***
Двигаются руки Заместителя степенно и неторопливо, пока тот разделяет тонкие куски пергамента, ничем не скреплённые друг с другом. — Великим, всё же, человеком был настоятель. Агеро послушно кивает, отмечая про себя, что вторая слева стопка — письма, которые Заместителю лучше не видеть. — Без сомнений, его душа попала в Рай. — «Если тот есть», продолжает про себя Агеро. Ангелов, в отличии от демонов, он не видел ни разу. Короткий взгляд на бумагу в его руках — ничего слишком важного, лишь список послушников, принятых в монастырь за последние годы. Зато у Заместителя… — Пожалуйста, расскажите что-то о прошлом Настоятеля. Вы ведь выросли вместе, в этом монастыре, верно? Пользуясь тем, что собеседник отвлёкся, рассеянно рассматривая окно, Агеро незаметно вкладывает в чужие руки бумагу, что держал сам, беря взамен то, что хотел взять Заместитель. Тот даже не замечает. Стучит пальцем по столу, вздыхая, качает головой. — Помню, однажды, когда он был даже моложе тебя… Именно из-за этой беспечности, глупости, хоть Заместитель и стал настоятелем монастыря, для него он навсегда останется лишь заместителем. Потому что вторым после Настоятеля шёл он, Агеро, а не тот, кто не может различить такой очевидный обман. Потому что хоть формально пост он не занимает, но вся власть уже в его руках. — …он упал в колодец, пытаясь достать оттуда щенка. Агеро замирает. Размышления прерываются на полуслове. Да быть не может. — Ему всегда нравились животные, бродячие или домашние. Помню, зайдём освятить дом, а он задержится, почешет кота за ушком. Агеро дышит неестественно медленно, подавляя воспоминания. Котёнок льнёт к рукам, лакая добытое с таким трудом молоко. Агеро на корточках, чтобы не испачкать рясу. Гладит и наслаждается тем, как фыркает и урчит тот под рукой. — Вот только не задерживался никогда. То ли заразу не хотел разносить, то ли боялся, что подумают о нём не то. Он переводит взгляд обратно на бумагу, но не может разобрать слов. Он подметает пол, когда в отдалении слышит голоса детей. Его ровесников. Ещё даже не отроки, бегают беспечно и занимаются, чем хотят, пока родители не спохватились, что пора отдавать их в подмастерья. — Так, о чём я говорил… «Держи крепче! Вот эта размазня расстроится, когда не найдёт свою псину!» «Он кусается!» «Так ударь его, дурень!» — О колодце, — почти спокойно произносит Агеро. — Верно. Так вот, однажды настоятель идёт мимо колодца, слышит — скулёж… «Что вы делаете?! Отпустите! ОТПУСТИТЕ!» Агеро не даёт себя увидеть, смотрит из-за угла. «А не нужно было кулаками махать и оскорблять меня!» «Вы первыми начали!» Агеро сжимает метлу до побелевших костяшек, когда слышит тихий вскрик и следующий за ним всплеск. — А там пёс. Хотел попить, да не дотянулся. Раньше-то вода в колодце повыше была. А день тогда жаркий — жуть. Вот и навернулся. Пёс скулит, скребёт когтями. «Он ведь вам ничего не сделал! Он даже не мой!» «Но он тебе дорог? Значит, ты расстроишься, если с ним что-то случится!» «П-почему вы не сбросите меня? Он ведь не виноват!» «Так тебе будет больнее!» — В-вот как, — выдавливает он. Заместитель замечает, как он притих. Спешит успокоить: — Не волнуйся, брат Агеро. Настоятель был неподалёку, услышал всплеск. Пёс даже закричать толком не успел, когда он подоспел. Перегнулся, чтобы посмотреть… Знаешь, настоятель раньше торопился часто, вот и тогда — не подумал, что только что бежал, перегнулся и упал. Голос мальчика до сих пор стоит в ушах. «Больнее» вспыхивало каждый раз, когда он тайком ставил миску котёнку, успевшему привыкнуть к нему. Вспыхивало, когда он видел, как тот самый пёс проходит у ворот, словно ожидая подачки. Вспыхивало, когда кто-то шептался за его спиной. Не обязательно даже о нём — ему хватало и просто шёпота. Тогда он понял, как ему при желании легко сделать больно. Тогда он впервые не поставил коту молоко. Тогда он впервые одёрнул себя, когда захотел при всех его погладить. Ему не обязательно совершать ошибку самому, чтобы на ней учиться. — Но закончилось всё хорошо. Я тогда как раз в окно смотрел, позвал остальных, чтобы помогли вытащить. Настоятель даже не заболел. Агеро выдавливает улыбку. — Вершина добродетели в том, чтобы спасать без жертв, спасая и попавшего в беду, и себя, — вовремя вспоминает он о цели своего пребывания здесь. Заместитель замирает, бросает на него долгий взгляд. В голосе уважение смешалось с растерянностью: — Ха-ха, это… очень мудрые слова, молодой человек! «Такие, какие мог бы сказать Настоятель», продолжает Агеро про себя. Многого стоило ему убедить слишком заботливого мужчину в том, что он пришёл в себя и что именно его помощь необходима, чтобы разобраться в бумагах. — Вы с настоятелем в юности похожи… — неожиданно произносит Заместитель. «Ты не представляешь, насколько», думает Агеро. «Даже я не представлял, пока ты не проболтался».***
— Неважно выглядите, господин Агеро. Баам расслабленно парит, развернувшись к нему. Агеро еле достигает стула, более мягкого и близкого, чем кровать. — Ещё слово о том, каким Настоятель был праведным, и я одурею. — Скептический смешок не умаляет его истощения. — Эти истории из прошлого… они действительно так слепы, что не понимали, к чему всё шло? К чему всё пришло? Он был скользким змеем уже тогда, но… — Но, как и вы, умело скрывал свою сущность? — прерывает его сбивчивую речь Баам. Секунда — Агеро переключается с вертящихся в голове однообразных мыслей и реакций — и улыбка намечается на его губах. «Умело». Приятно, конечно, да и заслуженно, но… льстит, чертяка. Не мог пока Баам оценить всю широту его умений, не видел ни его великолепной игры после обрушения церкви, ни раньше — когда даже Настоятель лишь догадывался, не в силах зацепиться. — Господин Агеро, как скоро вы планируете устранение бывшего заместителя, сейчас настоятеля монастыря? Вопрос застаёт его врасплох. Разумеется, он думал об этом раньше, но тогда, когда смерть Настоятеля казалось далёкой, словно горизонт, ступенью. Он прикрывает глаза. Улыбается, понимая, что он сделал это. Лишь после вдыхает, переводя взгляд на Баама: — Не сейчас, позже. У меня и без того много дел, жизнь ещё одним убийством я себе не облегчу. Точно кто-то заподозрит, почему именно я стал во главе монастыря. Мне нужно пару лет, получить нужный чин, привыкнуть управлять Заместителем. Чтобы все привыкли, что следующим во главе буду я. Чтобы не возникло вопросов. Любуясь одобрением в чужих глазах, Агеро сам не замечает, как протягивает руку, чтобы потрепать Баама по голове. Привстаёт, придерживаясь за спинку стула… — Я. Не. Кот. …и ощущает, как хвост, стремительно обвивший его руку, лишает равновесия. Дёргает, из-за чего не успевший затормозить Агеро врезается лицом в чужую грудь. Баам сбивается, проглатывая почти произнесённую фразу, но быстро приходит в себя. — Господин Агеро, ради плодотворного и долгого сотрудничества… — Хвост стискивает его руку сильнее перед тем, как отпустить. — Прошу воздержаться от подобного. Агеро трёт кисть, восстанавливая сбившееся от неожиданности дыхание. Баам щурится, ожидая ответа, помахивая хвостом. Хвост оказался, он впервые задумался об этом, чрезвычайно сильным. От чужого пойманного взгляда в усталую голову приходит мысль, что, возможно, и рога на чужой голове… не просто так. Не украшение. Он не отвечает вслух, но про себя от слишком "кошачьих" прикосновений и провокаций решает действительно воздержаться. Хотя бы ближайшие дни.