When The Night Comes

Ритуал, к удивлению Сакуры, можно было совершить только после захода солнца. Ночью вампирские силы были сильнее, и выполнение ритуала под покровом темноты гарантировало то, что связь между ними будет такой же. Ей было дано достаточно времени, чтобы принять душ, переодеться и сделать несколько важных телефонных звонков. Первый, для Шизуне, был самым простым. Сакура рассыпалась в извинениях за то, что пропустила работу, и объяснила, что у нее началась лихорадка, от которой она потеряла сознание. К счастью, Шизуне почувствовала облегчение от того, что ничего плохого не случилось, и заверила Сакуру, что больница будет в порядке в течение следующих нескольких дней, пока она будет отдыхать. По крайней мере, это дало ей несколько дней, чтобы попытаться понять, что, черт возьми, она собирается делать со своей нынешней жизненной ситуацией. Дом Какаши находился гораздо дальше от больницы, чем ее собственный, и к этому маршруту придется привыкнуть. Это, конечно, можно будет выяснить после ее следующего звонка. Это будет немного сложнее сделать. В сумерках Сакура извинилась и вышла из гостиной, чтобы позвонить матери. Она набрала номер на сотовом и тихо закрыла за собой дверь. После двух гудков ответил знакомый голос, и Сакура присела на край кровати. — Эй, я видела, ты звонила сегодня утром. — Сакура! Я так волновалась! — Это ничего не значит. Ее мать почти все время волновалась, особенно после смерти Хару. — Ты могла бы хотя бы написать мне, что жива. — Я знаю, прости. Вчера на работе у меня была очень долгая ночь, и я так устала, что только сейчас проснулась, — она ненавидела лгать матери, но о том, чтобы сказать ей правду, не могло быть и речи. Было бы достаточно трудно объяснить ей, почему она не отвечала на звонки, не говоря уже о том, чтобы попытаться объяснить всё сверхъестественное дерьмо, с которым она имела дело за последние дни. На другом конце провода мать издала короткий неодобрительный звук: — Не понимаю, почему они заставляют тебя работать по ночам после такого испытания? — Я сама вызвалась, — напомнила она, потянувшись через кровать, чтобы включить другую лампу. Впервые она смогла получше рассмотреть его спальню. На стене над комодом висело высокое узкое зеркало без рамы. Это было единственное зеркало, которое она заметила в его доме, и она решила, что оно сделано не из серебра. Зачем ему вообще зеркало, в котором он не видит своего отражения? Она встала с кровати и подошла к комоду, наблюдая за своим отражением. — Ну, они должны были отказаться. В любом случае, я просто хотела сказать, что мы с твоим отцом едем в Суну навестить твою тетю Су. Она спрашивала о тебе, понимаешь? и я… Мать продолжала бубнить, но вскоре Сакура перестала слушать, застигнутая врасплох видом собственного лица. Темные круги под глазами, когда она в последний раз смотрела на себя в зеркало, исчезли. Ни следа усталости не отразилось на ее лице, и Сакура поднесла руку к бледным щекам. Ее кожа была почти фарфоровой, без обычных пятен или шрамов от прыщей, которые она привыкла видеть на протяжении многих лет. Может быть, это дело рук стряпни, которую сделал для нее Какаши… Или что-то еще? В памяти всплыло воспоминание об ужасном вампире, склонившемся над ней в ее собственной квартире, глубоко вдыхающем ее запах. Он был удивлен тем, что почувствовал внутри нее. Что он сказал? Она попыталась вспомнить, но это, очевидно, было скрыто её подсознанием. И все же она не могла сдержать дрожь, которая пробежала по ее телу. На другом конце провода ее мысли прервал голос матери: — Сакура? Алло? — Прости! Кажется, я все еще устала, — Сакура отвернулась от зеркала и приложила дрожащую руку ко лбу. — Полагаю, мои сплетни покажутся тебе скучными. Я дам тебе отдохнуть, дорогая. Твой отец передает привет и… он скучает по тебе. Они попрощались, и Сакура закончила разговор, глядя на телефон в своей руке. Через плечо она чувствовала, как кто-то наблюдает за ней, как будто ее собственное отражение могло смотреть на нее из зеркала. По спине у нее пробежал холодок, и Сакура, бросив телефон на кровать, поспешно вышла из комнаты, не оглядываясь. Какаши сидел на диване в гостиной, закинув ногу на ногу, и небрежно перелистывал страницы древнего тома. Все в нем в этот момент было изящным и не от мира сего. Если бы он носил одежду столетней давности, у Сакуры не было бы причин не верить, что он путешествовал во времени. Его внешний вид резко контрастировал с современным интерьером его квартиры. Он перевернул одну из страниц и поднял глаза, чувствуя, что она стоит и смотрит на него. Она надеялась, что не выглядит так же виновно, как себя чувствует. Как можно небрежнее она прошла в гостиную и встала рядом с диваном, кивнув в сторону окон: — Проверить, не зашло ли солнце? Он посмотрел на часы. — Через десять минут сможешь. Странно, что он установил точное время заката, но, с другой стороны, возможно, это было странно только для того, кому это не нужно было знать. Сакура села на диван, но держалась подальше от него. После того момента, как они вместе стояли на кухне, она опасалась снова оказаться рядом с ним. Она могла признать, что он ей нравится. В конце концов, он был довольно красив, даже только с открытой половиной лица. Но признать, что он ей нравится? Это была очень плохая идея. Казалось, рациональная, здравая часть ее мозга не могла убедить ту сторону, которой управляли эти странные желания, прийти к такому же соглашению. И в этот момент именно последняя хотела взять контроль в свои руки. Сакура повернулась к нему и многозначительно посмотрела на книгу у него на коленях: — Что ты читаешь? Какаши глубоко вздохнул, не отрывая взгляда от книги. — Я никогда не выполнял этот ритуал. Я просто хочу убедиться, что знаю, как это сделать. — Я же не собираюсь превращаться в лягушку или что-то в этом роде? На этот раз он посмотрел на нее так, что она покраснела. Он повернул книгу к ней и положил на диванную подушку, чтобы она могла взглянуть на нее. Слова были написаны на языке, который она не могла ни прочесть, ни увидеть раньше, но на странице под текстом были нарисованы маленькие фигуры. Пропорции тела были неправильными, слишком вытянутыми и согнутыми под странным углом, хотя Сакура могла сказать, что они оба должны были стоять на коленях. Один из них явно был вампиром, с двумя клыками, торчащими из-под верхней губы, в то время как другой был человеком. Их руки были сжаты вместе, кровь капала между ними в небольшой костер на земле. Это не выглядело слишком сложным или чем-то насильственным, как-то, что она вызвала в своем воображении. Она посмотрела на Какаши сквозь ресницы и прикусила нижнюю губу. — Это не выглядит слишком сложно или ужасно. — Мы оба достаточно глубоко порежем руки, чтобы пролить кровь и прижать их друг к другу. — Так же, как изображение и показало. Хотя это и не выглядело так из-за странной формы фигур, Сакура начала чувствовать, что это может быть более интимно, чем нежели казалось на первый взгляд. И хотя мысль о том, чтобы сделать что-то интимное с Какаши, снова заставила ее покраснеть, у нее все еще оставались сомнения. Делить кровь с кем бы то ни было — это то, на что медицинский работник в ней нахмурился. Она могла только слышать, как все ее профессора из Медицинской школы имели абсолютный припадок об этом в ее уме. Красные флаги с ее предыдущего обучения кричали ей, что о разделении крови не может быть и речи и что возможность получить болезнь не стоит того! С другой стороны, разве вампиры переносят те же болезни, что и люди? Помимо основной болезни — вампиризма, конечно. — Сакура? — Ее имя на его губах вывело ее из задумчивости, и она моргнула. — Прости, я просто… возникли некоторые проблемы со всем этим. Я думала, что обмен кровью превращает людей в вампиров? — Она хотела потереть виски, чтобы избавиться от головной боли, которая, как она знала, приближалась, но ее руки оставались приклеенными к подушке, зажатыми под ногами, чтобы они не дрожали. — Это завершает процесс, как только он начинается с яда. Я не был тем, кто укусил тебя, так что обмен кровью со мной относительно безвреден, — он добавил что-то еще вполголоса, слишком тихо, чтобы она услышала, но Сакура могла поклясться, что это было что-то вроде: «Я надеюсь». Это не помогло ни ее нервам, ни головной боли, начинавшей давить на глаза. — Я ничего не могу объяснить. Должно быть какое-то введение в класс вампиризма. «Вампир 101» или что-то в этом роде, — она не собиралась смешить его, но на этот раз смех ее немного успокоил. Это заставило ее губы растянуться в улыбке, и она опустила голову, пряча смех. Какаши со стуком захлопнул книгу и вскочил на ноги быстрым, плавным движением. Мелочи, которые он делал, были почти незаметны, если бы не что-то в них, казавшееся нечеловеческим, все еще завораживало Сакуру. Она не думала, что когда-нибудь привыкнет к ним, и поймала себя на том, что смотрит ему вслед. Он положил книгу на одну из полок вдоль стены и посмотрел на часы. Какаши осторожно приподнял край занавески и выглянул в темноту. Солнце уже село, и Какаши оглянулся на нее через плечо. Она была слегка смущена тем, что все еще наблюдает за ним, и тем, что он поймал ее. Маска на его лице превратилась в ухмылку, и намек на озорство в его глазах заставил ее прикусить нижнюю губу. Сакура наблюдала, как он задернул занавеску на стержне, который тянулся над широким окном. Горизонт города, который она успела разглядеть лишь мельком в первую ночь своего пребывания здесь, был освещен вдалеке за их складским убежищем. Здания казались черными на фоне тускнеющего фиолетового неба, а огни казались звездами, так близко, что она почти могла дотронуться до них. Сакура поднялась на ноги, ее губы приоткрылись в восхищении. Она понятия не имела, что такой вид вообще может существовать. Она медленно подошла к нему и встала лицом к окну: — Как красиво, — прошептала она. — Да, это так. Ее щеки вспыхнули, когда ее воображение разыгралось, сказав ей, что он говорил не о виде города. Она не нуждалась в таком роде развлечениях прямо сейчас, не тогда, когда они собирались выполнить ритуал, который, она даже не была уверена, сработает. Ее тело и разум были разорваны в разные стороны. В то время как ее ноги хотели повернуться к нему, а руки умоляли протянуть их и взять его, ее разум отказывался позволить им это. Хотел он того или нет, но она не могла допустить, чтобы случилось нечто подобное. Откашлявшись, она отвернулась от него и вернулась на ковер в центре гостиной. — Итак, — начала она, заправляя волосы за ухо и поворачиваясь к нему лицом. — Когда мы начнем? Какаши подошел к ней и потянулся назад, чтобы схватить что-то за пояс джинсов. Гладкий, темный клинок поймал свет, когда он вытащил его из ножен за спиной, и Сакура уставилась на него широко раскрытыми глазами. Боже, это действительно происходило. Ее колени дрожали, и она подняла глаза к потолку, как будто не глядя на лезвие, могла заставить его исчезнуть. Ощущение рук Какаши на ее руках, тянущих ее на колени на ковер, заставило Сакуру зажмуриться. Как они встали на колени, его рука задержалась на ее, держа и успокаивая. Она была уверена, что он чувствует, как сильно дрожат ее пальцы. — Сакура, — прошептал он, и у нее перехватило дыхание, — ты не должна этого делать, если не хочешь. Нет, она не знала и знала это. Но она знала, что больше не будет в безопасности, и не была в безопасности с тех пор, как впервые встретила Какаши. Если это единственный способ защитить ее, не становясь ее тенью, то это единственный выход. Ей нужно вернуться к нормальной жизни, а это невозможно, если каждую неделю на нее будут нападать вампиры. Кроме того, ее собственное любопытство мешало ей повернуть назад. Она хотела знать, каково это, если это вообще сработает. Покачав головой, она быстро сжала его руку и отпустила: — Нет, я готова, — она встретилась с ним взглядом, ее уверенность почти рухнула под его темным взглядом, но она держалась за него изо всех сил. — Давай сделаем это. Кивнув, он взял ее правую руку и крепко сжал, почти до боли, но она знала, что это было сделано для того, чтобы она не отдернулась от него. Каждый инстинкт в ее теле кричал ей сделать именно это, схватить свои вещи и уйти, не оглядываясь. Борьба против этого «призыва» была самой трудной вещью, которую она когда-либо делала. И когда он поднял нож над ее ладонью, их глаза встретились. Это был краткий миг, но она видела так много в его глазах. Раскаяние в том, что дошло до этого, страх причинить ей боль и вспышка темноты, как в ту ночь на кладбище. Какаши посмотрел на ее руку, и через мгновение боль обожгла ее ладонь, заставив всхлипнуть. Он крепко держал ее, пока она пыталась освободиться от клинка. Почти мгновенно из раны потекло тепло и растеклось по ладони. Сакура часто дышала сквозь стиснутые зубы, зажмурившись от боли. — Не двигай рукой, — прошептал он, медленно отпуская ее. Сакура обхватила рукой запястье и сосредоточилась на вдохах и выдохах, пока он делал то же самое со своей рукой. Ее глаза метнулись к его ране. Разница в их крови была поразительной. Ярко-красная свежая кровь сочилась из ее пореза, в то время как его была темной и почти коричневой, как будто она была гнилой. Она не могла отвести взгляд, застыв от страха, когда он посмотрел на нее. — Ты могла бы получить небольшой кайф, — сказал он за секунду до того, как прижал свою ладонь к ее. Эти слова слишком поздно всплыли в ее сознании, и ей захотелось дать ему пощечину за то, что он не сказал ей, прежде чем они начнут эту чертову штуку. Ощущение его пальцев, переплетающихся между ее пальцами, удерживающих ее руку на месте, когда он прижимал к ней свою, отвлекло ее на мгновение. Было так странно чувствовать его кожу, скользкую от крови, рядом с ее, что ее чуть ли не стошнило. Он смотрел на нее поверх костяшек пальцев, ожидая, что она скажет что-нибудь или попытается вырваться. Когда она не сделала ни того, ни другого, он заговорил: — Ты в порядке? Легкий кайф, о котором он упомянул всего несколько минут назад, казалось, начал действовать. Чтобы ни было в его крови, оно проникало в ее тело через отверстие в ладони. Покалывание началось в запястье и быстро продвигалось вверх по руке с каждым ударом сердца. Сакура почувствовала, что открыла рот, но ничего не сказала. Как только покалывание прошло по всему телу, она почувствовала себя абсолютно невесомой. Комната накренилась, и ей показалось, что она плывет к потолку. Только когда ее спина коснулась Толстого ковра под ними, она поняла, что Какаши укладывает ее. Их руки все еще переплелись, и Сакура смотрела, как он ползает по ней. Он держался свободной рукой, глядя ей прямо в глаза. Если бы она не почувствовала толстые волокна ковра на пояснице, то подумала бы, что они зависли в воздухе. — Сакура? — Его голос прозвучал как-то издалека, и она почувствовала, как ее губы изогнулись в улыбке. Не касаясь его руки, Сакура протянула руку и позволила своим пальцам танцевать по его предплечью. Его кожа была холодной, но мягкой, и она закрыла глаза, пока танцевала дорожку к его плечу и груди. Каждое ее прикосновение к нему посылало электрические разряды по всему ее телу, как будто она чувствовала то же, что и он. Когда ее пальцы заплясали на его подбородке, она почувствовала призрачное прикосновение. Это было то, о чем он говорил, связь, которую они разделят. То, что она чувствовала, чувствовал и он. Но, это было лучше, чем все, что она когда-либо могла себе представить. Чувствовал ли он, как сильно она хотела его в этот момент? Да, он мог, потому что она чувствовала это и от него. Он хотел поцеловать ее и изо всех сил старался этого не делать. Она чувствовала его трепет, его смущение, и это мало помогло остудить огонь, который она чувствовала внутри себя сейчас. Сакура раздвинула ноги, чтобы он мог придвинуться ближе, и искра возбуждения, пробежавшая по нему, заставила ее корчиться на ковре за спиной. Почему она так боялась этого? Мысленно она не могла не представлять, каково это — чувствовать его внутри себя с такой связью. Хихиканье клокотало в ее горле, и она извивалась, прижимаясь к нему бедрами. Какаши заставил ее руку опуститься на пол с низким рычанием, прижав ее к голове, чтобы он мог опуститься к ней. — Мы не можем, — выдохнул он, хотя она чувствовала, что он определенно хотел этого. — А почему бы и нет? — Сакура провела свободной рукой по его лицу, ее пальцы обхватили край маски. Она почувствовала внезапную вспышку страха при осознании того, что она делает, почувствовала, как сильно он хотел сорвать с нее одежду прямо здесь. — Мы оба этого хотим. — Сакура, Я… Его слова были прерваны резким звонким звуком, доносившимся с кухонного стола. Это эхом отозвалось в голове Сакуры, но она не могла понять, что это было. Какаши со стоном поднял голову и был уже вне ее к тому времени, когда она смогла понять, что, черт возьми, издает такой раздражающий звук. Прохладный воздух коснулся ее внезапно обнаженной руки, и она зашипела от боли, связь между ними исчезла, когда ощущение невесомости медленно покинуло ее тело. Ее горло сжалось от рыданий, и она приложила здоровую руку ко лбу, желая только одного — снова почувствовать его тело на своем. Из кухни Какаши схватил со стола сотовый телефон и тяжело вздохнул: — Ну? — Рявкнул он, входя в спальню, закрывая за собой дверь и оставляя Сакуру одну на ковре. К этому времени желание, которое он испытывал к ней, исчезло из ее тела, и у нее не осталось ничего, кроме пустоты, как будто он забрал с собой все тепло ее тела. Дрожа от внезапного холода, Сакура перевернулась на живот и приподнялась на колени. Кровь струилась по ее ладони и по запястью, пятная рубашку, которую она носила. Неужели ритуал не сработал? Конечно, она почувствовала связь, но теперь ничего не было. Она едва чувствовала собственные эмоции. В ее голове взорвался предохранитель. Не успела она встать, как дверь спальни распахнулась и появился Какаши, набрасывая на плечи кожаную куртку. Он не смотрел на нее. — Мне нужно идти. Сакура моргнула, застигнутая врасплох. Она понимала, что это, скорее всего, связано с телефонным звонком, который он получил, чем с тем, через что они прошли вместе, но не могла не обидеться. — Подожди, что? Ты не можешь просто уйти после… ты не можешь оставить меня здесь, — держа раненую руку подальше от тела, Сакура вскочила на ноги и поспешила через всю квартиру, прежде чем он смог уйти. — Мне нужно кое с кем встретиться. Тебе слишком опасно приходить, — и все же он избегал смотреть ей в глаза. — Но именно поэтому мы и провели ритуал. Чтобы ты мог защитить меня, — она последовала за ним к входной двери, протягивая руку, чтобы взять его за руку. Он вздохнул, не поворачиваясь к ней. — Пожалуйста, не оставляй меня одну. Если это слишком опасно для меня, то тебе тоже не стоит идти. Секунды шли, и между ними повисла тишина. Сакура не отпускала его куртку, ее пальцы болели от того, как сильно она ее сжимала. Порыв эмоций ударил ее, как волна, и слезы, умиляясь на ее веки. Ей не хотелось плакать перед ним, но она знала, что если он выйдет за дверь без нее, то именно это она и сделает. Какаши расслабился и кивнул, оглядываясь на спальню: — Хорошо. Но тебе придется сменить рубашку. Ты не можешь выставлять свою кровь там, куда мы идем. — Ладно, — она фыркнула и повернулась обратно, чтобы проделать свой путь к спальне, чтобы она могла переодеться. Прежде чем сделать шаг в этом направлении, она оглянулась на него. — Куда мы идем?