When The Night Comes

После недели бессонных ночей Сакура была официально измотана. Каждую ночь она боролась с бессонницей, умоляя дать ей хотя бы часок поспать. Просить было не о чем, но, казалось, что бы она ни сделала, чтобы заснуть, кошмар приходил на пару секунд, чтобы разбудить ее. Все это можно было свалить на одного человека в маске. Хотя он и сказал, что скоро свяжется с ней, однако она ничего не слышала о нем с тех пор, как он высадил ее после полуночного свидания на кладбище. Возможно, он все-таки дал ей пространство для мыслей, но при этом сказал, что она должна либо выбрать вечность, как кровососущее существо ночи, либо смерть. Какова бы ни была причина его отсутствия, Сакура не слишком уж и расстраивалась. Отдых от монстров, какими бы привлекательными они ни были, пойдет ей на пользу. К сожалению, это не помогло ей уснуть. И ее общественная жизнь, так же как и работа, давала о себе знать. За последние несколько дней она дважды откладывала завтрак с Ино, а после того, как один раз позвонила с работы, поняла, что сегодня встречи не избежать. Шизуне не было в городе в течение следующих нескольких дней, и, видя, что поиск замены для Хару определенно не был главным приоритетом директоров больницы, Сакура должна была занять и это место. Она допивала третью чашку кофе, умоляя кофеин взбодрить ее и помочь пережить следующие несколько часов, перед тем, как зазвонил телефон. Оторвавшись от своих записей, Сакура уставилась на экран, на котором мигали слова «Приемная». Что, черт возьми, они хотят? Она уже была по локоть в трупах, которые нужно было осмотреть, прежде чем закончится ее смена. Конечно, не было еще одного тела, ожидающего доставки в сырые глубины больничного морга. Сакура схватила телефон и зажала его между ухом и плечом, возвращаясь к своим заметкам, разложенным перед ней: — Это Сакура. Слушаю. — Ум, это Сюки из приемной, — произнес робкий голос молодой девушки, — к вам посетитель. Телефон чуть не выскользнул у нее из рук, и Сакура быстро схватила его: — Посетитель? Кто это? Я сейчас немного занята. — Он не оставил имени, — на заднем плане Сакура услышала хихиканье нескольких женщин, прежде чем Сюки шикнула на них, — но, поверь мне, ты захочешь его увидеть. Волна паники, смешанной с каким-то возбуждением, пробежала по телу Сакуры. Она быстро перебрала всех мужчин в своей жизни, которые стали бы навещать ее на работе, в тоже время она получила такую неоднозначную реакцию от девушек на регистратуре. Первой ее мыслью был Какаши, но парень был в маске, с шрамом на лице и выглядел так, словно только что вышел из полицейского участка, с полным набором подозрений на убийства. Конечно, он был красивым, таинственным, каким-то иным образом, правда, Сакура не была уверена, но большинство женщин нашли бы его привлекательным. Кроме Какаши, в ее жизни были еще одни мужцины-детективы: Нара и Учиха. Они определенно были бы привлекательны для женщин, работающих за стойкой регистрации, и Сакура закрыла глаза, не зная, кого из них она предпочитает. По крайней мере, с детективом Нарой она сможет поговорить. Саске только и показывал, что хочет надеть на нее наручники, бросить в тюремную камеру и покончить с этим делом, не оглядываясь. — Так ты поднимаешься? — Спросила Сюки после долгой паузы. Сакура кивнула и сказала, что будет через несколько минут, прежде чем повесила трубку. Казалось, что ее работе, сколько бы она ее не разбрасывала направо и налево, придется подождать. Бросив быстрый взгляд на свое отражение на экране компьютера, она поспешила в холл и вызвала лифт. Прислушиваясь к жужжанию механизмов за металлическими дверями, она почувствовала, как внутри у нее все сжалось от паники. Если кто-то из двух детективов ждет ее наверху, о чем они хотят с ней поговорить? Несколько дней назад они отослали ей бумажник, предварительно проверив все щели и закоулки в поисках улик, которые могли бы связать ее со смертью женщины в переулке. Они что-то нашли? Если так, то почему они ждали почти до 9 часов вечера, чтобы просто арестовать ее? Прозвенел звонок над дверями лифта, и она затаила дыхание, когда они открылись. Она вошла и трясущимся пальцем нажала кнопку первого этажа, помеченную звездочкой и цифрой 1. Подъем на один этаж был мучительно медленным, и к тому времени, когда машина остановилась, она уже грызла ноготь большого пальца. Она подпрыгнула, когда прозвенел звонок, и двери открылись на первом этаже. Справа, в конце длинного коридора располагалось отделение неотложной помощи, а прямо перед лифтом — главный стол. Сакура сразу же заметила Сюки и других женщин, работавших во вторую смену. Они собрались в круг, склонив друг к другу головы, перешептываясь. Каждые несколько секунд кто-нибудь из них бросал взгляд на входную дверь. Сакура проследила за их взглядами и вышла из лифта. В главном зале ожидания, где стулья были расставлены в форме буквы U вокруг центрального стола, полного журналов и различных детских книг, спиной к столу стоял мужчина. На голове у него был капюшон, но она видела, что он смотрит в телевизор, где показывали вечерние новости о росте преступности в Конохе. Первое, что заметила Сакура, была знакомая черная кожаная куртка. Её сердце пропустило несколько ударов, когда она вздохнула с неким облегчением. Это были не детективы. Хорошо. Но если Какаши приехал навестить ее, значит, ее время истекло? Почему он не дождался, когда у нее будет свободный вечер? Превращать ее в вампира в середине смены было совершенно неуместно. Сакура сглотнула и поправила халат, прежде чем пройти мимо группы женщин, шепчущихся как подростки. Она протянула руку, чтобы коснуться его плеча, но засомневалась, почти боясь прикоснуться к нему. Казалось, он почувствовал ее присутствие и медленно повернулся к ней лицом. Его маска все еще была на месте, закрывая большую часть лица и оставляя открытыми темные глаза. Сакуре пришлось прикусить губу, когда их взгляды встретились, и его щека, та, что со шрамом под маской, чуть приподнялась. Она восприняла это как улыбку, но не знала, как к этому относиться. Какаши поднял глаза, посмотрел на женщин через ее плечо и кивнул в сторону входной двери: — У тебя есть минутка поговорить? Наедине. От его голоса у нее по спине побежали мурашки, она молилась любому богу, который мог слышать ее, чтобы Какаши не заставил ее выбрать свою судьбу сегодня вечером. Еще немного времени — вот и все, что ей нужно. Еще немного времени, чтобы понять, как, черт возьми, сохранить свою человечность и найти способ исправить болезнь, медленно протекающую через ее тело. Несмотря на легкую тошноту и головокружение от беспокойства, она позволила ему вывести себя через автоматические двери. Сакура оглянулась на женщин за столом и прищурилась. Каждая из них выглядела так, словно была потеряна в щенячьей любви, их глаза были широко раскрыты, а рты прикрыты руками, когда они хихикали. Какого черта? Был ли он более привлекательным, чем она думала? Все еще не понимая, что происходит, Сакура последовала за Какаши на тротуар. Она ожидала, что он отведет ее в небольшую гостиную, предназначенную для курильщиков, с правой стороны здания, но он повернул налево. Они шли несколько минут, пока он не вывел ее во двор. Это было небольшое пространство между главной больницей и пристройкой, которую они построили несколько лет назад, с фонтаном посередине и кустарником, расположенным в идеальном месте. Перед фонтаном, который спокойно журчал, стояла скамейка, и Какаши подвел ее к ней. Сакура хотела сесть на нее, но он положил руку ей на локоть, останавливая ее. Он не смотрел на нее, вместо этого уставившись на золотую прямоугольную доску, которая стояла на верхней панели деревянной скамьи. Это было в память о пожертвовании, сделанном для нового крыла, добавленного к больнице. — Я хотел извиниться за ту ночь, — тихо сказал он, опуская руку, — Я не часто разговариваю со смертными, и, кажется, забыл, как это делается. Прости, если мои слова напугали тебя. Она вздрогнула, хотя это было больше от воспоминаний о том, что она видела на кладбище. Бледная грязная рука, вырывающаяся из могилы, была тем, что она никогда не забудет, пока жива. Сакура обхватила себя руками и кивнула: — Все в порядке. Я понимаю. Я знаю, ты просто пытался показать мне правду. — Мне не следовало тебя пугать, — Какаши повернулся к ней и склонил голову набок, наблюдая за ней. — Это не входило в мои намерения. Это просто… много зла в моем мире. Лучше увидеть это своими глазами, чтобы понять. Сакура кивнула, боясь следующих слов, которые он говорил. Это был тот самый момент, которого она боялась всю неделю, момент, который не давал ей уснуть бесчисленные часы. Он заставит ее сделать выбор между смертью и миром зла. Она закрыла глаза и сделала глубокий вдох через нос. Она открыла рот, собираясь сказать ему, что сделает свой выбор, но он прервал ее, указав пальцем на табличку: — Но мы не все плохие. Смотри, — сказал он, заставляя ее переключить внимание на скамейку. — Это пожертвование на новое крыло больницы? Сакура нахмурилась, пытаясь собрать воедино то, что он говорил, и то, что она могла вспомнить о пожертвовании. Пожертвования выросли на сотни миллионов, и больница уже несколько месяцев была в заголовках всех газет. Больница навсегда останется в долгу перед благодетелем и поэтому тут был построен этот павильон в ее честь. Каждый божий день Сакура проходила мимо портрета, вечно висящего в рамке в главном вестибюле с золотой табличкой под ним. Сенджу Тсунаде была директором больницы в течение многих лет до выхода на пенсию, только, чтобы пожертвовать огромную сумму денег перед смертью. — Подожди, — начала Сакура, поворачиваясь к нему. — Тсунаде была… — ее горло сжалось, не в силах произнести это слово. В этом не было необходимости. Взгляд Какаши ответил ей. Она заметила, как его щека приподнялась в еще одной скрытой улыбке, от которой ее живот затрепетал сильнее, чем в прошлый раз. — Не была, — поправил он. — она такая и есть. — Я думала, она умерла. Какое-то время это было во всех новостях. Он хихикнул, звук был таким легким и счастливым, что Сакура даже вздрогнула. Легкий и счастливый смех — это не то, что она ожидала услышать от него. Ей это нравилось. — Она притворялась, чтобы не быть в центре внимания. Это что-то, что наш вид делает много раз. Через несколько сотен лет, когда никто ничего о ней не вспомнит, она выйдет из подполья, чтобы сделать это снова. На этот раз Сакуре пришлось сесть. Она медленно опустилась на скамейку, обхватила голову руками и уставилась на мощеную дорожку между белыми теннисными туфлями. Единственным звуком был фонтан и свист поезда вдалеке, и все же она не могла сосредоточиться ни на чем из беспорядка в своей голове. Всего было слишком много. Каждая неделя была для нее чем-то новым, чем-то, что лежало на уже растущей куче дерьма, с которой она никогда не сможет справиться. Это было уже слишком. Она почувствовала, как он опустился на скамью рядом с ней, наклонившись вперед и упершись локтями в колени: — Я знаю, это слишком, — тихо сказал он, — Мне жаль, я не хотел бы, чтобы это был такой путь. Хотел бы я спасти тебя от всего той ночью. Она посмотрела на него, изучая его лицо, насколько могла видеть, в то время как он смотрел прямо перед собой на фонтан. Он жалел, что не спас ее, но на прошлой неделе признался, что его послали убить ее в ее собственной больничной палате. Она не знала почему, но ее беспокоило, что кто-то настолько опасный может быть таким… сладким, это по-своему хреново. Его действия постоянно тянули ее в разные стороны. Однажды ночью он сказал ей, что смерть, в той или иной форме, неизбежна для нее, а на следующую ночь он сокрушался о том, как мог избавить ее от всего этого. Вздохнув, она кивнула и повернулась, чтобы посмотреть в том же направлении, что и он: — Это не твоя вина. — Я говорил с советом о твоем положении. Он снова завладел ее вниманием, и она резко повернула к нему голову, страх наполнил ее грудь, как раскаленный свинец. Он давил на каждый уголок ее легких, не оставляя места для кислорода. Затаив дыхание, она ждала, что он снова заговорит. — И? — Они посылают кого-то встретить тебя. — Это прозвучало не так уж плохо, но по тому, как он это сказал, она поняла, что и не обязательно хорошо. — Ладно, это плохо? — Это зависит от того, кого они посылают. Если придет кто-то более снисходительный, то решение будет принято за тебя, и они обратят тебя, — Сакуре это показалось не слишком снисходительным. Она нахмурилась. — А если пришлют кого-нибудь не столь снисходительного? Какаши вздохнул и повернулся к ней. В его темных глазах она увидела столько печали и боли, и это заставило ее еще сильнее сжаться: — Они убьют тебя и, возможно, меня за то, что я их побеспокоил. — Они могли это сделать? — Прошептала она потерянным голосом, слишком напуганная этим заявлением. Звук приближающейся гибели мешал ей говорить, и она с трудом сглотнула, — Ты очень… умелый и сильный. Есть ли другие, кто сильнее тебя? При других обстоятельствах выражение его лица рассмешило бы ее. Он выглядел шокированным тем, что она так высоко его ценит, и она видела, что он польщен. Усмехнувшись, он кивнул: — Да, есть и такие. Хотя я бы даже смог сопротивляться, — Его юмор не заставил ее рассмеяться, и он видел, как она была встревожена и напугана. Какаши со вздохом кивнул, — Если я узнаю больше, то свяжусь с тобой. — Ты можешь хотя бы позвонить мне? Появляться на работе или оставлять записки на двери дома не очень эффективно, — Сакура сунула руку в карман пальто и достала сотовый телефон. — У тебя есть номер на случай, если ты мне понадобишься? Я бы хотела, чтобы кто-нибудь это сделал… ну, поговорил об этом, понимаешь? Мгновение он не отвечал, глядя на устройство в ее ладони. Интересно, знает ли он, что такое сотовый телефон? Он ездил на мотоцикле. Это не было похоже на то, что он застрял в многовековом мышлении. Что означало — он не хотел, чтобы она могла связаться с ним. Эта мысль внезапно оскорбила ее, и она сжала пальцы вокруг телефона. Прежде чем она успела сунуть его обратно в карман, он схватил ее за запястье и остановил. Их глаза встретились, когда он выхватил телефон из ее руки, его пальцы коснулись ее ладони. Он легко прошел через это, и она наклонилась, чтобы увидеть, как он добавляет новый контакт в ее список, оставляя только номер, без имени. Номер тоже был не местный. — Я не очень хороший собеседник, но могу попытаться. Сакура пожала плечами и забрала у него телефон, держа его в руках, как будто он был нежным и хрупким. — Теперь у тебя со мной все в порядке. Ты напугал меня всего несколько раз, и это уже лучше. Он снова рассмеялся и посмотрел на небо: — Ну, по крайней мере, мне становится лучше. Есть что-нибудь, что ты хочешь знать прямо сейчас, пока я здесь? На самом деле так оно и было. Это беспокоило ее с того самого момента, как Сюки позвонила ей и сказала, что у нее посетитель. Сакура повернулась к нему, прищурившись: — Что именно ты сказал девушкам за стойкой? Они вели себя так, будто ты какая-то знаменитость. Его маска превратилась в улыбку, большую, чем та, которую он ей подарил, и взгляд Сакуры скользнул вниз, туда, где был спрятан его рот. Интересно, показались ли его клыки, или он прятал их до тех пор, пока они ему не понадобились? Еще один вопрос, который она отложит на потом, чтобы задать ему. — У меня есть способность накладывать чары. Каждый из них видел кого-то, кто был мгновенно и невероятно привлекателен для них. У Сакуры отвисла челюсть, и она моргнула: — Ты сделал это и со мной? Какаши медленно приподнял покрытую шрамами бровь и на мгновение заглянул ей в глаза: — Это зависит от обстоятельств. Тебя влечет ко мне? — Его слова, произнесенные так тихо, что она едва расслышала их, заставили ее руки задрожать, а лицо запылать. Она не имела в виду то, как это прозвучало, словно подозревала, что он околдовал и ее, потому что ее невероятно влекло к нему. Не то чтобы он не привлекал ее, но это не имело значения. Совершенно взволнованная, Сакура покачала головой и нервно рассмеялась, что заставило ее внутренне съежиться: — Это не так… Я не могу точно ответить. Ты… Мне нужно вернуться к работе. Она стояла, все еще сжимая телефон своими тисками, и ей пришлось разжать пальцы, чтобы не раздавить его. Какаши поднялся на ноги одним плавным движением, которое она едва заметила, и Сакуре пришлось откинуться назад, чтобы взглянуть на него. Почему он такой высокий? Почему она так взволнована? Ее нервы были на пределе, мозг лихорадочно перебирал всю головокружительную информацию, которую он ей дал, и ей все еще нужно было вернуться к работе. Он наблюдал за ней, в уголках его глаз появились веселые морщинки, и Сакуре пришлось отвернуться от него. Ей захотелось шлепнуть себя по лбу за то, что она так неловко себя ведет перед ним. Во-первых, почему она ведет себя как подросток, который впервые заговорил с симпатичным мальчиком? И во-вторых, почему это подействовало на нее сильнее, чем мысль о превращении в вампира? Или, что еще хуже, убийства! Он остался, наблюдая, как она выходит со двора. С каждым шагом она чувствовала, как его пристальный взгляд буравит ее тело, и холодок охватывал затылок. Дойдя до тротуара, Сакура рискнула оглянуться через плечо и не могла не заметить, насколько угрожающе он выглядел в этот момент. Тени окружали его, и слабый свет фонарей на парковке подчеркивал его бледную кожу и серебристые волосы. Его глаза встретились с ее, и Сакуре пришлось заставить себя идти дальше. Каждая клеточка ее существа говорила не доверять ему, что он также смертельно опасен, как и другие монстры, с которыми она сталкивалась до сих пор. Ей все еще было трудно даже осознать ужасающую реальность своего положения, было ли действительно разумно верить в то, что он говорил? Сакура повернулась к автоматическим дверям, ведущим в вестибюль больничной палаты. На одном из стульев в приемной сидел мужчина и листал журнал, а девушки за стойкой выжидательно смотрели на Сакуру. Сюки проложила свой путь к передней группе, у нее был широкий оскал. — Кто это был, Сакура? — Он мой… — она заколебалась, не зная, как его назвать. Друг? Это казалось слишком формальным для ее странных отношений с Какаши, — Просто я его знаю. — С этими словами она отошла от круглого стола и направилась к лифту. — Ну, — сказала одна из женщин после минутной паузы. — Он холостяк? Сакура сжала кулаки и, войдя в лифт, заставила себя улыбнуться. Повернувшись к ним, все еще стоявшим у стола, затаив дыхание, пока они ждали ее ответа, она нажала кнопку в подвале: — Не думаю, что его интересуют отношения с кем бы то ни было, — ее улыбка исчезла, как только двери закрылись, и Сакура уставилась на свое отражение в металле. Она выглядела хуже, чем думала раньше. Под глазами у нее залегли темные круги, лицо побледнело, словно она месяцами пряталась от солнца. Какая-то часть ее спрашивала себя, не от усталости ли это. Все остальное не хотело даже думать об этом. Она не могла тратить время на такие мысли, не тогда, когда у нее была гора работы. Это будет достаточно трудно, пока слова Какаши тяжелым камнем лежали у нее в голове. Через восемь часов, шесть чашек кофе и три предварительных осмотра ожидающих покойников, Сакура сошла с поезда. Мышцы на ее шее и плечах напряглись, и она поморщилась, поворачивая плечи, чтобы попытаться расслабить их. То, что она весь день просидела, склонившись над смотровыми столами, начинало сказываться на ее теле. Может, она стареет? Она перекинула сумочку и пальто на правую руку, а левой потянулась назад, чтобы ущипнуть и помассировать мышцы шеи. Горячий душ с самым высоким напором воды точно был в ее ближайшем будущем. Может быть, ей удастся найти грелку до того, как усталость окончательно лишит ее сознания. Ей потребовалось еще пятнадцать минут, чтобы добраться от вокзала до своего дома. Она не могла припомнить, чтобы когда-нибудь была так рада видеть эту обветшалую структуру за всю свою жизнь. О, подожди, да, она могла. В ту ночь она протащила умирающего Какаши двенадцать кварталов, потому что он отказался ехать в больницу. Нет. Она не собиралась думать о нем. Не тогда, когда она только что отключила свой разум и переключилась на автопилот. Мысли о нем, о ее положении только отталкивали сон еще на одну ночь, и она не думала, что сможет пережить это. Поднявшись на два лестничных пролета, Сакура с трудом дотащила ноги до входной двери и вставила ключ в замочную скважину, прислушиваясь к звукам телевизора, доносящимся от соседей. Это звучало так, как будто они смотрели боевик с выстрелами, взрывами и множеством криков. Отлично. Ей просто придется надеть наушники, чтобы заглушить все это, пока она будет пытаться уснуть. Сакура повернула ключ в замке и толкнула дверь бедром, бросив сумочку и пальто на кухонный стол. Она пинком захлопнула дверь и потянулась к выключателю на стене прямо под цепью замка. Ее пальцы зацепились за выключатель, но пока не потянули его вверх. Она замерла, ее мышцы напряглись по всему телу, как будто она готовилась к удару, которого не могла видеть. В темноте ее глаза расширились, и, когда она сделала глубокий вдох, в поле зрения попала кухня. По всему ее телу поползли мурашки, волоски на коже встали дыбом, когда в голове промелькнула одна ужасная мысль. Она была не одна.