When The Night Comes

Сакура стояла в дверях спальни, держа в руках простыни и наволочки с кровати Какаши, а на ее лице было написано беспокойство. Прошло уже несколько часов с тех пор, как она принимала душ, и только теперь она поняла, что не сможет показать ему свое лицо. Она не была уверена, что он почувствовал что-то от ее маленького… эпизода, но и узнавать об этом не очень-то и хотелось. Вздохнув, она закатила глаза и потянулась к дверной ручке, ее пальцы колеблись вокруг металла. Почему она так смущена? Он и раньше чувствовал, как она возбуждается. Черт, она практически извивалась под ним в ту ночь, когда они проводили ритуал. Не то что бы он не предполагал, что она еще не испытывала таких чувств, однако с чувством возбуждения ничего не поделаешь. Это была нормальная человеческая реакция, и ей нечего было стыдиться. Однако прикосновение к себе в душе — это совершенно другая история. Блин, это было глупо! Итак, она прикоснулась к себе, думая о нем. Разве это преступление? Может, это нарушило какое-то странное, несказанное вампирское правило, о котором она еще не знала? Если это так, то она с радостью примет наказание. Она устала бояться и прятаться. Она мастурбировала, Какаши знал об этом, всё. Сакура рывком распахнула дверь и вышла в гостиную, открыв рот, чтобы спросить, где можно взять белье. И увидев его, стоящего у окна, на фоне темнеющего неба и ярких городских огней, ее губы сжались. Какаши не повернулся к ней, хотя она знала, что он мог чувствовать ее страх, и, вероятно, присутствие. Он поднял голову к небу и вздохнул. Тут же она заметила, что на его лице не было маски. Моргнув, она шагнула вперед, желая одного — увидеть его лицо. Воспоминания о поцелуе вспыхнули в ее сознании, и тело откликнулось на них. Ее соски затвердели, и она почувствовала, как возбуждение и страх скользнули в ее животе. Это привлекло его внимание, и он повернулся к ней, тусклый свет из кухни освещал его лицо. Она не была готова к тому, насколько красиво будет его лицо. Она успела мельком взглянуть на его лицо в машине после поцелуя накануне вечером, но сейчас это было что-то другое. Сейчас он был так открыт, что она чуть не выронила сверток с простынями. Сакура изо всех сил пыталась удержать их, и прижав к груди, прочищая горло и отводя от него взгляд, сказала: — Мне… мне нужно кое-что постирать. Какаши кивнул и повернулся к ней всем телом, сделав несколько шагов к ней, отчего комната словно уменьшилась вокруг них. Он посмотрел на ткань в ее руках и заставил себя улыбнуться. Ее сердце затрепетало, ведь это выглядело лучше, чем она могла себе вообразить. Зачем он скрывал себя ото всех? — Не беспокойся о белье. Я их постираю. — Он шагнул к ней, протягивая руки. Их глаза встретились, и что-то прошло между ними, что-то темное, чего она не могла понять. Это была вспышка, еле заметная, но Сакура так отчетливо почувствовала ее в своей душе, что даже на шаг отступила от него. Он моргнул, словно очнувшись от минутного оцепенения, и откашлялся, будто что-то в кухне привлекло его внимание. Когда он вышел на свет, Сакура увидела, насколько бледна и прозрачна его кожа, показывающая синие вены под ней. Уголки его губ были сухими и бесцветными. Он был сильно обезвожен. Нет, со вздохом поняла Сакура. Ему нужно питаться. Она бросила простыни на пол, и перешагнув через них, последовала за ним на кухню: — Какаши, — осторожно обратилась она, протягивая руку. Он наклонился над столешницей, опустив голову и вздымая плеча с каждым вдохом. — Ты ведь еще не ел, да? Он покачал головой, сжимая гранитную стойку так сильно, что побелели костяшки пальцев. Почему он так долго воздерживался от еды? Сакура мгновенно оказалась рядом с ним, развернув лицо Какаши к себе. Он зажмурился, но она видела боль на его лице. Она сглотнула и повернулась к холодильнику, резко открыв его. Внутри, казалось, была только еда для нее. В нижних отделах, где он хранил свои запасы, было пусто. Сакура посмотрела на него через плечо. — Что я могу сделать? — Гай привезет их сегодня вечером. — Каждое слово давалось ему с трудом, и, закрыв холодильник, Сакура повернулась к нему. Она приложила руку к его груди и нахмурилась из-за отсутствия пульса. Как ей помочь вампиру? Покачав головой, она перекинула его руку себе на плечо и помогла пройти в гостиную. Вместе они упали на диван, и она повернулась к нему лицом, чтобы найти на его лице хоть один знак, который помог бы ей. Он откинул голову на спинку дивана и глубоко вдохнул, хотя Сакура была уверена, что ему не нужен кислород. Может быть, это было своего родом успокоение, которое помогало ему. Она посмотрела на капельку пота, скатившуюся по его виску, и прикусила губу изнутри. — Какаши, тебе нужно поесть. Когда он приедет- — Час. Может два. — А до тех пор ты будешь в порядке? — Она посмотрела на его тело, и ее взгляд упал на выцветшую черную футболку, которую он носил, и на пару джинсов, которые выглядели так, словно пережили годы охоты. На джинсовой ткани вокруг колен виднелось несколько разрывов, и Сакура заставила себя снова посмотреть ему в лицо. Он сглотнул, мышцы на его горле сильно сжались, прежде чем он слегка кивнул. Сакура не хотела оставлять его одного. Он выглядел ужасно, даже не смотря на то, что он был слишком красив. Страшно было подумать, каким он будет выглядеть, когда будет полностью здоров. Сакура нахмурилась про себя, понимая, что сейчас не самое время для таких мыслей. Было неправильно просто сидеть и смотреть, как он страдает. Она поднялась на ноги, чтобы взять ему стакан воды. Возможно, это не та кровь, в которой он нуждался, но все-таки хоть что-то*. Прежде чем она успела направиться на кухню, Какаши протянул руку и схватил ее за запястье. Его хватка была мягкой, но твердой, отчего Сакура, сглотнув, перевела взгляд с его руки на лицо. Он уставился на нее, и в его взгляде мелькнуло что-то, что она успела увидеть раньше: — Не уходи, — прошептал он. Сакура колебалась, глядя на него, пока ее разрывало между двух путей. Разумная часть мозга умоляла отойти от него, так как в нынешнем состоянии он опасен. Он был голодным вампиром, а она была всем тем, чего он жаждал. Но другая ее часть, которая всегда брала верх, когда она испытывала противоречивые чувства, заглушала разумную; она медленно опустилась обратно на диван. Какаши не отрывал свою руку от ее запястья, а его большой палец описывал круги по ее тыльной стороне ладони. От этого чувства по спине пробежала дрожь, а глаза закрылись. Она закусила губу, понимая, что в тот момент нужно было уйти. — Сакура, — прошептал он, заставляя ее снова открыть глаза. Его голова была наклонена на бок, глаза изучали ее, а другая рука скользнула по телу к ее колену. Возможно, это была не самая лучшая идея — надеть шорты. Несмотря на то, как его холодные пальцы прикасались к ней, температура ее тела поднялась, и она втянула воздух. — Я чувствовал тебя раньше. Кровь залила ее лицо, и она сглотнула, слова прилипли к горлу, словно клей. Ей хотелось отвернуться от него, спрятать свое лицо и свой стыд, но она застыла на месте. Его взгляд задержался на ней, невероятно черный и бесконечный. Чем дольше она вглядывалась в них, тем глубже чувствовала, как погружается в их глубины. В голове у нее звенели тревожные сигналы, умоляя встать и бежать в спальню. Сейчас она не была в безопасности в одной комнате рядом с ним. Несмотря на то, как сильно ее внутренний голос кричал на нее, она была бессильна. Краем глаза она видела, как он дотянулся до ее лица рукой, лежавшей на колене. Он провел тыльной стороной ладони по ее подбородку и откинул волосы с плеча, обнажив шею. Большим пальцем он провел по артерии, где ее пульс, бешено, колотился прямо под подбородком, а его взгляд упал на плоть ее шеи. Приоткрыв рот, он глубоко, судорожно вздохнул и нахмурился: — Я чувствую, как кровь бежит по твоим венам. — Хотя его слова должны были напугать ее, она скорее почувствовала себя ослабленной ими. — Это так прекрасно. Какаши сел, его пальцы медленно обвились вокруг ее шеи, когда он придвинулся ближе. Он поднес другую руку к ее лицу и откинул ее голову назад, растягивая мышцы шеи. Сакура всхлипнула, когда он наклонился к ней и прижался носом к ее шее, глубоко вдыхая. — Я знаю, что должен остановиться, — прошептал он, касаясь губами ее подбородка, — но я не думаю, что смогу. Прикосновение его поцелуя к ее шее заставило ее вздрогнуть, и ее глаза закрылись. Между каждым нежным поцелуем его язык высовывался и пробовал на вкус ее плоть, и каждый раз ей казалось, что она вот-вот упадет в обморок. На мгновение ей показалось, что она падает, но как только ее спина коснулась дивана, она поняла, что он уложил ее. Он накрыл ее своим телом, прижимая к себе. Он провел рукой по ее подбородку, а другой прошелся по всей длине груди, задержавшись на мгновение, чтобы почувствовать ее грудь в своей ладони. Сакура затаила дыхание, захваченная вихрем эмоций, проносящихся сквозь нее. Ей хотелось испугаться, оттолкнуть его и закрыться в спальне. Но она не могла этого сделать. Она была полностью под его контролем, и ее тело наслаждалось каждой минутой. Ее ноги раздвинулись вокруг его бедер, и она задохнулась, когда он толкнул ее в центр. Одной рукой он обхватил ее за спину и прижал ее грудь к своей, в то время как его рот был занят дегустацией участка кожи вдоль ее горла: — Я хочу попробовать каждый дюйм твоего тела, — прорычал он ей в челюсть, просовывая руку под рубашку и отчаянно лаская ее спину. Блять… Она не была уверена, что происходит, но она знала, что это не Какаши. Он тоже потерял контроль, и она понимала, что должна что-то сделать и как можно скорее. Внезапно он отстранился от нее и уставился на нее, затаив дыхание, изучая ее глаза. Лежа под ним, она заметила ту же темноту, что искрилась за его взглядом и раньше. Но, в отличие от прошлого раза, он недолго оставался скрытым. Багрянец медленно закружился в черных глубинах, пока от его глаз не осталось ничего. Он больше не был самим собой. Она сильно толкнула его в грудь, но это было бесполезно. Он оставался твердым, обнимая ее одной рукой за спину, а другой скользя вниз к шее. — Какаши, не надо, — она толкнула его изо всех сил, но он не сдвинулся с места. Он посмотрел на нее так, словно понятия не имел, кто она такая. Он был ослеплен своим голодом, и все, что он мог видеть, и все, что он мог чувствовать, была ее кровь. Нижняя губа Сакуры задрожала, привлекая его внимание. Рычание, вибрирующее в его груди, испугало ее, но она не успела среагировать. Он сократил расстояние между ними, прижавшись губами к ее губам. Его поцелуй был отчаянным и восхитительным, и у нее мгновенно перехватило дыхание. Она моргнула, все еще пытаясь оттолкнуть его от себя, хотя это было бесполезно. Рука, которую он держал у ее лица, скользнула вниз по линии подбородка, его ногти слегка царапнули кожу на шее. Это было достаточно больно, чтобы заставить ее задохнуться, и ее спина выгнулась дугой, прижимаясь грудью к его груди. Какаши зарычал ей в рот, опустив ладонь на грудь. Он сжал ее через рубашку, и боль была внезапной, но мимолетной, и ее глаза закрылись. Между ног она чувствовала, как он сильно прижимается к ней, и это заставило пламя внутри нее поглотить последние остатки сопротивления. Ее руки на его груди расслабились и погрузились в ткань рубашки, крепко сжимая ее. Она была так поглощена их поцелуем и его телом, скользящим по ее телу, что едва заметила ощущение чего-то теплого и влажного, стекающего по ее лицу. Только когда Какаши отстранился от нее, и она моргнула, поняв, что его клыки рассекли ее губу изнутри. Ее кровь, размазанная по его рту, была поразительным контрастом на фоне бледности его кожи, и это заставило ее сердце биться быстрее. Она затаила дыхание, не в силах пошевелиться или заговорить, глядя на него широко раскрытыми глазами, когда он провел языком по краю своей нижней губы. Казалось, прошли часы, прежде чем они остановились, глядя друг на друга, слишком напуганные, чтобы говорить или двигаться. Его глаза все еще были полны огня, и она могла сказать, что он был потерян из-за голода. Она нерешительно подняла руку и поднесла ладонь к его подбородку, проведя большим пальцем по одной из голубых вен. Какаши снова прижался губами к ее губам, целуя ее без прежней ярости. Его язык коснулся ее языка, пробуя кровь, задержавшуюся во рту со стоном, который заставил Сакуру разгорячиться от желания. Она запустила пальцы в его волосы, когда он поцеловал линию от края ее подбородка до шеи. Где-то в глубине души она слышала, как предостерегает себя от пары клыков, находящихся в опасной близости от ее главной артерии, но ощущение его губ, обжигающих ее кожу, затуманивало любые ясные мысли, оставшиеся в ее голове. Она не знала, было ли это из-за странных чар, которые он наложил на нее, или из-за ее влечения к нему, которое удерживало ее от борьбы. Единственное, что она знала в этот момент, несмотря на то, что здравый смысл кричал ей делать что-то еще, кроме как лежать и позволять ему кусать себя, было то, что она хотела его. Она хотела почувствовать, как его клыки пронзают ее, хотела, чтобы он пил ее кровь и пил из нее. Это было все, чего она хотела, и она чувствовала, что умирает без этого ощущения. Какаши открыл рот и наклонил голову к изгибу ее шеи, его прохладное дыхание коснулось ее горла. Было только легкое жжение, когда кончик его клыков пронзил ее, а затем ничего. Сакура ахнула, когда вес его тела мгновенно исчез, и она резко открыла глаза, ее дыхание было прерывистым, а сердце бешено колотилось. На мгновение она замерла, глядя в потолок и пытаясь успокоиться. Только услышав, как открылась и захлопнулась дверь, ведущая на винтовую лестницу, она позволила себе сесть на диване. В одно мгновение тепло его чар исчезло, и она осталась холодная и морщащаяся от пореза на нижней губе. Ее дрожащие пальцы коснулись капли крови, сочащейся из раны, и она захныкала, не зная, что делать в этот момент. Она сползла на край дивана, все еще не в силах встать, и сделала глубокий, прерывистый вдох. Она медленно поднялась на ноги и уставилась на дверь, за которой исчез Какаши. Она не знала, вышел ли он из гаража или просто увеличил расстояние между ними. В любом случае, она чувствовала себя опустошенной без него. И он все еще был слаб от голода. Если бы он не ушел, она не смогла бы помешать ему сделать что-то опасное или глупое. Сакура быстро пересекла квартиру и распахнула дверь, глядя вниз, в темноту гаража Какаши. Ее встретила лишь тишина, и она сделала несколько шагов вниз по лестнице. — Не надо, — раздался из тени слабый, полный боли голос. Ее ноги замерли на ступеньках, сердце бешено колотилось, а желудок скручивался болезненными узлами. — Какаши, ты в порядке? — Возвращайся наверх. Я не могу быть рядом с тобой. — То, как он говорил, разбило ей сердце, и вместо того, чтобы сделать то, что он сказал, она сделала еще один шаг вниз. Ее пальцы дрожали, когда она схватилась за перила и сморгнула темноту с глаз долой. В глубине гаража, где она нашла его в ту ночь, когда поняла, что он испытывает к ней чувства, он стоял, склонившись над верстаком и положив руки на столешницу. Она коснулась языком пореза на губе и поморщилась. — Давай я позвоню Гаю, — прошептала она, зная, что он сможет услышать ее отчетливо. — Ты не можешь выдержать еще час. Он покачал головой и провел рукой по волосам. — Я не знаю, что со мной происходит, — тихо сказал он, оглядываясь на нее через плечо. Несмотря на то, что его глаза все еще были красными, она не чувствовала такой угрозы с его стороны. Сакура заправила волосы за ухо и сделала шаг к нему, протянув руку, чтобы коснуться задней части гладкого спортивного автомобиля справа от нее. — Ты просто голоден. Я знаю, что ты не хотел причинить мне боль, и я не сержусь— — Я не это имел в виду. — Он со вздохом поднял глаза к потолку и крепко зажмурился. Тишина заполнила пространство между ними, и Сакура моргнула, не совсем уверенная, что хочет знать, о чем он говорит. — Я больше не могу здраво мыслить, когда нахожусь рядом с тобой, Сакура. Все, чего я хочу — это— Стук в стеклянную панель входной двери в гараж прервал его слова, и Сакура подпрыгнула от неожиданности, ее рука взлетела к груди. Она чувствовала, как ее сердце бешено колотится под ладонью, и не было никаких признаков замедления, когда Какаши двинулся к ней. Он даже не взглянул на нее и держался как можно дальше, направляясь к входной двери. Сакура уставилась на то место, где он стоял перед рабочим столом, не в силах пошевелиться или подумать, пытаясь проанализировать каждый слог, который он произнес, прежде чем его прервали. Ей стало дурно. Он сказал именно то, что она хотела услышать, но поняла, что это плохо. Как будто он собирался порвать с ней. Что было просто смешно. Они даже были не вместе. Я не могу быть рядом с тобой… Он не сказал "прямо сейчас", когда голодал и жаждал ее. Он просто не может быть рядом с ней. Ее горло сжалось, и она попыталась сделать глубокий вдох, когда Гай приветствовал Какаши в дверях. Они разговаривали друг с другом, хотя Сакура не слышала ничего, кроме биения пульсации в ушах. Она не была уверена, заметил ли Гай ее присутствие в темноте гаража. Если и так, то он все равно не обратил на нее внимания, когда последовал за Какаши вверх по винтовой лестнице, оставив ее позади.

***

Руки Какаши дрожали, когда он вытащил один из пакетов с кровью из коробки в руках Гая, спеша к раковине на кухне. Какая-то часть его сознания понимала, что они дрожат совсем по другой причине, нежели от голода, он решил не обращать на это внимания. Он поднес толстый пластиковый пакет ко рту и проколол дырку одним из своих клыков. Он не стал утруждать себя стаканом. Времени на формальности не было. Он откинул голову назад и высосал кровь через отверстие, даже не почувствовав ее вкуса на языке, когда глотал. Гай терпеливо ждал, пока он закончит, распаковывая остальные пакеты и раскладывая их на столе. — Прости, что принес их так поздно. Надеюсь, это не доставило тебе слишком много неудобств, дружище. Удовлетворенно сглотнув, Какаши повернулся к нему и сделал несколько глубоких вдохов по привычке. Он моргнул и оглянулся на диван, где он прижал Сакуру к себе и попробовал ее на вкус. «Неудобство» было не совсем то слово, каким бы он описал всю ситуацию, но в данный момент у него не было других слов, которые он мог бы использовать. Он стащил еще один пакет из стопки, не торопясь перелить его в кофейную кружку. Постепенно его дрожь начала спадать, оставив после себя только головную боль. Что-то подсказывало ему, что это не исчезнет в ближайшее время, сколько бы мешков с кровью он ни разорвал. — Все в порядке, — сказал он Гаю, выжимая последнюю каплю в чашку. — Ты что-нибудь слышал? Есть новые атаки? — Никаких нападений. Однако были некоторые любопытные находки этого символа. — Он отошел от стойки и поставил картонную коробку на пол у своих ног. Когда он выудил из кармана телефон, дверь в квартиру Какаши медленно со скрипом отворилась. Они оба обернулись и посмотрели на Сакуру, которая опустила голову и молча пересекла комнату. Она исчезла в спальне, и Какаши почувствовал боль в сердце. Зачем он вообще ей что-то сказал? Единственное, что он должен был сказать ей — это извиниться за то, что соблазнил ее и укусил. Он мог винить только голод. Однако если бы он был честен с самим собой, то мог бы признаться, что уже давно хотел этого. И после того утра, что они провели вместе, он хотел сделать гораздо больше, чем просто поцеловать ее. Он должен был остановиться. Он моргнул, когда телефон Гая был перед его лицом, и он взял устройство, чтобы посмотреть на фото. Знакомый перевернутый треугольник был виден на стене здания, окрашенного в красный цвет, но он его не узнал его. — Где это было снято? — В центре города, на той стороне здания Хьюга, где напали на последнюю жертву. Какаши хмуро посмотрел на своего друга. С какой стати фералам отмечать места, на которых они нападают? Если только… — Они хотят, чтобы мы знали, кто виноват. — Это еще не все, — Гай перешел к следующей фотографии, и Какаши увидел, что он сделал их с другой стороны улицы. На этой фотографии было большое скопление полиции рядом с символом. Еще одним кликом Гай увеличил изображение двух мужчин, стоявших рядом с ним и осматривавших краску с помощью пакетов для улик. Только одного из мужчин можно было сразу узнать, и Какаши стиснул зубы при виде Саске Учихи. — Дерьмо, — выругался Какаши, проводя рукой по волосам. — Ты показывал их кому-нибудь еще? — Конечно, нет. Ты же знаешь мою верность. Он не хотел обидеть своего друга, и Какаши вздохнул, протягивая руку, чтобы схватить его за плечо. — Я знаю и благодарю тебя. Отправь фотографии мне и удали их со своего телефона. Держи ухо востро и дай мне знать, если найдешь что-нибудь еще. Гай сунул телефон в карман, перед этим переслав фотографии Какаши, и скрестил руки на груди. Он кивнул подбородком в сторону спальни, куда исчезла Сакура. — А как же она? Рано или поздно они отправятся на ее поиски, и если найдут ее здесь… — Он не уточнил, кто «они» и что произойдет, но Какаши понимал. Какаши ущипнул себя за переносицу, борясь с головной болью, которая, казалось, только усиливалась. У него было слишком много проблем, и все рушилось вокруг него. — Пока она здесь в безопасности. Цунаде была не слишком довольна ситуацией, но она делает все, что в ее силах. — Что именно? — Пусть совет будет доволен и не будет лезть в мои дела, пока я не разберусь во всем этом дерьме. — Он усмехнулся, и этот горький звук застрял у него на языке. — Все будет хорошо, и даже если это не так, то я все равно должен выяснить, что происходит с этими дикими нападениями. Поблагодарив Гая за доставку им груза, они попрощались, и Какаши остался на кухне один. Он знал, что должен извиниться перед Сакурой не только за то, что он сказал в гараже, но и за то, что сделал с ней на диване, ну и за все остальное. В конце концов, это его вина, что она оказалась в такой ситуации. Он запустил руки в волосы и снова потянулся к кружке, выпив все содержимое залпом. Оставалось надеяться, что ему не придется кормиться еще несколько дней. Какаши сложил оставшиеся пакеты в нижний ящик холодильника и со вздохом закрыл дверь, заставив свои ноги двинуться к двери спальни. Он ничего не слышал внутри и подумал, не спит ли она уже. Он поднял руку и заколебался. Что он вообще ей скажет? Извинение было бы хорошим началом, но он даже не знал, как заставить слова сложиться у него во рту. Ничто не казалось достаточно нормальным для того, что он должен был сказать. В конце концов, он опустил руку и отступил на шаг от двери, не желая больше беспокоить ее. Прежде чем он успел вернуться в гостиную, дверь распахнулась, и Сакура встала с другим свертком в руках. На этот раз вместо простыней была ее одежда. На секунду Какаши испугался, что она уходит, и открыл рот, чтобы заговорить. Она опередила его и откашлялась. — У меня… еще много вещей для стирки. — О, точно, — Какаши перевел взгляд с одежды на ее руки обратно на лицо и сглотнул. — В гараже есть стиральная машинка и сушилка. Долгое, неловкое мгновение ни один из них не двигался и не говорил больше ничего. Какаши чувствовал, как нервничает Сакура, просто находясь рядом с ним. Это было неприятно, как всего за один день, они вернулись к тому, как они вели себя в самом начале. Нет, Какаши нахмурился. Это было еще хуже. Она снова боялась его. Сакура сделала шаг в сторону и наклонила голову, закрыв лицо волосами, чтобы скрыть выражение своего лица. Но это не имело значения. Какаши видел, как она смотрела на его обнаженное лицо, словно не зная, что и думать. Он вздохнул и попятился, давая ей возможность пройти мимо него. — Если ты хочешь принять душ, то иди. Я все равно буду внизу еще некоторое время.- И с этими словами Сакура остановилась, чтобы схватить кучу простыней, все еще лежащих на полу, прежде чем повернуться и направиться к двери наверху винтовой лестницы. В ее отсутствие Какаши с глубоким вздохом откинул голову назад. — Ты идиот, — пробормотал он себе под нос.