на колени рядом с ней на кровати. – До чего ты хочешь, чтобы я дотронулся? – его голос, низкий и глухой, мягко обволакивал. Гермиона хотела сказать «повсюду», но понимала, что ее ответ должен быть конкретнее. – До груди, сэр, – сказала она. – Что ты хочешь, чтобы я сделал? – Я хочу, чтобы вы… полизали… мои соски, сэр, – откинув голову назад, она закрыла глаза, чувствуя, как розовеют щеки от того, что она сама попросила об этом. – Раз ты наконец вспомнила свое место, я удовлетворю твою просьбу, – хмуро пророкотал он. Не открывая глаза, она почувствовала, как его теплое дыхание скользит по коже. Он двигался от ключицы вниз к подмышке и вдоль груди. Кожу покалывало от предвкушения. А потом его мягкий и влажный язык коснулся ареолы левого соска. Ощущения были такими восхитительными и яркими по сравнению со скучным однообразием, которым была наполнена ее жизнь, что она застонала как распутная шлюха. Это будет трудно. Гермиона решила перестать притворяться и оставить попытки держаться в рамках профессионального приличия. Хотя бы остаться в рамках здравомыслия уже будет победой. И да, Заглушающее заклятие она наложить не забыла… – Черт! Его рука скользнула вниз по ее обнаженной спине, а язык с силой запорхал по соску. Это было не мягкое чувственное вылизывание по-кошачьи – не то чтобы она ждала от него именно этого, – а интенсивная стимуляция, чтобы максимально возбудить ее. И, Мерлин, это сработало. С каждой безуспешной попыткой осознать, что он делает с ней, Гермиона металась от подчиненности к эйфории. Снейп с влажным причмокиванием выпустил изо рта набухший твердый сосок, и Гермиона выдохнула, гадая, натекла ли уже на покрывало между ее раздвинутыми ногами лужа смазки. Одна мысль об этом смутила ее еще больше, но и желание внизу живота разгорелось сильнее, истекая из нее влагой и стремясь поглотить каждую частичку Снейпа. Пустота внутри была сравнима с величиной ее жажды. Гермиона поняла, что отчаянно хочет быть наполненной. – Сэр, не могли бы вы, пожалуйста, дотронуться до моей киски? – незнакомые скулящие нотки в голосе шокировали ее. Как и то, что она использовала слово «киска». Открыв наконец глаза, она увидела его лицо ближе, чем когда-либо. Она могла разглядеть каждую его черту: все морщинки, вызванные задумчивостью и эмоциональностью, и малейшее подрагивание мышц от напряжения, но взгляд задержался на губах, влажных и припухших после ласк ее сосков. Гермиона поймала себя на мысли, что хочет укусить эти губы. Это казалось неуместным, но отчаяние в ней на тот момент перевешивало благопристойность. Время вежливости ушло. Но она была связана и не могла дотронуться до него, однако если Снейп случайно вторгнется на ее территорию, она разорвет его как дикий зверь. Он не отвечал, а просто наблюдал за ней. Она ощущала, как его глаза обводят каждый контур ее источающего похоть тела, оценивая величину жажды, упиваясь ее необъятностью. Гермиона чувствовала себя такой уязвимой, неспособной скрыть свои чувства, что ей захотелось отвернуться, но осознание того, насколько глубоко он знает ее желания, одновременно успокаивало и было в высшей степени эротичным. Барьеры внутри нее рушились, разлетаясь огромными кусками, словно сокрушенные сходом лавины. Его губы все еще были здесь. Они разомкнулись, будто он собирался что-то сказать, но не сказал. Это зародило в груди Гермионы стон, который так и не вырвался наружу, потому что не было причины. Снейп, на самом деле, ничего не сделал – стон был выражением чистого желания, которое превратилось уже в нечто большее, чем Гермиона могла вынести. – Скажи мне… чего… ты… хочешь, – его слова будто острые осколки обсидиана пронзили ее, отозвавшись где-то внизу. Гермионе казалось, что она тонет, и Снейп единственный, кто может ее спасти, единственный, кто знает, как ее спасти. И желание, которое она ощущала, вытолкнуло ее разум сразу на следующую ступень их взаимодействия. И это позволило ей выразить суть: – Я хочу, чтобы вы трахнули меня языком, сэр, – выдохнула она. О боги! Откуда это взялось? Слова эхом отдавались в ушах. Это была не она, а какая-то незнакомка, которая знает, чего хочет и не боится попросить об этом. Но Гермиона была даже рада, что эта незнакомка попросила за нее. В конце концов, она и впрямь этого хотела. Снейп закрыл глаза и глубоко вздохнул. Он словно ждал этого. И это был своего рода прорыв. Открыв глаза, он спросил: – Ты хочешь кончить мне в рот? Этот рот. Она стиснула зубы. Все было слишком восхитительно, чтобы переживать о том, что она может запачкать его соками, которые он планировал заставить ее пролить. Но, с другой стороны, она ведь сделала для него то же самое, не раздумывая. Может быть, он получит удовольствие, делая это для нее. А хочет ли она этого сама? Животная страсть, которая прокрадывалась в ее фантазии во время мастурбации каждый вечер с того самого минета и будила ее в предрассветные часы для второго раунда, подсказывала, что она действительно этого хочет. – Да, сэр. Один уголок его рта изогнулся, и Гермиона истолковала это как улыбку. И она потрясла ее больше, чем все остальное. В этой улыбке не было ни следа веселья или ехидства. Казалось, что он доволен. – Очень хорошо, доктор Грейнджер, – пробормотал он. – И ты останешься связанной? И тогда она поняла: ее сила заключалась в том, чтобы быть в его власти. Она уже не чувствовала рук, и ей было все равно. В тот миг это было средством достижения цели. Конечно, она останется связанной. – Да, сэр. Он благосклонно кивнул, соскользнул с кровати и обошел Гермиону сзади. Не зная, что он собирается делать, она почувствовала, как кровать позади прогнулась под его весом, а затем ощутила на талии тепло его рук и губы возле своего уха. – Сейчас ты моя, – его голос был низким и хриплым. – И ты будешь делать то, что я захочу, – он протянул окончание слова, и оно затрепетало на ее щеке. Одновременно с этим его руки скользнули вверх, сместились вперед и накрыли ее груди, пальцы сжали соски и умело покрутили. Гермиона захныкала. – Твое тело будет делать то, что нужно мне, – его язык скользнул ей в ухо, и она почувствовала, как на теле встал каждый волосок. – И ты не будешь мешать ему выражать свои желания. Ты поняла? Он потянул за соски, и Гермиона откинула голову назад и положила на его плечо, а на ее лицо упала завеса черных волос. Она полностью ему доверяла и хотела угодить, тщательно следуя его распоряжениям. – Да, сэр. – Хорошая девочка. Она ощутила, как кончик его носа проследовал вверх по изгибу шеи к подбородку, а одна рука скользнула вниз по животу, раздвинула половые губы и тронула клитор. – О-о-о, – простонала она, прижимаясь к нему бедрами. Продолжая пощипывать сосок другой рукой, он скользнул пальцами ниже, погружаясь внутрь ее истекающего влагой отверстия. – Ты ведь не думала, что сможешь скрыть это от меня, доктор Грейнджер? Она покачала головой, смущенная тем, что ее разоблачили. – Ты правда считаешь, что тебе нужно так много смазки? Что ты надеялась поместить туда? Этот намек заставил ее покраснеть и поежиться. – Что ж, хорошо, что я… голоден. Открыв рот, она сделала глубокий вдох, пытаясь не потерять сознание. – Раздвинь ноги пошире. Она подняла голову с его плеча и раздвинула колени, чувствуя, что он отстранился от нее. Ее связанные руки внезапно сместились на пару дюймов ниже того места, где Снейп первоначально зафиксировал их. Затем он снова возник между ее ногами. Гермиона видела только макушку и угольно-черные глаза. Обхватив руками ее бедра, он потянул вниз, пока она не прижалась промежностью к его лицу. Схватившись за веревку обеими руками, Гермиона повисла на ней, когда его голова задвигалась, а язык закружился по напряженному клитору. – Боги! – воскликнула она, вжимаясь в него бедрами. Потянув ее вперед, он провел языком по малым губам и, оказавшись у влажного отверстия, погрузился внутрь. – О, о, о, – пронзительные выкрики кружились вокруг Гермионы, и она подозревала, что они принадлежат ей. Двигая лицом из стороны в сторону, Снейп терся носом о клитор, а его язык извивался вдоль стенок влагалища, и Гермиона почти таяла от этой симфонии ощущений. Ее бедра вошли в один ритм с его движениями, и он отпустил их, вводя в игру свои руки. Слегка приподняв ее, он проник двумя пальцами в скользкий проход, потирая переднюю стенку, а губы и язык вернулись к клитору и начали ласкать набухший бугорок. – Мерлин, это… о-о-о, – простонала Гермиона, склонив голову, когда его язык быстро прошелся взад и вперед по кончику клитора в то время, как пальцы ритмично двигались внутри тугого отверстия, словно хорошо смазанные поршни. Мышцы ее таза свело почти до боли, а напряжение внутри грозило перерасти во взрыв, и это заставило ее поплывшее сознание внезапно вернуться к реальности. Его пальцы, с громким хлюпаньем двигающиеся внутри, вдруг изогнулись вперед и потерлись о бугристую стенку, стимулируя уретру, и Гермиона почувствовала, что падает в бездну. – Я больше не могу, – она покачала головой. – О-о-о, я кончаю! Вдруг язык Снейпа сместился с клитора и ткнулся в отверстие уретры, и Гермиона кончила, подпрыгивая на нем как на родео. Его пальцы оказались захвачены волной сильных сокращений, которая переметнулась на все тело, содрогнувшееся вплоть до связанных рук. Гермиона кричала, пока ее мышцы напрягались и расслаблялись, а изнутри брызнули потоки жидкости, которые она не смогла сдержать, даже если бы хотела. Гермиона слышала, как он сглатывает ее, прерывисто дыша, и от этого звука вместе с непрерывающимися толчками его пальцев она кончала снова и снова. Ее мышцы продолжали сжиматься вокруг него так долго, что она не поняла, когда оргазм закончился, и стенки влагалища просто устало задергались. Внезапно осознав, что она рухнула на него сверху и ему, возможно, трудно дышать, она приподнялась на дрожащих ногах, и он воспользовался возможностью и выскользнул из-под нее. Постанывая с каждым хриплым вздохом, она повисла на веревках, понимая, что ей будет очень больно, когда ее руки освободят. Снейп снова оказался позади нее, сильные руки обхватили запястья, мягко опустили ее на кровать и сняли веревку. Стоны перешли во всхлипывания, когда вся мощь пережитой разрядки захватила ее. – Ты очень хорошо справилась, – успокаивающе сказал Снейп, и она почувствовала, как он втирает что-то влажное и холодное в ее запястья, кисти, а затем предплечья. Боль тут же исчезла, но Гермиона не перестала плакать, уткнувшись лицом в одеяло. Он продолжал гладить ее, пока рыдания не превратились во всхлипывания и вздохи. Наконец, она перевернулась и посмотрела на него. – Я никогда никому это не рассказывала, – ее голос был тихим и хриплым. – Все время, пока Беллатриса вырезала слово «грязнокровка» у меня на руке, она мастурбировала мне. Снейп закрыл глаза, внезапно осознавая все: подчинение, боль, унижение, секс, страхи. – Черт. _____________________________________________________________________ * (1) “Unchained Melody” – песня из фильма «Привидение» 1990 года с Патриком Суэйзи, Деми Мур и Вупи Голдберг