Тихий омут

Темнеет рано, и немудрено — на Вварденфелле день всегда короче... Свет сонных лун стучит в моё окно, провозглашая пробужденье ночи, — но мне не спится. Кислое вино смущает мысли. Я что было мочи вцепился в цель, однако всё равно отчаянье мою решимость точит. Я знал, на что иду, и понимал, какую тяжесть взгромоздил на плечи, но эта ноша — видит Трибунал! — от понимания ничуть не легче. Доспехи Редоран совлёк капрал, а вместе с ними — стражницкие речи, но даже этот клятый карнавал не вытравит мечту о новой встрече... План не подвёл. Очередной этап вступает в силу, близится расправа. Растут амбиции, растёт масштаб — всё разрешится быстро и кроваво. Уже давно подкуплен нужный раб — месть холодна; я подобрал приправы и всё же… слаб, АльмСиВи, как же слаб! Ищу того, на что утратил право. Сон не идёт — я грежу лишь тобой... и раздеваюсь — скованно, неловко. Уже не в силах думать головой, вздыхаю и беру на изготовку свой член… Я виноват, мне не впервой использовать подобные уловки: рукой — несмелой, будто неживой, — ласкаю повлажневшую головку. Дразню её и пальцами в кольцо сжимаю член, твои представив пальцы — твоё разгорячённое лицо… Рука скользит, а сердце — бьётся зайцем. Назвав меня — по праву — подлецом, ты мне до боли стискиваешь яйца... Во рту горчит поганое винцо. Я слишком пуст — и счастлив — для страдальца. (Я сам себя оставил в дураках — да, не в последний раз, и да, не в первый. На дне души, шипя, змеится страх: ты не простишь — я исчерпал резервы, когда чужую месть сдавил в тисках и мадригал сыграл тебе на нервах…) Свет блудных лун стучит в моих висках. На наших пальцах подсыхает сперма.