Gimme love, gimme dreams, gimme a good self esteem Gimme good and pure, what you waiting for? Gimme everything, all your heart can bring Something good and true I don't wanna feel blue anymore [Подари мне любовь, подари мечты, подари мне что-то вдохновляющее Подари что-то хорошее и чистое, чего же ты ждёшь? Подари всё, что твое сердце способно дать: Что-то хорошее и честное. Я не хочу больше чувствовать грусть] MARINA (ex Marina And The Diamonds) — Blue
Осло, сентябрь, 2016 Ещё не было снято ни одной совместной сцены, но у них сложилась негласная традиция — переписываться по вечерам. Она сложилась после их первого свидания. — Тарьяй, перестановка сегодня, снимаем сцену знакомства Эскиля и Исака, — Юлие повернулась к Холму. — Хенрик, прости, твой первый выход будет завтра. — О, я свободен на сегодня? — Да, извини ещё раз, — Юлие зажмурила глаза и потерла указательным пальцем переносицу. — Да всё в порядке, я хоть сегодня познакомился с остальными. Прошло чуть больше недели, а Хенрик практически сразу влился в коллектив. Юсефина уже рассказала какую-то историю, из-за чего Холм смеялся до слезинок в уголках глаз. Ульрикке уже успела пошутить про совместные сцены Вильде и Исака, получив двойную порцию неодобрительных взглядов от Давида и Хенрика. Герман с улыбкой отметил, что если бы не Хенрик, он бы с первой серии забрал себе малыша Исси. Упс, Тарьяй это услышал и показал Томмераасу фак. А Лиса уже добавила Хенрика в два их общих чата: «Skamily» — со всей съёмочной группой, и «#skamilyбезпалева» — где общается только каст. Единственные, с кем ещё не виделся Хенрик, был как раз Карл и ещё Ина. Впрочем, им уже заочно нравился Холм, как и почти всем на съемочной площадке. — Так, Хенрик, чтобы тебя отпустить, я бы хотела ещё кое-что обсудить с тобой и Тарьяй и всё, потом снимаем сцену в гей-баре, не расходиться, — последнее Юлие крикнула так, чтобы Карл услышал. Актер кивнул и помахал рукой. Они расположились в небольшом импровизированном кабинете Юлие, где стоял стол со стулом, диван и пара кресел. При желании эта комната могла вместить без особой тесноты двадцать человек. — Парни, мы все заинтересованы, чтобы вы дружили, — начала Юлие, облокотившись на стол и встав напротив Тарьяй и Хенрика. — Сходите вместе куда-нибудь, деньги выделим. — Всё ради искусства, — улыбнулся Холм. — Хотя мы и так нормально уже подружились. — Вы куда-то ходили уже вместе? — Нет, мы просто иногда переписываемся, — ответил Тарьяй. — Надо, чтобы вы пообщались вживую, посмотрели друг на друга, на мимику, жесты, чтобы вам легче на съемках было, понимая, чего можно ждать от партнера, м? Они одновременно кивнули. — Поэтому вы дайте знать, что собираетесь делать, и просто мне скажите или напишите, а там решим. — Так, я отвечаю за культурную программу! — сразу же воскликнул Тарьяй, повернувшись к Холму. Хенрик простонал, Юлие засмеялась. — Эй, это что ещё за звуки! — Уверен, ты предложишь какую-то занудную дичь. — А вот и нет, — хмыкнул Тарьяй. — Я знаю, куда мы пойдем, и тебе понравится. Юлие попеременно смотрела то на одного актера, то на другого, следя за их репликами, словно за теннисным мячиком в игре. — Окей, тогда я выбираю, где можно будет поесть после твоего чешского артхауса. — Да почему сразу чешского артхауса? — возмущенно начал Тарьяй. — И вообще-то в независимом кино… — Так, я пошел, — начал Хенрик, привставая с кресла. Тарьяй сложил руки на груди и закатил глаза. — В общем, я предлагаю такой расклад, я скидываю название ресторана, а ты — билеты на то, что ты там планируешь, пусть будет эффект сюрприза, — Хенрик вопросительно посмотрел на Юлие. Она кивнула парням, и оттолкнулась от стола, чтобы сделать пару шагов и сесть за него. — Идёт, — буркнул Тарьяй и тоже встал со своего кресла. — Не злись, — ответил Хенрик и легонько щёлкнул его по носу. — Ой, отстань, — замахал руками перед своим лицом Тарьяй. Хенрик добродушно рассмеялся и приобнял Тарьяй за плечи. — Готовься лучше морально к свиданию, эта пятница будет незабываемой. — Господи, к чему готовиться? — К тому, что ты проведёшь время с самым очаровательным парнем в Осло! — Холм, а чего не во всей Норвегии? — Ну, может и во всей Норвегии. Тарьяй покачал головой и сбросил руку Холма со своего плеча. «Тарьяй, ты уже выбрал какой-то горячий фильм, на который мы пойдем?» «Спорим, что наше свидание будет круче, чем те, на которые ты ходил до этого?» «Зови меня в пятницу “Эви”» «О, кстати, мы должны будем звать друг друга “Исак” и “Эвен” или настоящими именами?» «Ти, ты так мило краснеешь, я боюсь, что в пятницу ты превратишься в помидорку» Henrik (17:31) Мои близкие и друзья зовут меня «Хенке», с учетом того, что мы идем на свидание и в будущем наши языки периодически будут пересекаться, ты тоже можешь меня так звать)) Henrik (12:01) Ты готов к сегодняшнему вечеру, красавчик?) «ХЕНРИК, ДА ТЫ ВООБЩЕ ЗАТЫКАЕШЬСЯ, ИИСУСЕ?!» — Я терпел тебя всю неделю! — воскликнул Тарьяй, когда они шли после театра. — Я правильно сделал, что потащил тебя на спектакль, а не на выставку, а то у тебя и там бы рот не закрывался. Хенрик рассмеялся и приобнял разбушевавшегося Тарьяй. Хенрик вообще очень тактильный человек. Тарьяй, который обычно вздрагивает от прикосновений, которых не ожидает, поначалу хмурился из-за привычки Хенрика касаться. Но то, что Холм не может выразить своим длинным языком, он выражает руками. Легкое прикосновение к сгибу локтя — «всё в порядке, я рядом»; пальцы, сжимающие плечо — «не злись, я шучу»; поглаживание кисти руки — «не нервничай»; крепкие объятия с руками на талии и лопатках и кончик носа, который зарывается в нежную кожу под ухом — «расслабься, не думай ни о чём». Это те прикосновения, который Хенрик уже успел подарить Тарьяй. И это с учётом того, что ещё не было снято ни одной их совместной сцены. Он очень тактильный человек, и это не доставляет дискомфорт. — Мы пришли! «Серьезно?» Тарьяй поднял глаза на вывеску и тут же опустил веки, вздохнув. Хенрик привел его в тот же самый ресторан, куда Тарьяй ходил с Бьёрном. Чертов Eat Thai. «Отлично, я буду сравнивать своего бывшего-потенциального-парня со своим экранным и-совсем-не-потенциальным парнем». Сначала между Бьёрном и Тарьяй возникла неясная тишина: они здоровались в школе, иногда целовались в каморке для парочек под лестницей на первом этаже, переписывались, ходили на одни и те же вечеринки, но больше не оставались вдвоём… «посвиданному». Но потом. Правило номер один: если ты со своим потенциальным парнем/девушкой находишься на одной вечеринке, постарайся не целоваться у него/неё на глазах с кем-то другим. Правило номер два: держи всех свои потенциальных парней и девушек подальше друг от друга, пока не определишься, с кем собираешься встречаться. Тарьяй проебался, прямо посреди гостиной целуясь с Греттой и прекрасно зная, что Бьёрн смотрит на него. С одной стороны, ему всего лишь семнадцать, и никто никому никаких обещаний не давал, а это всего лишь поцелуй. Но с другой стороны... «Зачем ты это делаешь?» «Потому что не влюблён в Бьёрна?» Тарьяй прерывает поцелуй, улыбается девушке и говорит, что ему нужно отойти. Он поднимается по лестнице, ища ванную комнату, а может и просто пытаясь сбежать от взгляда Бьёрна. Прохладная вода должна отрезвить, помочь прийти в себя и… — Весело проводишь время с Греттой? Блядь. — Я… — Тарьяй видит в зеркале отражение Бьёрна и не знает, что ему ответить. — Да я шучу, тебе не надо передо мной оправдываться, — Бьёрн крутит в руках бутылку «Туборга» и не смотрит на Тарьяй. — Я себя тем же успокаиваю, на самом деле, — упёршись руками о раковину, отвечает он. — То есть ты чувствуешь какую-то вину? — Я… не знаю, что тебе ответить, — ответил Тарьяй и наконец-то развернулся. — Мы не встречаемся. — А могли бы, — улыбается Бьёрн, подняв наконец-то глаза на Тарьяй. Сандвик Му улыбается в ответ, и он знает, что после его следующей реплики они либо становятся парой, либо их поцелуям под лестницей придёт конец. «Ты мне нравишься, но я в тебя не влюблён». Тарьяй вздыхает и молчит. Хорошо, что Бьёрн достаточно умён. — С тобой было весело, — он делает шаг вперед и слегка касается губами губ Тарьяй. — Что ж, вероятно, есть кто-то покруче меня. — Нет, Бьёрн, дело вообще не в тебе, я… — Ти, ещё раз, — парень проводит ладонью по щеке Тарьяй. — Тебе не нужно оправдываться, считай это советом тебе на всю жизнь, не оправдывайся ты из-за своих чувств. — Ты слишком какой-то мудрый и адекватный, аж бесишь. Бьёрн рассмеялся и сделал шаг назад. — Мы не переносим в людях те качества, которые есть в нас самих, Ти. — Это ты мне сейчас комплимент сделал? — Может быть, это тебе решать, — Бьёрн сделал глоток пива. — Но если ты хочешь сцену ревности или что-то вроде «я потратил на тебя почти два месяца, лучшие годы своей жизни, как ты посмел», то мы можем устроить, ты только попроси. На этот раз мягко рассмеялся Тарьяй и притянул Бьёрна к себе, обнимая его за плечи. — На самом деле, спасибо. Бьёрн положил руку ему талию и молча прижал к себе. А затем отпустил. Просто отпустил и ушёл, прикрыв за собой дверь в ванную. Тарьяй всё ещё не понимал, почему не влюбился в Бьёрна. Они могли обсудить все, что угодно. Он мог бы стать отличным другом, партнером, парнем. Мог бы, но… Тарьяй понимал, что не возвращается к Бьёрну даже в своих мыслях. Он больше думал о спектакле, на который хочет повести Холма. Это не была одна из его любимых постановок, но он думал о ней больше, чем о человеке, с которым целовался два месяца. «Я сделал правильный выбор, я не разбил ему сердце». Впрочем, несмотря на то, что эта постановка «Кукольного дома» не была его любимой, пытать Холма сразу, после того, как они выйдут из театра, он собирался. «Я проверю твой культурный багаж», — услышал Холм перед третьим звонком. «Пиздец, Тарьяй». «Окей, я зануда, но в самом хорошем смысле этого слова». — Итак, — с горящими глазами начал Тарьяй, развернувшись к Холму, пока они шли по улице. — Как тебе? — Ну-у-у, — Хенрик задумался и запустил себе в волосы руку. — Довольно интересный взгляд на Ибсена. — Окей, ты можешь не врать. — Фух, — Хенрик прикрыл глаза и опустил плечи. — Тарьяй, это какой-то претенциозный артхаус, не чешский, окей, норвежский. — Ок. — Но это не значит, что мне не понравилось! — Хенрик приобнял Тарьяй за плечи, чуть наклонившись к нему. — Я серьезно, мне понравились отсылки в стиле Нора — Иисус Христос, это интересное видение, ведь она своего рода пришла в «мужской» мир с новым учением «феминизмом», как и Иисус со своим учением, ну, я это так понял. — Так, — Тарьяй удивленно поднял брови. — А ещё что ты бы выделил? — И то, что она в конце была в ярком красном платье, этот шлейф как красное знамя, это же отсылка к революции, опять же, она своего рода революционерка… — Та-а-а-к… — Вообще, все библейские темы понравились, — продолжил Хенрик. — Когда они сидели за столом, сзади них всех горели лампочки, и в один момент сзади Торвальда одна перегорела, это сияние было похоже на нимбы, и как бы Торвальд остался без нимба, то есть он Иуда. Кажется, Тарьяй взвизгнул от восторга. — Это мой любимый момент! — он был в полной эйфории. — Ты заметил! — Видишь, я не безнадёжен со всей этой артхаусной темой, — улыбнулся Хенрик. — И знаю, что на некоторых фресках Иуда изображается с черным нимбом. — Ещё! — Тарьяй буквально вцепился в локоть Хенрика. — Что ещё ты бы отметил? — Мне понравилось, что режиссёр здесь не делал открытый финал, как оно есть в «Кукольном доме», нам показали, что Норе помогла подруга с жильем, — продолжил Хенрик. — И ещё понравилась смена декораций: сначала это розовый дом и куклы на фоне, а после каждого действия они дом вымазывали сильнее черной краской, и у кукол то глаза вынимали, то переворачивали кукол спиной к зрителю, тоже прикольно. У Тарьяй была улыбка от уха до уха. — Я так рад, что ты смотрел внимательно. — Это было несложно, — ответил Хенрик. — Но я всё равно больше люблю классические постановки, хотя экспериментальный театр дает много метафор, и это может быть интересно, и, кстати… мы пришли. Тарьяй даже не заметил, что они десять минут шли по Kirkegata и в итоге свернули на Prinsens gate. И возвращаемся к потенциальному и экранному парням. И к тому, что их поразительно объединил Eat Thai. «Серьезно? Мы же в центре Осло, тут на каждом шагу рестораны, почему именно сюда?». Вселенная любит посмеяться над тобой. «Интересно, а что бы сказал Бьёрн про постановку «Кукольного дома»? О нет, не сравнивай. Но он сравнивал. Вспоминал шутки Бьёрна, их разговоры про футбол, его улыбку. Да почему же он в него не влюбился? — Хенрик, а почему именно сюда? — О, я рад, что ты спросил! — ответил Холм. — Это одно из лучших мест в Осло лично для меня, во-первых, я обожаю пространства в стиле лофт, во-вторых, здесь прекрасная тайская кухня, моя мама знакома с их шефом. — А твоя мама?.. — У нас ресторан Ett Board на Ruseløkkveien, — улыбнулся Хенрик. — Мы туда обязательно сходим как-нибудь. — У вашей семьи есть ресторан, а ты меня привел в другое место? — Ну, — Хенрик наклонился поближе. — Для знакомства с родителями пока рановато, малыш. — Шутки за триста, — улыбнулся в ответ Тарьяй, хотя на секунду в животе возникло странное чувство то ли от страха, то ли… Девушка на ресепшене встретила их у входа, и хостес в черном платье проводила до столика у огромного панорамного окна. — Тебе нравится сидеть у окна, я угадал с местом? — Всегда и везде, начиная от самолетов, заканчивая кафешками. — Тебе понравится у меня в Kaffebrenneriet, приходи как-нибудь после школы, это рядом. — Я помню, — кивнул Тарьяй. — Ты говорил на прослушивании. — Точно, — ослепительная-отбирающая-сердце-улыбка. — Я уже и сам забыл, рад, что ты помнишь. — Да уж, это непросто, учитывая, как много ты трепешься. Хенрик рассмеялся мягко и в то же время звонко. Как умеет только он. — Мне нравится, что мы знакомы чуть больше недели, но нам уже комфортно. — Если честно, я ни с кем так быстро не сходился, чтобы уже спокойно подкалывать и присылать тупые мемы. — И шутить пошлые шуточки, — Хенрик игриво повел бровями. — На самом деле, твои шуточки действительно мне помогают, я нервничаю всё меньше, думая об Исаке и Эвене, — начал Тарьяй. — Правда, не знаю, как буду реагировать, если ты пошутишь на площадке. — Боишься засмеяться? — Боюсь принять за чистую монету и возбудиться, ну знаешь, войти в роль. Хенрик улыбнулся. — Ты выбрал уже что-то? — А, да, вот эти роллы и зеленый чай, — ткнув пальцем в меню, ответил Тарьяй. — А ты? — У них потрясающие спринг-роллы с креветками, буду их. — Ты из тех людей, кто в одном и том же месте берёт проверенное и не пробует новое? — Я не думал об этом, — Хенрик нахмурился. — Пожалуй, зависит от места и настроения, я могу попробовать что-то новое, а что? — Просто, наблюдаю. — Наблюдаешь? — Хенрик чуть подался вперед, приподнимаясь со стула, а затем повернул голову в бок. — Наблюдаешь за мной? Или? — А за кем ещё? — Тарьяй поднял брови и улыбнулся. — Окей, — Хенрик сел обратно на стул, увидев, что к ним подходит официант. Они недолго посидели в тишине, затем Хенрик как всегда обрушился с внезапной репликой. — Так что там с возбуждением? — Чего? — если бы Тарьяй сейчас пил чай, то он бы точно полился через нос, судя по звуку, который он издал, но хорошо, что заказ пока не принесли. — Мне не шутить шуточки на съемочной площадке, чтобы ты не возбудился, вернее, чтобы Исак не возбудился. — Слушай, — Тарьяй слегка задумчиво нахмурился. — Может, нам надо придумать стоп-слово на случай, если кто-то начнет возбуждаться? Их снова прервал официант, на этот раз, принеся заказ. Тарьяй достаточно медленно наливал чай в кружку, в то время как Хенрик уже орудовал палочками в своей тарелке. — Идея, конечно, хорошая, особенно если учитывать, какой горячий коллега тебе достался. Тарьяй применил свой самый саркастичный взгляд, глядя на Холма, который с видом довольного хомяка жевал спринг-ролл. — Ага, воистину, самое возбуждающее, что я видел. Хенрик наконец-то проглотил свой кусок и растянул губы в довольной улыбке. — Ну правда, давай обговорим, что трогать точно нельзя. — Можешь трогать меня везде, детка, — ответил Хенрик, снова с набитом ртом, и Тарьяй, не выдержав, громко засмеялся. — Окей, но ты меня не можешь трогать везде. — Ну да, тебе будет тяжелее, чем мне, — подняв брови, ответил Холм. — Конечно, я же у нас подросток и к тому же бисексуал, тебе явно будет легче как гетеросексуалу и более старшему по возрасту. — Это ты с чего решил? — Это биология! — Нет, ты с чего решил, что я гетеросексуал? — Эм… — Тарьяй от удивления замер, держа кружку у рта. — А ты нет? — Нет, — спокойно пожимая плечами, ответил Хенрик. «Так ладно, дыши ровнее, пожалуйста». — Оу, ну тогда нам точно нужно стоп-слово и не трогать эрогенные зоны. Хенрик рассмеялся, откинув голову назад. — Ты такой ещё мелкий, мне так нравится, — с какой-то нежностью произнес парень. — А что я не так говорю? — буркнул Тарьяй. Хенрик ничего не ответил, продолжая улыбаться своей самой широкой и открытой улыбкой, на какую он способен. — Предлагаю наоборот, — ответил Хенрик. — У кого первый раз встанет в совместных сценах, тот и проиграл. — Вот это сейчас вообще непрофессионально. — Ой, какие мы важные, — улыбнулся Хенрик. — Слабо, боишься проиграть? — Пф-ф, ничего я не боюсь, — фыркнул Тарьяй. — Так спорим? — Да пожалуйста, — пожимая плечами, ответил парень. — Но это не отменяет того, что придётся использовать стоп-слово. — Не, погоди, если мы будем использовать стоп-слово, чувствуя возбуждение, то никакого стояка не случится, — нахмурился Хенрик. — Тогда давай не дотягивать до чёртового стояка, а договоримся, что проиграет тот, кто первым скажет стоп-слово. — Ну окей, — нехотя согласился Холм. — Ну окей? — Мне идея со стояком больше нравилась. Тарьяй закатил глаза. — Так, стоп-слово «Джульетта» и… — Почему «Джульетта»? — спросил Хенрик. — Давай что-то, что точно никто из нас не скажет, вдруг у нас на площадке будет Джульетта? — И что ты предлагаешь? — Что-то из физики или химии… — Ну давай «дофамин», это символично, потому что он вырабатывается, когда человек испытывает удовольствие, например, ест вкусную еду… — …или занимается сексом, угу, — продолжил Хенрик. — Я ходил в школу тоже, знаешь ли. — Вообще у дофамина есть и оборотная сторона, — вдруг начал Тарьяй. — Некоторые наркотики стимулируют выработку дофамина в разы превышающее естественную, поэтому люди подсаживаются на такую чрезмерную стимуляцию… Так что в этом слове точно есть свой символизм. — Во всем должна быть мера, — подняв указательный палец вверх, произнес Хенрик. — Ну наконец-то ты начал говорить какие-то старпёрские вещи, а то я начал забывать, что у нас разница в возрасте. — Сказал человек, который потащил самого горячего парня Осло на модернистскую постановку по Ибсену и сидит умничает про дофамин. — Хенрик, я не знаю, что тебе сказать, кроме «лол», — вздохнул Тарьяй. — Ты совсем не ведёшься на моё очарование и флирт, я почти расстроен, — гримасно поджав губы, продолжил Хенрик. — Так, проси счёт и пошли. — Ты думаешь, если мы перейдем в вертикальное положение, что-то изменится или что за резкая смена? — Да нет, просто пойдем, чтобы вернуться домой не поздно, — сказал Тарьяй, отодвигая стул. — А я то думал, что ты сбегаешь от моего чертовски прошибаемого флирта! Один постоянно закатывает глаза, а второй — постоянно болтает, роли распределены. Спустя десять минут они нырнули в мягкую прохладу сентябрьского Осло. Поразительно, но ветер был настолько теплым, что даже не нужно было кутаться в пальто. — Ты где живешь? — Korsvoll, ты? — У-у, и охота тебе каждый день добираться оттуда до Ниссен? — не ответив на вопрос, воскликнул Холм. — Хенрик, метро, ну, и иногда моя мама меня отвозит, не переживай, — рассмеялся парень. — Окей, — кивнул в ответ Холм. — Поэтому потихоньку предлагаю двигать в сторону автобусной остановки. — Ты не на метро? — Нет, не хочу, сейчас уже поздно, пробок нет, хочу на автобусе. — Я с тобой тогда проеду, ты же на 11N садишься? — Угу, а потом пересяду на 54. — Тебе, правда, хочется сейчас повозиться с этими сложными маршрутами, вместо того, чтобы нормально сесть на метро? — Да, — улыбается парень. — Я хочу посидеть с наушниками и попялиться в окно. — Даже если ехать час? — Особенно если ехать час. — Ты у нас, в общем, романтичная натура? — Наверное, раз я пошел в искусство. — Наверное. Они немного помолчали. Этот вечер определенно надо растворить в ярких огнях Осло и небольшой поездке до дома. — О чем думать будешь, пока будешь ехать и пялиться в окно? — Очевидно, о тебе, Эвене, Исаке, сериале, — вздохнул парень. — Это так по-гейски, Тарьяй. Юноша рассмеялся, чуть замедлив шаг и потирая кончик носа. — Нам нужно подвести совместно итоги вечера, пока я не сойду. Парень кивнул. — Наш автобус. Хенрик зашел первым и прошел в самый конец автобуса. Прежде чем сесть, он остановился, пропуская Тарьяй вперед. — Романтичная натура, окно ваше. Тарьяй фыркнул и сел, Хенрик сразу же приземлился рядом. — Ну что, значит, кто первым произнесет «дофамин», тот проиграл. — Однозначно, и целовать в шею нельзя. — Почему? — Ну, мы же договаривались про эрогенные зоны. — Тарьяй, мы не договаривались. — В смысле? — недоуменно спросил он. — Мы только упоминали эрогенные зоны, но не договаривались… — Погоди… — То есть величайший умник Тарьяй Сандвик Му сейчас просто взял и расколол сам себя! — Я не сказал… я… — Мы поспорили, что проиграет тот, кто первым возбудится, и ты… сходу признаешься мне, что шея — твоя эрогенная зона? — Хенрик улыбался, просто сияя от собственной проницательности. — Бля… — только и смог добавить Тарьяй. — Шея не моя эрогенная зона, я как пример привел. — Ну конечно. — Да! — Да-да, абсолютно. Тарьяй сложил руки на груди демонстративно отвернулся к окну. — Мне выходить на следующей, — тут же обожгло дыханием шею, которая, конечно же, обнажилась из-за того, что он повернул голову. — Тарьяй, — продолжал шептать Хенрик. — М? — Одна из моих эрогенных зон — колени, — в ту же минуту он чмокнул парня в щеку. — Чего? — Тарьяй быстро повернулся к нему. От Хенрика не укрылось, что щеки Тарьяй были красными. — Давай играть на равных, — Холм встал со своего сидения и подошёл к выходу. — Я знаю про твою шею, а ты — про мои колени. Тарьяй улыбнулся и покачал головой. — Ты придурок. Хенрик послал ему воздушный поцелуй и вышел из автобуса. Henrik (22:31) Напиши, как будешь дома :3 Tarjei (22:31) Да, ты тоже Henrik (22:32) Мне понравилось с тобой зависать, Ти! Надеюсь, повторим)) Tarjei (22:32) Мне тоже) А теперь не мешай мне пялиться в окно и думать, не хочу отвлекаться на телефон Henrik (22:32) Как скажешь, романтичная натура)) Тарьяй распутал наушники, открыл спотифай, включил первую же песню и заблокировал смартфон, спрятав его в карман пальто. Откинувшись головой на спинку сидения, он только сейчас понял, какой эмоционально длинный был день и как его тело устало. Вдруг он резко сел прямо, улыбнувшись собственным мыслям, и снова полез в карман. Tarjei (22:39) Я рад, что я твой первый Henrik (22:40) ? Tarjei (22:40) Твоё первое свидание с парнем Henrik (22:40) Ну наконец-то ты флиртуешь! Я тоже рад) Tarjei (22:40) И мы не придумали, на что спорим Henrik (22:41) О, обсудим это позже)) Тарьяй несколько секунд смотрел на телефон, улыбаясь какой-то глупой улыбкой. «Я не влюблён, но меня определенно что-то волнует». *** Март, 2019, Осло Хенрик стоял на пороге. — Привет. И он утягивает его в свои объятия. Он самый тактильный человек на свете. Он проводит носом по чувствительной коже за ушком. Он дышит ему в шею. — Ты пахнешь тёплой бумагой. — Хенрик, что за бред? — Ты когда-нибудь печатал много-много листов? — не разжимая объятий, продолжал Холм. — Принтер нагревается, и комната заполняется таким вкусным запахом нагретой бумаги. — Не обращал внимания… — Ты пахнешь теплом, чем-то домашним, правда, я давно хотел тебе сказать. Он наконец отстраняется, чтобы снять пальто и обувь. Румен вышел из своей комнаты и неодобрительно покосился на две фигуры в коридоре, но промолчал. Тарьяй чувствует холод, его тело почти непроизвольно тянется назад в объятия Холма. Кстати, ты знал, что дофамин вырабатывается не только, когда мы предвкушаем или чувствуем удовольствие, но и когда испытываем стресс? Дофамин не только поощряет нас действовать для достижения цели, но и помогает избежать неприятного опыта. А как работает нейромедиатор в нашей Вселенной, Хенрик? Нехватка дофамина может привести к игнорированию негативного опыта, поэтому я всё время забываю боль, которую ты мне причиняешь? — Привет. Румен наконец-то бросил свое приветствие в сторону Хенрика, и тот осторожно взглянул на Раинова. — Привет. Тарьяй замер, ожидая какого-то взрыва, но ничего не произошло. Прямо совсем. — Как дела, Хенрик? — спросил Румен, хлопая ладонью по дивану. — Чего стоишь-то? Холм бросил свою сумку рядом с диваном и сел на то место, где пару секунд назад была ладонь Раинова. — Я пойду пока… я там не убрался до конца… — начал Тарьяй, пугливо посматривая в сторону парней. — Если это из-за меня, то забей, — обернувшись, сказал Хенрик. — Нет, это планово, — пятясь в сторону комнаты, ответил Тарьяй. — Умоляю, не убейте друг друга, пока меня тут не будет. Они молча кивнули. Как только дверь скрипнула, Румен повернулся к Холму, сложив руки на груди. — Так, не знаю, что ты задумал, но если ты выкинешь какую-нибудь хуйню… — Румен, — Хенрик поднял ладони в извиняющемся жесте. — Я тебе клянусь, что я здесь не за тем, чтобы причинять кому-то боль, ладно? — Ладно. Хенрик выдохнул. — Но я слежу за тобой. Холм рассмеялся и притянул Раинова к себе, и тот покорно сдался в объятия. Потому что все знали, что Холм — самый тактильный человек на свете. — М-да, Хенрик, это будет самая долгая неделя в моей жизни. Тарьяй незаметно вышел из комнаты и уже стоял сзади них. — Господи, Хенрик, друзей-то моих хоть не уводи. — Обещаю посягать только на тебя, — улыбнулся ему в ответ Холм, отпуская Румена из своих объятий. Тарьяй закатил глаза. Хенрик — бесконечно болтает. Тарьяй — бесконечно закатывает глаза. Роли были распределены давным-давно. — Моя комната в твоём распоряжении, — кивнув в сторону двери, прокомментировал парень. — Я буду у Давида. Тарьяй ожидал, что Хенрик сейчас пошутит: «ну нет, останься со мной», «боишься спать на одной кровати с самым горячим парнем в Осло?», «твоя постель будет холодной без тебя». Но он промолчал. Поразительно. И только в час ночи, почувствовав спиной тепло чужой груди и сбитое дыхание на плече, Тарьяй понял, почему Хенрик не стал шутить. Потому что нависло что-то серьёзное. — Я просто хочу ненадолго обнять тебя, — прошептал Холм, проведя носом по затылку парня. — Просто обнять, можно? Тарьяй проглотил ком в горле и кивнул. Он положил свою ладонь на руку Хенрика, которая уже привычно устроилась на груди Тарьяй. Он так скучал по нему.No, I don't love you, no, I don't care I just want to be held when I'm scared And all I want is one night with you Just cause I'm selfish, I know it's true [Нет, я не люблю тебя, я не беспокоюсь о тебе, Я просто хочу, чтобы меня обнимали, когда мне страшно. И всё, что я хочу — одна ночь с тобой. Потому что я эгоистичен. Я знаю, это правда] MARINA (ex Marina And The Diamonds) — Blue