When The Night Comes

Сакура стояла на тротуаре по адресу, который указал Какаши, где и собственно назначил ей встречу. Это здание выглядело большой дырой на фоне театра и аркады. На потрепанном холсте, висевшем над небольшим патио, выцветшими красными буквами было написано «Ичираку рамен». Бумажные фонарики разных цветов висели вокруг патио, покачиваясь на легком ветерке, поднявшемся после захода солнца. За дверью Сакура увидела женщину в белом переднике и с бейджиком на груди. Хозяйка не выглядела очень занятой, она жевала жвачку, постукивая большим пальцем по экрану телефона. Какаши, к сожалению, нигде не было видно. Она убедилась, что пришла вовремя и просто для верности, в десятый раз проверила часы на телефоне. 8:58 вечера. Ну, сейчас или никогда! Глубоко вздохнув, она открыла дверь, проскользнула внутрь и подошла к стойке. Девушка, сидящая в телефоне, посмотрела на Сакуру поверх устройства и вежливо улыбнулась: — Привет! — Она не потрудилась положить телефон, — Ты будешь ужинать сегодня? — Э-э, — Сакура заглянула в столовую, где за столами сидели пары и семьи, которые спокойно ужинали. Освещение было тусклым, и в комнате была очень интимная атмосфера, — я должна была встретиться с кое-кем тут… Женщина взглянула на лежащий перед ней блокнот с диаграммой расположения кресел в столовой. На полях были торопливо нацарапаны имена. — Харуно? — Сакура удивленно моргнула. Он оставил заказ на ее имя? Подождите… Он оставил заказ? Теплота коснулась ее щек, и она кивнула, делая шаг назад, когда официантка схватила два меню и сунула их под мышку, прежде чем направиться к столикам. Сакура последовала за ней мимо столиков с людьми, которые были на свиданиях, а также она заметила новоиспеченную мать, кормящую ребенка у нее на коленях, пока ее муж просматривал свой телефон. В дальнем конце комнаты женщина остановилась у столика в углу. Свет над столом казался немного темнее, чем у остальных, и Сакура нервно посмотрела на то, как они будут изолированы от всех остальных. Но она спокойно взяла меню и скользнула на потрескавшуюся кожаную скамью. Хлопнув жвачкой, хозяйка вернулась в зал, оставив Сакуру одну в задней части ресторана. Она оглянулась через плечо на входную дверь, но ничего не увидела из-за ряда пыльных искусственных цветов, выстроившихся вдоль спинки ее сиденья. Дрожащими пальцами она открыла выцветшее пластиковое меню, но не смогла прочитать даже первую запись. Тугой комок нервов в животе был почти невыносим, девушка не могла сдержать дрожь, даже несмотря на свитер, в который она была одета. Она не знала, что надеть, и в конце концов остановилась на фиолетовом свитере с V-образным вырезом на черных джинсах. Это было почти точно то, что она носила на своем последнем свидании 6 месяцев назад, о котором она, правда, пыталась забыть. Парень закончил тем, что стал ассистентом стоматолога и провел весь ужин, критикуя Сакуру за состояние ее зубов, а также обвиняя ее в том, что она слишком агрессивна с зубной щеткой и недостаточно агрессивна* с зубной нитью. К счастью, он тоже не полюбил ее и больше никогда не звонил. И, несмотря на облегчение от этого, она задалась вопросом, было ли это из-за ее гигиены зубов. Сакура на всякий случай провела языком по зубам, надеясь, что выглядит нормально. Не то чтобы ее это волновало. Она пришла сюда, чтобы поговорить с Какаши, задать ему несколько очень важных вопросов и получить нужные ответы. Она не была на свидании, независимо от того, чего на самом деле жаждали ее гормоны. Погруженная в свои мысли, она не заметила, как на стол упала тень, пока кто-то опустился на стул напротив нее. Сакура втянула в себя воздух и моргнула, глядя в лицо Какаши, все еще скрытое маской, но вернувшее цвет его коже. Он выглядел… Хорошо. Но в здоровом смысле! Не так, чтобы желудок Сакуры прямо-таки затрепетал от бабочек. Это было потому, что она была на грани того, чтобы, наконец, узнать, что, черт возьми, происходит. — Ты хорошо выглядишь, — выдохнула она, крепко сжимая меню в руках. Край Его маски слегка приподнялся, и она приняла это за улыбку. — Так и есть. Благодаря тебе, — его взгляд поймал ее, и ей было трудно дышать, когда он посмотрел на нее. Какаши наклонился вперед, положив руки на стол. — Именно об этом мне и нужно с тобой поговорить. — Окей, — все тело Сакуры задрожало, и она надеялась, что он не заметил странного эффекта, который только что произвел на нее. Она засунула руки между ног и сиденьем, чтобы они не дрожали, и ждала продолжения. — Я не хочу тебя пугать, — он говорил тихо, и в его глазах была неподдельная искренность. — Но, боюсь, ты сейчас слишком обременена проблемами, не зная всей правды. Боже. Она чувствовала себя больной. Хотя она обдумывала эту возможность последние несколько дней, она все еще не была готова к тому, что это будет правдой, которую искала. Сглотнув, она кивнула, готовясь к тому, что он скажет. — Что вам принести выпить? — Спросила игривая официантка, подходя к их столику с блокнотом наготове. Сакура уставилась на нее, как в тумане. Ее мысли были заняты всевозможными напитками, которые она могла выбрать, и она уставилась на нее, как рыба. — В-воды, — наконец выдавила она. Официантка нацарапала что-то в блокноте и повернулась налево к Какаши: — А вам, сер? — Вода сойдет. Она оставила их в тишине, и Сакура продолжала смотреть на стол между ними. Прежде чем он успел продолжить, она заговорила: — Кажется, я знаю, что ты хочешь сказать. Я не хочу, чтобы это было правдой, но другого выхода нет. Я видела, как два человека были зверски убиты, и я не могу понять, как это сделал человек, и я видела… — она подняла на него глаза, борясь с желанием захныкать под его взглядом, — Я видела твои клыки. Даже несмотря на маску, закрывавшую его лицо, Сакура заметила, как сжались его челюсти, и он посмотрел на свои руки, сложенные на столе. Раскаяние наполнило его глаза, и он медленно, глубоко вздохнул. — Прошу прощения за это. Не так часто я почти теряю над собой контроль. — Так это правда? Они на мгновение остановились, когда официантка вернулась, чтобы поставить перед ними напитки. Она весело улыбнулась, поглядывая между ними с блокнотом наготове: — Что я могу еще сделать для вас, ребята, сегодня? Какаши на мгновение встретился глазами с Сакурой, и она увидела в его взгляде такое же раздражение. — Мне ничего не надо, спасибо, — Он вернул ей свое заброшенное меню, и Сакура нахмурилась, совершенно забыв о заказе еды. Она быстро выбрала что-то простое и легкое. Вполне возможно, что все, что она съест, всплывет после того, как она переварит свой ужин, и то, что Какаши попытается ей сказать. Официантка забрала меню и снова оставила их одних. Сакура уже чувствовала себя измученной и сомневалась, что сможет сдержать гнев, если их прервут в третий раз. Она посмотрела на мужчину, сидящего напротив нее, и какое-то мгновение они просто смотрели. Это было не совсем неловкое молчание, но Сакура определенно чувствовала, как между ними нарастает напряжение, в основном от него. Он боролся с чем-то, хотя она не знала с чем. Неужели она ему не нравится? С другой стороны, почему ее волнует, хочет он этого или нет? — Если ты подозреваешь меня, как и тех существ, в том, что мы — вампиры, то да, — Сакура моргнула, проглотив комок, застрявший в горле, — это все правда. Он дал ей время, и она откинулась на спинку сиденья, глядя на капли воды, стекающие по бокалу. Подтверждение, в котором она нуждалась и которого боялась, оказалось не таким уж неожиданным, как она ожидала. Она не испытывала желания убежать от него и привалить в полицейский участок за то, что он долбанный псих. Но одна мысль не давала ей покоя, и она прищурилась, сдвинув брови. Она подняла глаза и увидела, что он смотрит на нее. — Меня укусили, — наконец тихо сказала она. Хотя ее знания о вампирах были ограничены, она думала, что если бы ее обратили, то пришлось бы пить кровь из ее шеи. Но, не было никакого другого объяснения странным вещам, которые она испытывала. Ее раны заживали в совершенстве, способность исцелять, не говоря уже о том, что она просыпалась на потолке, бросая вызов всем законам физики. Какаши торжественно кивнул, откинулся назад и скрестил руки на груди. — Я думаю, ты заразилась. — Я десять дней принимала антибиотики. Сильные антибиотики. — Она наклонилась вперед, но понизила голос, несмотря на растущее внутри разочарование. Она прошла через ад, уже дважды. Заразиться и превратиться в одну из этих тварей не входило в ее планы. Месяц назад она даже не верила в вампиров… теперь он говорит ей, что она может стать одной из них? — Антибиотики от человеческого укуса, — поправил Какаши. — Когда кого-то кусает вампир, яд высвобождается мгновенно и быстро меняет все в тебе. Антибиотики могут замедлить процесс, но, к сожалению, мало что может остановить его. Я надеялся, что твой случай будет другим. Сакура не могла поверить своим ушам. Мало того, что он говорил ей именно то, чего она боялась, но теперь она уже оказалась в этом ужасном, порочном мире, где пили кровь и спали в гробах? Паника, которую она ждала, начала выходить на поверхность, и она не могла избавиться от ощущения, что загнана в угол, поймана в ловушку этим диагнозом, который она никогда не могла бы себе представить и никогда не смогла бы вылечить. Несмотря на то, что это давило на нее, как камень, она была бессильна что-либо сделать. Что она могла сделать? Это было безнадежно, и она оказалась в ловушке. Перед ней поставили миску с только что приготовленным дымящимся раменом, и Сакуре пришлось сесть на руки, чтобы не швырнуть его в лицо официантке: — Наслаждайтесь! — Радостно крикнула она и отскочила к соседнему столику. Сакура отодвинула от себя миску, ее желудок слишком скрутило, чтобы она могла что-нибудь съесть. К сожалению, у ее нового друга были другие планы. Какаши подтолкнул миску к ней и наклонился, чтобы привлечь ее внимание. — Тебе нужно поесть. — Не могу. — Мне нужно показать тебе кое-что сегодня вечером. Это займет несколько часов, так что мне нужно, чтобы ты поддерживала свою энергию. — Его слова не улучшили ее самочувствия, а наоборот, усилили тяжесть в животе. Что он хочет ей показать? Он собирается отвести ее в логово оборотня или познакомить с зомби? Но она не сопротивлялась, у нее не было сил. Она взяла ложку и отхлебнула бульона. Пока она ковыряла в тарелке рамен, съедая только то, что доставляло ей удовольствие, они сидели молча. Какаши потягивал заказанную воду, не сводя глаз с обеденного зала, который начал редеть. Ей не потребовалось много времени, чтобы насытиться, и после десяти минут попыток съесть как можно меньше Сакура отодвинула миску. — Я пыталась. Я просто… — Все в порядке, — Какаши соскользнул с сиденья, но не потянулся за бумажником. Хотя, она не была уверена, почему ожидала, что он заплатит. В конце концов, это не свидание. Но это было бы приятным удовольствием после того, как она услышала о неминуемой гибели ее человечности из его собственных уст. Он посмотрел на Сакуру и ждал, подняв бровь. Она не была уверена, что должна следовать за ним. С одной стороны, она знала, что ей нужно и что у него есть ответы на все это… но другая сторона требовала, чтобы она вернулась домой, забралась в постель и проспала весь следующий месяц, чтобы избежать всего этого. Вместо этого она встала из-за столика, бросила на него деньги и позволила провести себя через маленькую столовую к выходу. Хозяйка, не отрываясь от телефона, пожелала им спокойной ночи. Снаружи все еще дул ветер, и ночь пахла дождем. Это не помогло снять напряжение в животе, и она надеялась, что сможет проглотить то немногое, что съела. — Сюда, — бросил Какаши через плечо, направляясь к аркаде слева от них. Группы подростков и молодых людей стояли у входа, курили и смеялись вместе. Сакура пробиралась между людьми, задерживая дыхание, чтобы не задохнуться в клубах дыма. Она завидовала их беззаботной жизни. Как бы ей хотелось снова забыть об этом мире, который существовал рядом с их. Бросив через плечо последний взгляд на здание, Сакура вздохнула и пошла вслед за Какаши по узкой улочке с односторонним движением. Холодок пробежал по ее спине, когда она посмотрела вниз, в тень переулка, не в силах забыть последний раз, когда она была в подобном месте. Слишком отвлеченная возвращением в другой темный, вонючий переулок, Сакура не заметила гладкий, черный мотоцикл, припаркованный рядом с одним из зданий. Какаши перекинул ногу через сиденье и протянул ей тяжелый, толстый шлем. Она не взяла его, неуверенно качая головой. Она никогда не ездила на мотоцикле, даже близко к нему не подходила. Все, что она могла слышать в глубине сознания, был голос матери, предупреждающий ее никогда не садиться в машину и определенно избегать встречи с незнакомцем, который, как она была уверена, убил немало людей. Какаши поднял покрытую шрамами бровь, ожидая, пока она преодолеет свои опасения. — Я никогда не ездила на мотоцикле. — Призналась она, еще не забирая у него шлем. Какое-то время он сидел на байке, моргая. Она чувствовала себя идиоткой, но его взгляд быстро смягчился, и он встал с сиденья, взяв шлем в руки. Он накинул его ей на голову, пока застежка не оказалась под подбородком. Он перешагнул через мотоцикл и помог ей сделать то же самое. Усмехнувшись, Какаши взял ее руки в свои и обвил ими свое тело, пока ее грудь не прижалась к его спине. — Держись, — сказал он, и хотя она не была уверена, но подозревала, что под маской скрывается ухмылка. Прежде чем она была готова, он завел двигатель так громко, что она едва могла слышать свои мысли. Они катили вперед, пока толпа на улице перед ними не поредела, пропуская мотоцикл. Сакура схватила его за кожаную куртку побелевшими костяшками пальцев и подавила крик, когда мотоцикл громко взревел. Он вытащил их из переулка, и Сакура держалась, пока они набирали скорость. Улицы расплывались перед ее глазами со скоростью, которая, как она знала, не могла быть безопасной, но она не смела закрыть глаза. Какаши наклонился вперед, притягивая ее ниже к себе, пока она не убедилась, что лежит практически поперек его спины. Время от времени они поворачивали так внезапно, что ей приходилось крепче обнимать его за талию, и Сакура могла поклясться, что слышала его смех, хотя из-за ветра и шума двигателя его было невозможно расслышать. Вскоре город поредел, и зданий стало мало. Все больше и больше домов втискивалось между предприятиями, и тогда это были только жилые кварталы и парки, полные деревьев и игровых площадок. Они ехали почти час, пока огни города не осветили ночное небо далеко позади них. Сакура смотрела, как дома становятся все реже и реже, и, в конце концов, на шоссе не осталось ни уличных фонарей, ни цивилизации вокруг. По обе стороны шоссе росли деревья, и она была уверена, что в дневное время здесь будет красиво и живописно. Но ночью, когда даже луна давала им немного света, это было просто жутко. Ветви деревьев выглядели как руки, светящиеся в свете фар, тянущиеся через улицу, чтобы ударить их, когда они проносились под ними. Какаши сбросил скорость, чтобы свернуть направо по узкой гравийной дороге. Пыльные облака отмечали их путь, и Сакура могла видеть то, что выглядело как надгробия, отражающие свет фар перед ними. К сожалению, это было именно то, что было. Какаши остановил их у кованых железных ворот кладбища. Он опустил пятки на гравий и сел, оглянувшись, чтобы проверить, как она, прежде чем заглушить байк. Сакура высвободила руки из его объятий и стряхнула оцепенение с пальцев, так крепко вцепившихся в него. Он позволил ей сойти первой, и она сделала это без его грации. Она споткнулась на гравии, ее ноги дрожали от зажатой между ними грохочущей машины в течение последнего часа. Какаши протянул руку и поддержал ее под локоть. — Спасибо, — пробормотала она, снимая шлем и возвращая ему. Для ее волос не было абсолютно никакой надежды на нормальный вид, она использовала один из браслетов вокруг запястья, чтобы завязать волосы в пучок. Она смотрела, как он запустил пальцы в собственные волосы, не выпуская ни одной пряди. Как? Как будто он не провел весь последний час под порывами ветра, дующего ему в лицо. Какаши подошел к железным воротам, преграждавшим дорогу, и взял цепь в руки. Он дернул замок, металлический прут сломался от силы, словно ветка, и Сакура отскочила в удивлении. Хотя она не была в этом уверена, ей показалось, что она заметила, как приподнялась его маска с ухмылкой. Не говоря ни слова, он толкнул ворота и вошел на кладбище. Сакура последовала за ним, не то что бы желая топать по могилам глубокой ночью, но и не желая оставаться одна. Они поднялись по небольшому склону, на котором громоздились могилы. Цветочные композиции на надгробиях собирали росу, а из соседнего пруда лягушки и сверчки наполняли тишину своими песнями. Сакура ненавидела себя за то, что задыхалась к тому времени, как они поднялись на вершину холма, а Какаши едва дышал. Она старалась дышать как можно тише и незаметнее, но была уверена, что он видит, насколько она не в форме. В темноте Сакура видела и чувствовала запах земли, покрывавшей свежую могилу с простым каменным надгробием наверху. Имя женщины показалось ей знакомым, и от этого у нее внутри все сжалось. Дата ее смерти была всего восемь дней назад, в ночь, когда Какаши был пырнут в том переулке. Сакура посмотрела на него, пока он смотрел на свежую, утрамбованную землю, покрывающую ее могилу. — Вот чем я занимаюсь, — Наконец он заговорил, заставив ее задуматься. — Я ищу тех, кого укусили и обратили. Сакура наблюдала, как он повернулся к ней, темные глаза закружились, уступая место малиновому. Она смотрела, как он идет за ней по кругу, пока не добрался до надгробия, отмечающего могилу женщины. Он поставил ботинок на землю и вздохнул. Откуда-то издалека, но в то же время снизу, до ушей Сакуры донесся слабый стон. Она отшатнулась, сердце бешено колотилось в груди. Могила ожила, пульсируя, как будто у нее выросли легкие и она попыталась сделать первый вдох. Какаши ничего не ответил, Не отрывая взгляда от Земли. Пальцы высунулись из земли, и Сакура зажала рот руками, чтобы заглушить крик. Она смотрела широко раскрытыми глазами, как женщина, погребенная под землей, пробиралась сквозь землю. Ее пальцы шарили по грязи и камням, руки молотили в поисках чего-нибудь, за что можно ухватиться. Сразу же показалась ее голова. Ее волосы когда-то были аккуратно заколоты на затылке, но теперь они были покрыты грязью, а также на ней были жемчужные серьги, закрепленные в ушах, скорее всего, их выбрала ее скорбящая мать для похорон. Сакура смотрела, как эта женщина вытаскивает себя из собственной могилы, рыча и щелкая только что приобретенными клыками и жаждой крови — все это следы того, кем она стала навсегда. Сакуру затошнило, и ей пришлось прижать ладонь ко рту, чтобы ее не вырвало. Это была чья-то дочь, чья-то любимая. И теперь она была монстром, обреченным выкарабкаться из могилы, чтобы охотиться на людей, частью которых она когда-то была. Как только ей удалось вытащить грудь из грязи, Какаши шагнул вперед. Он достал что-то из кармана куртки и наклонился. Женщина зарычала на него, ее грязные, почерневшие пальцы прошлись по его рукам, чтобы схватить кожу его куртки, чтобы она могла подтянуться и откусить кусочек его плоти. Он вздохнул, побежденный звук медленно вернул внимание Сакуры к нему. Прежде чем она успела остановить его, мужчина вонзил острый кол в грудь женщины. —Нет! — Она сделала шаг к нему, протягивая руку, но это было бесполезно. Черный пепел взорвался в воздухе, и грязь провалилась в дыру, где только что было ее тело. Желчь обожгла горло Сакуры, и она отвернулась, не в силах больше смотреть на него, желая только одного — как можно скорее убежать. Ей удалось сдержать рвоту, когда она спускалась вниз по склону, не останавливаясь, пока не оказалась у ворот. Она прижалась лбом к железным прутьям, пытаясь сосредоточиться на холодном металле и глубоко, ровно дыша. Она не могла избавиться от ощущения, что он показывает ей это, потому что это была ее судьба. В конце концов, именно это он и сделал… он нашел новообращенных вампиров и покончил с ними раз и навсегда. Зачем говорить ей все это, зачем показывать ей, если он все это время планировал убить ее? Сакура поняла, что знает о нем совсем немного. Может, для него это просто игра. Заманить невинных женщин на кладбище, напугать их до полусмерти и заставить их кровь пульсировать, чтобы он мог легко выпить ее. Она проскользнула в ворота и поспешила туда, где на гравии был припаркован его мотоцикл, разглядывая черный шлем, лежащий на сиденье. Она была уверена, что на этой штуке ей не спастись. Но она определенно не могла убежать от него. Ржавые петли ворот за ее спиной взвизгнули, прорезая тишину ночи. Сакура резко повернулась к Какаши, когда он закрыл за собой железные двери: — Зачем ты мне это показываешь? — Спросила она едва слышным шепотом. Он остановился в нескольких футах от нее, изучая ее непоколебимым взглядом, который заставил ее дрожать: — Потому что теперь у тебя есть выбор, — от его слов волосы у нее на затылке встали дыбом, и она почувствовала непреодолимое желание убежать. Она не сделала этого, ее ноги приросли к гравию. Когда она не ответила, Какаши вздохнул и посмотрел поверх ее головы вдаль, стиснув зубы под маской. — Ты не можешь существовать между миром живых и мертвых. Это непростой выбор, но он должен быть сделан… скорее. — Значит, либо я стану такой же, как ты, — она не могла заставить себя произнести это слово. — Или что? У меня такое чувство, что я не могу просто вернуться к тому, что было раньше. — Нет, не можешь. Ты можешь принять свою судьбу, — Какаши обернулся и посмотрел через плечо на холм, полный могил. — Или ты можешь выбрать смерть. Сакура отвернулась от него, даже не зная, где она и куда пойдет, но она должна была уйти. Мир вокруг нее рушился, и она ничего не могла с этим поделать. Ей хотелось плакать, кричать и умолять его не заставлять ее выбирать, но слезы не шли. Все, что она чувствовала, был гнев. Какаши бесшумно догнал ее, его сапоги бесшумно ступали по гравию: — Куда ты идешь? — Не знаю, — процедила Сакура сквозь зубы, глядя на него. Он смотрел на нее, как будто она была сумасшедшей. Может, так оно и было. Может быть, она сошла с ума, увидев Смерть Хару, Какаши и все, что произошло с тех пор, были просто проявлениями ее сломленного разума. — Давай я отвезу тебя домой? — его голос звучал мягко, совсем не так загадочно, как раньше, когда он ставил ее перед выбором. Она видела, что он раскаивается в том, что напугал ее, и Сакура остановилась, глубоко вздохнув, прежде чем повернуться к нему лицом. — Как скоро я должна сделать этот выбор? — Я не могу сказать тебе ничего конкретного… но если ты не сделаешь выбор до того, как кто-то об этом узнает, он будет сделан за тебя. И по моему опыту, это будет не очень красиво, — в его словах была тревога, и гнев, все еще кипящий в венах Сакуры, немного утих. Она опустила глаза и опустила руки в знак поражения. — Могу я хотя бы поспать? — Спросила она, глядя на него. Стоя так близко к нему, она чувствовала себя карликом, но не просто из-за роста. Он нес с собой так много, что она не думала, что когда-нибудь поймет. Это было как стоять рядом с древним существом, полубогом или демоном. И в каком-то смысле Сакура считала, что так оно и есть. Но в нем еще оставались проблески человечности, и это проявилось, когда он посмотрел на нее и кивнул: — Да. Могу я хотя бы отвезти тебя домой? У нее не было сил ответить, и она ограничилась кивком. Вместе они прошли небольшое расстояние до его мотоцикла. Он протянул ей шлем, и Сакура едва не отклонила его предложение. Какой смысл защищать себя, если она все равно скоро умрет? Но, вздохнув, она взяла его из его рук и надела через голову, прежде чем сесть позади него. На этот раз она не держала его так крепко, и поездка обратно в город была скучной. Было около двух часов ночи, когда он подъехал к ее дому. В квартире соседей не горел свет, и она была рада, что ей не придется слушать приглушенный смех, который обычно раздавался за их общей стеной. Она была истощена морально, физически и эмоционально, и все, чего она хотела, это забраться в постель и проспать следующие несколько недель. Но когда Сакура сняла позаимствованный шлем и протянула ему, она не удержалась и задала еще один вопрос, хотя и не была готова услышать ответ. Она откинула с лица волосы и, глубоко вздохнув, посмотрела на Какаши. — Той ночью в больнице, когда ты был в моей комнате, — она огляделась, не желая смотреть ему в глаза, — Ты же был там, чтобы убить меня? На мгновение он не ответил, и она подумала, что это будет еще один вопрос, на который он не даст ей ответа. Мгновение он изучал ее, снова притягивая к себе ее взгляд. — Да, — она подозревала это, и все равно было больно слышать. Подумать только, она была так близка к смерти и даже не подозревала об этом. — Почему же ты этого не сделал? — Не уверен, — он снова посмотрел на ее дом. — Отдохни немного. Я скоро свяжусь с тобой. Она стояла на обочине и смотрела, как он отъезжает, громкий рев его мотоцикла эхом разносился по зданиям, пока не затих. Скоро. Это слово преследовало ее всю дорогу до входной двери. У нее было ощущение, что интерпретация Какаши «скоро» сильно отличается от ее собственной. В любом случае, Сакура была уверена, что не будет готова. Она никогда не будет готова сделать этот чертов выбор.